Понимание культуры в работах и.А. Ильина

Иван Александрович Ильин (1883—1954 )

Иван Ильин оставил огромное научное наследство, которое насчитывает более сорока книг, несколько сот статей, десятки лекций и большое количество писем. Но для культурологов прежде всего интересны такие его сочинения, как «Основы христианской культуры», «Основы художества. О совершенном в искусстве», «Путь к очевидности».

Культура, как считает Иван Ильин, «есть явление внутреннее и органическое. Она захватывает саму глубину человеческой души и слагается на путях живой таинственной целесообразности»⁶⁰. Источником культуры выступает дух, который, как пишет Ильин, «строит» ее. Таким образом, культура духовна по своей природе и говорить о ней, не рассматривая креативную функцию духа, значит совершать крупную ошибку. Только понимание того факта, что культура и дух тесно связаны, позволяет проникнуть в ее сущность. «Первичной ячейкой духа» или, другими словами, носителем духовности выступает личность. Поэтому есть все основания утверждать, что она же является творцом культуры. То есть культура «многоличностна «по субъекту и «сверх-личностна» по своей ценности⁶¹.

Однако что же такое духовная личность? По мысли Ильина, человек духовен настолько, насколько: а) он живет внутренним опытом, а не только и не просто внешним, телесно чувственно-материальным; б) поскольку он умеет отличать нравящееся, приятное, дающее наслаждение от того, что на самом деле хорошо, что объективно-прекрасно, что истинно, нравственно, художественно, справедливо, совершенно, божественно, наконец, в) поскольку он, различая эти два ряда ценностей, умеет прилепляться к совершенному, предпочитать его, насаждать его, добиваться его, служить ему, беречь его и в случае надобности умирать за него⁶².

Подобная духовность присуща только верующему человеку, который способен в своих исканиях высших ценностей, благодаря аскезе и молитве, подняться к вершинам духовности.

Ильин особо подчеркивает, что роль веры, божественного начала в культуре исключительно высока. Он пишет:

Без Бога вся культура человечества теряет свой смысл и значение. И если она не сокрушается сразу и во всех отношениях, то только потому, что пассивное безверие способно долгое время держаться сокровенным дыханием божественного начала, вошедшим в человеческую душу и ведущим ее в порядке не культивируемой и часто незамеченной, но по-прежнему живоносной традиции. Веры уже нет, но уклад души, созданный, воспитанный и облагороженный христианскими тысячелетиями, живет и делает свое дело⁶³.

Таким образом, по Ильину, вера и культура тесно связаны. Там, где нет веры, там не может быть и культуры, точно так же там, где нет культуры, там нет и веры. Ильин не сомневается, что другие народы, исповедующие иные религии, тоже творят культуру, но эта культура лишена того содержания, которое отличает культуру стран, являющихся оплотом христианства. Он подчеркивает, что культура ислама, буддизма, конфуцианства, синтоизма коренным образом отличается от культуры, базирующейся на христианских ценностях, и поэтому соединить эти культуры не представляется реальным. Особо он обращает, внимание на то, что разрушение религиозной основы культуры любой христианской страны неизбежно ставит под сомнение ее возможность создавать в дальнейшем культурные ценности.

Он пишет:

Народы, долго бывшие христианскими и утратившие эту веру, не приобретя никакой иной, могут делать только напрасные попытки создать культуру вне веры и Бога, т.е. безбожную культуру⁶⁴.

Эти попытки заранее обречены на неудачу, потому что культура творится в процессе откровения, в момент прикосновения к сокровенным истинам, которые может пережить только человек верующий. Безверие разрушает культуру. Создает же ее только христианство,

которое внесло в культуру человечества некий новый благостный дух, тот дух, который должен был оживить и оживил самую субстанцию культуры, ее подлинное естество, ее живую душу. Этот дух был чудесным образом внесен во враждебную среду, иудейско-римскую, в атмосферу рассудочной мысли, отвлеченных законов, формальных обрядов, мертвеющей религии, жадно-земной воли и жестоковыйного инстинкта⁶⁵.

Почему же именно христианство, а не какая-нибудь другая религия? Ильин поясняет, что это связано прежде всего с духом христианства, который есть «дух «овнутрения». Согласно догматам христианства «царство Божие внутри вас есть», следовательно, все внешнее, материальное, чувственное не имеет безусловной ценности и не может быть оправдано с точки зрения высших критериев.

Ильин подчеркивает, что нравственность ценится не по тому, какую пользу она может принести, а по тому, какие изменения происходят в душе человека, совершающего нравственный проступок, и в душах тех, кто становится свидетелем этого акта. Точно так же, пишет Ильин, «произведение искусства художественно не тогда, когда «эффектна» или «оригинальна» его эстетическая материя, но тогда, когда оно верно своему сокровенному духовному предмету»⁶⁶.

Вторая причина, обусловливающая культуротворческую функцию христианства, с точки зрения Ильина состоит в том, что «дух христианства есть дух любви»⁶⁷. Для христианина «любовь к Богу есть источник веры»⁶⁸. Если исчезает любовь, исчезает и вера, и наоборот, если поколеблена вера, то человек лишается способности любить, а следовательно, и возможности быть любимым. Любовь придает смысл и культуре. Как пишет Ильин, христианин не верит в культуру без любви, ибо ему чуждо пустое и жадное любопытство, «черствая благотворительность», не согретая глубоким чувством, холодное «праздно играющее» и «ярко-назойливое» искусство. От произведений художников, музыкантов, поэтов он ждет не разрешения социальных вопросов, а импульса, пробуждающего душу человека. Если этого нет, то произведение искусства полностью теряет свою привлекательность в глазах христианина, который ценит в любом создании человеческого ума и рук не форму, а его духовное содержание.

Третья причина, обусловливающая культуротворческую функцию христианства, состоит в том, что дух христианства есть дух созерцания. Ильин поясняет, что, согласно догматам христианства. Бог открывается тому, кто способен видеть «оком сердца». Те, кто не обладают таким качеством, не способны к истинной вере, следовательно, они никогда не смогут прикоснуться к божественной истине. Поэтому только христианину открывается подлинный смысл произведений культуры, который недоступен представителям других конфессий.

Четвертая причина заключается в том, что «дух христианства есть дух живого творческого содержания»⁶⁹. Вследствие этого, как подчеркивает Ильин, христианин с недоверием относится к любому делу, где обнаруживаются «формализм», «механистичность», «законничество», «буква», которые чужды культуре. Создание любого художественного произведения, если оно становится фактом Культуры с большой буквы, есть всегда разрушение канонов, непримиримая борьба с пустой видимостью, мертвящей черствостью, фарисейским лицемерием. Эту борьбу способен вести только человек, глубоко уверовавший в Иисуса Христа и воодушевляемый любовью.

Христианин, — пишет Ильин, — ищет не пустой формы, а наполненной; он ищет не мертвого механизма, а органической жизни во всей ее таинственности, во всех ее таинствах; он жаждет формы, рожденной из глубокого, духовно насыщенного содержания. Он ищет искренней формы. Он хочет быть, а не казаться. Ему заповедана свобода, а не законничество, и потому законность вне духа, искренности и свободы не трогает его сердца⁷⁰.

Посему творить культуру в христианской стране может только христианин, все остальные рождают ее подобия.

Пятая причина того, что именно христианство, а не другая религия внесло в культуру высокую духовность, состоит в том, что «дух христианства есть дух совершенствования»^7. Ильин поясняет, что христианин постоянно имеет перед своим внутренним взором образ Бога, который по своей природе есть совершенное существо. Это позволяет ему в процессе выбора постоянно сравнивать и, как выражается Ильин, «прилепляться к совершенному». По его мысли, христианин в принципе не может выбрать несовершенное произведение искусства, литературы или музыки, ибо перед его внутренним взором всегда присутствует высший образец совершенства. К тому же христианин имеет «живой опыт греха и чувство собственной недостойности». Отсюда его постоянное стремление к совершенствованию, что исключает возможность выбора того, что не соответствует высшим критериям.

Таким образом, только христианство создает предпосылки для творения подлинного мира культуры. В секуляризированном обществе культура невозможна, как невозможна подлинная духовность без глубокой религиозной веры во Христа. Человек неверующий способен создавать только нечто плоское, пошлое, являющееся проекцией его животных инстинктов. Он воплощает в реальности свои ночные кошмары, рождает хаос звуков, красок, архитектурных форм. Та христианская страна, которая отказалась от своей культуры, вряд ли создаст что-либо значимое на основе новых, секуляризированых ценностей. Более того, есть все основания предполагать, что она погрязнет в разложении и разврате и вскоре окажется на обочине мировой истории. Таков главный вывод Ильина.

Раскрывая свое понимание культуры, Ильин касается двух традиционных для культурологии проблем: соотношения культуры и цивилизации и природы кризиса культуры. С его точки зрения, культура как явление «внутреннее и органическое» принципиально отличается от цивилизации, которая «может усваиваться внешне и поверхностно и не требует всей полноты душевного участия»⁷². Как считает Ильин, народ может иметь древнюю и утонченную духовную культуру, но в вопросах внешней цивилизации (одежда, жилище, пути сообщения, промышленная техника и т.д.) являть картину отсталости и первобытности. И обратно: народ может стоять на последней высоте техники и цивилизации, а в вопросах духовной культуры (нравственность, наука, искусство, политика и хозяйство) переживать эпоху упадка⁷³.

Таким образом, культура и цивилизация суть понятия, обозначающие различные феномены. Исследуя культуру, мы выясняем сущность той или иной системы, анализируя цивилизации мы рассматриваем ее внешние, не существенные характеристики. Это несколько необычная постановка вопроса отличается от той, которая содержится в работах Ницше, Шпенглера, Бердяева, где соотношение культуры и цивилизации интерпретируется по-иному.

Нетрадиционно решает Ильин и проблему кризиса, культуры. Если для его предшественников, также много и обстоятельно писавших о кризисе культуры, он является не чем иным, как результатом мутации, перерождения культуры, то с точки зрения Ильина кризис современной культуры связан в первую очередь с тем, что утрачена вера в Христа. В секуляризации общества он видит основную причину деградации изобразительного искусства, музыки, литературы, где, по его мнению, с каждым десятилетием все отчетливее проступает антигуманное начало. «Широкие слои людей, — пишет Ильин, — утратили живую веру и отошли от христианской церкви. Но отойдя от нее, многие не остались к ней безразличны: они усвоили себе настроения отчужденности, осуждения и вражды»⁷⁴. В результате культура лишилась животворного источника и потеряла цель своего развития.

Процесс секуляризации, считает Ильин, начался давно. Первые признаки разрушения духовного ядра христианской культуры появились уже в XIII—XIV вв., т.е. во времена раннего Возрождения. Однако тогда кризисные явления не были так заметны прежде всего потому, что центр духовной жизни находился в церкви. Сегодня, когда авторитет церкви сильно поколеблен, когда ставятся под сомнение основополагающие религиозные догматы, когда неверие приобрело широкий размах, приметы кризиса культуры видны невооруженным глазом.

Кризис культуры, по Ильину, проявляется прежде всего в умственном и нравственном вырождении человека, в возникновении социального типа личности, живущей не в соответствии с нормами религиозной морали, а движимой исключительно инстинктами, не способной оценивать свои поступки и планируемые действия с точки зрения этических критериев; в перестройке системы социальных связей и отношений на основе принципа технической рациональности; в появлении безрелигиозной государственности, которая не видит высшей цели; в установлении «безбожного капиталистического строя», главной задачей которого является обеспечение сверхприбылей ничтожному числу людей. Но особенно ярко кризис культуры, по его мнению, проявляется в возникновении агрессивного безрелигиозного и безбожного искусства, которое «становится праздным развлечением и нервирующим зрелищем». С точки зрения Ильина «современное искусство, «светски» освободившее себя от религиозного чувства и чутья, идет навстречу потребностям современной безбожной массы: мода рождает «модернизм», скука и пресыщенность — нервирующую остроту; кинематограф заменяет храм; треск и рев радиоприемника вытесняют личную культуру музыки и слова. В искусстве отпадает «третье измерение» — художественности, священности, предметности; двумерная душа создает двумерное, пошлое, безбожное искусство и сама становится его жертвою»⁷⁵. Самым печальным следствием происходящего в культуре Ильин считает утрату стремления к совершенству, к гармонии, к единству формы и содержания, как это было в предыдущие исторические эпохи.