Optional / ХоджсонВЭ2008

Институты и индивиды: взаимодействие и эволюция

Приняв конкретного индивида за единицу анализа, многие эконо­ мисты отвергают идею объяснения индивидуальных предпочтений. Например, Ф. фон Хайек писал: «Если сознательное действие может быть „объяснено“, то это задача для психологии, но не для экономической теории, лингвистики, юриспруденции или любой другой общественной науки»33. Подобно многим другим ученым, он избегал одной из центральных проблем общественных наук — объяснения мотивации.

Если же осуществить каузальное и психологическое объяснение влияния социальных структур на цели и предпочтения индивидов, то индивид ставится на один уровень значимости со структурой и становится элементом более полного, «двустороннего» объяснения. Спираль причинной обусловленности (от структуры к агенту и от агента к структуре) не отрицает индивидуальности, а размещает человека в подходящем для него месте в рамках непрерывной социальной трансформации.

Природа и роль привычек

Итак, требуется концепция, в рамках которой можно было бы объяснить как изменения индивидов, так и структурную, институцио­ нальную динамику. Предпочтения и цели индивидов должны формироваться эндогенно. Таким образом, нужно изучать коэволюцию индивидов и институтов, не накладывая их друг на друга и не смешивая друг с другом. Такой эволюционный анализ оказывается важнейшим средством, с помощью которого социальная теория может избежать нежизнеспособных дихотомий и успешно развиваться дальше.

Представители философии прагматизма и сторонники институциональной экономической теории, придерживающиеся взглядов Веблена, утверждают, что институты «работают» только потому, что установленные в них правила укоренены в преобладающих в обществе привычках мышления и поведения34. В общественных науках понятие привычки лишилось смысла в результате развития бихевиористской психологии. Будучи не в состоянии признать наличие у индивидов тех или иных наклонностей, бихевиористы не отличали привычку от поведения. Веблен и философы-прагматисты, напротив, расценивали привычку как приобретенную склонность или способность, которая может и не проявляться в поведении. Дж. Дьюи выразил эту идею так: «Сущность привычки — это приобретенная предрасположенность к определенным способам или методам ответных реакций»35. При выработке привычки

33Hayek F. A. Individualism and economic order. Chicago, IL: University of Chicago Press, 1948. P. 67 (рус. пер. см.: Хайек Фр. фон. Индивидуализм и экономический порядок. М.: Изограф, 2000).

34Veblen T. B. The theory of the leisure class: An economic study in the evolution of ­institutions. N.Y.: Macmillan, 1899 (рус. пер. см.: Веблен Т. Теория праздного класса. М.: Прогресс, 1984); Kilpinen E. The enormous fly-wheel of society: Pragmatism’s habitual conception of action and social theory. Helsinki: University of Helsinki, 2000; Twomey P. Reviving Veblenian economic psychology // Cambridge Journal of Economics. 1998. Vol. 22, No 4. Р. 433—448; Joas H. The creativity of action. Chicago, IL: University of Chicago Press, 1996.

35Dewey J. Human nature and conduct: An introduction to social psychology. 1st ed. N.Y.: Holt, 1922.

"Вопросы экономики", № 8, 2008

55

Дж. Ходжсон

важную роль играет повторяющееся поведение. Но привычка и поведение — не одно и то же. Приобретя привычку, мы не обязательно следуем ей все время, множество привычек бессознательны. Привычки — это скрытые сценарии потенциальных ходов мысли или поступков, которые реализуются при наличии соответствующих стимулов и контекста.

Часто возникают трудности с идеей привычки как индивидуальной склонности. Источник проблемы — нежелание отказываться от рассмотрения мотивов и верований как единственных факторов, руководящих человеческой деятельностью. В общественных науках и поныне распространена теория деятельности, согласно которой ключевую роль играет разумное сознание индивидов. Но если привычки влияют на поведение, то нет повода бояться, что мотивы и верования утратят свой статус в науке. С точки зрения прагматизма мотивы и верования сами зависят от мыслительных привычек, которые действуют как «фильтры» опыта и на которых основываются интуиция и интерпретация. Привычка — основа как сознательного, так и неосознаваемого поведения, но это не делает верования, мотивы или волю менее важными или менее реальными.

Условием формирования привычек является повторяющееся поведение, которое иногда вызывается врожденными наклонностями

ичасто связано со стремлением подражать другим. Оно формирует привычки к мышлению или действию. Таким образом, привычка — психологический механизм, который создает основу для поведения, соответствующего правилам.

Для приобретения статуса правила привычка должна обладать неким внутренне присущим ей нормативным содержанием, чтобы быть распространенной в группе. Преобладающая в обществе структура правил обеспечивает стимулы и ограничения индивидуальных действий. Направляя таким образом поведение, соответствующие привычки все глубже укореняются. Следовательно, структура правила способствует созданию таких привычек и предпочтений, которые помогают воспроизводству этого правила. Привычки непосредственно участвуют в возникновении институтов, обеспечивая их долговечность

инормативный авторитет. В свою очередь, институты способствуют тому, чтобы индивиды руководствовались привычками.

Привычка не исключает произвольности, целенаправленного осмысления ситуации, являясь необходимой основой такого осмысления. Мотивы и верования часто оказываются рационализацией глубоко укоренившихся чувств и эмоций, которые возникают благодаря привычкам, сформированным в рамках повторяющегося поведения36. Такие наклонности и эмоции являются неотъемлемой частью процесса принятия решений37. Это взаимодействие поведения, привычек, эмоций

ирационализации помогает объяснить нормативную власть обычая в человеческом обществе.

36Kilpinen E. Op. cit.; Ouellette J. A., Wood W. Habit and intention in everyday life: The multiple processes by which past behavior predicts future behavior­// Psychological Bulletin. 1998. No 124. Р. 54—74; Wood W., Quinn J. M., Kashy D. Habits in everyday life: Thought, emotion, and action // Journal of Personality and Social Psychology. 2002. No 83. Р. 1281—1297.

37Damasio A. R. Descartes’ error: Emotion, reason, and the human brain. N.Y.: Putnam,

1994.

56	"Вопросы экономики", № 8, 2008

Институты и индивиды: взаимодействие и эволюция

Привычки приобретаются в социальном контексте и не передаются генетически. Признав основополагающую роль привычек в воспроизводст­ ве правилосообразного поведения, мы можем построить альтернативную онтологию институтов, в которой можно избежать концептуальных проблем, связанных с выдвижением на первый план преднамеренности социального действия. Мы не отрицаем важности понятия целенаправленных действий, но предлагаем рассматривать последние в равной степени как следствие и как причину, помещая их в более широкий и очевидный контекст другого, непроизвольного поведения.

Нисходящая причинная обусловленность и воспроизводство индивидуального действия

Институты в своем существовании зависят от индивидов, и индивиды могут их изменять. Это можно назвать «восходящей» причинной обусловленностью. Более спорной выглядит другая закономерность: структурируя, ограничивая и направляя индивидуальное поведение, институты могут в то же время формировать склонности и поведение индивидов и изменять их намерения. Привычка — ключевой механизм такой трансформации. Институты — это социальные структуры, свя-

занные с нисходящей причинной обусловленностью и воспроизводст­ вом индивидуального действия. Такая обусловленность возможна постольку, поскольку институты воздействуют на индивидуальные привычки к мышлению и действию38.

Существование нисходящей причинной обусловленности такого рода не означает, что институты непосредственно, полностью или единообразно влияют на устремления индивидов — речь идет лишь о существенных «нисходящих» эффектах. Поскольку институты обеспечивают те или иные регулярности в поведении, привычки укореняются, а затем формируют соответствующие цели и верования. Таким образом институциональная структура поддерживается в дальнейшем.

Поскольку институты одновременно зависят от действий людей и сами ограничивают и формируют эти действия, благодаря такой положительной обратной связи они успешно воспроизводят самих себя. Это происходит не просто в силу удобства правил координации, связанных с институтами. Институты долговечны потому, что они создают основу для своего существования в умах многих индивидов, привлеченных соответствующими конвенциями.

38 Hodgson G. M. The hidden persuaders: Institutions and individuals in economic theory // Cambridge Journal of Economics. 2003. Vol. 27, No 2. Р. 159—175 (рус. пер. см.: Ходжсон Дж. М. Скрытые механизмы убеждения: институты и индивиды в экономической теории // Экономический вестник Ростовского государственного университета. 2003. Т. 1, № 4. С. 11—30); Hodgson G. M. The evolution of institutional economics; March J. G., Olsen J. P. Rediscovering institutions: The organizational basis of politics. N.Y.: Free Press, 1989. У термина «нисходящая причинная обусловленность» есть своя история (Campbell D. T. „Downward causation“ in hierarchically­ organized biological systems // Studies in the philosophy of biology: Reduction and related problems / F. J. Ayala, T. Dobzhansky (eds.). Berkeley, CA: University of California Press, 1974. P. 179–186; Sperry R. W. In defense of mentalism and emergent interaction // Journal of Mind and Behavior. 1991. Vol. 12, No 2. P. 221–246; Emmeche C., Koppe S., Stjernfelt F. Levels, emergence, and three versions of downward causation // Downward causation: Minds, bodiesand matter / P. B. Andersen et al. (eds.). Aarhus: Aarhus University Press, 2000. P. 13–34).

"Вопросы экономики", № 8, 2008

57

Дж. Ходжсон

Мы видим, что институты — это одновременно и объективные структуры внешнего мира, и субъективные истоки человеческой деятельности, находящиеся в сознании людей. В этом отношении они походят на бутылку Клейна: субъективное «внутреннее» одновременно является объективным «внешним». Таким образом, институты связывают идеальное и реальное. Парные понятия привычки и института помогают преодолеть философскую дилемму реализма и субъективизма в общественных науках. Актор и институциональная структура, несмотря на свои различия, вовлечены в общий круг взаимодействия и взаимозависимости.

Важнейшая роль привычки раскрывается в одном из исследований, которое, возможно, является первым компьютерным моделированием взаимодействия между агентами и структурами. В нем предпочтения индивидов изменяются благодаря институциональным обстоятельствам в той же мере, в какой институты развиваются благодаря деятельности агентов39. Речь идет об агентном моделировании40 транспортной конвенции о лево- и правостороннем движении на дороге. Симуляции показывают, что сила привычки и сам процесс привыкания играют ключевую роль наряду с рациональным принятием решений и давлением механизмов отбора. Мы можем, таким образом, не только поставить вопрос о роли привычки в принятии решений, но и оспорить предпосылку о том, что функции предпочтений должны всегда задаваться экзогенно.

Привычка позволяет нам не обдумывать некоторые из наших действий. Однако

вмодели показывается, что привычка — нечто большее, чем просто экономия времени на принятии решений. Она развивает и укрепляет в каждом индивиде устойчивую предрасположенность к тому, по какой стороне дороги ехать. Развитие привычек составляет элемент эндогенного формирования предпочтений. Последовательность повторяющихся поведенческих актов порождает в каждом агенте набор привычек, который может сформировать верование или убежденность в том, что определенный тип поведения адекватен. Эволюция конвенции в модели зависит в значительной степени от того, какой набор устойчивых верований возобладает. Как только формируется стабильная конвенция, она принимается большинством и может сопротивляться инакомыслию. Соответственно привычка — средство, с помощью которого социальные конвенции и институты формируются и сохраняются.

На основе этой модели также можно рассмотреть более тонкие интерпретации понятия нисходящей причинной обусловленности, у которого есть слабые и сильные формулировки41. В слабой формулировке подразумевается, что эволюционный отбор действует на популяцию агентов, вызывая сдвиг в характеристиках всей популяции. Для любого конкретного индивида эволюционный отбор не порождает изменений

взначениях фиксированных параметров.

Если использовать сильную формулировку нисходящей причинной обусловленности, то надо показать, что все большее количество водителей из тех, что выживают на дороге, привыкают ездить или по левой, или по правой стороне — в зависимости от формирующейся конвенции. Привычки — элемент предпочтений всякого индивида, и они меняются с опытом. Таким образом, появление и закрепление определенных системных свойств воспроизводят «по нисходящей» те или иные индивидуальные предпочтения. Этот причинно-следственный механизм и есть нисходящая причинная обусловленность, воспроизводящая индивидуальное действие. Важно, что обе формы нисходящей причинной обусловленности представлены в рамках единой агентской модели.

39Hodgson G. M., Knudsen T. The complex evolution of a simple traffic convention: The functions and implications of habit // Journal of Economic Behavior and Organization. 2004. Vol. 54, No 1. Р. 19—47.

40Агентное моделирование (agent-based modeling) — разновидность численного симуляционного моделирования сложных систем, предметом которого является взаимодействие отдельных агентов и изучение их влияния на динамику системы — Примеч. ред.

41Hodgson G. M. The hidden persuaders; Emmeche C., Kоppe S., Stjernfelt F. Op. cit.

Р. 13—34; Sperry R. W. Op. cit. Р. 221—246.

58	"Вопросы экономики", № 8, 2008

Институты и индивиды: взаимодействие и эволюция

Описываемая здесь нисходящая причинная обусловленность не означает, что социальные законы могут вступить в противоречие с принципами, на основе которых изучается ментальная и физическая деятельность индивидов. Нобелевский лауреат Р. Сперри настаивает на следующем условии: «Феномены верхнего уровня, осуществляющие контроль деятельности по нисходящей, не разрушают и не вмешиваются в причинно-следственные связи, которым подчинена деятельность индивида на более низком уровне»42. Это условие можно назвать правилом Сперри. Оно гарантирует, что появление чего-либо нового, даже если оно связано с эмерджентными причинными рядами на более высоком уровне, не порождает множественных типов или форм причинности на всяком отдельно взятом уровне. Любые эмерджентные причины на более высоких уровнях существуют благодаря каузальным процессам на более низком уровне43.

Правило Сперри исключает любую версию методологического коллективизма или холизма, в рамках которого склонности или поведение индивидов объясняются исключительно с точки зрения институтов или других системных характеристик. Вместо этого оно обязывает нас объяснять поведение конкретного индивида с точки зрения каузальных процессов, «работающих» на индивидуальном уровне, таких, как индивидуальные устремления, склонности или ограничения. Факторы более высокого уровня вступают в действие тогда, когда мы хотим в более общей форме объяснить системные процессы, обусловливающие упомянутые стремления, склонности или ограничения.

Другой важный момент — выявление определенного механизма, на основе которого работает нисходящая причинная обусловленность. Он зависит скорее от привычек, нежели просто от поведения, намерений или других предпочтений. Разумеется, в этом контексте необходимо более четкое терминологическое разграничение привычки (как склонности или предрасположенности) и поведения (или действия).

Представленный здесь механизм нисходящей причинной обусловленности отличается от других, более сомнительных «нисходящих» объяснений в общественных науках, где используются неопределенные культурные или экономические факторы, которые, как предполагается, управляют поведением людей.

** *

Наша статья посвящена в основном институтам, а не более общим их формам — социальным структурам, поскольку институты — это относительно долговечные системы правил, способные сформировать привычки и порождающие воспроизводство индивидуального действия с помощью механизма нисходящей причинной обусловленности.

42Sperry R. W. Op. cit. Р. 230.

43Формальные условия такого единства и некоторые дополнения к теории организаци-

онного развития рассмотрены в: Hodgson G. M., Knudsen T. The firm as an interactor: Firms asvehicles for habits and routines // Journal of Evolutionary Economics. 2004. Vol. 14, No 3. P. 281–307.

"Вопросы экономики", № 8, 2008

59

Дж. Ходжсон

Поведенческие сигналы некоторых членов структурированной группы людей вызывают к жизни определенные привычные реакции

удругих членов этого сообщества. Следовательно, различные привычки «поддерживают» друг друга в ходе взаимовлияния индивидов. У индивидов есть привычки; у групп — рутины (аналог привычек для случая организаций). Но рутины не являются просто массовыми привычками, свойственными многим индивидам в той или иной организации или группе, иначе не было бы потребности во введении этого понятия. Рутины несводимы к привычкам, они представляют собой «мета-привычки» организации, существующие на более высоком онтологическом уровне, чем привычки.

Вэтом контексте следовало бы сказать несколько слов об организациях. Они могут обладать важными свойствами, которых нет

уотдельно взятых индивидов44. Организация обеспечивает некую социальную и физическую среду, пространство для действия и проявления привычек. Если индивид, покинувший организацию, заменен другим, то новичку, вероятно, придется усвоить привычки, которые требуются для поддержания определенных рутин. Так же, как у человеческого тела помимо клеточного строения есть жизнь, организация живет помимо ее участников45.

Организации — относительно связные объекты, которые часто конкурируют с другими организациями за ограниченные ресурсы. Эволюция организаций включает в себя развитие и воспроизводство организационных рутин и соответствующих индивидуальных привычек.

Синтез эволюционной экономики и теории организаций46 открывает возможность новых подходов к анализу многих социальных феноменов. Мы продемонстрировали, что, несмотря на неприятие некоторыми обществоведами идей, взятых из биологии, эволюционный подход весьма полезен при анализе взаимодействия индивидов и институтов. Веблен был одним из первых теоретиков, осознавших, сколь важно и плодотворно для социальных наук наследие дарвинизма. Эволюционная теория на должном уровне абстракции предлагает общие рамки для того, чтобы понять как постоянство, так и изменение во множестве социальных явлений. Именно здесь эволюционная экономика, институционализм Веблена и организационная наука сходятся, открывая широкие перспективы для дальнейших исследований.

Перевод с английского И. Болдырева, М. Виноградовой

44Argyris C., Schön D. A. Organizational learning II: Theory, method, and practice. MA: Addison-Wesley, 1996; Levitt B., March J. G. Organizational learning // Annual Review of Sociology. 1988. No 14. P. 319—340.

45Blitz D. Emergent evolution: Qualitative novelty and the levels of reality. Dordrecht: Kluwer, 1992; Kontopoulos K. M. The logics of social structure. Cambridge: Cambridge University Press, 1993; Hodgson G. M. The evolution of institutional economics; Weissman D. A social ontology. New Haven, CT: Yale University Press, 2000.

46Aldrich H. E. Organizations evolving. L.: Sage, 1999.

60	"Вопросы экономики", № 8, 2008