1 Эльпинор см. Эльпенор

Лист 3

опечаленный друг не переживает утраты, идет в поисках усопшего в самый ад и пытается его вывести оттуда; но природа хтонического начала берет верх, и герой возвращается на землю, а его друг на веки остается во мраке. Таковы именно: Гильгамеш и Эабани, Тезей 1 и Пирифой; таковы Ахилл и Патрокл, один – получающий только пышное погребение, другой – вечную юность. Верный друг и спутник Геракла, его двойник Полай умирает: Геракл – среди бессмертных. Впоследствии роль друга переходит к Тезею, за которым Геракл отправляется к Аиду (Plut. l. с.). Еще дальше границы мотива расширяются: Орфей спускается в преисподнюю за своей женой, которая неразрывно связана со смертью и, выйти не может – она Εὐρυδίκη 2, широко творящая правосудие владычица мертвых; один идет в подземное царство за матерью (Дионис), другой за сыном или мужем (Истар3, Афродита), третий за дочерью (Деметра). Первоначальный миф, далекий от вариаций, давал простейшую схему: либо он знал двух друзей-двойников, Oреста -Пилада (Пилад, сын Строфия, эпитетного имени Гермеса, особенно убедителен в своем хтонизме), Ахилла-Патрокла, либо двух братьев, Агамемнона-Менелая, Геракла-Ификла. Один из них обречен смерти, другой наслаждается вечной юностью. Эльпинор, являясь в преисподней, носит рудиментарное имя друга (ХI 51, 83): в поисках за ним и спускался некогда Одиссей в мир смерти, но еще в те отдаленнейшие времена, когда песня об его сошествии составляла один примитивный мотив, из которого впоследствии вышла целая картина nekyi'u. – Посмотрим же теперь на миф, героем которого является Эльпинор 4. Перед нами герой, попавший ненадолго к дочери Гелиоса, стремительно упавший и очутившийся в преисподней. Так в вавилонской поэме взлетает к богине света герой Этана, но бросает взгляд вниз, пугается и падает в преисподнюю. Так Икар достигает Гелиоса, но его восковые крылья истаивают от солнца, и он летит в морскую пучину. Так Фаэтон, сперва эпитет Гелиоса, а потом его сын, на короткое время овладевает конями солнца, но пугается, вы-

Эльпинор

Пилад

Орест

Менелай

Гильгамеш

Гермес

Этана

Теcей

Строфий

Пирифой

Патрокл

Орфей

Одиссей

Иштар

Ификл

Икар

Деметра

Афродита

Геракл

Дионис

Ахилл

Аид

Агамемнон

Фаэтон

Гелиос

Эабани

1 Тезей см. Тесей

2 Εὐρυδίκη см. Эвридика

3 Истар см. Иштар

4 Эльпинор см. Эльпенор

Лист 3 (об.)

пускает поводья и, пораженный молнией, падает в Эридан. Схема везде одна: краткое пребывание со стихией света, внезапная и стремительная смерть – и на веки погружение в царство мрака. Падает ли герой в море или в реку океана – душа его в аду; траурный культ Фаэтона, загробной фазы Солнца, объясняется его изображениями на саркофагах (Hermes, 18, 1883, 396)1. Так и Эльпинор просит Одиссея о гротовом холме ἐπὶ θινὶ θαλάσσης (XI 75), а в память о нем водрузить на этом холме корабельное весло (77). Тиресий же, пророчествуя Одиссею, велит ему взять такое же весло и итти с ним, странствуя, к далеким людям, не знающим моря, чтобы там водрузить это весло, как символ Посейдонова культа (113–133). Так Менелай, не подчиненный смерти, в таких же странствиях, что и Одиссей, насыпает у берегов Египта могильный холм насильственно умершему брату, и тоже по пророчеству Протея (Odyss. IV, 477, 581). Так и Геракл находит у морского берега тело Икара и предает его погребению (Apd. II, 6, 3). – Посейдон умилостивляется тем же самым символическим обрядом, что и Эльпинор2. То, что было сказано об Одиссее, как странствующем герое из nekyi'и, теперь я повторю и о хтонических героях преисподней, кратковременных друзьях солнечного божества, упавших в море и там погребенных: световые, водные и загробные их черты составляли некогда единую стихию.

3. Итак, Эльпинор лицо рудиментарное, и его присутствие отводит нас к древнему ядру nekyi'h, которая сама есть начальный вид хтонического разработанного жанра. Однако, по композиции «Одиссея» выдвигает еще и эпизод пребывания героя на острове у Калипсо. Им открывается поэма, от него ведется начало деяний Одиссея, рассказ героя замыкается им (I, 47; V; XII, 448): другими словами, этот мотив проходит напевом по всей I части «Одиссеи». Содержание его известно: герой, после долгих странствований, попадает к нимфе, которая держит его семь лет, не отпуская. Это содержание ничего, казалось бы, не говорит. Но схема его гласит иное: богиня Афина приходит

Эльпинор

Менелай

Калипсо

Исида

Эридан

Тиресий

Протей

Посейдон

Одиссей

Икар

Афина

Фаэтон

Виламовиц Меллендорф Ульрих фон

Wilamowitz Moellendorff 1883

1 см. Wilamowitz-Moellendorff, Phaeton, 1883

2 Эльпинор см. Эльпенор

Лист 4

в сонм богов и требует у верховного владыки, чтобы он принудил коварную богиню выпустить скрытого ею героя (I, 47; V, 5). Перед нами еще одна разновидность древнейшего хтонического жанра сюжетов. Καλυψώ есть божество смерти. Владычица части океана, острова Огигии, она сама Океанида, дочь того царя вод, из лона которого выходят солнце и заря, на чьей груди лежат Елисейские поля и острова блаженных, под кем находится жилище Персефоны и Аида. Она – одна из подруг Персефоны, с которой играла на лугу перед самым похищением Аида; долго бродила Деметра в поисках за дочерью; наконец, она потребовала у Зевса возврата Персефоны из преисподней, и вот он посылает Гермеса к Аиду, чтоб подземный бог отпустил матери ее дочь (Hym. in Cerer.). А Калипсо сама в роли загробной владычицы; не ее укрывают, а она; не героиню прячет бог, но героя богиня. Позднейший миф не хочет расстаться со «сценичностью» древнейшего первообраза; так, созданный на иной почве и в ином колорите, сиро-финикийский миф об Адонисе, проводящем часть года у Персефоны и часть у Афродиты, создает вариант о сошествии в преисподнюю Афродиты, которая требует у Аида, чтоб он выкупил у Персефоны Адониса (из «Апологии» Аристида, приводимой Baudissin, Adonis u. Esmun, 353 1). Узорность этого мотива создается впоследствии, а его первоначальная схема так жe проста и антироманична, как и основа древнейших «сошествий», о которых я уже говорила. И там и тут божество искало своего паредра, точнее, одну из своих «сторон». В общей формуле, это был Геракл, который сам для себя искал победы над смертью и ранил Аида или овладевал Кербером, который, далее, освобождал из мрака своего друга Тезея 2 или был бессилен в помощи Пирифою, который еще дальше шел в преисподнюю и приводил оттуда Алкесту уже не для себя, а для Адмета, сам же Адмет освобождался от смерти Аполлоном. Дать то или иное содержание древнему мифу было задачей чисто литературной, в которой античность и изощрялась. Но форма сказаний оставалась по (Океанида Калипсо Марий Теcей Пирифой Персефона Кербер Аполлон Геракл Зевс Адонис Адмет Алкеста Аристид Философ, Баудиссин Вольф Вильгельм Фридрих фон)

Baudissin 1911

1 см. Baudissin, 1911

2 Тезей см. Тесей

Лист 4 (об.)

жанру все та же, вышедшая из до-исторических представлений об едином свето-загробно-водном начале. Спускается ли Одиссей за Эльпинором или Афина требует от Калипсо Одиссея, с семантической точки зрения одно и то же. У Одиссея и Эльпинора роли равны.

4. Я не буду останавливаться на всех приключениях Одиссея, потому что о них достаточно говорилось и писалось. Эпизод с Киркой уже можно уподобить схватке Нергала с богиней смерти; там и тут козни злой женщины, угроза героя и поражение героини, с предложением любви. Там и тут в основе лежит знакомый нам сюжет: герой борется с божеством смерти и временно пребывает у него, пока не настанет срок для выхода на свет. Для Одиссея это год. Естественным продолжением этого эпизода мы теперь должны считать, после работ Карла Фриза, эпизод у Фэаков1. Эпифания Одиссея из воды, торжественный въезд в город, свадебные обряды Навзикаи – это все рисует Одиссея солнечным богом, переживающим ежегодную регенерацию в прохождении загробной фазы, точнее, водно-загробной. Двусторонним мы видим Одиссея и в других приключениях. Уже не нужно доказывать, что эпизод святотатства на острове Тринакрии (ХII) и эпизод с Полифемом (IХ) тожественны: и там и тут сюжетно развернут образ угона скота, лишь с той разницей, что в одном случае пострадавшим оказывается Солнце, а в другом одноглазое чудовище, т. е. описательный образ того же самого солнца. И хотя тринакрийский эпизод обеляет Одиссея, а у Полифема он прямо изображается жертвой, – все же не может в обоих случаях сюжет скрыть, что Одиссей похититель и угонщик. Эта роль Гермеса и Геракла делает из Одиссея начало хтоническое, из Полифема солнечное; эквиваленты один другого, они меняются к концу ролями, и Полифем теряет зрение (метафора хтоническая), а Одиссей выходит из пещеры смерти и снова эпифанирует среди морских вод. Таким образом, эпизод с Полифемом семантически тождествен эпизоду у Фэаков, и только в других образах передает то же самое представление. Но кто (Феаки Полифем Нергал Калипсо Гермес Одиссей Навзикая Геракл Фриз Карл)