- •Русские Сибири культура, обычаи, обряды... Предисловие
- •Ел. Ерохина
- •Ф.Ф. Болонев Из опыта этнографического изучения русского населения Сибири*
- •Т.С.Мамсик
- •Г.В. Любимова
- •О роли детей в обычаях и обрядах календарного
- •Цикла (по материалам детских новогодних
- •"Посеваний" в Сибири)*
- •В.И. Байтуганов
- •Иесенно-танцевальный фольклор с. Макаровка
- •Кыштовского района Новосибирской области
- •В народном календаре
- •Приложение
- •1. "А(и) вутка(й) шла"
- •1. «А(и) вутка(й) шла»
- •N2. "Заплятися плятень" (хоровод)
- •2."3Аплятися. Плятень"
- •2. "Заплятися, плятень"
- •N3. "а мы просу сеяли"
- •3. "А мы просу сеяли"
- •3. "А мы просу сеяли"
- •N4. "а мы сеяли, сеяли лен"
- •4. "А мы сеяли, сеяли лен"
- •Комментарии
- •Примечания
- •Е.Ф. Фурсова Традиции обработки льна у восточных славян Верхнего Приобья
- •Примечания
- •О.Н. Шелегина
- •Обеспеченность хозяйственными постройками крестьян Бердской волости Колывано-Воскресенского горного округа (1786 г.)*
- •Примечания
- •А.Ю. Майничева Деревянные постройки в поселениях Колыванского района Новосибирской области
- •Примечания
- •Н.Г. Велижанина
- •Иконостасы Тобольска в первой половине
- •Двадцатых годов XVII столетия
- •(Опыт реконструкции по документальным источникам)
- •Приложение
- •71X53 см, фон охра
- •142X44 см, фон охра
- •Примечания
- •Дя.Резун к вопросу об образе жизни горожан Иркутской губернии начала XIX в.
- •О.Н. Беседина Особенности исторической жилой среды малых городов Восточной Сибири
- •Примечания
- •Ал. Люцидарская Новации в быту горожан Сибири XVII в.
- •Примечания
- •Список сокращений
Примечания
1. Емельянов Н.Ф. Заселение русскими Среднего Приобья в феодальную эпоху. - Томск, 1981. - С. 156.
2. Там же. - С. 148.
3. Ащепков Е.А. Русское народное зодчество в Западной Сибири. - М., 1950. - С. 31; Бломквист Е.Э. Крестьянские постройки русских, украинцев и белорусов. - М. - Л., 1956. - С. 8 - 21.
4. Там же. -С. 213-215.
5. Отчет института Спецдроектреставрации. Обследование памятников архитектуры Томской области 1984 г. - Т. П. - Кн. 6. - Рис. 27.
6. В этой работе использованы материалы из архива автора "Обследование поселков Колыванского района, 1990 г.".
Н.Г. Велижанина
Иконостасы Тобольска в первой половине
Двадцатых годов XVII столетия
(Опыт реконструкции по документальным источникам)
Иконостас в русской православной церкви является смысловым и декоративным центром храма. Документы, к сожалению, не сохранили сведений об иконостасах в сибирских храмах конца XVI - начала XVII вв - первых четырех десятилетий после похода дружины Ермака (1581 г.). Самые ранние сведения о деятельности тобольской кафедры, учрежденной в 1620 г., относятся к середине 20-х гг. XVII в.
Иконостас имел особенно важное значение в сибирских храмах первых трех четвертей века, так как строились они здесь из дерева1 и не имели, или почти не имели, росписей, во всяком случае автору не известно ни одно упоминание о раннем периоде. По-видимому, расписывать деревянные храмы считалось нерентабельным из-за опасности пожаров, тогда как иконы, случалось, удавалось вынести из-под огня. Реконструкция иконостасов возможна на основе документальных источников и анализа традиций и канонов, хотя именно в XVII столетии система древнерусского многорядного иконостаса, сложившаяся к концу XIV века, претерпевала серьезные изменения.
Описи церковного имущества, включавшие иконы, частично сохранились в архивах, некоторые из них опубликованы. Они предельно кратки и все-таки могут служить основой для реконструкции несохранившихся иконостасов.
В последний год деятельности Киприана (Старорусенкова), первого сибирского архиепископа, пробывшего в Тобольске четыре года (1621-1624 гг.)2 и организовавшего систематическое иконописание, была составлена "Дозорная книга"3, где приведены списки икон многих тобольских церквей. Как бы в дополнение к этому после отъезда Киприана по приказу царя Михаила была произведена перепись оставшегося после него имущества, в частности, икон соборной церкви. Суммарно "Дозорная книга" 1624 г. и "Переписная книга" 1625-1626 гг.4 дают основные данные для представления о тобольских иконостасах первой половины 20-х гг. XVII в., т.е. времени, когда строительство церквей и возведение иконостасов в них изжили случайный характер, естественный для первого периода обустройства русских в Сибири.
С организацией тобольского Софийского дома его сотрудники руководили строительством храмов и возведением иконостасов, исходя из конкретных, исторически обусловленных задач. Первый епархиальный собор в Тобольске (1621-1623 гг.) был выстроен во имя Софии, Премудрости Божией6. Безусловно, для тобольской кафедры с ее задачей христианизации Сибири было весьма важным посвящение храма Софии, так как понятие Премудрости Божией включает идею предустановленности спасения. После объявления христианства государственной религией именно во имя Софии строились главные соборы в столицах: Константинополе, Киеве, Новгороде. Таким образом, самим фактом строительства в Тобольске Софийского собора утверждалась идея преемственности христианского учения и повышения авторитета новой православной столицы Сибири.
Из описи имущества тобольского Софийского дома 1636 г.6 известно, что собор представлял собой так называемый клетский тип храма с пятью главами. Подклет из четырнадцати венцов, "от мосту церковного 26 венцов до "закомар", главы и шейки чешуей "побиты", поставлены на бочки, крытые "лемехом". Двери были "приходные большие створные" и "две... сторонние", окна слюдяные - 7 больших и 5 малых. Крыльцо высокое с навершием бочкой - под лемехом.
Подсчеты показывают, что в 1625-1626 гг. в соборе было 130 икон, 90 из них входили в иконостас - цифра максимальная для храма того времени и не только деревянного, например в иконостасе новгородского Софийского собора в 1617 г. было 89 икон7. Таким образом, задачей создателей тобольского иконостаса было преодоление сравнительно малых размеров деревянного храма ради репрезентативных задач главного собора новой епархии.
Данные "Переписной книги" свидетельствуют, что этот иконостас имел четыре ряда: местный (15 икон), деисус (23), праздники (23), верхний - пророки и праотцы (29 образов на общих досках). На тяблах, расписанных травным орнаментом, между иконами трех нижних рядов были помещены точеные "деревца", покрашенные киноварью, над верхним ярусом - деревянные позолоченные херувимы на "железных веретенцах"8. Путем сложения указанных в документе размеров икон устанавливается высота иконостаса - от 6,5 до 7,5 м. Размер предположительный, так как неизвестна ширина тябл, а главное, высота херувимов и веретенец, ширина его - 17 м. Полученные данные ширины и высоты соответствуют рассчитанным автором объемам храма.
Анализ перечисленных в документе икон показывает, что главным в замысле его создателей было стремление к идейной универсальности, что предопределило уже посвящение храма Софии, премудрости Божией, с характерной для нее амбивалентностью - связью с символикой и Христа, и Богоматери. Стремление к универсальности нашло выражение и в композиции иконостаса, прежде всего, в наличии основных рядов: местного (снизу вверх), деисусного, праздничного, пророков и праотцев (в едином ряду).
Высота тобольского собора не позволила возвести отдельно два верхних ряда. Праотеческий чин, появившийся в русских иконостасах в XVI в., вскоре стал обязательным для соборных храмов и добавлялся к уже существующим иконостасам. Так, например, в новгородском Софийском соборе в XVI в. был добавлен вверху праотеческий ряд, в виде карниза с килевидными завершениями9. Из-за недостаточной высоты тобольского собора два верхних чина были соединены в один ряд, причем фигуры святых размещены на горизонтально ориентированных досках, по-видимому, так же для экономии места. Прием размещения фигур пророков на горизонтальных досках (со свитками текстов пророчеств) был применен в новгородском Софийском соборе (так сохранилось до настоящего времени) и, очевидно, стал образцом для тобольских мастеров. По мнению Л.В. Бетина, в подобных случаях происходит перенос акцента с психологической разработки образов на корпоративное звучание образа как части целого.
Для ориентации на Новгород у архиепископа Киприана были дополнительные причины, так как до поставления на тобольскую кафедру он был архимандритом новгородского Спасо-хутынско-го монастыря и при составлении программы соборного иконостаса не мог не учитывать традиций главного храма своего родного города, для защиты свободы которого он в свое время очень много сделал10.
В "Переписной книге" указаны размеры отдельных изображений верхнего ряда реконструируемого иконостаса: 142 х 44 см. Такие пропорции (10:3) позволяют предположить, что фигуры были написаны в рост, может быть, со свитками пророчеств. Совмещение двух чинов в одном ряду определило композиционное построение - с двумя идейными и декоративными центрами ряда, размещенными, по-видимому, на одинаковом расстоянии от центра. Слева, посередине пророков, находилась икона "Богоматери Воплощение на престоле". В соответствии с богословским смыслом, в пророческом ряду обычно помещали изображение Богоматери Знамение в виде полуфигуры с поднятыми руками с изображением младенца на диске. Тобольский вариант - при неизменности основной идеи, воплощение пророчества о грядущем рождении мессии имеет дополнительный смысл. Богоматерь на престоле с младенцем на лоне - основным элементом композиции иконы Кипро-Печерской Богоматери, главной святыни первого русского монастыря (ныне Киево-Печерская лавра), позднее, в XV - XVI вв., местночтимая икона домовой церкви московских митрополитов11. С этим изводом связана легенда конца X в. о том, что в Константинопольском Софийском храме Богоматерь сошла с подобной иконы и повелела двум грекам-иконописцам отправляться в Киев, где недавно прошло массовое крещение, создать храм и аналогичный образ. Таким образом, легенда позволяет связать тобольский иконостас и с историей крещения Киевской Руси. Важно, что этот же тип "Богоматери Воплощение на престоле" помещен посередине пророческого ряда иконостаса московского Успенского собора12.
В православной христианской традиции наиболее почитаемыми пророками были Давид, Соломон, Даниил, Исайя, Аарон, Гедеон, Илия, Моисей. С правой стороны от центра в верхнем ряду тобольского Софийского иконостаса, если ориентироваться на устойчивые традиции русских иконостасов, наиболее вероятно расположение образов праотцев Адама, Сифа, Мельхиседека, Исаака, Иова, Авраама, Авеля, Иакова, Иосифа. Посредине их "меж праотцы на той же иконе нерукотворенный образ Спасов..."13. Обычно между праотцами располагался образ Бога-отца Саваофа или Отечества, как символ духовной преемственности. По-видимому, оглавное изображение "Христа на убрусе" выбрано, в первую очередь, из композиционных соображений, стремления более четкого выделения образа Бога из довольно монотонного ряда стоящих старцев. Важно, что в реконструируемом иконостасе этот образ не на центральной оси, что является обычно мощным выделяющим приемом, но в центре правой стороны и потому требует дополнительного акцентирования.
Это имеет и особый смысл. Идея преемственности, которую в праотеческом ряду традиционно воплощают образы Саваофа или Отечества, в данном случае разрешается через систему образов всего сдвоенного ряда: праотцы - пророки - Богоматерь, ожидающая боговоплощенного младенца Христа14. Согласно "Переписной книге", в центре софийского деисуса было изображение "господа Саваофа в силах". Таким образом, иконы Бога-отца и Бога-сына как бы поменялись местами.
Однако был ли это действительно образ Саваофа? В описях московского Успенского собора 20-х гг. XVII в. (начиная с 1621 г.) центральная икона праотеческого ряда последовательно называется: "Господь Саваоф" - "Отечество" - "Господь Саваоф в три ипостаси"16. То есть в интересующее нас время композицию "Отечество" иногда называли Саваофом по доминирующей фигуре. Композиция "Отечество" была создана в Новгороде (в связи с борьбой с ересью антитринитариев) и особо почиталась именно там, что могло быть дополнительным доводом для ее включения в тобольский деисус, тем более, что не только архиепископ Кирпиан был новгородцем, но и многие жители Тобольска прибыли сюда с Русского Севера.
Однако и в том и в другом случае оба образа могли заменить в деисусном ряду тобольского собора принятое по традиции изображение Иисуса Христа, добавляя к каноническому смыслу этого чина - молении Богоматери и святых перед Богом о милосердии к людям - идеи духовной преемственности, столь важные для Сибирской иерархии.
Для древнерусского деисуса обязательны изображения Богоматери, Иоанна Предтечи (по обеим сторонам центральной фигуры), архангелов Михаила и Гавриила. С XVI в. канонический соборный иконостас, как правило, включал образы первоа-постолов Петра и Павла, отцов церкви Василия Великого, Иоанна Златоуста, Григория Богослова, особо почитаемого на Руси святителя Николая Мирликийского, воинов-великомучеников Георгия и Дмитрия Солунских. Несомненно, их иконы были в анализируемом иконостасе. В связи с миссионерскими задачами сибирской иерархии весьма вероятно, что в нем были изображения: святого Константина и матери его Елены; апостола Андрея Первозванного, возможно, вместе с любимым учеником Христа -Иоанном Богословом; великим князем Владимиром с княгиней Ольгой, имевших постоянные эпитеты равноапостольных.
К сожалению, нет достаточных оснований для определения оставшихся четверых святых. Это могли быть, например, первые русские святые Борис и Глеб, особо почитавшиеся на Севере воин Федор Стратилат и Параскева Пятница. Как следует из вышесказанного, при соблюдении канонов тобольские составители программы иконостаса собора разрешали себе и достаточно самостоятельные трактовки. Пропорции икон (10:3) позволяют считать, что изображения были выполнены в рост.
Относительно же праздничного ряда в "Переписной книге" говорится: "Да в другом тябле Владычных праздников 23 иконы"18. Он, несомненно, был расположен над деисусом, так как только с середины XVII в. его стали помещать под ним. На основе канонов можно предположить, что в богородичном праздничном ряду были иконы христологического цикла: слева - Рождество Богоматери, Введение во храм, Благовещение, Рождество Христово, Сретение, Крещение, Преображение, Воскрешение Лазаря, Троица, Вход в Иерусалим, Евхаристия; в центре - Тайная вечеря; справа - Распятие, Снятие со креста, Положение во гроб, Оплакивание Христа, Вознесение - сошествие во ад, Жены Мироносицы у гроба, Вознесение, Пятидесятница, Успение Богоматери, Покров, Воздвижение креста. В центре ряда наиболее вероятна икона с изображением тайной вечери, так как ее сюжет имеет разделительный характер, определяя начало страстного пути Христа. Кроме того, эта икона имеет четко выраженный горизонтальный формат и тем самым помогает акцентировать центральную вертикальную ось композиции иконостаса. Не все праздники, перечисленные выше, являются обязательными, возможны варианты, но этих вариантов будет не более, чем 5-6. Например, вместо Воскресения Лазаря могла быть икона Моления о чаше. Могло быть включено в иконостас либо Положение во гроб, либо Оплакивание, так как они близки по смыслу и по композиции. Вместо них могли быть один или два сюжета страстей Христовых - эпизодов пути на Голгофу. Однако основная часть сюжетов является обязательной для христологического и богородичного циклов, и их наличие в Тобольском иконостасе сомнения не вызывает.
Местный ряд в русских храмах до 1667 г. не был регламентирован ни по составу, ни по расположению икон. Обязательными были только образы Спаса, Богоматери и местночтимая храмовая икона, соименная названию церкви. Недостаточно точные указания "Переписной книги" о порядке икон местного ряда корректируются расчетами - соответствием места, занимаемого иконами, с расстоянием между алтарными вратами и стенами. В большинстве случаев реконструируемый порядок является единственно возможным решением.
Местный ряд сочетал строгое следование канонам с известным своеобразием. Храмовой иконой являлась София, Премудрость Божия, новгородского извода17 (относительно другой иконы есть указание "перевод полоцкой"18, следовательно, главная храмовая икона имела новгородскую версию"). А.И.Сулоцкий, один из первых исследователей сибирской культуры по архивам и памятникам, писал: "До Филофея в Тобольске писали сию икону так, как пишется новгородская, т.е. в образе ангела в царском облачении и с царскими принадлежностями"19. Эта икона находилась справа от царских врат, она была вкладом протоиерея Ивана Иосифова, много сделавшего для создания собора и его украшения. Образ Софии был богато изукрашен: под серебряным позолоченным окладом с драгоценными каменьями и жемчугом. Священнику, видимо, оказались трудны расходы и ему была оказана помощь в размере 20 рублей от "великие государыни иноки Марфы Ивановны"20. Вторая одноименная икона полоцкого извода была помещена с правого края, как дублирующая и потому имеющая дополнительное значение.
Догмат о троичности Бога - один из основополагающих в христианстве, поэтому на одном из почетных мест, между царскими и южными вратами, находилась икона Троицы с бытием (16 клеймами), дар царя Федора Иоанновича, перенесенная из троицкой церкви и, вероятно, подновленная протодьяконом Матвеем Мартыновым, будущим автором Богоматери Абалацкой21. Самая большая икона местного разряда "Страшный суд" также принадлежит к числу привезенных в Сибирь в первые десятилетия после похода Ермака. К тому же она также перенесена из Воскресенской церкви.
Своеобразным и вполне закономерным оказалось включение в местный ряд иконы Варлаама Хутынского, который олицетворял для новгородцев славу местной истории, духовное начало новгородской церкви. Он был патроном Спасо-Хутынского монастыря, откуда прибыл на сибирскую кафедру Киприан, бывший его архимандритом. Из описи новгородских храмов 1617 г. известно, что разоренный шведами монастырь ("все от немецких людей разорено и выжжено")22 не имел в то время ни одной иконы. Однако на подворье монастыря в Новгороде было более 300 икон, которые, видимо, успели вывезти до наступления непосредственной опасности. По размеру тобольская икона Варлаама (142 х 53 см)23 не келейный, но иконостасный образ. Не исключено, что она была привезена архиепископом Киприаном, покидавшим свою обитель ради нового назначения.
Идеи заступничества, характерные для местного ряда, нашли воплощение через преобладание икон, посвященных Богоматери. В реконструируемом иконостасе их девять (напомним, из пятнадцати). Одна из них, образ Богоматери Одигитрии с 24 кондаками, была даром царя Феодора Иоанновича, перенесена одновременно с иконой Троицы из тобольского Троицкого храма и поновлена24. Она расположена на почетном месте - между царскими и южными вратами, ближе к последним. В местный ряд включена также большая икона Богоматери Знамение, которая должна была быть по канону в верхнем ряду и, как уже упоминалось, отсутствует в нем. Она тем более необходима в тобольском соборе, что именно образ Знаменской Богоматери являлся палладиумом Новгорода и тем особенно дорог многим жителям Тобольска.
Другие богородичные иконы входят в циклы житийный (Введение во храм, Благовещение, Успение) и акафистный (Покров, Предста царица, Похвала Богоматери). К ним примыкает четы-рехчастная икона Богоматери (крайняя слева): Рождество Богоматери и ее Собор, Положение ризы, Положение пояса. Таким образом, местный ряд реконструируемого иконостаса включает двенадцать сюжетов, посвященных Богоматери, важнейшие моменты ее земного бытия: рождество, введение во храм (первое приобщение к Богу), благовещение (весть о рождении божественного младенца), успение (конец земной жизни и начало вечной). Здесь налицо сочетание христологического и богородичного циклов, что предопределено амбивалентностью понятия Софии, премудрости Божией.
Согласно канонам, иконостас тобольского Софийского собора отражал основные идеи христианства: Воплощения, Искупления, Страшного суда. Здесь же проведены идеи, особенно важные для тобольской епархии с ее миссионерскими задачами: историческая преемственность принятия христианства - Константинополь, Киев, Новгород, Москва и, как последняя ступень, Тобольск25.
Можно отметить достаточно высокий философский уровень программы иконостаса, который, кажется, было трудно ожидать от собора на дальней и мало обжитой окраине России. Очевидно, причиной здесь были и каноны, хранящие многовековую мудрость, и дальновидная политика патриархии, посылавшей на трудные участки работы не только энергичных, но и образованных людей.
Кто они были, создатели иконостаса тобольского Софийского собора? В составлении программы, несомненно, участвовал архиепископ Киприан, уже упоминавшийся протопоп Иван Иосифов. Мог внести свою лепту и опытный, сам владеющий иконописным мастерством протодьякон Матвей Мартынов. Однако относительно мастеров-иконописцев собора в книгах нет никаких указаний и современному исследователю остается область предположений.
Комплекс местного ряда допускал разнообразие стилистики и даже размеров: одиннадцать икон одинаковы по высоте и ширине (из пятнадцати). Пять икон написаны на охряном фоне, четыре - на празелени, у остальных фон в документе не указан. Поэтому здесь возможно совмещение икон привезенных и написанных на месте. "Переписная книга" указывает только дары царя Федора Иоанновича и протоиерея Ивана Иосифова. Поскольку в "строении" софийской иконы есть вклад "великие государыни иноки Марфы Ивановны", более вероятно, что икона была написана в Москве или Суздале (хотя полностью исключить местную работу нельзя).
В "Переписной книге" есть указание об иконе "Страшный суд", а "взят тот образ от Воскресения Христова, от приходного храма"26. Все эти сложные многофигурные композиции, требующие особенно длительной работы, сложно было написать при спешном возведении кафедрального собора. Как известно, церковь без икон нельзя освятить. В этих целях для придания авторитета новому храму сюда перенесли ранее привезенные в Сибирь особо чтимые иконы из других мест. Часть из них поновлена Матвеем Мартыновым. Так, с достаточно большой долей уверенности можно предположить новгородское происхождение иконы Варлаама Хутынского. Относительно других икон местного ряда возможны только осторожные догадки. Для нас очевидно, что архиепископ Киприан привез с собой предметы для оборудования храмов. Это подтверждает текст грамоты патриарха Филарета, направленной недавно поставленному руководителю Тобольской кафедры (выписка А.И. Сулоцкого): "Ты знаешь, ко-ликия сокровища благочестивый сын наш великий государь ... Михаиле Федорович и аз истощих красоты ради церкви Божия и человеческого спасения, егда рукоположил тя епископа быти в дальнейшей оной стране (Сибири)"27.
Весьма возможно, что комплексы икон одного размера на одинаковом фоне, например, "Введение во храм" и "Благовещение", были привезенными иконами, взятыми из каких-то храмовых комплексов. Основу царских и патриарших даров, несомненно, составляли многофигурные композиции типа Миней на двенадцать месяцев (в 1638 г. в Софийском соборе "скудно писанными праздниками"28. Типична ситуация, когда при большом количестве спешной иконописной работы для вновь возводимых храмов и монастырей в Тобольске трудно было выделить мастеров для длительной работы. Невозможно было выполнить в Сибири и шитые пелены, которые, очевидно, были привезены Кип-рианом и укреплены на многих местных и выносных иконах: "у всех пелена бархательная, по голубой земле травы разными цветами"29.
Иконы всех трех верхних рядов софийского иконостаса имеют в "Переписной книге" достаточно уточнений: "на вохре", а вен-
7Я.9цы у всех праздников владычных и у святых писаны золотом "дво-еличным", "золото, серебро и краски государево строение"30. Это позволяет сделать вывод, что три ряда иконостаса были написаны единым комплексом, а не привозились из других храмов. Необходимые для иконописания материалы везли в Сибирь из Москвы. Так, "...с протопопом Иваном (уже известным Иваном Иоси-фовым - Н.В.) царь Михаил прислал Киприану... на иконное письмо разных немецких красок". В другой раз Михаил прислал для иконного дела - 2 тысячи листов золота, 500 листов серебра, несколько фунтов разных красок, пять пудов мелу, клею и пр."31. Все эти суммарные данные позволяют сделать вывод, что три ряда иконостаса были написаны на месте с использованием материалов, присланных царем бесплатно в молодую епархию.
Кто мог быть руководителем работ? Данные сохранили несколько имен иконописцев, работавших в Тобольске в первой половине 20-х гг. XVII в. Самый известный из них Матвей Мартынов - создатель Богоматери Абалацкой. Он прибыл в Сибирь вместе с архиепископом Киприаном и стал первым протодьяконом Софийского собора. Однако к этому времени ему было уже не менее 55 лет, хотя он был довольно крепок (иначе он не отправился бы в Сибирь и не прожил бы свыше 80 лет)32. В обязанности протодьякона входила охрана храмового имущества. Известно, что в начальный период в Тобольске он написал две выносные двухсторонние иконы (фактически четыре) и обновил две большие многофигурные иконы. Можно предположить, что он был обучен "мелочному письму", поэтому не исключено, что Матвей принимал участие в написании праздников для иконостаса.
Вот остальные иконописцы Тобольска того времени, имена которых сохранились в документах: конный казак Федотка Икон-ник33, Богдан да Второй34 и посадский человек Иван Степанов Иконник35 Наибольшего внимания, по видимому, заслуживает последний из перечисленных. Обозначение в документе 1624 г. посадского человека полным именем с отчеством - явление для того времени редкое и может быть продиктовано особым уважением переписчиков или высоким общественным положением. В " Переписной книге" 1698 г. упоминаются его сыновья - Оска Иванов36 и Митька Иванов37. Первый из них показал: "Отец де его в прошлых годах прислан с Москвы и жил в Тобольске в посаде и умре"38. Из документов приказа Казанского дворца известно, что он был послан в Тобольск "на время для иконного дела"39. Известно, что с архиепископом Киприаном в Сибирь в числе 59 человек прибыли два иконописца, "почти половина этих переселенцев (26 чел.) прибрана в Москве... и притом скорее по указу государя, чем по своей воле"40. Так Иван Степанович Иконников, который в 1624 г. был в Тобольске весьма уважаемым человеком, имевшим собственный двор, оказывается реальным кандидатом на роль руководителя иконописных работ Софийского собора. Косвенным доказательством участия в построении тобольского иконостаса именно И.С. Иконникова служат аналогии с иконостасом московского Успенского собора, который, несомненно, хорошо знал мастер. Следовательно, основным автором трех верхних рядов иконостаса мог быть И.С. Иконников, который и должен был написать самую ответственную часть комплекса -деисусный ряд. Хотя, естественно, это только предположение. Очевидно, что у главного соборного мастера-иконописца были помощники, так как большие по объему работы делались артелями. Таким помощником мог быть упоминаемый в "Переписной книге" конный казак Федотка, упоминавшийся как человек, который имел свой двор неподалеку от собора41. Могли принимать участие и пришлые мастера
"Дозорная" и "Переписная" книги содержат данные о других иконостасах тобольских церквей середины 20-х гг. XVII в.42. В четырнадцати храмах было двадцать два иконостаса, из которых восемь - придельные. Поскольку все местные храмы были небольшими, то иконостасы в них бывали невелики: четыре трехрядных, шесть двухрядных, остальные однорядные. Редкостью были иконы праздников. О них есть только три свидетельства: в наиболее важном кафедральном соборе, в одной монастырской церкви и монастырской же трапезной (в Знаменском монастыре). Многофигурные композиции требовали длительной, виртуозной работы, а мастеров было явно недостаточно.
Записи "два деисуса" относительно трехярусных иконостасов, несомненно, имеют в виду собственно деисус и пророческий или, что менее вероятно, праотеческий чин. В двухрядных иконостасах зафиксированы деисус и местный ярус. При этом у икон первого одинаковые размеры и фоны. Можно предположить, что часть из них местного сибирского письма. Местный ряд, обязательный для каждого храма и придела, для данного времени не был строго регламентирован. По этой причине значительная часть ряда могла быть представлена привозными иконами, чаще всего особо чтимыми по какой-то причине у местных прихожан. Нередко это были иконы с ликами святых, почитаемых на прежней родине, в частности, довольно часто встречаются посвящения северным святым, например, Зосиме и Савватию Соловецким.
Документальная основа и достаточно строгое следование традициям в древнерусской иконописи являются опорой реконструкции. Приведенный анализ документов позволяет сделать вывод о том, что в сложное и тревожное время начала XVII столетия, при возведении иконостасов руководители сибирской церкви и иконописцы находились на высоком уровне богословского мышления, сочетая своеобразие местных задач и исторические каноны.