- •Департамент образования и науки
- •Содержание
- •Введение
- •Первая русская печатная газета «Ведомости»
- •2 Января 1703 года
- •20 Июля 1708 года
- •2 Июля 1709 года
- •М. В. Ломоносов
- •Рассуждение об обязанностях журналистов при изложении ими сочинений, предназначенное для поддержания свободы философии
- •Ведомости
- •Государю Григорию Сидоровичу!
- •Государю Григорью Сидоровичу!
- •Человеку нашему Семену Григорьевичу!
- •Глава XIV
- •Сыну моему Фалалею
- •Д.И. Фонвизин
- •Вопросы Предисловие издателей журнала
- •И.А. Крылов
- •Почта духов Письмо осьмое От сильфа Световида к волшебнику Маликульмульку
- •Письмо первоенадесять От гнома Зора к волшебнику Маликульмульку
- •Письмо двадцать четвертое От сильфа Дальновида к волшебнику Маликульмульку
- •Похвальная речь в память моему дедушке, говоренная его другом, в присутствии его приятелей, за чашею пунша
- •Н.М. Карамзин
- •Политика Известия и замечания
- •И.П. Пнин
- •Письмо к издателю*
- •А.П. Куницын
- •Из «сына отечества»
- •К.Ф. Рылеев
- •А.А бестужев
- •Взгляд на русскую словесность
- •Н.М. Муравьев
- •А.C. Пушкин
- •Торжество дружбы,
- •Настоящий Выжигин историко-нравственно-сатирический роман XIX века
- •П.Я. Чаадаев
- •Письмо первое
- •Н.В. Гоголь
- •О движении журнальной литературы
- •В.Г. Белинский
- •Ничто о ничем, или отчет г. Издателю «Телескопа»
- •(Отрывок)
- •А.И. Герцен
- •Письма из Avenue Marigny
- •Братьям на Руси
- •Предисловие к Письму из провинции
- •Милостивый государь,
- •Ископаемый епископ, допотопное правительство
- •Н.П. Огарев
- •К.С. Аксаков
- •Опыт синонимов Публика — народ
- •И.С. Аксаков
- •Н.Г. Чернышевский
- •Размышления по прочтении повести г. Тургенева «Ася»
- •«Время», журнал политический и литературный, № 1
- •Н.А. Добролюбов
- •Первая половина марта i860 Петербург
- •Д.И. Писарев
- •(Критический отдел «Русского вестника» за 1861 год)
- •(Отрывок)
- •М.Н. Катков
- •Ф. М. Достоевский
- •Введение
- •Г.З. Елисеев
- •Милостивые государи!
- •B.C. Курочкин
- •Мысли и афоризмы
- •М.Е. Салтыков-щедрин
- •§1. Цель учреждения Союза и его организация
- •§ 2. О членах Союза
- •§ 3. О приличнейшей для пенкоснимательства арене
- •§ 4. Об обязанностях членов Союза
- •§ 6. Что сие означает?
- •§ 7. Цель учреждения Союза и его организация*
- •Мальчик в штанах и мальчик без штанов Разговор в одном явлении
- •(Из письма одиннадцатого)
- •(Сказка-элегия)
- •Г.И. Успенский
- •(Из памятной книжки)
- •Г.В. Плеханов
- •(Письмо к Петербургским рабочим кружкам)
- •В.Г. Короленко
- •Вместо вступления Размышления о павловском колоколе
- •На «скупке» Скупка, ее логика и ее разговоры
- •А.П. Чехов
- •(Из VIII главы)
- •А.М. Горький
- •(Мелочи, наброски и т.П.)
- •(В машинном отделении)
- •(Впечатления, наблюдения, наброски, сцены и т.Д. От нашего специального корреспондента)
- •В.И. Ленин Из книги Что такое «друзья народа»
- •(Ответ на статьи «Русского Богатства» против марксистов)
- •В.М. Дорошевич
- •(Сахалинский тип)
- •А.В. Амфитеатров
- •В.Я. Брюсов
- •В.Г. Короленко
- •Открытое письмо статскому советнику Филонову г. Статский советник, Филонов!
- •А.А. Блок
- •Литературные итоги 1907 года
- •От новой редакции журнала «Вестник Европы»
- •Периодическая печать и капитализм
- •М.О. Мельников
- •А.Б. Петрищев
- •Каламбуристы (отрывок)
- •Ф.И. Шаляпин
- •Пресса и я Мнение Фед. Ив. Шаляпина
- •А. М. Горький
- •Список литературы
- •История отечественной журналистики Сборник текстов
- •628400, Россия, Ханты-Мансийский автономный округ,
Предисловие к Письму из провинции
М.г.
Я долго сомневался, печатать ваше письмо или нет... и наконец решился, но считаю необходимым сперва сказать несколько слов об этом.
Вы говорите, что я уже печатал письмо моих врагов, отчего же не напечатать письма одного из друзей «не совершенно согласное с моим мнением», как прибавляет приложенная к вашему письму записка.
Мне не раз случалось поместить враждебную статью, но это не достаточная причина, чтоб помещать дружеские письма, с которыми мы не согласны. Печатая враждебные обвинения, мы садимся на лавку подсудимых и, как все подсудимые, ждем суда и вперед радуемся, если он будет в нашу пользу. Скажу больше, я предчувствовал, с которой стороны будет общественное мнение, и от всей души желал этого.
Но этого-то я и не желаю в отношении к статьям наших друзей, с которыми мы расходимся. Нам будет больно, если мнение выскажется против нас, и больно, если против них; торжество над своими не веселит. К тому же в наше бойкое время нельзя давать много места междоусобному спору, нельзя слишком останавливаться, а надобно, избравши дорогу, идти, вести, пробиваться.
Россия вышла из той душной эпохи, в которую людям только и оставалось теоретически обсуживать гражданские и общественные вопросы, и, что ни говорят, мы не взошли снова в гамлетовский период сомнений, слов, спора и отчаянных средств.
Дело растет, крепнет, и вот почему мы не можем быть беспристрастной нейтральной ареной для бойцов; мы сами бойцы и люди партии.
Впрочем, это замечание к вашему письму мало относится. Мы расходимся с вами не в идее, а в средствах; не в началах, а образе действования. Вы представляете одно из крайних выражений нашего направления; ваша односторонность понятна нам, она близка нашему сердцу; у нас негодование так же молодо, как у вас, и любовь к народу русскому так же жива теперь, как в юношеские лета.
Но к топору, к этому ultima ratio31 притесненных, мы звать не будем до тех пор, пока останется хоть одна разумная надежда на развязку без топора.
Чем глубже, чем дольше мы всматриваемся в западный мир, чем подробнее вникаем в явления, нас окружающие, и в ряд событий, который привел к нам Европу, тем больше растет у нас отвращение от кровавых переворотов; они бывают иногда необходимы, ими отделывается общественный организм от старых болезней, от удушающих наростов; они бывают роковым последствием вековых ошибок, наконец, делом мести, племенной ненависти, — у нас нет этих стихий; в этом отношении наше положение беспримерно.
Императорство со времени Петра I так притоптало и выпололо прежнее государственное устройство, как этого не сделал 92 и 93 год во Франции, так что его нет в живых, что его надобно отыскивать в пыльных свитках, в летописях, оно для нас больше чужое, чем Франция Людовика XIV.
И это не вся отрицательная заслуга его, — важнее этого, может быть, то, что оно и не заменило его ничем прочным органическим, что бы бросило глубокие корни и выросло бы помехой будущему. Совсем напротив, осадное положение императорства было вместе с тем постоянной реформой.
Сломавши все старое, императорская власть принималась обыкновенно ломать вчерашнее: Павел — екатерининское, Александр — павловское, Николай — александровское и, наконец, ныне царствующий государь, сто раз повторяя, что он будет царствовать в духе своего отца, ничего не оставил от военно-смирительного управления его, кроме сторожей, истопников и привратников.
Императорская власть столько же и строила, сколько ломала, но строила по чужим фасадам, из скверного кирпича, наскоро, здания его разваливались прежде, чем покрывались крышей, или ломались по приказу нового архитектора. Оттого-то никто не верит теперь не только в прочность Грановитой палаты и теремов, растреллиевских дворцов и присутственных мест, но даже казарм и крепостей.
Если что-нибудь уцелело под ударами императорского тарана, то это сельская община; она казалась немецкому деспотизму до того нелепой и слабой, что ее оставили, как детскую игрушку, зная вперед, что она исчезнет, как только благотворные лучи цивилизации ее коснутся.
Другая Россия — Россия правительственная, дворянская — по той мере только и сильна, по которой она идет заодно с правительством.
Они поссорились на вопросе об освобождении крестьян, и одной неловкости правительства следует приписать то, что оно не умеет воспользоваться этим.
Дворянская Россия — искусственная, подражательная, и оттого она бессильна как аристократия. Подумайте о разнице между крестьянским понятием о своем праве и понятием дворянским. Право на землю так кажется естественным и прирожденным крестьянину, что он в крепостной неволе не верит, что оно утрачено. В то время как дворяне знают, что права их высочайше пожалованные и притом добровольно дарованные <...>
Где же у нас та среда, которую надобно вырубать топором? Неверие в собственные силы — вот наша беда, и, что всего замечательнее, неверие это равно в правительстве, дворянстве и народе.
Мы за какими-то картонными драконами не видели, как у нас развязаны руки. Я не знаю в истории примера, чтобы народ с меньшим грузом переправлялся на другой берег.
К метлам! надобно кричать, а не к топорам! <...>
Призвавши к топору, надобно овладеть движением, надобно иметь организацию, надобно иметь план, силы и готовность лечь костьми, не только схватившись за рукоятку, но схватив за лезвие, когда топор слишком расходится? Есть ли все это у вас?
Одно вы мне можете возразить: а что будем делать, если народ, увидя, что его надувают освобождением, сам бросится к топору? Это будет великое несчастие, но оно возможно благодаря бесхарактерности правительства и характерности помещиков, — тогда рассуждать нельзя, тут каждый должен поступать, как его совесть велит, как его любовь велит... но, наверное, и тогда не из Лондона звать к топорам. Будемте стараться всеми силами, чтоб этого не было!
Вот все, что я хотел вам сказать.
В заключение одно слово насчет того, что вы называете моим «гимном» Александру II.
Одной награды, кажется мне, я мог бы требовать за целую жизнь, посвященную одному и тому же делу, за целую жизнь, проведенную, как под стеклянным колпаком, — чтоб, наконец, не сомневались в чистоте моих убеждений и действий.
Я могу ошибаться в пути, много раз ошибался даже, но наверное не сворочу ни из страха перед фельдъегерской тройкой, ни из благоговения перед императрицыной каретой!
Сказавши это, я вас спрашиваю: да полно, ошибся ли я? Кто же в последнее время сделал что-нибудь путного для России, кроме государя? Отдадимте и тут кесарю кесарево!..
Прощайте и не сердитесь за длинное предисловие.
25 февраля 1860.
И-р.
<Письмо из провинции>