Тема 4. Социальная философия.

1. В чем причины распада нравственных традиций?

Два факта величайшей важности должны сосредото­чить на себе внимание тех, кто хочет и может обсудить свободно и правдиво современное положение нашего об­щества и пути к его возрождению. Это — крушение многообещавшего общественного движения, руководимого интеллигентским сознанием, и последовавший за этим событием быстрый развал наиболее крепких нравствен­ных традиций и понятий в среде русской интеллигенции. Оба свидетельствуют, об одном, оба обна­жают скрытую картину бессилия, непроизводи­тельности и несостоятельности традиционного морально­го и культурно-философского мировоззрения русской ин­теллигенции. Что касается первого факта — неудачи русской революции, то банальное «объяснение» его зло­козненностью «реакции» и «бюрократии» неспособно удовлетворить никого, кто стремится к серьезному, доб­росовестному и, главное, плодотворному обсуждению вопроса. Оно не столько фактически неверно, сколько ошибочно методологически. Это вообще есть не теорети­ческое объяснение, а лишь весьма одностороннее и практически вредное моральное вменение факта.

2. Особенности морального состояния русской интеллигенции.

Нравственность, нравственные оценки и нравствен­ные мотивы занимают в душе русского интеллигента со­вершенно исключительное место. Русский интеллигент не знает никаких абсо­лютных ценностей, никаких критериев, никакой ориенти­ровки в жизни, кроме морального разграничения людей, поступков, состояний на хорошие и дурные, добрые и злые. У нас нужны особые, настойчивые указания, иск­лючительно громкие призывы, которые для большинст­ва звучат всегда несколько неестественно и аффекти­рованно, чтобы вообще дать почувствовать, что в жизни существуют или, по крайней мере, мыслимы еще иные ценности и мерила, кроме нравственных,— что наряду с добром душе доступны еще идеалы истины, красоты, Божества, которые также могут волновать сердца и ве­сти их на подвиги.

3. Цель и субъективные интересы нигилистического морализма.

Всё, что названо нравственностью, все её проявления, её стороны объединены в одном слове – морализм. А морализм русской интеллигенции тесно переплетается с нигилизмом.

Нигилистический морализм – это характерная черта духовной жизни русской интеллигенции. Это полное отрицание объективных ценностей (теоретические, научные истины, объект религиозной веры, художественная красота), но всё это происходит в результате завышенных субъективных интересов, стремление удовлетворить потребности народа, ставя их практически наравне с Богом. И, вследствие такого положения дел родились новые цели и задачи для их выполнения: это огромное желание служить людям, дать им недостающее счастье и неважно каким путём. Но вместе с этим появляется ненависть к тем, кто стаёт преградой у борцов за счастье. Жизнь не имеет внутреннего смысла, а главным становится материальная обеспеченность и достижение необходимых субъективных потребностей. Это значит, что человек должен жить для других, не взирая на собственные нужды, попирая собственное “я”. А то, что препятствует исполнению своих обязанностей перед громогласным призывом, является зло, которое нужно устранить. Таковы были суждения, плохо и непонятно обоснованные, для побуждения к действию русского интеллигента, который всё также внимательно внимал указаниям “сверху”, непреложного авторитета.

Нигилистический морализм русской интеллигенции - это новоявленное учение того времени, и моральное настроение, включающее в себя служение людям, их благу. И порой их стремления о полной гармонии, счастье всего народа, утопали в мечтах, нереальности цели становились верой или целеустремлённой религией атеистической интеллигенции. Всецело поклоняясь новой религии, русская интеллигенция противоречила самой себе, ею взгляду на жизнь, с философской стороны отрицающая объективные ценности. Целеустремлённую веру, религию в «светлое будущее всего народа» назвали «научным социализмом». Фактически корни этой веры исходят от Руссо, философии реакционной романтики ХVIII века, который твёрдо был убеждён, что все бедствия жизни людей идут от гнева и раздражительности, ошибок отдельных людей или классов. И всё, что нужно сделать для полного счастья – это убрать противоречия, препятствия, всё то, что стоит на пути. Таковы были цели субъективных интересов и пути их достижения нигилистического морализма.

4. Почему стало неизбежным морализирование революционной интеллигенции?

Ценности теоретические, эстетиче­ские, религиозные не имеют власти над сердцем русско­го интеллигента, ощущаются им смутно и неинтенсивно и, во всяком случае, всегда приносятся в жертву мо­ральным ценностям. Теоретическая, научная истина, строгое и чистое знание ради знания, бескорыстное стремление к адекватному интеллектуальному отобра­жению мира и овладению им никогда не могли укоре­ниться в интеллигентском сознании. Вся история нашего умственного развития окрашена в яркий морально-ути­литарный цвет. Начиная с восторженного поклонения естествознанию в 60-х годах и кончая самоновейшими научными увлечениями вроде эмпириокритицизма, наша интеллигенция искала в мыслителях и их системах не истины научной, а пользы для жизни, оправдания или освящения какой-либо общественно-моральной тенден­ции.(…)

Морализм русской интеллигенции есть лишь вы­ражение и отражение ее нигилизма. Под нигилизмом подразумевают отрицание или непризна­ние абсолютных (объективных) ценностей. Человече­ская деятельность руководится, вообще говоря, или стремлением к каким-либо объективным ценностям (каковыми могут служить, например, теоретическая научная истина, или художественная красота, или объ­ект религиозной веры, или государственное могущество, или национальное достоинство и т. п.), или же мотива­ми субъективного порядка, т. е. влечением удовлетво­рить личные потребности, свои и чужие.

5. В чем проявляется революционность умонастроения русской интеллигенции?

В борьбе за правое дело, за счастье народа проявляется не только любовь к людям, но и ненависть, большая действующая сила, несущая разрушение, боль и страх. Так из народника – социалиста появился революционер. Революционер – в большей степени по образу мыслей, по его моральному мировоззрению. Речь идёт о социальной борьбе и приближение к общественно-моральному идеалу. И как бы не было тяжело народу, в переходе к “светлому будущему“ механизм преобразования был уже запущен, и шанса к отступлению был отрезан.

Социальная борьба приобрела силу религиозного аргумента, без него невозможно понять моральную жизнь русской интеллигенции. Самое главное в революционизме является мотив, причина: социальный оптимизм о теории счастья. Робеспьер, размышлял о теории счастья. Он уверял, что, устраняя врагов Отечества можно получить царство разума. В этом же были уверенны и революционеры. Для того, чтобы добиться идеального порядка, нужно убрать с нацеленного пути, мешающие политические препятствия. Таким образом, революционизм показывает метафизическую абсолютизацию ценности разрушения. Русская интеллигенция в политической борьбе, в разном её проявлении (бунт, заговор, террор) видела более короткий способ решения задачи на пути к народному благу. Саму интеллигенцию побуждала вера, что цель осуществится и всё произойдёт так, как было задумано изначально, то есть осуществление идеала в действительность.

6. Каковы основы механико-рационалистической теории счастья.

Социальная борьба, решение проблем насильственным и механическим разрушением устаревших общественных форм – всё это считается нормальным с точки зрения механико-рационалистической теории счастья. В механике нет места творчеству, там всё конкретно и обосновано. Если смотреть на проблему человеческой культуры, то решается примерно так же, как и в отношении природных веществ, разрушение вредного, то есть старого, устаревшего и установление нового, полезного творческого начала.

Интеллигенция в силу своего воспитания, восприятия мира, выбирая из двух форм человеческой деятельности: разрушения и созидания, борьбы и производительности труда,

Выбирает первое форму; это касается социалистического приобретения благ (материальных и духовных) распределения и производства, также отдаётся предпочтение первому, нежели второму.

Мировоззрение социализма состоит в идее распределения, хотя и даёт возможность обновления всех сторон хозяйственной жизни. Социализм отрицает мнение, что его целью является отнять нажитое имущество у богатых и передать его неимущим. Такое мнение несколько искажает экономическую и социальную теорию, но в целом, оно точно показывает моральное состояние социализма. Понимание хозяйственной организации – это действие социализма, это его работа, его жизнь, его стремление; а сердце социализма – это идеал равенства, распределения и справедливости. Всё это заключено в морали, о которой много сказано и много написано, но своими корнями уходит в механико-рационалистическую теорию счастья. По мнению социализма, идейного равенства: условие для счастья не нужно создавать, что-то новое придумывать, потому что оно уже есть, его нужно просто взять у кого-то и отдать тому, у кого нет.

В социальной идеологии на первом месте всегда стояло выше по значимости распределение, касающееся материальных благ, а производство обеспечения благ как материальных, так и духовных ценностей (развитие науки, литературы, искусства и вообще культуры) практически не ценилось или стояло всегда на несколько ступеней ниже распределения.

В результате разбрасывания благ духовной культуры не стали ценить, уважать тех, кто творит прекрасное, открывает, изобретает новое, полезное современному обществу. Тех, кто измельчает творения (учёного, изобретателя, поэта и т.д.), раскидывает по кусочкам, изголодавшемуся народу по духовности, пропагандирует чужое, не имея своего, и в итоге его ставят на пьедестал.

Взглянув на распределение с другой точки зрения, для того чтобы распределить, нужно иметь что-то для этого, а чтобы это что-то было его необходимо производить. Вот тогда и будет возможным правильное отношение к распределению, а по-другому быть просто не может.

Социалистическое народничество, избегающее производства, игнорируя его доходит до прямой вражды – силы народа уменьшаются, истощаются, а духовная и материальная нищета – увеличивается.

Интеллигенция социализма, расходуя огромные силы на жёстком распределении и не созидая народное достояние, в метафизическом смысле остаётся безрезультатной. На чужом несчастии – счастья не построишь.

Одно лишь национальное богатство не сможет дать народное благосостояние. И от всего распределения и упорной борьбы «дать счастье народу», следует сделать шаг вперёд к духовному творчеству, к созиданию богатства.

7. Симптомы проявления кризиса «интеллигентского «сознания».

Такие факты, как, с одной стороны, полное беспло­дие и бессилие интеллигентского сознания в его сопри­косновении с реальными силами жизни и, с другой — практически обнаружившаяся нравственная гнилость не­которых его корней, не могут пройти бесследно. И дей­ствительно, мы присутствуем при развале и разложении традиционного интеллигентского духа; законченный и целостный, несмотря на все свои противоречия, мораль­ный тип русского интеллигента, как мы старались изоб­разить его выше, начинает исчезать на наших глазах и существует скорее лишь идеально, как славное воспоми­нание прошлого; фактически, он уже утерял прежнюю неограниченную полноту своей власти над умами и лишь редко воплощается в чистом виде среди подрастающего ныне поколения.

8. Что общее можно найти в самосознании революционной интеллигенции России начала ХХ века и либерально-реформаторской элиты начала ХХ1 века?

Начало XX века ознаменовалось для большей части российской интеллигенции новыми духовными исканиями. Самосознание революционной интеллигенции России начала ХХ века и либерально-реформаторской элиты начала ХХ1 века объединял идеализм и наивность, жажда власти, «боговерие».