Глава шестая. Русское законодательство

Сравнительное рассмотрение западных законодательств позволит нам яснее представить себе всю отсталость нашего законодательства, и, с другой стороны, определит тот путь, по которому должно пойти его развитие.

Русское законодательство о преступлениях против избирательного права весьма неполно, устарело и покоится на основаниях, совершенно непригодных для поддержки строя правового государства. Поэтому мы рассмотрим его преимущественно критически, нежели догматически.

I

Собственно говоря, до последнего столетия не могло быть и речи в России о преступлениях против избирательного права, как о самостоятельном виде преступных деяний: выборный режим господствовал лишь в тесном кругу общин, не нуждавшихся в поддержке уголовного закона, и государственная власть редко вмешивалась в порядок производства выборов; в кругах же более широких властвовала царская воля и усмотрение воевод.

Считая существенным признаком наказания его государственность, мы можем искать зародыши уголовного избирательного права лишь в ту эпоху, когда уже развившаяся государственная власть стала вызывать для службы себе людей из народа и средством для такого привлечения служилых сделала выборы. Только при таких условиях интерес правильности выборов и устранения произвола из этой сферы мог стать близким центральной государственной власти и вызвать с ее стороны соответственную деятельность, направленную к его защите. Такой эпохой в русской истории явились XVII и XVIII столетия, когда со стороны верховной власти особенно силен был призыв к активным общественным силам, правда, только от двух сословий, дворянского и городского. Угроза за злоупотребления при выборах, получивших публичное значение, еще не вылилась в эту эпоху в форму уголовной кары, а являлась как бы выражением государева неудовольствия или угрозой неопределенными взысканиями "по всей строгости". Она направлялась или против уже выбранных должностных лиц или депутатов, уклонявшихся от исполнения своих новых обязанностей *(148), или против административных лиц, имевших косвенное наблюдение над выборами и стеснявших свободу выборов своим вмешательством или, наоборот, допускавших избрание лиц заведомо неспособных. На обязанности воевод, а впоследствии губернаторов, лежало наблюдение за правильным порядком управления и самоуправления в вверенной им губернии. Они поэтому были заинтересованы в избрании на дворянские и городские общественные должности лиц, наиболее для них удобных и покладистых, и вследствие этого часто оказывали сильное давление на производство выборов. Первые указы именно и имеют в виду ограждение свободы выборов от чрезмерного вмешательства административной власти; указы эти особенно стремятся предупредить такое вмешательство в тех случаях, когда требовался выбор депутатов в законодательные комиссии *(149). В манифесте об учреждении комиссии для составления уложения 1766 г. (II. С. 3. 12801) этот запрет выражен категорически, и с того времени он повторяется несколько раз, что указывает на частоту случаев такого вмешательства *(150).

Но, запрещая вмешательство административной власти в выборы, правительство с другой стороны поощряло ее к тому, подвергая губернаторов ответственности за избрание неспособных лиц или за неизбрание известного числа уполномоченных *(151), и потому фактически случаи вмешательства были часты *(152).

Вопрос о недействительности выборов решался в приказах в Москве. Мы, по крайней мере, встречаем запрещение местным властям посылать в Москву по поводу выборов "отписки с осудом", из чего можно заключить, что жалобы обыкновенно направлялись в Москву. В данном отрывке мы находим лишь указание на меру, направленную против администрации, злоупотреблявшей правом обжалования выборов. Некоторые указания также дает дело подполковника Ярославова, просившего московские власти о признании недействительными выборов, в которых он был избран заочно "точно же тот выбор ему учинен от того дворянства без публики, о том и в съезд к выбору его не призвали" *(153).

Но при господствовавшем тогда индифферентизме, если не враждебности населения к выборам, особенно если они были сопряжены с далекою поездкой в столицу и с участием в неизвестных комиссиях, польза которых не сознавалась, смотрели сквозь пальцы на формальную правильность выборов, лишь бы были посланы добрые, умеющие люди; бывали случаи, когда депутаты являлись сами собою *(154); вообще выборы производились скорее для того, чтобы узнать мнение опытных местных людей, нежели создать представительство интересов отдельных местностей.

Более прочный фундамент избирательному праву заложила Екатерина II своим манифестом о созвании комиссии для составления уложения 1766 г. В этом акте мы впервые находим более разработанные нормы общего избирательного права и, в частности, нормы, направленные к ограждению выборов от различных злоупотреблений. Важность предстоящего дела побудила Екатерину возвысить в сознании народа значение выборов и, в частности, уважение к кандидатам. В ст. 11 личность кандидата ограждается от всякого насилия. "Кто же на депутата, пока уложение сочиняется, нападет, ограбит, прибьет или убьет, тому учинить вдвое против того, что в подобных случаях обыкновенно". Кандидаты освобождаются от пыток, от применения смертной казни и телесных наказаний, т. е. получают те публичные привилегии, какие были свойственны высшим классам. Но кроме того предусматриваются впервые различные виды посягательств на свободу выборов. Ст. 15 гласит: "Всем и каждому крайне остерегаться, дабы никому никаких приметок и притеснений учинено не было; равномерно наикрепчайше запрещается употреблять при сем ненавистную мзду и лихоимство под опасением нашего неминуемого гнева, ибо наше намерение есть все устраивать ко благому для всех вообще и всякого особо и тако всякий поступок, сей наш предмет обращающий во зло, будет неотменно почтен нарушением благого нашего соизволения и не избегнет законного взыскания". В этой статье, правда, в очень смутных чертах, предусматриваются насилие над избирателями и подкупные влияния при выборах. В другом месте требуется соблюдение порядка при выборах, которые должны происходить "с тихостью, учтивостью и безмолвно". Далее законодатель обращается к губернаторам, приказывая им "наикрепчайше подтвердить подчиненным, чтобы воздерживались каким бы то ни было образом во зло или в собственную ненавистную корысть обратить сие дело, под опасением неминуемые тягости законного наказания". Злоупотребления со стороны всемогущей тогда власти были опасны, и потому подобного рода постановление являлось особенно нужным для обеспечения правильности выборов.

Но изданные, как исключительный закон, постановления Екатерины, по-видимому, не привились к жизни, и даже в Своде законов мы не находим никаких указаний на преступления против избирательного права. Лишь в проекте 1844 года комиссией были внесены соответственные постановления, заимствованные почти исключительно из западного и остзейского права. "Дабы всякое сословие" - читаем мы в объяснениях к этому проекту *(155) - "могло беспрепятственно пользоваться Высочайше дарованными ему правами и преимуществами, может быть не бесполезно обеспечить неприкосновенность сих прав и преимуществ определением взысканий за нарушение их. В сих статьях (ст. 1813 - 1816 проекта, 1419 - 1423 действ. улож., 1878 - 1882 улож. 1845 г.), составленных большею частью по примеру законодательств иностранных, означаются разные случаи нарушений сего рода и полагаются взыскания соразмерные, как смеем мы думать, с степенью их важности". наряду с этой главой была почти сплошь на основании иностранного законодательства, но приспособительно к условиям русской жизни, создана следующая глава "о нарушении правил, установленных для выборов и других собраний дворянских, городских и сельских а также земских". Так как законодательное творчество в этой области за шестьдесят лет выразилось лишь в упразднении нескольких совершенно устарелых статей да в новой редакции двух-трех других, то рассмотрение уложения 1845 г. будет вместе с тем рассмотрением действующего права.

II

Глава третья, относящаяся к обеспечению избирательных прав, говорит о нарушении не политических прав, как то принято во всех уложениях, а прав и преимуществ (т. е. исключительных, сословных прав), дарованных Высочайшею властью разным в государстве состояниям. Сюда отнесены: 1) препятствование составлению или съезду собраний дворянства или других сословий или же свободным, на основании постановленных на то правил, действиям сих собраний без достойных уважения причин и вопреки предписанному для того общими законами или особыми повелениями порядку, с употреблением во зло власти со стороны всякого должностного лица (ст. 1419), 2) нарушение установленных правил для собраний и сословий или препятствование сим, действиям и стеснение их в чем-либо со стороны председательствующих в собраниях предводителей дворянства и городских голов с употреблением во зло предоставленной им с Высочайшего соизволения, по выбору этих собраний, власти (ст. 1420), 3) приговорение к телесному наказанию лица, изъятого от телесных наказаний, или допущение приведения такого приговора в исполнение, (ст. 1421) 4) недопущение к отправлению должности или к участию в каком-либо предприятии или действии лица, по состоянию или званию своему имеющего к тому право и не подвергшегося ни лишению, ни ограничению оного, вопреки установленному порядку и без особенных законных к тому причин (ст. 1422), и 5) неправильная выдача или признание чиновниками департамента герольдии и членами дворянских депутатских собраний актов и документов на дворянство (ст. 1423).

Из одного уже перечисления можно видеть, что "важность сих нарушений" определялась не общественным их значением, а чисто личным значением их, как особых правомочий, потому что в противном случае трудно поставить рядом злоупотребления чиновников департамента герольдии с насилием над избирательными правами какого-либо сословия; исполнение незаконного приговора о телесном наказании - рядом с препятствованием правильному течению дворянских собраний со стороны председателя. Из перечисленных постановлений, только первые два и отчасти четвертое (ст. 1422) относятся к преступлениям против избирательного права в собственном смысле. Излагая состав каждого из этих преступных деяний, можно с некоторой приблизительностью сказать, что первое предусматривает насилие над собраниями и препятствование со стороны должностных лиц съезду их, второе - препятствование специально со стороны председателя, снабженного особой властью, и последнее - насилие над отдельным избирателем.

Определения эти имеют по сравнению с соответственными им западными законами, некоторые оригинальные черты, на которых не мешает остановиться.

Наказанию подлежат должностные лица только тогда, если они действовали без особенных, достойных уважения или законных причин, чем как бы признается, что выборный институт подчинен каким-то особым, более высоким государственным началам, в силу которых могут последовать его стеснение и даже устранение, между тем как на Западе преступной признается всякая деятельность препятствования, если только она направляется против законных собраний. Едва ли полицейской власти может быть предоставлена оценка "достоинства" выборного института. Закон может перечислить случаи, когда избирательные собрания являются незаконными, но предоставление усмотрению органов администрации этой функции едва ли может быть признано правильным.

Посягательства предусматриваются только со стороны должностных лиц, и притом действовавших одним только способом, именно посредством злоупотребления властью, а не посредством насилия или угроз, как то указывается повсюду. Законодатель, следовательно, не признает преступной деятельность администрации, "частным образом" внушавшей известные действия и предупреждавшей о "неприятных последствиях". Ограничение преступных деяний по выборам только деяниями должностными не находит себе никаких оправданий, как мы увидим ниже.

Ст. 1419 и 1420 предусматривают нарушение свободы сословных собраний в их целом. Это нарушение выражается: 1) в препятствовании составлению или съезду собраний, 2) в препятствовании законным действиям их и 3) в стеснении в чем-либо или в препятствовании действиям этих собраний специально со стороны председателя. Способ препятствования не указан; сюда подойдет, следовательно, всякая деятельность, клонящаяся к недопущению или стеснению таких собраний. Препятствование должно быть направлено против законных действий собраний, и поэтому, если бы избирательное собрание занялось, положим, обсуждением политических вопросов, то администрация была бы в праве разогнать его. Препятствование может состоять не только в недопущении совершения каких-либо законных действий, но и в стеснении свободного их осуществления. Квалифицирующих обстоятельств, обильно указываемых в западном законодательстве, мы не встречаем. Само деяние рассматривается как дисциплинарная вина, караемая выговором с внесением или без внесения оного в послужной список или же удалением или отрешением от должности, между тем как по западным законодательствам наказуемость этого тягчайшего вида посягательств на избирательное право доходит до каторжных работ.

Предусматриваемое специально препятствование или стеснение со стороны председателя (предводителя дворянства или городского головы) может состоять в отказе открыть, продолжать или закрыть собрание или в неправильном открытии, закрытии или руководстве собрания, стеснении права голоса и т. д., - из них лишь некоторые относятся к избирательному праву. Подлоги, искажения выборов, могущие быть учиненными при выборах председателем, предусматриваются первой частью ст. 1420 ул. о нак., говорящей о нарушении установленных правил для собраний. Такого рода бланкетная норма совершенно поглощает те преступные деяния по похищению бюллетеней, подмену их и т. д., которые предусматриваются на Западе специально, и не только по отношению к председателю, но и к членам бюро. Наказание таких действий мерами дисциплинарными должно быть признано совершенно непригодным по своей недостаточности. Мы видим, что законодатель не придал особой важности правам и преимуществам, дарованным Высочайшею властью, и оградил их крайне слабо от посягательств со стороны администрации.

За ст. 1422 может быть признано значение нормы, ограждающей свободу участия в выборах "лиц, по состоянию или званию своему имеющих к тому право". Только из того, что эта статья помещена в главе третьей, где говорится об избирательном праве, можно заключить, что под "участием в каком-либо предприятии или действии" следует разуметь и подачу голоса на собраниях. Понимая ее в желательном нам смысле, мы все же должны будем признать ее совершенно не удовлетворяющей задаче ограждения свободы голосования. Ею предусматривается нарушение права только должностными лицами (это прямо хотя и не выражено, но следует из того, что взыскания, полагаемые за нарушения права, - чисто дисциплинарные); насилие, угроза, злоупотребление властью в качестве средств не указаны, и вообще на средства не обращено внимания; наказуется это деяние только тогда, когда достигнут результат, т. е. когда какое-либо лицо не допущено к подаче голоса "вопреки установленному порядку и без особенных законных к тому причин". Так как наказуемым является деяние лишь тогда, когда достигнут результат, то одно только покушение по прямому смыслу закона не наказуемо. Наказанием является замечание, выговор или вычет 6-ти месяцев из времени службы; к этому присоединяется обязанность вознаградить обиженному причиненный ему сим убыток. Припомним, что рассмотренные два преступных деяния по западному праву, если они совершены должностными лицами, влекут усиленную в двойном размере наказуемость их тюрьмой, и если сравним это с нашим правом, в котором приняты минимальные дисциплинарные наказания, налагаемые притом по усмотрению начальства, иногда даже того же самого, которое косвенно побудило принять эти преступные меры и разогнать законное собрание, то мы увидим, что такие нормы скорее потворствуют преступлению, чем его предупреждают, и что законодательство, покоящееся на столь низкой оценке политических прав граждан, не может служить опорой конституционного строя. Конечно, может быть, те права и преимущества, которые были предоставлены до сих пор гражданам и не заслуживали более высокой "степени важности", но с установлением новых политических прав едва ли возможно будет придерживаться такой полицейской оценки прав активного государственного участия в управлении; с изменением государственного строя преступления эти из преступлений должностных станут общими, со специальной квалификацией наказания, если субъектами их явились должностные лица; наказания дисциплинарные сменятся наказаниями уголовными, специально сопряженными с лишением свободы, наконец, вместо ограждения прав сословных, они станут служить ограждению прав политических.

Ст. 1423 о злоупотреблениях чиновников департамента Герольдии может иметь некоторое значение для ограждения правильности списков избирателей.

Следующая глава говорит "о нарушении правил, установленных для выборов и других собраний" (ст. 1424 - 1440). Из общей массы статей, заключающихся в ней, выделим сначала ст. 1425, предусматривающую подкуп при выборах (ст. 1819 проекта, ст. 1884 улож. о наказ. 1845 г.).

"Кто при выборах земских, дворянских, сельских или же городских общественных и сословных будет через подкуп, подарки, обещания или угрозы склонять кого-либо к поданию голоса в его пользу или в пользу и против другого лица, тот за сие подвергается: исключению из собрания навсегда и сверх того денежному взысканию: с дворян и городских обывателей не свыше 150, а с обывателей сельских не свыше 10 рублей, или же и заключению в тюрьме на время от 3-х недель до 4-х месяцев. Таким же образом наказывается и тот, кто дозволит себе принять деньги или подарок для подания голоса в чью-либо пользу или против кого-либо или же и требовать или просить оных". В мотивах к этой статье, в проекте 1844 г. (стр. 600) говорится: "Злоупотребление, о коем говорится в сей статье, иногда было замечено при выборах, а от сего иногда поступают на места, может быть, важные, люди, которые без подобных происков не были бы избраны и которые впоследствии оказываются вовсе неспособными и недостойными доверенности. Сверх того, кажется, само приличие требует, чтобы такие действия были наказываемы". В основу наказуемости подкупа таким образом была положена старая задача - стремление обеспечить правительству наиболее способных выборных людей. Мотивационное значение этого правила, как средства развития правосознания в области публичных прав, к которому не должны примешиваться элементы корысти и расчета, игнорируется, и только вскользь упомянуто о каком-то приличии, на которое так часто ссылались западные законодатели. Впрочем, такой односторонний взгляд законодателя мало отразился на редакции самой статьи и на ее санкции. Лишению избирательных прав соответствует у нас исключение из собрания навсегда; далее, по усмотрению судьи, могут быть назначены тюремное заключение и денежная пеня, в размерах меньших, чем то принято обыкновенно на западе. Тюремное заключение у нас назначается по усмотрению судьи, тогда как на западе назначение его обязательно. Что касается редакции этой статьи, то она страдает существенными пробелами. Законом предусматривается только случай непосредственного склонения избирателя к злоупотреблению своим голосом. Практика, впрочем, разъясняет, что избираемый может склонять избирателей и не сам непосредственно, а через других лиц, и в этом случае для ответственности его достаточно того, что по собственной вине обвиняемого употреблены были при выборах средства, воспрещенные ст. 1425 (1875/459 Лихотинского). Средства перечислены следующим образом: "подкуп, подарки, обещания и угрозы". Такое перечисление вызывает некоторые сомнения: подкуп является и общим понятием, и отдельным средством законного воздействия; законодатель должен был разъяснить, что должно понимать под этим словом. Сопоставляя подкуп с следующими за ними подарками и обещаниями, можно определить его, как давание денег или других ценностей под условием со стороны другого лица голосовать в определенном смысле; подарком явится такое же давание, но без ясно выраженного условия голосовать, и, наконец, обещание будет иметься при наличности этого условия или без него, отличительным же его признаком будет перенесение момента дачи или исполнения обещанного на будущее время. Что касается угроз, то они с большей правильностью могли бы быть перенесены в группу посягательств на свободу выборов, так как направляются против личности избирателя, тем более, что здесь отсутствует двусторонняя наказуемость, характерная для подкупа. Со стороны подкупаемого наказуется принятие денег или подарков (почему также не согласие на обещание?) или же требование и просьба их (покушение). Карается само действие, а не результат; однако это действие определено неполно: так, не предусмотрен случай склонения к воздержанию от голосования, имеющийся почти во всех западных законодательствах, не говоря уже о склонении к голосованию вообще. Не предусмотрен также ряд косвенных подкупных влияний, принятый в западном праве (угощение, давание денег под видом избирательных расходов и пр.). Практика не требует, чтобы были указаны те лица, которые были противозаконно склоняемы виновным к избранию его в какую-либо должность (75/459), с чем едва ли можно согласиться, так как факт не может быть признан доказанным, если не указано лицо, ибо склонение другого лица, или специально избирателя, есть существенный признак состава данного преступного деяния.

Но в общем статья 1425 стоит на верном пути: в ней установлена равная наказуемость подкупившего и подкупленного, принята система перечисления средств, установлены подходящие санкции.

Следующая 1426 ст. улож. о нак. (1885 ст. по улож. 1845 г.) охраняет право избирателя участвовать в собрании и подать голос. "Дабы дворяне, имеющие право участвовать на выборах, не были самовольно от них устраняемы, и напротив не были допускаемы к выборам такие, которые на основании правил о выборах не должны в них участвовать, в сей статье определено взыскание (Объяснения к проекту 1844 г. ст. 1820, стр. 601)". Сюда же относится и ст. 1434, устанавливающая взыскание за недопущение к городским выборам. Само преступное деяние определяется, как "допущение в (дворянские или городских обществ) собрания и к выборам лиц, которые по закону не имеют права участвовать в действиях сих собраний или же избирать или быть избираемыми к должностям, а равно и устранение тех, которые имеют право присутствовать в собраниях и участвовать в действиях оных и в выборах или быть избираемыми". Субъектами преступления могут быт предводитель дворянства или городской голова и все вместе с ним виновные. Преступное деяние это может быть или неосторожным ("произойти от какой-либо ошибки", как не вполне точно выражается закон) или умышленным ("с умыслом, из каких-либо личных видов"); в первом случае виновному грозит штраф, величина которого определяется положением виновного (так губернский предводитель платит до шестидесяти рублей, уездный предводитель и секретарь дворянства - до тридцати рублей; прочие дворяне - до двадцати руб.; городской голова - до тридцати рублей; прочие виновные - до пятнадцати руб.); в случае же умышленности денежное взыскание может быть удвоено, виновного постигает удаление навсегда от должностей его и от дворянских собраний и выборов (для участников дворянских собраний) или арест на время от 3-х до 7-ми дней (для участников городских собраний) *(156).

С первого взгляда можно допустить, что под понятием недопущения или неправильного допущения разумеется не только препятствование входу и подаче голосов или неправильный впуск, но и предварительная деятельность (напр., при составлении списков). Такое мнение, однако, опровергается рассмотрением субъектов, к которым может быть применена ст. 1434. Списки составляются уездной земской управой; возникшие по поводу них пререкания представляются губернатору, который передает их на разрешение губернского по земским делам присутствия. Между тем, рассматриваемая нами статья говорит лишь о председателе и всех вместе с ним виновных; иначе говоря, никто не может быть привлечен к ответственности иначе как по участию с председателем в его незаконных действиях. Вполне понятно, что такое узкое определение субъекта крайне стесняет и определение самого действия, под которое могут быть подводимы только те деяния, которые совершены во время заседаний.

Кроме того, нарушение права участвовать в дворянских выборах предусматривается только со стороны дворян, а не со стороны каких-либо иных лиц, могущих оказаться виновными; взгляд на виновность остальных, как на необходимое соучастие с председателем, также последовательно не проводится, так как допускается их ответственность при неосторожной вине, когда соучастие немыслимо. Как толкует сенат (85/4, Рылеева), "под прочими дворянами разумеются, без сомнения, те из членов дворянских собраний, которые участвовали вместе с предводителем дворянства в неправильном и незаконном постановлении собрания", т. е. признается обязательным необходимое соучастие их. Деление вины на умышленную и неосторожную вполне уместно, но определение первой ("если произошло по ошибке") должно признать неправильным. Наказания установлены не вполне удачно: едва ли выдерживает критику степенение размера взыскания по должностному положению виновного; достаточно общей меры, а в каждом отдельном случае степень вины вполне могла бы быть выяснена судьей. Кроме того, наказуемость умышленной вины следует признать весьма слабой; ничтожный штраф не может быть соответственным главным наказанием для пожизненного лишения служебных и избирательных прав. Закон карает только недопущение или неправильное допущение к выборам, но ничего не говорит о явке на выборы и голосовании лица, не имеющего на то права. Многочисленные постановления о вписании себя с помощью обманных действий в списки избирателей или о склонении кого-либо к незаконному вписанию другого и т. д. здесь отсутствуют. До известной степени этот пробел восполняется ст. 1418, гласящей "о присвоении прав состояния, титула, чина или не принадлежащего имени и фамилии, соединенном с другим, кроме удовлетворения малодушного тщеславия, намерением и долженствовавшем служить средством или одним из средств для совершения какого-либо более или менее важного обмана или содеяния иного преступления". Так как для участия в выборах необходимо присвоение прав состояния, а для голосования под чужим именем - присвоение чужого имени и фамилии, то виновный в незаконном участии в выборах может быть наказан по этой статье. Однако, санкция ст. 1418 в применении к этому случаю вызывает некоторые сомнения. Виновный в этом преступном деянии подлежит наказанию "на основаниях о совокупности преступлений, постановленных в ст. 152", между тем обман при выборах специально не предусматривается, и потому сложения наказаний быть не может. Единственный исход - это признать в данном случае применимость санкции, установленной в предшествующей статье (денежное взыскание и арест), которая по мысли законодателя и должна быть соединена с более тяжким наказанием. Санкцию ст. 1417, однако, должно признать крайне недостаточной, если сравнить ее с теми, которые установлены за соответствующие деяния в западных законодательствах.

Ст. 1424 предусматривает случаи неповиновения власти председателя в общественных собраниях и в частности продолжение прений или постановление какого-либо определения после объявления председателем собрания закрытым. Так как это постановление имеет лишь очень отдаленное отношение к интересующему нас вопросу, то мы оставляем его в стороне.

Более близко вопроса касается ст. 41 правил 25 мая 1864 г., составившая, вместе с ст. 33, 34 правил 16 июня 1870 г., ст. 1440 улож. 1885 г. Статья эта имеет бланкетный характер "Нарушители узаконенного порядка по производству земских или установленных на основании городового положения 1870 г. городских выборов, за всякие причиненные ими беспорядки и злоупотребления, за исключением указанных в ст. 1425 случаев, подвергаются: нарушители порядка по производству земских выборов наказаниям, определенным в ст. 1426 и 1434 (рассмотренные нами неудачные санкции за недопущение к участию в собраниях), а нарушители порядка по производству городских выборов - наказаниям, определенным в ст. 1434 сего уложения". В земском же и городовом положении мы встречаем ссылку на постановления уложения о наказаниях.

Стараясь раскрыть неопределенные указания этой статьи, мы можем заключить, отчасти на основании незначительности положенных взысканий, отчасти по характеру их, что здесь предусматриваются с одной стороны элементарные нарушения тишины и спокойствия при выборах и нарушение повиновения власти председателя, с другой же стороны - неправильное исполнение своих обязанностей по выборам председателем и содействующими ему членами, как неосторожное, так и умышленное. Трудно согласиться с соединением в одну группу столь разнородных нарушений; следствием этого являются спутанность в понятиях и невозможность правильно предусмотреть и регулировать как те, так и другие нарушения. При таких условиях и уголовная угроза теряет во многом свое значение. Напр., карая неосторожность, законодатель требует особой внимательности по отношению к каким-либо действиям; если же это требование становится бланкетным, то особая внимательность перестает уже быть особой, так как она может быть признана судьей необходимой при каждом данном действии. Судье предоставляется широкая область усмотрения при определении состава преступного деяния, что не может быть признано желательным с точки зрения правильной защиты гражданских прав.

Неопределенность эта отразилась и на санкции, угрожающей весьма слабыми взысканиями, которые не могут иметь никакой устрашительной силы. Защита постановлений, имеющих в виду полицейскую цель порядка и правовую цель соответствия выборов действительности (напр., подлоги при голосовании со стороны председателя, неправильный подсчет поданных голосов, уничтожение результатов голосования - все это будет охвачено этой неопределенно-диспозитивной статьей) одними и теми же средствами, назначаемыми в одном и том же размере, невозможна; настоятельная потребность дальнейшего развития законодательства требует выделения из этой статьи ряда отдельных преступных деяний, по примеру существующих на западе.

Свобода избирательных собраний ограждена значительно менее, чем на западе. Так, мы не находим совершенно постановлений о запрещении входа лицам вооруженным, полиции, лицам, не принадлежащим к числу избирателей, без разрешения председателя. Отсутствуют также специальные постановления о насилиях над избирателями, с целью разогнать собрание, и т. д. Здесь следует упомянуть лишь о ст. 39 уст. о нак. (по прод. 1893 г.), карающей арестом не свыше семи дней или денежным взысканием не свыше двадцати пяти рублей виновных в нарушении порядка в земских или городских избирательных собраниях, собраниях городских избирательных участков и на сходах городских домохозяев. Преступное деяние, предусмотренное этой статьей, является уже общим; под нарушением порядка следует разуметь всякую деятельность, затрудняющую спокойное отправление функции собрания и специально выборов *(157).

В законе установлена в известном смысле обязательная подача голоса. Уложение в ст. 1430, 1436, ?440-1 предписывает обязательную явку в собрания дворянам, членам городских и сельских обществ и гласным городской думы и земского собрания; если обязанный явиться не явится и не пришлет отзыва о законных к тому препятствиях (ст. 1430) или не докажет, что имел к тому достойные уважения причины (ст. 1436), или не пришлет объяснения о законных к тому препятствиях или его объяснение собранием или думою будет признано не заслуживающим уважения (ст. 1440-1, по прод. 1902 г. земск. пол. ст. 160; гор. пол. ст. 60, 61) *(158), то он подвергается различным взысканиям в зависимости от числа раз, которое он не являлся. Взыскание степенится от замечания - в первый раз, до штрафа в размере не выше семидесяти пяти руб. - во второй, и временного исключения из собрания - в третий *(159); для сельских и городских обществ установлена даже такса в 10 руб. за день отсутствия - в городских, и в 20 коп. за день - в сельских. Обязательность подобной явки распространяется, конечно, и на выборы. Однако такие полицейские правила принудительного склонения к интересу общественными делами на практике остаются мертвою буквой и едва ли могут быть серьезно поддерживаемы по соображениям политики.

Указанными постановлениями ограничивается круг преступных деяний, относящихся к нарушению избирательного права по русскому законодательству. Почти все они не выходят из категории полицейских или дисциплинарных проступков и рассчитаны на сравнительно низкую психологию избирателей. Административная власть здесь как бы опекает выборы, наблюдает за ними, и потому трудно найти в законе постановления, имеющие целью парализовать влияние власти, как это мы видим при политических выборах в Европе. С другой стороны, законодатель охотно прибегает к взысканиям, с целью побудить избирателя или члена общественного собрания интересоваться общественными делами, посещать собрания и вести себя в них прилично. Такое бюрократически-попечительное отношение к выборному режиму, характеризующее полицейский строй, в настоящее время стоит в резком противоречии с психологией избирателей. Центр тяжести уголовной угрозы изменился, и прежде всего должны быть ограждены самостоятельность избирательного института и свобода его от административных воздействий.

III

Существенные пробелы русского законодательства о преступлениях против избирательного права не проступали до сих пор наружу главным образом потому, что в пределах тесных организаций сословных и общественных не было ни сильной борьбы партий, ни широкого круга избирателей, ни значительной власти, предоставленной избранным, ни, наконец, особого интереса к выборам и выборным должностям. С изменением этих условий недостаточность законодательных постановлений должна будет обнаружиться резким образом. С установлением политического избирательного права и уголовное избирательное право должно получить иную конструкцию.

Этого, однако, совершенно не приняли во внимание составители Учреждения Государственной Думы, изданного 6 августа 1905 г. В ст. 29 Положения о выборах в Государственную Думу мы находим следующее краткое постановление: "Преступные деяния, совершенные при производстве выборов в Государственную Думу, подлежат преследованию и наказанию, как и учиненные при выборах сословных и общественных". Законодатель ограничился, следовательно, только ссылкою на устарелое законодательство, подобно тому как это он делал раньше при издании земского н городового положений. Посмотрим однако, поскольку действующее законодательство о преступлениях против избирательного права сумеет послужить гарантией правильного производства выборов в Государственную Думу.

Уголовная угроза прежде всего охраняет правильность составления и контроля списков избирателей, гарантируя этим возможность для каждого правоспособного избирателя подать голос или устраняя лиц, не имеющих избирательной правоспособности. Правильность избирательных списков получает особенное значение там, где существует не всеобщее, а цензовое избирательное право или классовая система его: трудность и сложность определения правоспособности здесь очень велики, и вследствие этого возможны многочисленные злоупотребления, которые составляют даже специальную болезнь организованных подобным образом избирательных систем. Законодатель, следовательно, должен был особенно внимательно отнестись к вопросу о предупреждении их и, в частности, посредством уголовной угрозы, как весьма действительного в этой области средства *(160).

Положением о выборах в Государственную Думу принят следующий порядок составления и контроля избирательных списков. Списки составляются по съезду уездных землевладельцев уездною земскою управою или управою по делам земского хозяйства, а в местностях, где таких управ не имеется, уездным полицейским управлением; по съезду же городских избирателей - городскими управами или учреждениями, их заменяющими. В тех же городах, которые пользуются правом посылки в Государственную Думу отдельного представителя, списки лиц, имеющих право участия в избрании выборщиков в городское избирательное собрание, составляются и содержатся в исправности городскою управою или учреждением, ее заменяющим. Таковыми согласно ст. 6 Правил о введении в действие Учреждения Государственной Думы являются мещанские управления. Лица, имеющие право участия в выборах, вносятся в списки по алфавиту (ст. 7, там же).

Составленные избирательные списки публикуются, по крайней мере, за шесть недель до выборов в местных ведомостях и, сверх того, объявляются во всеобщее сведение способом, наиболее обеспечивающим гласность этих списков. В течение двух недель со дня опубликования избирательных списков в местных ведомостях заинтересованные лица могут подавать жалобы и заявления о неправильности и неполноте списков в уездную или губернскую (для городов, выбирающих самостоятельного представителя) по делам о выборах комиссию. По рассмотрении избирательных списков и поступивших жалоб и заявлений подлежащая комиссия объявляет лицам, принесшим жалобы или заявления, о своих по оным заключениях. Изменения, внесенные в первоначальные списки, публикуются в местных ведомостях и, сверх того, объявляются во всеобщее сведение. После опубликования об исправлении списков никакие в них дополнения или изменения не допускаются, за исключением тех, которые могут последовать в разрешение жалоб, принесенных на постановление подлежащей комиссии в установленном ст. 47 порядке (т. е. на уездную комиссию - в губернскую, а на губернскую - в Правительствующий Сенат). Лица, не внесенные в избирательные списки или до начала выборов утратившие избирательный ценз, в выборах не участвуют (ст. 30 - 37 Полож. о выб.).

Обращаясь к рассмотрению этих постановлений, нельзя не признать, что они вполне допускают возможность злоупотреблений. Составление списков во всех случаях вручено не одному какому-либо лицу, на которое можно было бы возложить полную ответственность, а учреждению, порою даже чисто полицейскому, не представляющему достаточной гарантии надежности. Состав его не пополнен ни должностными, ни общественными органами. Двухнедельный срок не может быть признан достаточным для обжалования. Далее, само обжалование в недостаточной степени обеспечивает правильность, так как рассмотрение жалобы происходит без участия лица, подавшего ее, в негласном заседании. Органом решающим является не суд, а административно-судебная комиссия, решающая без всяких судебных гарантий. Потерпевшему не предоставлено права отыскивать убытки с лица, умышленно не внесшего его в списки. Наконец, установленная система может лишь в известной степени предупредить не внесение в список, но почти бессильна контролировать неправильное внесение в список лиц, в действительности неспособных. Полицейские управления могут, напр., получить возможность создавать подставные цензы для своих сторонников, и посторонние лица не будут в состоянии опровергнуть подобного рода оценку, так как им не будут известны цензовые условия внесенного в списки лица. В законе не указано также, на основании каких данных констатируется потеря избирательной правоспособности (а не только избирательного ценза, как указано в ст. 37), наступившая в промежуток времени между окончательным опубликованием списков и началом выборов. Можно думать, однако, что такими документами будут служить лишь судебное решение, акт о перемене подданства или о вступлении на военную службу и, наконец, формальное заявление органа, ведающего составление избирательных списков, об утрате ценза.

Как можно видеть, предупредительные меры не настолько всеобъемлющи, чтобы упразднять значение индивидуальной деятельности, могущей создавать злоупотребления. Между тем в действующем законе по этому предмету мы не находим никаких постановлений, угрожающих наказанием за неправильности; существует только постановление об ответственности чиновников Департамента Герольдии за злоупотребления при выдаче актов на дворянство, а об ответственности за неправильное составление списков - ни слова. Ст. 1426, 1434 и 1434-1 сюда не могут быть отнесены по двум основаниям: 1) предусматриваемое ими неправильное допущение в собрания лиц, не имеющих избирательной правоспособности, или недопущение лиц, обладающих таковою, относится уже к непосредственному участию в выборах, а не к внесению в избирательные списки, и 2) даже при крайне распространительном толковании понятия "недопущение", мы должны были бы признать эти статьи неприменимыми, так как они устанавливают наказание лишь по отношению к председателю собраний, а не к лицам, на которых возложено составление избирательных списков и которые чаще всего стоят совершенно особо от председателя (напр., служащие в уездной земской управе или в полицейском управлении). Таким образом мы приходим к заключению, что действующие уголовные постановления являются совершенно недостаточными для ограждения правильности избирательных списков.

Свободная подача голоса обеспечивается отсутствием насилия, угроз или каких-либо противозаконных давлений со стороны частных или должностных лиц, а также нестесненной возможностью осуществить свое право голоса в том или ином смысле. В действующем уложении о нак. законодатель повсюду избегает говорит о свободной подаче голоса, а говорит лишь о недопущении к участию в каком-либо действии (ст. 1422) и об угрозах с целью склонения кого-либо к подаче голоса в его пользу или в пользу или против другого лица (ст. 1425). Эти постановления, однако, не обеспечивают вполне свободы избирателя. Случай насилия над избирателем непредусмотреньи наказуется лишь, поскольку он составляет общее преступное деяние; не предусмотрено также склонение избирателя противозаконными средствами к воздержанию от подачи голоса; наконец, наказание по своей незначительности не может быть признано достаточно устрашительным (по ст. 1545 за вымогательную угрозу, учиненную с целью побудить кого-либо отказаться от законного права, грозит срочная каторга, между тем как за побуждение к отказу от избирательного права тем же способом грозит только денежная пеня и факультативное краткосрочное тюремное заключение). При таких условиях не может считаться преступною агитация какой-либо партии, решившей бойкотировать выборы, сопряженная даже с угрозами, однако не настолько тяжкими, чтобы они могли быть признаны наказуемыми по ст. 1545. Как мы раньше указывали, необходимо охранить внутреннюю свободу избирателя не только от насилий и угроз, но и от злоупотреблений религиозным или административным авторитетом *(161) или даже социальной зависимостью (от помещика, работодателя). Впрочем, последний случай при той организации выборов, которая установлена актом 6-го августа, едва ли нуждается в специальном регулировании, так как класс рабочих, в интересах свободы которых подобное постановление могло бы иметь место, совершенно устранен от участия в выборах. Недостатки элементарного ограждения свободы голоса избирателя сильно отразятся на правильности и верности полученного результата.

Свобода избирательных собраний охраняется действующим законом лишь от неправильных вмешательств административной власти и председателя, причем угроза дисциплинарной ответственностью здесь совершенно недостаточна. Закон ни слова не говорит о насилиях над избирательными собраниями, о вторжениях в помещения, где производятся выборы, с целью помешать их производству, о правилах допущения в эти собрания полиции и лиц вооруженных. Как показывает пример западных стран, общие правила о наказуемости насильственных посягательств для политических выборов оказываются слишком тесными, так как препятствование выборам здесь приобретает специальные формы. Притом свобода избирательных собраний при нормальном строе избирательного права должна быть ограждена не только от произвола администрации, но и от посягательств со стороны частных лиц или отдельных групп населения.

Обеспечение искренности подаваемого голоса только посредством предупреждения подкупа деньгами, подарками и обещаниями при политических выборах недостаточно; необходимо предусмотреть и угощение, могущественное у нас в крестьянском быту, и специальные льготы, которые могли бы предоставлять отдельные кандидаты местным своим избирателям.

Охрана права избирателя участвовать в собрании и подать голос по действующему праву установлена лишь по отношению к председателю и лицам вместе с ним виновным, из чего следует, что если лишение права происходит не в собрании и не властью председателя, то деяние наказуется лишь как препятствование со стороны должностного лица к выполнению действия, на которое потерпевший имел право, - т. е. виновного постигает легкая дисциплинарная кара. Так как по ст. 39 полож. о выб. в Гос. Думу способ удостоверения личности избирателей или проверка их полномочий предоставляется председателю съезда(уездному предводителю дворянства или лицу, его заменяющему) или избирательной комиссии, состоящей из председателя и двух членов, приглашаемых городским головою из числа лиц, имеющих право участия в выборах, то эти лица прежде всего ответственны за недопущение или неправильное допущение, учиненное по ошибке или с умыслом при проверке полномочий; далее от председателя зависит не допустить к выборам посредством непринятия избирательной записки (в городских избирательных собраниях) или недопущения к баллотировочным ящикам (на избирательных съездах); в случае неправильностей он отвечает в уголовном порядке. Но сюда не могут относиться те злоупотребления председателя, которые могут быть учинены им после подачи голоса, напр., разорвание поданной кем-либо записки, хотя этим фактически данный избиратель лишен голоса, или прибавление записок, написанных лицами, не имевшими права участвовать в выборах, и поданных не ими, а вложенных каким-либо тайным образом. Эти случаи будут уже составлять подлог в результате выборов.

Опасность подлога в личности избирателя (т. е. подачи голоса за другого лица или приписывания себе или другому лицу на основании ложных свидетельств избирательной правоспособности) предупреждается проверяющей деятельностью председателя. Уголовной угрозы на тот случай, когда эта деятельность окажется недостаточной, не установлено, а обвиняемый лишь полежит общим правилам ответственности за подлог и присвоение не принадлежащего имени или звания, что не всегда обеспечивает наказание виновных.

К числу случаев неправильного голосования должно отнести и случай многократного голосования, наиболее часто возможный. Согласно ст. 22 полож. о выборах в Гос. Думу никто в каждом избирательном участке, съезде или собрании не может иметь более одного голоса *(162). Лица же, имеющие право участия в выборах в нескольких избирательных участках, включаются в список того из них, который они сами укажут, а если такого заявления не последует, то включаются в список того участка, в котором имеют место жительства (ст. 31). Производство выборов в один и тот же день повсюду еще не гарантирует фактической невозможности участия в различных выборных собраниях. Для избежания злоупотреблений необходимо обложить многократное голосование без наличности на то права наказанием.

В виду возможности уполномочения со стороны женщин или отцов, имеющих избирательный ценз, мужей и сыновей, непосредственно не обладающих таким цензом, нужно предусмотреть также случай злоупотребления фиктивными полномочиями. Таким образом законодателю придется перечислить те формы неправильного присвоения избирательного права, которые вытекают из принятой им системы.

Подлог в результате, выборов, как мы уже указывали, специально совершенно не предусмотрен нашим законодательством. При значительном увеличении числа голосующих и при большем значении подаваемых голосов опасность подлога значительно возрастет. Для предупреждения его в Положении о выборах установлен следующий порядок. В городских собраниях председатель избирательной комиссии, приняв от избирателя записку, сейчас же, в присутствии последнего, опускает ее в особый ящик через отверстие, проделанное в крышке. Ящик этот, предварительно принятия записок, предъявляется присутствующим избирателям для удостоверения в том, что он пуст и не имеет отверстий, кроме предназначенного для опускания записок. Затем ящик закрывается на замок и опечатывается печатью председателя, а ярлык, на который наложена печать, подписывается председателем, членами избирательной комиссии и желающими из числа наличных избирателей. О принятии избирательной записки делается соответствующая отметка в избирательном списке против имени лица, ее подавшего. По закрытии заседания отверстие ящика, в который опускаются записки, опечатывается, и председатель объявляет присутствующим число поданных записок, которое заносится в особый акт, подписываемый председателем и членами избирательной комиссии.

Подсчет голосов производится, начиная с следующего дня с 9 часов утра до 9 час. вечера, в заседании избирательной комиссии, в котором могут присутствовать избиратели (ст. 8 и 9 правил о порядке произв. выборов в городск. избир. комиссии). В дальнейшем (ст. 10 - 12) указываются правила подсчета, обеспечивающие наибольшую правильность. При выборах на съездах, где голосование производится посредством баллотировки шарами, гарантий значительно меньше, причем подробности проверки голосования не указаны. Здесь состав избирательных комиссий не выборный, а по назначению, впрочем, в широкой степени обеспечены в данном случае контроль и гласность. И однако, вследствие того, что избирателям не предоставлено активных прав по подсчету; вследствие того, что отсутствуют специальные свидетели кандидата, существующие на западе; вследствие того, что правильность может быть все же нарушена, если бюро будет злоупотреблять своими полномочиями совместно; вследствие того, наконец, что у председателя остается возможность незаметного прибавления бюллетеней, а у членов бюро - прибавления карточек, - сохраняется потребность предусмотреть в уголовном законе могущие возникнуть при подсчете злоупотребления *(163).

Положением о выборах принят порядок закрытой подачи голосов (ст. 40), однако никаких правил для ограждения действительности этого постановления не установлено. Ограждение тайны выборов, впрочем, при цензовой системе их не представляет особенного интереса.

Неприкосновенность поданного избирателем голоса также охранена слабо. При баллотировке шарами она легко может быть нарушена переложением нескольких шаров из одного отделения в другое, и в этом большое неудобство подобной системы. При системе подачи избирательных записок установлены некоторые правила для предупреждения искажения поданного голоса, именно в записке не должно быть никаких отметок, знаков, а равно исправлений и подчисток ни на лицевой, ни на оборотной стороне; записки, не удовлетворяющие означенному требованию, признаются недействительными (ст. 5 правил произв. выборов в гор. собр.); при этом, вследствие широкого усмотрения членов бюро в признании записок недействительными при таком ригористичном правиле, закон требует составления протокола, подписываемого председателем и членами комиссии, в который заносится, между прочим, число записок признанных недействительными, с приведением оснований, к тому послуживших (ст. 12) *(164). Для отметки голосов собранию или съезду предоставляется избирать из своей среды особых счетчиков в помощь председателю при баллотировке (ст. 40 правил 18 сентября 1905 г.), так что возникает необходимость предусмотреть злоупотребления не только со стороны председателя, но и со стороны посторонних лиц, уполномоченных при счете. Эти правила не предупреждают ни неправильного прочитывания имен вписанных кандидатов, ни неправильного вписывания их, ни подмена бюллетеней или искусного их подделывания. И здесь мы имеем существенный пробел, так как возможные со стороны бюро злоупотребления не предусмотрены уголовным законом.

Едва ли можно признать применимыми к политическим выборам санкции, установленные в уложении о наказаниях за неучастие в выборах. Точно так же ст. 1440, грозящая за всякие беспорядки и упущения при производстве земских и городских выборов легкими дисциплинарными взысканиями, не может быть прямо распространена на выборы политические. Вообще следует сказать, что распространение ст. 1419 - 1440 улож. о нак. на выборы политические представляется невозможным без полного искажения смысла уголовной защиты избирательного права. Взгляд на избирательное политическое право, как на преимущество, дарованное какому-либо состоянию и могущее подвергнуться посягательству лишь со стороны отдельных чиновников, а не как на новый публичный институт, нуждающийся в широкой защите, вообще, от правительственных влияний и от злоупотреблений, могущих развиваться в среде самых участников его, не может служить опорой для правильной постановки уголовного избирательного права. Та крайне низкая оценка избирательных прав, по сравнению с правами личными и имущественными которая принята в действующем законодательстве, не может быть сохранена в дальнейшем, и законодатель должен полностью пересмотреть избирательное уголовное право, а не ограничиваться ссылкою на совершенно отжившие нормы, относящиеся к сословным и местным выборам. Кроме того, тот дух опеки, которым проникнуты эти статьи, выражающийся хотя бы в том, что большинство взысканий - дисциплинарные, налагаемые начальством виновного, решительно не может быть совмещен со свободой представительства. Только легко доступная система ответственности должностных органов за злоупотребления по поводу избирательных прав, а не благие советы полиции или администрации "быть воздержной" могут послужить здесь основанием реформы. Административная гарантия ответственности должностных лиц здесь особенно вредна.

Положением о выборах установлены основы организации суда, рассматривающего вопрос о правильности производства выборов. Так, для поверки правильности выборов и рассмотрения заявлений и жалоб по делам о выборах учреждаются губернские и уездные по делам о выборах комиссии. Губернские по делам о выборах комиссии образуются под председательством председателя окружного суда, из управляющего казенною палатою, предводителя дворянства уезда губернского города, председателя губернской земской или по делам земского хозяйства управы, городского головы губернского города или лица, его заменяющего, одного из членов окружного суда, по назначению общего его собрания, и одного из непременных членов губернского присутствия или губернского по крестьянским делам присутствия, по назначению губернатора. Уездные по делам о выборах комиссии образуются под председательством члена окружного суда, по назначению общего его собрания, из уездного предводителя дворянства, мирового или городского судьи, по назначению съезда мировых судей или общего собрания окружного суда, по принадлежности, председателя уездной земской или по делам земского хозяйства управы, городского головы уездного города, податного инспектора и одного из земских начальников, по назначению съезда. В местностях, в коих нет губернских предводителей дворянства, обязанности их возлагаются на особых лиц, назначаемых Высочайшею властью. Обязанности прочих должностных лиц в местностях, где таковых лиц не имеется, исполняются другими соответствующими по роду обязанностей должностными лицами (ст. 24 - 28). По окончании выборов, не позднее следующего дня, все выборное производство представляется председателями съездов, волостными старшинами или станичными атаманами (ст. 29 правил 18 сентября 1905 г.) в уездную комиссию, а председателями избирательных комиссий - в губернскую по делам о выборах комиссию. В эти же комиссии в трехдневный срок со дня закрытия заинтересованные лица могут подавать жалобы на неправильности, допущенные при производстве выборов. По обозрении выборного производства и рассмотрении принесенных на выборы жалоб уездная или губернская комиссия, если усмотрит к тому основания, отменяет произведенные выборы, в отношении всех или некоторых лиц, избранных от подлежащего съезда или избирательного участка. Комиссия о своих постановлениях по принесенным ей жалобам объявляет лицам, их подавшим. В трехдневный срок со дня объявления постановления комиссии заинтересованные лица могут принести жалобу: на постановление уездной комиссии - в губернскую, а на постановление последней - в Правительствующий Сенат. Жалоба подается в уездную или губернскую комиссию по принадлежности и представляется с необходимыми объяснениями уездною комиссиею в недельный, а губернскою - в двухнедельный срок: первою - в губернскую по делам о выборах комиссию, а второю - в Правительствующий Сенат, (ст. 44 - 47). Что же касается жалоб по поводу выборов, производимых выборщиками в губернских и городских избирательных собраниях, то они подаются заинтересованными лицами в течение трех дней со дня закрытие выборов губернатору или градоначальнику. Выборное производство, с принесенными на выборы жалобами и объяснениями по оным председателей избирательных собраний, губернатор или градоначальник, по принадлежности, представляет Правительствующему Сенату в недельный срок со дня получения выборного производства. Сенат, если усмотрит к тому основания, отменяет произведенные выборы в отношении всех или некоторых членов Государственной Думы от подлежащей губернии, области или города. Дела эти разрешаются в первом департаменте Сената окончательно по выслушании заключения обер-прокурора, большинством голосов присутствующих сенаторов, в случае же равенства - по мнению, принятому сенатором, исполняющим обязанности первоприсутствующего. В случаях отмены выборов, производятся новые выборы в том же составе выборщиков, который был избран на текущее пятилетие (ст. 56 - 61).

По поводу такой организации избирательного суда можно заметить следующее. Как губернские, так и уездные по делам о выборах комиссии состоят преимущественно из лиц, занимающих административные должности: на два члена, занимающих судейское положение, в каждой из них приходится по пяти членов администрации, двое из которых назначаются на должность административною властью, а остальные три, хотя и избираются, но подлежать утверждению в должности. Судейская независимость, которая в особенной степени потребна здесь, когда приходится решать дело в пылу партийной борьбы в таких комиссиях крайне слаба. Решения этих комиссий не могут быть признаны также в достаточной степени авторитетными. Судопроизводство в них негласное, основанное на письменном материале розыскное, а не состязательное, и не представляющее поэтому надлежащих гарантий. Далее закон не определяет тех оснований, которые могут послужить к кассации выборов, полностью или отчасти, предоставляя решение этого важного вопроса полному усмотрению комиссий. Столь широких границ усмотрения не предоставляют даже те страны, где положение избирательного суда значительно выше и где условия его функционирования предоставляют избирателям больше гарантий. Преследование неправильностей при выборах в главнейших западноевропейских странах предоставлено каждому гражданину; это своего рода общественное обвинение. Положением 6 августа оно предоставлено лишь заинтересованным лицам, под понятие которых могут быть подведены лишь участники в выборах или администрация. Возможность апеллировать на решения комиссии не в достаточной степени обеспечивает исправление односторонних ее решений, так как за сложностью выборного производства апелляционное его рассмотрение будет большею частью поверхностным *(165).

Комиссии могут кассировать выборы выборщиков в избирательные собрания; право же кассирования выборов в члены Государственной Думы принадлежит первому департаменту Правительствующего Сената, которому предоставлена такая же власть усмотрения, как и комиссиям. Здесь также отсутствует судебный порядок рассмотрения жалоб дела докладываются не членами присутствия, а чинами канцелярии, подчиненными обер-прокурору, и пред постановлением выслушиваются лишь заключения обер-прокурора; сторона же, подавшая жалобу, не допускается к объяснению. Срок для обжалования выборов в Сенат установлен трехдневный, совершенно недостаточный для этой цели *(166).

Как мы видели из обзора западного права, в большинстве государств кассируют окончательные выборы сами палаты представителей или иногда особый главный суд (в Англии, Швеции). У нас, принята система полуадминистративного, полусудебного рассмотрения.

Система эта представляет наименьшие гарантии. Если законодательные органы берут в свои руки проверку правильности выборов, то основанием этого является стремление вполне соблюсти независимость представительного учреждения от правительства, сильно влияющего на судей и тем более на администрацию. Возможны злоупотребления партий при этом, - не спорю, - но все же они менее вредны для независимости и правильности государственного представительства, нежели сильное правительственное давление на судей и администрацию. Если по отдельным политическим делам признается необходимым, для большей гарантии независимости и правильности действия суда, призвать присяжных заседателей, то как возможно поручить дело, значительно большего политического интереса и допускающее в гораздо большей степени усмотрение, коллегии, состоящей преимущественно из бывших администраторов, не обеспечив при этом даже элементарных гарантий судебного производства. Следует в принципе быть сторонником суда в деле проверки правильности выборов, но передача суду проверки тогда возможна, если сам суд органически слит с конституционным строем, если он совершенно независим от правительства, как то мы видим в Англии. В противном случае, полнота власти должна быть сосредоточена в руках самого представительного органа, который с помощью ее сумеет обеспечить свою независимость. Какое из этих двух положений более соответствует современному положению России, явствует само собою *(167).

IV

Нам предстоит еще разобрать те уголовно-правовые нормы, которые представляются необходимыми для обеспечения свободы предвыборной агитации и правильной постановки кандидатуры. По этому поводу можно заметить, что установление гарантий свободы агитационных собраний, афиш, циркуляров, прокламаций, критики кандидатов и печати составляет ближайшую задачу законодателя. Без этих гарантий свободы выборы не могут быть признаны правильным отражением свободно поданного мнения населения При этом должно подчеркнуть повсюду признанную мысль, что та свобода собраний, слова, афиш и т. д., которая допускается даже самым либеральным законодательством, для выборов оказывается недостаточной, что государство должно установить в данном случае особые облегчения и особые благоприятствующие нормы, так как оно само заинтересовано в действительности агитации. Чем больше лиц агитацией будет привлечено к избирательным урнам, тем вернее отразится в голосовании совокупное убеждение граждан. Правительство, желающее управлять в соответствии с действительными потребностями и желаниями народа, должно ценить такой способ верного ознакомления с ними весьма высоко. Во Франции, например, мы видели, установлены крайне облегченные способы организации агитационных собраний, специально расширено право критики, придана усиленная охрана избирательным афишам и они освобождены от различных сборов и т. д. В Англии, если и имеются ограничения, то лишь только в тех случаях, когда агитация начинает переходить в замаскированные виды подкупа, в прочих же случаях государство оказывает ей поддержку, хотя и ставит ее под свой контроль. Соответственные постановления должны найти место и у нас. Общество может требовать, чтобы государство не только обеспечило свободу агитации, но и гарантировало возможность широкого ее осуществления.

Хотя правила о кандидатуре и агитации составляют неотъемлемую часть избирательного закона, они почти не нашли себе выражения в Положении 6 августа; то немногое, что может быть оттуда извлечено, сводится к следующему.

Кандидатура в выборщики не выставляется вовсе: каждый избиратель поданными записками или шарами может быть непосредственно выбран выборщиком, если получит большинство голосов, на съездах - абсолютное, а в городах - даже относительное. Кандидаты в выборщики, если они частным образом намечены, никакими особыми по сравнению с избирателями правами не пользуются. Кандидаты в члены Думы отмечаются предварительно баллотировки закрытою подачею голосов посредством записок. Кандидаты эти засим подвергаются баллотировке в порядке большинства полученных голосов. И здесь за выставлением кандидатуры в официальном порядке сейчас же следует баллотировка, чем исключена возможность предварительной критики кандидата, его способностей, программы, собирания голосов в его пользу и т. д. Такое стеснение предварительной кандидатуры отразится очень сильно на выборах в виде разбросанности подаваемых голосов и сделает выборы во многом случайными. Закон запрещает кандидатуры в нескольких округах, устанавливая, что никто не может баллотироваться в члены Государственной Думы более чем в одном избирательном собрании - губернском или городском, но санкции за нарушение этой обязанности не приводит (ст. 54). Постановка кандидатуры, лишающая возможности предварительного выставления лиц, официально признаваемых кандидатами и пользующихся особыми правами, таким образом сильно стесняет действительность и успешность агитации.

Относительно подготовительных агитационных собраний закон содержит постановления, касающиеся лишь выборов в городские избирательные собрания. Отсутствие подобных постановлений для избирательных съездов, для съездов уполномоченных от волостей и для губернских и городских избирательных собраний представляется непонятным. В городах же избирателям каждого избирательного участка предоставляется в течение месяца до срока, назначенного для выборов, образовывать для совещания о лицах, достойных быть избранными, особые подготовительные собрания. О времени и месте таких собраний избиратели заявляют начальнику местной полиции, который может назначить для присутствования в собрании одного из подведомственных ему чинов *(168). На подготовительном собрании могут присутствовать лишь избиратели данного избирательного участка. По требованию представителя полиции собрание должно быть немедленно закрыто (ст. 1 и 2 правил о производстве выборов в городские избирательные собрания). "Свобода" избирательных собраний, установляемая этими статьями, отнюдь не может быть признана достаточной. Непонятным стеснением прежде всего является запрещение устраивать подготовительные собрания для районов, больших, чем отдельные участки. Организованная партия должна иметь и центральные совещания, возможность которых законом исключена. Далее, представителю полицейской власти дается полная власть немедленно разогнать собрание *(169).

В случае отказа прекратить собрание участники могут ответствовать по ст. 120 уг. улож. (пока еще не вошедшей в действие), как участники публичного скопища, от коего заведомо было потребовано полицейскою властью, чтобы оно разошлось, и будут подлежать наказанию арестом до трех месяцев; а в случае упорного непослушания, если оказалось необходимым призвать иную власть на помощь, то - наказанию арестом до шести месяцев и даже - тюрьмою, если для рассеяния их была призвана вооруженная сила. В действующем же праве ответственность возможна по ст. 29 уст. о нак., угрожающей денежным взысканием до 50 рублей за неисполнение законных распоряжений, требований или постановлений правительственных или полицейских властей.

Хотя в законе и не дается пояснений того, входит ли в понятие совещания о лицах, достойных быть избранными, обсуждение партийных программ или агитация с целью привлечения сторонников какой-либо партии, однако следует ответить на это положительным образом. По смыслу закона, устроители не испрашивают разрешения на устройство подготовительного собрания, и полицейская власть не может воспретить это им, а лишь заявляют об устройстве, причем, так как предварительный срок, за который должна быть произведена такая заявка, не установлен, то следует признать, что открытие подготовительного собрания может произойти немедленно после заявки.

Законом 18 сентября 1905 г. "О применении и введении в действие учреждения Государственной Думы и положения о выборах" сделаны некоторые дополнения по вопросу об агитационных собраниях (ст. 24 - 28). По ст. 24 этих правил, право предварительных собраний хотя ограничивается также лишь районами городских поселений, а не сельских, но распространяется уже на избирателей и выборщиков, всех вообще, а не определенного участка, как это гласит ст. 1. Неизвестно, сохраняется ли, ограничение 20-тидневным сроком права созыва таких собраний. По ст. 25 право участия в собраниях ограничено лишь указанными двумя категориями лиц с ничтожным, впрочем, расширением - на председателей подлежащих избирательных съездов и собраний, хотя бы они не имели права участия в выборах. В ст. 26 дополнительно устанавливается срок заявки начальнику полиции, именно не позже, как за 24 часа до начала собрания, причем в виде гарантии требуется приложение именного списка устроителей. При самом производстве выборов могут присутствовать, кроме председателей и членов избирательных комиссий, исключительно лица, имеющие право участия в выборах, а при производстве выборов на волостных сходах и станичных сборах - исключительно лица, входящие в состав сих сходов и сборов. Этим исключается возможность доступа в избирательные собрания также полиции и войскам. Для избирательных собраний и съездов предоставляются безвозмездно общественные и правительственные помещения (кроме полицейских) (ст. 36 правил 18 сентября 1905 г.). Свобода слова по вопросам, не относящимся к выборам, ограничена. Уголовных санкций этих постановлений мы по прежнему не находим. Усмотрение полиции здесь по-прежнему всесильно: достаточно одного требования, присутствующего чина полиции или администрации, чтобы собрание должно было немедленно закрыться, При наличности такой власти трудно ожидать, что даже малейшая доля свободы будет осуществлена на таких собраниях *(170).

При сохранении каких-либо цензурных стеснений посредством полицейских запретов свободы слова и распространения своих убеждений, правильно организованная агитация не мыслима. Крайне стеснена она будет и при существующих законах о государственных преступлениях. Так напр., агитация партий социалистической или республиканской может быть подведена легко под ст. 126 уг. ул. об участии в обществе, заведомо поставившем целью своей деятельности ниспровержение существующего в государстве общественного строя, или под ст. 129, карающую за произнесение или чтение публично речи или сочинения или распространение или публичное выставление сочинения, возбуждающего к такому ниспровержению, каторгой на срок или ссылкой на поселение. Весь отдел уголовного уложения о смуте резко бы противоречил свободе избирательной агитации, и потому для обеспечения таковой свободы приходится или устранить наказуемость ряда деяний совершенно, или хотя бы специально установить безнаказанность для партий, выставляющих ту или иную программу. Необходимо также отменить предоставленное градоначальникам и губернаторам на основании положения об усиленной охране право стеснения частных собраний и ареста отдельных лиц. Как учит практика западных государств, произвольным арестом влиятельных представителей партии иногда удается даже провести выборы желательного для администрации кандидата.

Права афиширования без разрешения административной власти, права широкого распространения циркуляров, совершенно не предусмотрены.

При такой полной недостаточности предварительного ограждения свободы и успешности агитации ощущается настоятельная необходимость в издании особого закона, регулирующего эти отношения. Было бы преждевременно в окончательном виде составлять такие правила ограждения избирательной свободы и агитации, пока не даны устои избирательного права. Но даже и в той форме его, которая установлена актом 6-го августа, с дополнениями, внесенными согласно манифесту 17 октября, представляется необходимость обеспечить свободную защиту программ и пропаганду кандидатур, без опасения попасть на скамью подсудимых. Без свободной и широкой агитации, особенно в России, где население мало знакомо с техникой и условиями выборов, выборы явятся мертворожденным плодом группы правительственных агентов, а не активным проявлением массою населения своих политических убеждений.

V

Составители уложения 1903 г. вместо того, чтобы коренным образом изменить постановку преступлений против избирательного права, удержали взгляд на них, как на дисциплинарные провинности или даже легкие должностные преступные деяния, и потому большею частью совершенно исключили их из уложения, сочтя, что место им преимущественно в уставе о должностных провинностях. Вследствие этого в уложении образовался пробел, не могущий быть восполненным некоторыми отрывочными постановлениями, сохранившимися в главе о должностных преступлениях и отчасти в главе о неповиновении власти.

Сохраненной в угол. уложении 1903 г. мы находим ст. 1425 улож. о нак. (ст. 150 уг. ул.): "Виновный в покушении склонить посредством взятки или наказуемой угрозы, члена сословного или общественного собрания к подаче голоса в пользу свою или другого лица или против другого лица наказывается арестом на срок не свыше трех месяцев или денежною пеней не свыше 300 рублей. Сверх того суду предоставляется воспретить виновному участие в таком собрании на время от одного до трех выборных сроков." Изменения, внесенные составителями уложения в редакцию прежней ст. 1425, не только не являются улучшениями, но порою искажают правильный смысл ее.

Прежде всего; по нашему мнению, является неправильным и произвольным расширение применения этой статьи, т. е. наказуемость подкупа, во всяком общественном собрании. Государство должно санкционировать уголовной угрозой только те выборы, за которыми оно признает серьезный публичный интерес, как то и принято повсюду, а не выборы во всяком общественном собрании, как напр., выборы в члены какого либо клуба или частного общества: угроза наказанием за злоупотребления при таких выборах совершенно неуместна. Приравнивая с уголовно-правовой точки зрения выборы в какое либо общество, составившееся, напр., для увеселения, к выборам в Государственную Думу, государство теряет всякий политический критерий наказуемости.

Понятие и состав преступного действия ст. 1425 сохранены прежние, и следовательно по прежнему в них не входит склонение к воздержанию от голосования. Однако, вместо перечисления отдельных средств (подкупа, подарков, обещаний), в ст. 150 уг. ул. указаны лишь два средства "наказуемая угроза и взятки".

Что касается наказуемой угрозы, как средства воздействия при выборах, то редакционная комиссия, руководясь правильными соображениями, не оглашенными однако в объяснительной записке, сначала выпустила указание на нее в ст. 150, так как наказуемость угрозы, стесняющей свободу голоса, и наказуемость подкупа, подрывающего лишь искренность голосования, покоятся на различных основаниях. Однако образовавшийся пробел в дальнейшем комиссией не был восполнен. Поэтому, по предложению мин. внутр. дел, совещание при министерстве юстиции вновь внесло в ст. 150 уг ул. указание на наказуемую угрозу, отвергнув предложение о распространении наказуемости на всякую угрозу, "так как понятие ее без того представляется слишком неопределенным и не может служить признаком, обусловливающим уголовную наказуемость." Неправильность такого дополнения, помимо соединения двух разнородных преступных деяний воедино, выражается в сильном и безусловно вредном ограничении наказуемости посягательств на свободу голосования. Мы уже говорили раньше о том, как нецелесообразно суживать в этой области понятие угрозы, направленной к стеснению избирательного права, и указывали на тенденцию западных законодательств придавать широкое толкование угрозе, подводя под нее даже угрозу молчаливую, конклюдентную, а не только ясно выраженную на словах или на письме. Между тем, согласно ст. 510 уг. ул., угрозой наказуемой явится лишь, угроза лишить жизни или свободы угрожаемое лицо или члена его семьи или учинить насильственное на их личность посягательство или произвести поджог, взрыв или потопление их имущества, если такая угроза могла вызвать у угрожаемого опасение ее осуществимости." Наказанием за такую угрозу, независимо от того, по каким побуждениям она учинена, является арест до 3 месяцев или пеня до 300 руб., т. е. здесь наказание то же, что и при угрозе против свободного осуществления избирательного права, и следовательно специального ограждения, которое вызывало бы необходимость указать на это в особой статье, избирательному праву не предоставлено. Мало того, даже простое принуждение к выполнению или допущению чего либо, нарушающего право или обязанность принуждаемого, или к отказу от осуществления права или исполнения обязанности, учиненное посредством наказуемой угрозы, по ст. 507 уг. ул. карается заключением в тюрьме. Таким образом принуждение к отказу от избирательного права, за которое грозит только арест на срок, явится привилегированным видом принуждения, по сравнению с принуждением к отказу от права личного или имущественного. Вывод этот не указывает на высоту оценки, придаваемой законодателем свободному осуществлению избирательного права.

Разъяснение понятия "взятки", заменившего перечисление отдельных средств ст. 1425, мы находим в объяснительной записке (т. II. стр. 320 - 323), где взятка определяется, как "материальный имущественный интерес, могущий включать в себя непосредственную передачу или обещание, имеющее реальный характер, 1) каких-либо ценностей, денег, вещей (в том числе и подарков), 2) предоставления имущественного права и 3) доставления какой либо имущественной выгоды." При таком определении под понятие взяток не подведены ни обещание наград, отличий, должностей, ни простое угощение, и предоставление благ не материального характера. Комиссия объясняет такого рода ограничение наказуемости невозможностью провести точные границы ответственности при таких условиях: "тогда бы пришлось привлечь к ответственности за подкуп того, кто, хотя бы и в виду будущих выгод от служебных чьих-либо действий, пригласил должностное лицо в свою ложу в театре или к себе на домашний вечер; пришлось бы признать наказуемою женщину, ласково поговорившую с подкупаемым, подарившую ему многообещающий взгляд, и т. д." Трудно согласиться со столь оригинальными доводами комиссии. Конечно, трудно предусмотреть все влияния, направленные к тому, чтобы играть на струнке тщеславия и честолюбия, но отдельные из них (обещание должностей, массовое угощение и пр.) легко могут быть признаны преступными. Мы не станем сейчас обсуждать вопроса, пригоден ли такой объем понятия "взятки" для служебного подкупа, в целях регулировки которого он и был установлен, но лишь укажем, что для регулировки подкупа при выборах такое определение является совершенно недостаточным. Если и сохранить это понятие в его узком объеме, то необходимо наряду с ним поставить ряд отдельных подкупных влияний, в равной степени наказуемых.

Но мнению комиссии, не всякое доставление имущественного интереса явится взяткой, а лишь такое, которое сделано в определенных видах, причем выполнено оно может быть или в непосредственных отношениях подкупающего к подкупаемому, с глазу на глаз, или же оно может быть выполнено через третье лицо, посредника; оно может быть совершенно открыто или прикрываться какою-либо сделкою, займом, куплею, продажею. Необходимо только доказать, что виновный склонял дачею взятки, какими бы приемами и средствами это склонение ни достигалось. (Объясн. зап. т. II стр. 322).

В своем стремлении крайне обобщать преступные деяния редакционная комиссия уничтожила специальную главу о нарушении правил, установленных для выборов, а сохранившиеся отдельные статьи этой главы разместила по различным отделам, часто без всякого соотношения к внутреннему содержанию их. Так, избирательные подкуп и угроза попали в главу "о неповиновении власти", к чему они решительно никакого отношения не имеют. Если бы речь шла только о расположении статей, то беда была бы невелика, однако на деле такое перенесение повлекло за собою искажение в самом понятии подкупа при выборах. Так, по-видимому, комиссия раньше предполагала соединить этот вид подкупа с подкупом служебным, но после предположила указать случай ст. 1425 отдельно, "так как при таком подкупе не предполагается, чтобы подкупленный учинил что-либо само по себе преступное". В соответствии с таким взглядом комиссия установила лишь наказуемость лица подкупающего, откинув по мотивам, оставшимся неизвестными, наказуемость подкупленного. Непонятно, откуда у комиссии мог явиться взгляд, что подкупаемый, продающий свой избирательный голос, не совершает ничего преступного. Такому взгляду противоречит и уложение о нак., признающее равную ответственность подкупленного и подкупившего, и все без исключения западные законодательства и, наконец, историческое развитие преступлений против избирательного права. Такой взгляд комиссии, вводящий весьма существенное и зловредное ограничение наказуемости, не мотивирован, но если бы презумировать мотивы, то можно было бы думать, что комиссия руководилась правилом qui suo jure utitur, neminem laedit. Однако применимость этого правила к данному случаю не может быть установлена, особенно в русском праве, где существует обязанность участия в собраниях и подачи (само собою разумеется, чистосердечной) избирательного голоса. Если даже не придавать решающего значения положительному законодательству различных государств, то единственно возможною мотивировкою могло бы явиться указание на известные неудобства с правно-политической точки зрения, которые повлекла бы за собою уголовная ответственность подкупленного, но такие соображения привести трудно, так как наказуемость подкупленного с точки зрения принципов уголовной политики, как мы уже имели случай доказать, вполне оправдывается. Такой существенный промах можно объяснить только недосмотром.

Одно из положительных достоинств действующего законодательства об избирательном подкупе, по нашему мнению, заключается в соответствии санкции значению этого преступного деяния. Уголовное уложение и здесь вводит неосновательные изменения. Оно значительно смягчает наказание по сравнению с действующим правом, и вместо тюрьмы на срок грозит арестом до 3-х месяцев, низводя деяние на степень проступка, и тем самым устраняя наказуемость покушения на него и соучастия в нем в качестве подстрекателя или пособника (ст. 49, 51 уг. ул. 1903 г.). Воспрещение участия в собрании из бессрочного сделано срочным; по предположениям комиссии оно продолжалось в течение срока от 3-х до 10 лет, а по окончательной редакции, принятой в уложении 1903 г., оно назначается на время от одного до трех выборных сроков.

Из анализа изменений, внесенных в ст. 1425 статьей 150 уг. ул., мы приходим к печальному выводу, что эти изменения, почти совершенно немотивированные, улучшениями отнюдь назвать нельзя; наоборот, они вносят еще больше спутанности в вопрос и исходят из неясного представления о значении избирательного подкупа.

Постановления уложения о нак. о нарушении правил для выборов, носившие характер преимущественно должностных преступлений, претерпели ряд изменений в предположениях отдельных инстанций, составлявших уголовное уложение, пока, наконец, не были совершенно поглощены и не расплылись в бланкетных нормах ст. 636 угол. улож.

Сообразно с существующим законодательством, комиссия занялась прежде всего вопросом об ограждении свободы выборных собраний и права свободного участия в них лиц, имеющих на то право. В объяснительной записке, после краткого обзора некоторых западноевропейских уголовных уложений, мы находим следующее рассуждение, определяющее взгляд комиссии: "Обсудив сие преступное деяние (посягательство на свободу выборов), комиссия находит, что подобные случаи могут иметь место у нас исключительно лишь в форме недопущения собранию состояться или продолжать его деятельность и вообще посягательства свободному действию дворянских, земских и т. п. собраний или отдельных их членов, посредством злоупотребления властью или угрозы злоупотребления оною, каковое деяние заключает в себе все признаки притеснения и потому должно быть предусмотрено наряду с последним" (объясн. записка т. VIII, стр. 67). Почему комиссия признавала такую исключительность положения России и не признала возможными посягательства на свободу собраний посредством простой угрозы или насилия со стороны отдельных групп лиц, а придала этим посягательствам исключительно должностной характер, - остается неизвестным. В соответствии с таким взглядом в проекте редакционной комиссии были созданы две статьи. Первая из них, ст. 560 гласила: "служащий, виновный в 1) отказе от своей обязанности или в постановлении незаконного условия для исполнения оной, заведомо, что сим причинится вред интересу обратившегося к нему лица; 2) в учинении несогласно с законом служебного действия, заведомо, что сим причинится вред интересу того лица, к коему сие действие относится... если притеснение заключалось в воспрепятствовании притесненному воспользоваться принадлежащим ему правом участия в общественном или сословном собрании, наказывается тюрьмою на срок не ниже трех месяцев *(171). Вторая из указанных статей, ст. 561, гласит: "служащий виновный в недопущении, без законного на то основания, открытия или продолжения частного, общественного или сословного собрания или в стеснении законной свободы его деятельности, буде сие учинено по корыстному или иному несовместному с долгом службы побуждению, наказывается: тюрьмою - за притеснение общественного или сословного собрания; арестом - за притеснение частного собрания" *(172).

Совещание при министерстве юстиции, установив крайне общее понятие превышения власти, исключило совершенно обе эти статьи, признав, что обе они объемлются общими постановлениями ст. 636 уг. улож., чем совершенно стерло социальное отличие преступлений против свободы собраний, и в частности собраний избирательных, от обычного нарушения органом власти постановлений закона. Законодатель не сознал необходимости оградить этот интерес особо, более строгими наказаниями, и указать с большей ясностью границы наказуемой служебной деятельности в этой области.

Перед тем как перейти к краткому рассмотрению ст. 636, поскольку она относится к нарушению свободы избирателей и избирательных собраний, остановимся немного подробнее на предположениях редакционной комиссии.

Преступные деяния, охватываемые указанными двумя статьями, соответствуют изложенным в ст. 1419, 1420, 1422, 1426, 1434 улож. о нак. Проект сделал дальнейший шаг в смысле придания этим преступлениям чисто должностного характера. Субъектами преступного деяния могут быть только служащие, все же остальные частные лица, если даже они были соучастниками, остаются безнаказанными, так как в проекте такое соучастие не оговорено и не поставлено в качестве самостоятельного проступка. Проект не ставил в качестве способа учинения деяния одно лишь злоупотребление по службе, но, судя по ст. 65 уг. ул., деяние учиненное таким способом, он признавал квалифицированным. Для применения ст. 560 требовались только два условия *(173): чтобы виновный действовал по побуждению, несогласному с долгом службы, и чтобы его произвол нарушал охраняемые законом и стоящие под его защитой права и интересы притесняемого. Способами притеснения могли явиться 1) категорический или условный отказ от исполнения возложенного на него служебного действия, причем условный отказ являлся наказуемым, если служащим были выставлены произвольные, несоответственные закону требования, часто граничащие с требованием взятки, и 2) зловредное исполнение своей обязанности, состоящее в произвольном нарушении чужого интереса. Специальным видом такого служебного притеснения являлось воспрепятствование кому-либо пользоваться принадлежащим ему правом участия в общественном или сословном собрании (ст. 1426, 1434 ул. о нак.) *(174). Ст. 560 предусматривает посягательства против свободы частных, общественных и сословных собраний. Соединение в одну группу собраний, составившихся для самых разнородных целей, едва ли целесообразно; необходимо выделить собрания, имеющие публичное значение и специально - собрания избирательные.

Притеснение собрания наказуемо только в том случае, если оно было произведено служащим "без законного на то основания". В объяснениях ред. комиссии к проекту устава о служебных провинностях мы находим указание, что выражение "без законного основания" предполагает действие, учиненное: а) по поводу такого события, которое по закону не давало права на совершение данного действия, и б) по поводу события, допускающего то или иное действие по службе, но без действительного к тому основания (стр. 82), т. е. здесь требуется не только формальное соблюдение закона, но и основательность действий, допущенных к принятию законом.

Предположения редакционной комиссии, как мы уже говорили, пройдя ряд бюрократических инстанций, были заменены ст. 636. Если формулировка проекта была слишком общей, то уложение еще более обобщило ее; если проект еще признавал необходимым специально оградить права общественных, сословных и частных собраний, то уложение смешало их с прочими интересами, предоставив оценку каждого интереса в отдельности полному усмотрению судьи.

Ст. 636 предусматривает учинение служащим действия по службе: 1) не предоставленного ему законом или возложенным на него поручением или хотя и предоставленного, но не вызывавшегося законными к тому основаниями, 2) без разрешения подлежащей власти, если такое разрешение требовалось законом. За такое превышение власти: а) если оно совершено умышленно или если оно учинено по небрежности и от него последовал важный вред для порядка управления или для казенного, общественного или частного интереса, виновный наказывается арестом; б) если превышение власти учинено умышленно и от него последовал важный вред для порядка управления или казенного, общественного и частного интереса или опасность такого вреда или если виновный употребил насилие над личностью или наказуемую угрозу или если превышение власти учинено по корыстному побуждению, то виновный наказывается заключением в исправительном доме или заключением в тюрьме; в) если от превышения власти, учиненного по корыстному побуждению, последовали важный вред и т. д. или опасность такого вреда, то виновный наказывается заключением в исправ. доме на срок не ниже трех лет". Далее мы находим легальное определение понятия "служащий": "служащим почитается всякое лицо, несущее обязанности или исполняющее временное поручение по службе государственной или общественной, в качестве должностного лица или полицейского или иного стража или служителя или лица сельского или мещанского управления".

Переданная нами 636 статья карает виновного за нарушения формального характера, лишь в некоторой степени приспособив тяжесть наказания к важности причиненного вреда или опасности и к характеру мотива, руководившего им. Мы не предполагаем останавливаться на подробном разборе этой статьи, испытавшей на себе наслоения различных комиссий и потому получившей столь нестройную редакцию, ограничимся только рассмотрением того, поскольку она может быть применена к интересующим нас преступным деяниям и поскольку целесообразен такой способ регулировки этих преступных деяний. По мнению совещания при министерстве юстиции, изменившего редакцию проекта, против изложенной конструкции может быть сделано единственное (?) возражение, которое сводится к указанию на недостаточную определительность понятия вреда, вследствие чего суду открывается слишком широкий простор в применении тягчайших карательных мер. По поводу этого возражения совещание замечает, что "уголовный закон едва ли может обойтись без таких общих признаков, как "причинение вреда или существенного вреда"; с другой стороны, нужно иметь в виду, что "никакой перечень не в состоянии исчерпать всех видов вредоносного превышения или бездействия власти, как бы он тщательно ни был составлен" (стр. 298 - 300). Таким образом, мы видим, что невозможность примириться на одной крайности заставила совещание прибегнуть к другой. Совещание упустило из виду, что, становясь на абстрактную точку зрения нарушения законных пределов власти, оно игнорирует те реальные институты, ради которых уголовные наказания создаются. Напр., мы видим в разбираемой статье, что виновный карается не за насилия и угрозы и даже не за вред, который является только квалифицирующим обстоятельством, а за превышение власти, т. е. за чисто формальную провинность. С равным успехом законодатель мог бы все общие преступления свести к бланкетной норме о наказуемости неуважения к закону, установив некоторые квалифицирующие обстоятельства. Едва ли, однако, в этом можно было бы видеть последнее слово законодательной техники. Если норма уголовного закона призвана оказывать и известное воспитательное влияние, то она должна определенно описывать то поведение, для поддержки которого она установлена, а не сводить его к абстрактной формуле.

Квалифицирующие обстоятельства указаны также крайне неудачно: едва ли можно провести строгое различие между обыкновенным вредом, важным вредом и опасностью важного вреда. Единственным критерием разграничения здесь явится то же судейское усмотрение, между тем как смысл квалифицирующих обстоятельств только и можно видеть в ограничении этого усмотрения; при таких условиях можно лишь говорить о том, что важность вреда принимается в соображение. Нельзя далее признать удачной квалификацию по корыстному побуждению: для гражданской свободы корыстное побуждение представляет меньше опасности, нежели превышение власти, учиненное по другим мотивам (из неуважения к правам личности, склонности к насилию и т. д.). Что касается насилия и наказуемой угрозы, то они, конечно, могут служить основаниями для квалификации, однако также лишь в зависимости от того блага, против которого они были направлены.

По предположениям совещания при Министерстве юстиции, в уголовном уложении должны были определяться лишь наказания за умышленную вину, вина же небрежная должна была быть отнесена к уставу о дисциплинарных провинностях. Умышленность требовалась не только для самого действия, но и для последствий его, так что совершивший деяние с умыслом, но не предвидевший важного вреда, проистекшего от сего, подлежал бы взысканию по дисциплинарному уставу. Однако, особое присутствие, расширяя область преступных деяний по службе, подлежащих наказанию по суду, отнесло сюда и важнейшие случаи служебной небрежности (см. Таганцев. Уголовное уложение 1903 г., стр. 980). Служебная небрежность наказуется по уложению только тогда, когда от нее последовал важный вред, причем по наказуемости она сравнена с умышленным учинением деяния просто вредного.

Наказание, как мы видели, варьируется в пределах от ареста до заключения в исправительном доме на срок не ниже трех лет; денежная пеня, применяемая часто в западных уложениях и у нас по улож. о нак., при рассмотренных нами преступных деяниях, совершенно не применяется в уложении 1903 г.; отсутствуют также всякие дополнительные наказания *(175).

Нам остается указать, поскольку эти широкие постановления могут быть примененными к преступлениям против избирательного права. Как сознаются сами сочинители этой статьи, характер ее столь общ, что дается полная возможность подвести под нее всякое общее или служебное деяние должностного лица, а потому статья эта вместе с двумя последующими должны служить дополнительным общим законом по отношению ко всем постановлениям уложения, предусматривающим не только специальные, но и общие посягательства служащих (стр. 305). Мы поэтому не станем заниматься доказательством ясного самого по себе постановления, что, если существуют обязанности по выборам, возложенные на должностных лиц общественного управления, то нарушение их, без законного основания, должно будет подойти под указанные статьи. Отметим лишь, что если несмотря на эту оговорку, совещание при м. ю. признало ненужными ст. 560 и 561 проекта, то этим оно создало крупный пробел. О существовании такого пробела по отношению к преступлениям против избирательного права не приходится скорбеть: нормы, предусматривающие эту категорию преступлений, должны в настоящее время быть созданы вновь, так сказать, из ничего, так как уголовное уложение никаких специальных постановлений по этому предмету не установило *(176). Пусть остается эта бланкетная, созданная про запас, угроза, но наряду с этим должна создаваться реальная, конкретная угроза за нарушения оснований государственного строя, и в том числе за посягательства против избирательного права.

Нам остается резюмировать сказанное об уложении 1903 г. Из всех преступлений против избирательного права специально в нем предусмотрены только подкуп и угроза против избирателя *(177); но как конструкция, так и наказуемость этого преступления установлены весьма неудачно. Это одинокое постановление, заброшенное в совершенно чуждый ему отдел, должно одно служить опорой выборного института; должностные преступления против избирательного права совершенно стерты в общих постановлениях ст. 636 и нуждаются в охране более действительной угрозой; остальная же, весьма значительная область преступлений этого рода, наполняющая у наших соседей целые небольшие кодексы, в уложении 1903 г. совершенно отсутствует.

"Новое уголовное уложение устарело"... таков часто раздающийся за последнее время возглас. В применении к рассматриваемой нами сфере можно сказать: новое уголовное уложение еще не дозрело... Грядущий политический строй не найдет в нем достаточной опоры, необходимо создание новых уголовных устоев избирательного права, и можно только радоваться, что у нас имеется пробел, который нужно восполнить, а не устарелое здание, которое еще раньше приходится срывать с большим усилием. Мы наметили только основные положения, с которыми придется считаться при такой работе, и ознакомили с опытом ападных государств и с недостатками русского права, более же близкое определение законодательных норм будет зависеть от того нового права, которое прочным цементом соединит воедино расслабленные и разбредшиеся силы России. И чем шире будет круг захваченных этой живительной силой народного объединения участников, тем большую важность приобретут намеченные в этой книге проблемы. Уголовное избирательное право может связать крепкой связью выработанный избирательный строй с государственной жизнью народа и положить фундамент для его прочного существования, но для этого необходимо прежде всего полное осуществление в этом избирательном строе тех народных убеждений, которые одни только могут создать правильное народное представительство.

_____________________________

*(1) Так, Ferrero (La morale politica e la morale individuale. Riforma Sociale I. p. 11 - 12) указывает, что парламентаризм создал новую мораль и что нравственность политическая является менее развитой и менее высокой, нежели нравственность индивидуальная. Истина о том, что там, где замешана политика, нравственные чувства молчат, весьма стара. Еще Платон утверждал, что добродетель исчезает при соприкосновении с политикой, и советовал, поэтому, мудрецу держаться в стороне от политических дел. О высоте политической нравственности можно судить по многочисленным примерам, приведенным в весьма интересной книге Proal, Criminalite politique. 1895.

*(2) F. Нeliе. Theorie de code penal, 1867 t. II p. 183: "Enchainer ou detruire cette prerogative (droit electoral) c'est violer la constitution, c'est opprimer la nation elle-meme; la loi penalo doit reprimer un tel attentat".

*(3) Макиавелли советовал папе Льву X: "Сохраните за народом один только внешний вид выборов, но подделывайте результаты их, если они будут противоречить вашим желаниям, покупая или изменяя голоса при их подаче". И сколько последователей такой политики макиавеллизма можно найти среди администрации! В Болгарии правительство для поддержания своей партии не стеснялось подмешивать в урны груды своих бюллетеней; на последних общинных выборах в августе этого года злоупотребления были крайне велики, и сторонники правительственной партии в свалке при выборах убили даже нескольких своих политических противников. Ivanoff. Wahldelikten nach bulgarischen SGB. Sofia. 1902.

*(4) Впрочем, в дальнейшем мы увидим, что некоторые запрещенные действия при выборах (напр., угощение со стороны владельца ресторана с целью содействовать чьему-либо избранию) в одном государстве влекут чисто гражданские последствия (Бельгия, Германия), а в другом - и уголовные (Англия, Франция).

*(5) Н. Е. Кудрин (Организация выборов. "Конституционное государство", 1905, стр. 237) требует даже на время первых выборов особо строгих мер. "Ясно, - говорит он, - что в стране, где совершается первый шаг к организации выборов, должны быть отныне же приняты временные, но тем более строгие меры против подкупа, против физических и моральных угроз, против официальной кандидатуры, против участия в выборах адептов светской и духовной властей традиционного государства и традиционной церкви".

*(6) С. А. Корф. Избирательное право. Вестник Права, 1904, N 1, стр. 170 - 171. Dupriez. L'organisation du suffrage uaiversel en Belgique. 1901. Vote obligatoire.

*(7) La Democratie en Amerique, t. II, p. 88.

*(8) О. Пифферун. Европейские избирательные системы, 1905, стр. 36.

*(9) Dupriez. Les eleclions en Belgique 1901, p. 101. Автор возражает против такого вывода, но приводит следующее вполне правильное рассуждение противников множественного вотума. "Множественный вотум ведет к ряду мошенничеств. Если является трудным сфабриковывать подложных избирателей, неправильно внося в избирательные списки лиц, не имеющих на то права, то, напротив, очень легко распределять своим политическим единомышленникам дополнительные голоса, на которые они не имеют никакого права, или лишать своих противников тех голосов, которые могут им быть предоставлены".

*(10) Хорошим доказательством этого служит история так называемых "гнилых местечек" в Англии. Пока в 1832 г. не прошел в парламенте билль об избирательной реформе, вводивший новое распределение избирательных округов с целью предотвратить легкость подкупа, существовавшую прежде при крайней немногочисленности избирателей в каком-либо гнилом местечке, сохранявшем право избрания кандидата, - до тех пор уголовный закон о подкупе был совершенно бессилен бороться с злоупотреблениями.

*(11) Stephen, History of English criminal law. 1883, t. III, p. 253.

*(12) Stephen. History, 1883. III р. 254.

*(13) Stephen. History 1883. III р. 356 - 357.

*(14) Мы имеем здесь, впрочем, ввиду лишь усмотрение при признании данного фактического состава наказуемым вообще, а не усмотрение при определении меры наказания.

*(15) Сюда относятся 26 et 27 Vic. с. 29; 31 et 32 Vic. с. 125 s. 43 - 47; 35 - 36 Vic. с. 33 и 42 et 43. Vic. с. 75.

*(16) 58 et 59 Vic. с. 40.

*(17) 17 et 18 Viс с. 102. s. 2 и 3.

*(18) Из редакции закона следует, что подкупом является побуждение за деньги подавать голос вообще, а не только за определенного кандидата, т. е. стеснение внутренней свободы выбора определенного кандидата не является существенным признаком по английскому праву, в противоположность континентальному законодательству.

*(19) См. Jelf. Corrupt Practices aсt, London. 1894.

*(20) 17 et 18 Vic. c. 102. s. 3.

*(21) Уплата в течение известного периода определенного налога служит в Англии одним из условий внесения лица в список избирателей.

*(22) 46 et 47 Vict. c. 51. s. 1.

*(23) Л. Шалланд. Вопросы избирательного права. Право, 1905. N 18. стр. 1434.

*(24) 47 et 47 Vic. с. 51. s. 2.

*(25) Применение указанных средств может повлечь за собою признание недействительности выборов, но для этого требуется "g neral intimidation" (общее устрашение), которое должно быть "столь общим и широким в своих действиях, что нельзя будет утверждать, что результат выборов является правильным воспроизведением мнения избирательной коллегии". Действия эти, как толкует практика, должны быть устрашительными "для лица обычной смелости и мужества" и "способными удержать или побудить его к голосованию" См. Encyclopedia of the law of England. IV t. p. 463. Там же, см. дела из судебной практики.

*(26) Ballot-paper - особая бумага, снабженная официальной печатью, с именами кандидатов, против которых избиратель ставить крест, если он их избирает. Правила подачи голоса печатаются на этой бумаге. Образцы ее см. 35 et 36 Vic. с. 33 II shed. Nomination-paper - официальное заявление группы граждан о предложении кого-либо в кандидаты.

*(27) 35 et 36 Vic. Part. III. с. 33. s. 24; 46 et 47 Vic. c. 61 s. 6. Harris Pnnciples of the criminal law. 1904. p. 83. Практика подводит под personation случай, когда имеются два лица с одинаковым именем, причем, если записан из них только один, а за него голосует другой, то последний подлежит наказанию (Oldham Rothwell case, 1869). Но с другой стороны, если кто-либо голосовал два раза или в двух различных округах, но без намерения, а по неведению, с "честным намерением", он невиновен в personation, и лишь голос его не принимается в расчет.

*(28) Returning officer - должностное лицо, назначаемое для руководства выборами; он наблюдает за правильностью действий кандидатов, публикует во всеобщее сведение относящиеся к выборам акты, иногда он совмещает в себе и функции председателя (presiding officer). Eeturning officer представляет отчет о выборах правительству. Подробности см. 35 et 36 Vic. сар. 33. S. I 44 - 57.

*(29) Encyclopedia of the law of Englaad. t. IV p. 450 - 67.

*(30) Ibid t. VI p. 297 ss.

*(31) 46 et 47 Vic. c. 51. s. 4, 5, 6.

*(32) Harris. Outlines of criminal law. 1904 p. 83.

*(33) 2 июля 1905 г. в палате общин M-r Soames предложил признать наказуемым многократное голосование, до сих пор не воспрещенное в Англии. Он предложил второе чтение Plural Voting Bill, по которому каждый избиратель, который голосовал более чем в одной местности при общих парламентских выборах, наказывался бы лишением избирательных прав на 7 лет и денежной пеней. Целью этого билля является стремление устранить неравенство между богачами, могущими вследствие обладания несколькими поместьями голосовать в нескольких округах, и бедняками, пользующимися только одним голосом. Большинством одного голоса (191 против 190) билль был отвергнут. Между тем множественность вотумов представляет один из главных недостатков английского избирательного права. Так, в 1887 г. число избирателей, имевших больше, чем один голос относилось к общему числу подавших свои голоса, как 18:100, в 1903 г. как 11:100. (Гатчек. Избирательное право, русск. пер., стр. 131). Существующие ограничения множественного вотума по Гатчеку сводятся к следующим: 1) никто не может в качестве собственника одного и того же участка земли выбирать одновременно в городе, образующем избирательный участок и в графстве, в котором городе находится. Исключаются случаи, когда кто-либо обладает землею, дающей избирательное право как в графстве, так и в городе; 2) если графство распадается на несколько избирательных участков, то никто не должен голосовать в одном и том же участке более одного раза, хотя бы он обладал несколькими земельными участками, дающими право голоса. Но допускается одновременное голосование в различных избирательных участках под условием имения там собственности; 3) никто, безразлично, имеет ли он избирательный ценз или нет, не должен выбирать в нескольких избирательных участках, на которые обыкновенно распадается город, образующий парламентский округ. Но запрещение это не исключает того, что богатый человек, живущий в Лондоне, может подавать 31 избирательный голос, если только имеет земельный ценз во всех 30 избирательных округах. Отсюда стремление к принципу "one men - one vote". Теоретическую защиту множественного вотума см. Dupries. L'organisation du suffrage universel en Belgique, 1901; обоснование противоположного мнения Л. Шалланд. Вопросы избират. права. "Право" 1905, стр. 3007 сл.

*(34) Шалланд. (Вопросы избирательного права. Право, 1905. стр. 1463) со слов Fisschel'я сообщает, напр., что в 1784 г. знаменитому Фоксу выборы в Вестминстере стоили 18.000 ф. ст., что в 1830 г. лорд Монсон должен был уплатить местечку Гаттон 180.000 ф. ст. за выбор двух депутатов. Джону Росселю место в парламенте стоило 125.000 франков, Willeforce признался, что его выборы обошлись ему 200.000. франков и т. д. (Proal. La crimiualite politique 1895, р. 190). Понятно, что при таких условиях выборы были совершенно недоступны даже средне состоятельным лицам, не то что малообеспеченным. И до сих пор в английском парламенте рабочий класс не имеет своих представителей, отчасти благодаря размерам трат, с которыми сопряжена агитация.

*(35) Многочисленные материалы относительно злоупотреблений при прежних парламентских выборах содержатся в парламентских отчетах: Report of commons Committee on the best means of preventing bribery, corruption, undue influence etc. in the olection of membrs to Parllament 1835, Proceeding of Commons Comitee on the bill to amend the law relating to bribery, treating and indue influence at parliamentary elections 1854. Report of S. Commiltee of the House of Commons on the operation and effect ot the Corrupt Practices Prevention Act. 1854. Report C. C. on the operation of C. P. P. Act and Election Petitloa Act with App. 1875. lugement on Controversed Elections delivered atlhetrialsof ElectionsPetitions 1868 - 1875 1880 - 87, 1995 - 96. Разработку их можно найти у Rogers. On elections. I. 1897.

*(36) Так называемое право афиширования в Англии весьма стеснено. Полную противоположность ей представляет Франция (см. ниже).

*(37) Соmmiteе rоот, как определяет s. 64 закона 46 et 47 Vict. с. 51, есть помещение, предназначенное для сходок партии, агитации и предварительного соглашения. Это понятие, однако, не будет включать в себя дома или помещения, занимаемого кандидатом во время выборов для домашней жизни, хотя бы там он и имел деловые сношения со своими агентами по поводу выборов; не считается за commitee-room также помещение или здание по тому только основанию, что кандидат или его агент обращались в нем с речами к своим сотоварищам или другим лицам. Число conmmitee-room ограничено, оно не должно быть больше одной на каждый избирательный участок (polling district-место, где подаются голоса), а если на этот участок приходится более 500 избирателей, то прибавляется еще по одной на каждые 500 человек. Кроме того может быть нанимаемо одно центральное помещение для совещаний. Ограничения эти относятся лишь к помещениям, снимаемым за плату, бесплатных же commitee-room может быть, сколько угодно. Смысл этого ограничения - предупредить часто применявшуюся скрытую форму подкупа.

*(38) 46 et 47. Vic. с. 51. s. 7.

*(39) Здесь имеется в виду предотвратить случаи привлечения сторонников из числа избирателей с помощью различных внешних приманок и удовольствий. Но чтобы не расширить чрезмерно наказуемость, она ограничена случаями, когда устройство таких приманок было сопряжено с расходами, т. е. когда оно получило более или менее значительный объем.

*(40) Определения Corrupt aud Illegal Practices Prevention Acts 1854 - 1883 весьма подробны, до мелочности. Легальными расходами признаются: 1) личные издержки кандидата ("разумное путешествование", и "разумные расходы на жизнь, квартиру, гостиницу"); 2) суммы, уплачиваемые комиссару, заведующему выборами, за его обязанности по таксе, установленной законом; 3) расходы на напечатание, опубликование, распространение и издание программы, воззваний и заявлений; 4) почтовые, телеграфные, рассылочные расходы; 5) расходы по устройству публичных собраний; 6) расходы за наем совещательной залы. Общая сумма мелких издержек не должна превышать 200 фунт. (кроме указанных выше расходов). Общий же максимум (кроме расходов, указанных в п. 1 и 2) при числе избирателей до 2000 - не более 350 ф , при числе более 2000 - не более 380 ф, с прибавлением 30 ф. на каждую 1000 избирателей - в местечке; в графствах эти цифры соответственно увеличиваются до 650 ф. и 700 ф. В некоторых случаях закон указывает даже срок уплаты.

*(41) Election agent, по определению закона, - лицо, облеченное доверием для ведения дел и счетов за какого-либо кандидата при выборах в парламент (Encyclopedia t. IV р. 402). Кандидат ответствен за своего официального агента, как редактор газеты за своего сотрудника. Впрочем, он может обходиться без него, выступая лично в качестве своего еlесtion agent. Election agent представляет в течение 35 дней после выборов отчет returning officer'y обо всех расходах, произведенных им по поводу чьей-либо кандидатуры. В случае неправильного отчета он виновен в клятвопреступлении (регjuryX Поэтому все расходы производятся лишь с его ведома. Кроме election agent, который может быть только у каждого кандидата один, закон перечисляет лиц, которые могут быть привлекаемы кандидатом для различных услуг при выборах (см. прилож. I к 46 et 47. Vic. 51).

*(42) 46 et 47. Vic. 51. s. 39 - 1 - 8. Составление таких списков избирателей находится в руках чиновников, и, чтобы добиться внесения в эти списки нужно потратить не мало времени и средств. Самый порядок в общих чертах сводится к следующему: списки ведутся постоянно, а не составляются специально перед выборами; ежегодно весною клерки городов и магистратов вытребовывают от различных лиц и учреждений сведения о лицах, имеющих право участвовать в выборах (земельных собственниках, квартирантах, арендаторах). С другой стороны, попечитель о бедных и секретари мировых судей составляют списки лиц, лишенных правоспособности. Эти списки публикуются приблизительно в конце августа. В сентябре уже приезжает revising barrister, который разрешает возникшие споры по поводу избирательных прав. После рассмотрения этих споров составляются окончательные списки-registers, получающие полную юридическую силу после 1 января. Занесение в окончательные избирательные списки является безусловным доказательством избирательной правоспособности, списки имеют силу решенных дел, так что чиновник, заведующий выборами не вправе лишить избирателя его прав. Такой порядок, при котором забота об исправлении списков лежит исключительно на частных лицах весьма затруднителен. Депутат Клэрк в 1894 г. заявлял в палате общин: "Так как установлено, что рабочие не могут вносить издержек для доказательства своих избирательных прав, то политические партии образовали особые ассоциации, чтобы выполнять функцию, возложенную законом на власти. Исправление ошибок, допускаемых в избирательных листах, делается соперничающими между собою в политике Eegistrdtion associations" (цитировано по статье Н. Кудрина). Гатчек (Избират. право Англии, стр. 173 - 176) говорит: "Где не существует обычный для континента государственный чиновнический аппарат, там сейчас же выступают партии и овладевают составлением избирательных списков. В каждом избирательном округе господствует "caucus", т. е. политическая организация консерваторов или либералов. Эта политическая организация, которая владеет округом в форме клубов и политических клубов выступает перед судьей и защищает избирательное право всех тех, о которых она точно знает, что они уже члены их партии или готовы быть ими. Со всеми же сомнительными элементами она борется, т. е. те же агенты и секретари партий оспаривают их избирательную правоспособность, в большинстве случаев неосновательно, имея лишь в виду одну цель - терроризировать избирателей и вынудить присоединение их к партии... Случается, что между двумя агентами противных партий заключается недостойный договор, по которому они оба обязуются взять назад равное число поданных ими возражений против избирательных прав или равное число требований о наделении избирательными правами членов их партий для того, чтобы избавиться от тяжелой необходимости вести состязательный процесс перед судьей... Это случается так часто, что в последнее время один судья серьезно заявил, что вернейший способ для имеющего избирательное право попасть в избирательный список состоит в заявлении агенту противной партии о своей солидарности с ним и в передаче ему представительства перед судьей, причем со своим агентом нужно сговориться, чтобы од взял назад свои возражения против внесения в избирательный список". Такой порядок не может быть признан нормальным.

*(43) Encyclopedia of the law of England. t. VI p. 298.

*(44) 46 et 47. Vic. с. 51. s. 22, 23. Непредусмотрительность, несообразительность и пр., как извинительные обстоятельства не предусматриваются специально для corrupt practices, так как там умысел является существенным условием; при отпадении его под влиянием указанных причин не будет состава преступления.

*(45) 30 et 31 Vict. c. 102. s. 49.

*(46) Canvasser (вербовщик голосов), по определению закона, - "всякое лицо, которое стремится, убеждает или пытается убедить кого-либо подать голос или воздержаться от голосования при выборах за какого-либо кандидата".

*(47) Этот акт ("Ballot act 1872 г.") впервые установил в Англии принцип закрытой подачи голосов; до него при открытой подаче голосов наблюдались случаи давления на избирателей со стороны местных лэндлордов, см. Сеньобос. Политическая история современной Европы, изд. Павленкова, стр. 15. Историю этого закона см. там же, стр. 33 - 36. См., также Шалланд. Вопросы избирательного права. Тайная подача голосов. Право, 1905, стр. 1460 - 1464. Едва ли можно согласиться с положением Л. В. Шалланда, что грань между дозволенным и недозволенным по английским понятиям очень шатка, - достаточно обратить внимание по рассмотрение закона уголовного.

*(48) 35 et 36 Vict. c. 33. s. 11.

*(49) 58 et 69 Vict. c. 40.

*(50) Состав преступления, указанный в законе, слишком широк; практика считает наказуемым не всякое false stateraent, но лишь такое, которое "приписывает кандидату бесчестность или навлекает на него презрение." Encydopedia IV. р. 303. См. также Mattisson and Mashke. Law relating to corrupt aud illegal practices. 1892.

*(51) Wertheim Worterbuch dos englischen Rechts. 1899. S. 98. Прочно это право было признано за нижней палатой с 1604г. Палата иногда передавала эту функцию особому комитету (1604 - 1672), иногда даже особому лицу (так с 1721 - 1761 г. они были переданы спикеру Онслоу). Гатчек в своей статье об английском избирательном праве, помещенной в Handbuch des Oeffentlichen Rechts Marquardsen'a (стр. 196 русск. пер.) замечает: "Злоупотребления, вытекавшие из проверки выборов самою палатой, не могли оставаться долго незамеченными. В особенности они дали знать о себе в развращенную эпоху Роберта Вальполя. Ибо, помимо того, что депутатам, заседавшим в качестве судей, в виду постоянной их смены, недоставало ни знания, ни опытности в использовании прецедентов, без чего вообще немыслима английская юриспруденция, они как судьи были, конечно, партийны в самом худом смысле этого слова. Партия, располагавшая большинством, злоупотребляла своим господствующим положением в комитетах, решавших вопросы о выборах и даже в самой палате; в результате совершенно неправильные выборы ее сторонников пропускались без возражений, а вполне безупречные выборы противников объявлялись недействительными".

*(52) Encydopedia of english law III. p. 416 - 442. Совет этот составлялся следующим образом. Палата избирала из своей среды 49 членов, из числа которых истец и ответчик по делу о признании выборов недействительными могли каждый раз выбирать 13 членов присутствия, посредством вычеркивания по одинаковому количеству занесенных в список имен. Кроме того, каждая из спорящих партий присоединяла по одному из своих депутатов, так что в общем совет состоял из 15-ти членов. Закон 5 и 6 Vic. с. 58 несколько уменьшил количество членов. Члены совета приводились к присяге, и выносили окончательное решение, по рассмотрении дела в состязательном порядке.

*(53) К составу этого суда присоединяются двое судей из суда королевской скамьи, по Iudicature act 1881 г. с. 68. s. 13.

*(54) Ю. Гатчек. (Избирательное право в Англии, Marquarrtsens Handbuch) стремится доказать то интересное положение, что избирательное право в Англии есть частная реальная привилегия, которую каждый собственник ее защищает как всякое личное или имущественное право; это право, вытекающее из земельной собственности, рассматривается как один из элементов этого последнего. Отсюда до некоторой степени понятна распространенность подкупа в Англии: смотря на активное избирательное право как на частную собственность, а не как на публичную функцию, многие стремятся эксплуатировать экономически эту привилегию. Само построение судебной проверки выборов Гатчек считает результатом не государственной мудрости, а английского понимания избирательного права.

*(55) Взгляды, изложенные у Гатчека (стр. 261 русск. пер.), страдают преувеличением; автор, по-видимому, излагает еще старое законодательство в том виде, в каком оно существовало до 46 и 47 Vic. act. c. 51. (1883 г.)- Автор высказывается против судебного порядка при признании выборов недействительными, на самом же деле его возражения бьют лишь против частно-судебного порядка в этом случае.

*(56) Подробности см. 46 et 47 Vic. с. 51. sh. 38 - 58.

*(57) 30 et 31 Vic. с. 102. Harris - Criminal law. 1904 р. 8. Место returning officer'a при муниципальных выборах занимает мэр.

*(58) Литература: Garraud. Traite du droit criminel t. III. 1899. p. 342 - 358. F. Helie. Theorie du code penal. 1863. t. II, p. 183 - 193. Mittermaier. Ueber die Bestrafimg der bei Wahlen verubten Vergehen. Avchiv des Criminalrechts. 18i9, S. 354 - 367. Garfon. Code penal, annote 1904. p. 241 - 246. Keguelin. Crinies et delits electoraux. Paris. 1904. P. Fabreguettes. Traite des delits politiques, 1901. Dalloz. Dictionnaire.

*(59) Garraud. p. 344. Keguelin. p. 37.

*(60) Mittermaier, p. 55.

*(61) Keguelin, p. 38.

*(62) Впрочем, понятие "воспрепятствовать" толковалось широко. Так, кассационный суд (s. 1850. I. 127. Keguelin p. 47) признал применимою ст. 109 к обвиняемым, если они принудили силой выдать ключ от избирательного ящика, сорвали печать и сожгли оставшиеся бюллетени вместе со счетом уже прочитанных бюллетеней, так как, уничтожив голоса, они помешали выборам, а, следовательно, воспрепятствовали гражданам осуществлять их гражданские права. Garfon вопреки господствующему мнению допускает наказуемость покушения по Угол. ул. (п. 29).

*(63) Впрочем, F. Нelie § 521 и Garraud § 907 требуют одного лишь умысла, видя основание квалификации лишь в предумышленности Keguelin p. 43 правильно усматривает важность того требования, чтобы насилие было совершено в нескольких округах. Этого же мнения придерживается и Garcon, note 28.

*(64) Вопрос о flagrant delit есть вопрос факта и потому ставится на разрешение присяжным. Flagrance констатируется до уничтожения поданных голосов, после него оно уже невозможно (Keguelin p. 51. Garcon, notes 39 et 40).

*(65) Garcon n. 48, Keguelin p. 56.

*(66) Закон 2 февраля 1852 г. является почти буквальным повторением Закона 15 марта 1849 г. Отдельные различия состоят в следующем: В Законе 1849 г. голосование производилось записью на листе, и потому говорилось о чтении других имен, чем те, которые были записаны; в Декрете 1852 г. это выпущено. Ст. 38 при определении цены подкупа выпустила слова "или всякую иную индивидуальную или коллективную выгоду". Ст. 39, 40 и 41 уничтожили наказуемость покушения на некоторые неправильные действия при выборах и пр. см. Keguelin, p, 65 - 73.

*(67) Эти списки составляются специальной комиссией. в состав которой входят мэр и 2 делегата - от администрации, по назначению префекта, и от муниципального совета. В лист вносятся все, которые имеют законное местожительство в общине, прожив в ней не менее 6 месяцев, уплачивают государству прямые налоги и пр. Проверка избирательных списков производится в начале каждого года.

*(68) Keguelin, p. 59. Закон этот касался только муниципальных выборов, но по ст. 22 Закона 30 ноября 1875 г. действие его распространено и на выборы законодательные. Двойственность избирательных списков исчезла со времени Закона 5 апреля 1884 г. (ст. 14), вместе с которым постановление ст. 31 о записях в несколько списков получило применение и к муниципальным выборам.

*(69) Подробнее Keguelin, p. 93.

*(70) Об этом законе см. ниже. Жалобы на не внесение приносятся муниципальной комиссии, на решения которой допускаются апелляция и кассация.

*(71) Изложение двух противоположных мнений по этому вопросу и хорошее разрешение контроверзы в указанном смысле см. Keguelin, p. 94 - 99.

*(72) Это правило о невозможности ссылки на error juris подтверждено многочисленной кассационной практикой, см. Garraud. III р. 349.

*(73) См. кассационную практику, приведенную у Keguelin р. 110 - 111.

*(74) В таких случаях целесообразно даже учреждение особой должности официального вписывателя, могущего лучше ограждать тайну. Нарушение правильности вписывания в этом случае было бы наказуемо, как злоупотребление доверием.

*(75) См. у Garraud. цит. соч. р. 351. Подсчет голосов часто производится также и счетчиками, выбранными из числа избирателей. В этих случаях правило закона распространяется и на них. Само же определение результатов выборов производится следующим образом. Голосующий подает особое удостоверение о своей правоспособности, от которого отрывается один край, и вместе с тем председатель своею подписью на списке удостоверяет факт подачи данным лицом своего голоса. После голосования всех присутствующих урна вскрывается, и происходит подсчет голосов. Предварительная поверка подсчета производится сравнением числа голосовавших избирателей, отмеченных в списках, с общим числом бюллетеней. Если число бюллетеней больше, чем число вотировавших, то излишек вычитывается из общего числа голосов, поданных за каждого кандидата. По составлении протокола, в который вносится число бюллетеней, полученных каждым кандидатом, и число сомнительных бюллетеней, все бюллетени, кроме сомнительных, сжигаются. Результаты выборов по каждому участку сводятся для всего округа особой счетной комиссией в главном городе департамента, счетные комиссии после подсчета объявляют и конечные результаты о выборе того или иного депутата, (см. Кудрин; ц. с. стр. 233 - 235).

*(76) Угроза должна быть серьезна и индивидуальна. Так, практика отрицает наличность ее в заявлении: "Голосовать за X значит голосовать за войну". Напротив, подводится под этот закон случай, когда хозяин под угрозой уволить своих служащих, приказывает им голосовать за определенного кандидата, в особенности если он принял меры для наблюдения за подачей ими голосов. Точно так же составит попытку преступной угрозы заявление какого либо должностного лица о том, что какой либо из членов семьи избирателя потеряет предоставленное ему пособие, если избиратель не будет голосовать в определенном смысле, См. Keguelin, p. 131.

*(77) Keguelin р. 124.

*(78) Ст. 179 фр. угол. улож. наказывает лишь покушение на подкуп должностного лица. На практике обыкновенно обнаруживаются случаи покушения на подкуп, а не оконченного преступного деяния, тщательно скрываемого двумя договорившимися сторонами.

*(79) Так, практика признает наказуемым обещание уплатить за день работы рабочим с тем, чтобы они отправились голосовать, даже когда условие о том, чтобы они подавали голоса за определенного кандидата, явно не было выражено, но подразумевалось по обстоятельствам. Точно так же является преступным факт подписания кандидатом, на издержки в пользу общины, бланка, изложенного в форме простого обещания, без условий, если из условий дела явствует, что основание этого обещания фактически было поставлено в зависимость от избрания на должность. Преступным является факт угощения кандидатом или его сторонниками, собравшимися в трактире, избирателей для того, чтобы после отправиться с ними голосовать, за исключением того случая, когда кандидатом был сам трактирщик, причем он при этом не просил подавать за него голоса (Keguelin, р. 126).

*(80) Mittermaier, S. 360. Movin. Journal du droit criminel. 1847, p. 192.

*(81) Fabreguettes, Traite des delits politiques t. I, p. 154.

*(82) Ibid, t. I, 156. Избирательный комитет состоит обыкновенно из группы наиболее деятельных и убежденных сторонников партии и сосредоточивает в себе руководство избирательной агитацией какой-либо партии. Деятельность таких комитетов бывает весьма полезна для выработки и формирования политических убеждений народной массы, и потому стеснять ее, хотя бы ограничением права афиширования, нецелесообразно.

*(83) Keguelin, p. 76.

*(84) Fabreguettes, t. I, р. 156.

*(85) Ibid., р. 158. Н. Е. Кудрин в своей статье об организации выборов (см. сборник "Конституционное государство", 1905, стр. 239) предполагает, что большая регламентация этой стороны выборов может вызвать ряд притеснений и излишнее вмешательство администрации и даст в руки капиталистов средство придираться к правильности действий кандидатов рабочей партии. Опасения автора, однако, не обоснованы.

*(86) Mittermaier, S. 361.

*(87) Говоря о предвыборной агитации, отметим, что для избирательных агитационных собраний необходима большая свобода, чем та, которая предоставлена общим политическим митингам. Так, французское законодательство сокращает срок заявки полиции о предполагающемся собрании до 2 часов, вместо требующихся 24 при других собраниях. С другой стороны, облегчения могут заключаться в бесплатном предоставлении общественных помещений, за небольшими исключениями, под устройство собраний, с целью сократить расходы по найму.

*(88) Fabreguettes. t. I. р. 102. Keguelin. p. 153 - 158.

*(89) Fabreguettes, I. 464. "Так как кандидаты суть частные лица, то доказательства истинности позорящих обстоятельств против них не принимаются. Истинность позорящего факта только тогда допускается к доказыванию, если факт относится к функциям и качествам кандидата, как полуофициального лица,

*(90) Fabreguettes t. II р. 427.

*(91) Самые ярые политические нападки, учиненные не по злобе на кандидата, а из желания уяснить избирателям его мнение, не считаются диффамацией. Суд не признал диффамацией ни указание на "обманные" приемы кандидата, именующего себя другом религии", ни заявление о кандидате, что "он покорно принял условия партии беспорядка и склонен подавать свой голос за меры, посягающие на свободное отправление религии, которую он хотел бы уничтожить"; не есть диффамация название кандидата "угодником и низким поклонником ненавистного режима" и указание, "что он выставил свое имя на позорный столб истории, вотировав за расходы на последнюю войну. Хотя выставление объявления, указывающего на совершение кандидатом "некрасивых действий" (actes de deloyaute) во время предшествовавших выборов и приглашающего избирателей не голосовать за этого кандидата который "умышленно обманул их", и составляет, по мнению кассационного суда, диффамацию, но наказание не может быть применено, так как составители указанного объявления действовали добросовестно и с единственною целью дать указания избирателям для голосования, и, если употребленные ими выражения перешли меру, то это должно быть приписано влиянию избирательной горячки на простых работников, на которых ответственность за редакцию, даже достойную порицания, не может быть строго возложена (1885). Оскорбительный умысел может быть признан отсутствующим, когда избирательный комитет обвиняемых, защищая свои положения и пользуясь своим правом ответа, употребит выражения, выходящие за пределы его мыслей, если их единственным мотивом был интерес защиты и если умысла опозорить не существовало (1876). Достаточным для извинения является тот мотив, что сам кандидат хвастался или проявлял соответственные чувства по поводу разглашенного обстоятельства (1881). Даже обвинение невинного в краже не считается диффамацией, если оно произведено добросовестно. Впрочем, французская практика признала диффамирующим заявление, что "кандидат состоит на содержании у публичных женщин и подкуплен полицией" Провокация, в смысле извиняющей ссылки на равносильное опозорение может служить исключающим наказуемость обстоятельством. Суд оказывается довольно снисходительным к ложным слухам и так наз. manoeuvres de la derniere heure, когда опровергать распространяемые ложные выдумки нет времени. Столь льготные условия наказуемости установлены не только при оскорблении при выборах, но и, напр., относительно мемуаров, статей, появившихся после выборов. Разглашение компрометирующих действий дозволено, если оно не переходит в ложный донос или ложное свидетельство, для чего нужен злой умысел". Fabreguettes t. II 428, 430,433. Редактор, опубликовавший программу депутата, может не допустить его к опровержению умеренной и серьезной критики этой программы (Fatreguettes, II, р. 238).

*(92) Это, кажется, единственный случай народного преследования во французском праве. См. Garraud. o. с. II. р. 352.

*(93) Так, можно требовать убытков за вычеркнутие из избирательных списков, за пользование чужим псевдонимом при пропаганде выборов, за самовольное внесение кем-либо в список кандидатов по муниципальным выборам, за удаление с должности учительницы, явившееся результатом опозорения ее во время выборов, за устранение от выборов и т. д. Избиратель, доказавший злоупотребления бюро при выборах, может требовать от него полного вознаграждения за убытки.

*(94) Garсon, § 113, note 21.

*(95) См. Mittermaier Ueber die Bestrafung der bei Wahlen verubten Vergehen, Arch. des Criminalrechts 1849. S. 351 - 355.

*(96) Drenkmann. Ueber die Wahlvergehen. Ein Beitrag zur Eevisiоn § 84 - 86 des StGB. Goltdammer's Archiv fur Preussisches Strafrecht XVII. 1869 - S. 168 - 179.

*(97) Различия сводятся к следующим: ст. 84 наказывала посягательства на свободу выборов тюрьмою не ниже одного года, вместо современных 6 мес. и крепости; ст. 85 - заключала перечень видов неправильного производства выборов.

*(98) Mittermaier. л. а. о. Drenkmann. a. a. o. Schneidler. Die Deikte gegen das oeffentliche Wahl-und Stimmrecht. Gerichtsaal. B. XL. 1887. S. 1 - 28. Freudenthal. Die Wahlbestechung. (Beling's Hefte). Breslau. 1896. S. 8 - 71. Frank Commentar zum Strafgesetzbuch. 1897. S. 137 - 141, Steinglein Lexcion des Deutschen Strafrechts. 1900. S. 1744 - 1762 (Wahlen). Liszt. Lehrbuch des Dentschen Strafrechts. 10 Auf. 1903. S. 549 - 551. H. Meyer Lehrbuch des d. Strafrechts 1895 S. 654 - 65. Halschner. Deutsches Strafrecht. 1887. II. 2. S. 782 - 788. Olshausm Commentar 6 Auf. 1900. S. 107 - 109. Oppenhofj Strafgesetzbuch 13 Aufl. 1896. S. 267 - 272. Laband. Das Staatsrecht des deutscben Reichs 1901. B. I. S. 308 - 313.

*(99) Drenkmann S. 171. Schneidler S. 9 - 11. Угроза и насилие являются таким образом квалифицированными видами принуждения, как общего преступного деяния. Должностное лицо подлежит наказанию даже в том случае, если оно учинило деяние, предусматриваемое ст. 107, без насилия или угрозы, но посредством злоупотребления своею властью или угрозы злоупотребления ею (§ 339 п. 3. Герм. уг. улож.) Holtzendorff's Handbuch III., S. 973; Laband. Staatsrecht I, S. 310."

*(100) P. Laband. Das Staatsrecht I, S. 311. Рейхстаг при рассмотрении причин недействительности выборов строго придерживается лишь наказуемых средств, запрещенных общим уголовным законом. Seidel Das Staatsrecht. S. 389. ff."

*(101) Drenkmann S 172, Oppenhoff S. 269. a. a. c. Steinglein S. 1744.

*(102) H. Meyer. S. 655, Halschner 785, Steinglein, S. 1744, иначе, Schneider S. 13, Frank. S. 139. zu § 107. II. Насильственное удаление членов избирательного бюро не подходит под насилие, предусматриваемое ст. 107. Oppenhoff. S. 269. 1, contra Schneidler S. 1. ff.

*(103) Halschner. S. 785. Liszt. S. 551. Schneidler. S. 10.

*(104) Schneidler S. 12, Olshausen n. 4, zu § 107; contra Hdlschner S. 784, стоящий за отождествление.

*(105) Schneidler S. 12.

*(106) По мнению Lissfa (Deliktsobligationen im System des B. G. JB. 1698. S. 26), избирательное право охватывается понятием личных прав в смысле ст. 823 I герм. гр. ул., и потому нарушение свободы его дает возможность предъявить деликтный иск. Если А. препятствует избирателю В. отправиться в место выборов с поездом, идущим согласно расписанию, и В. вследствие этого будет принужден заказать экстренный поезд, то А. должен уплатить за то.

*(107) Oppenhoff. S. 108. 3. Halschner II. S. 785. Schneidler S. 19. При споре об отнесении виновных к той или иной группе Frank S. 140 рекомендует придерживаться правила in dubio mitius.

*(108) Herbeifuhrung eines unrichtigen Ergebnisses. Olshausen's intellectuelle Falschung, Liszt's. "Gefalschung".

*(109) Verfalschung des Ergebnisses, Olshausen's "directe Forschung"

*(110) Frank. S. 140. III. Schneidler, S. 14 - 17, Steinglein, 1745 - 1750 (здесь же обстоятельное изложение судебной практики), Орреnhoff §. 270. п. 6. Olshausen. zum. § 108 n. 3 и 4. Во всех случаях требуется доказанность причинной связи между действиями виновного и неправильностью выборов. Н. Meyer S. 655. ограничивает понятие результата только числом голосов.

*(111) Schneidler, S. 18. Olshausen. N 2 b. Liszt, S. 551. Stenglein. § 1749.

*(112) Frank, S. 140, III, 2. Stenglein, § 1750.

*(113) Schneidler, S. 18. Frank. S. 140.

*(114) Oppenhoff, S. 270. Halschner, S. 786. Liszt, S. 551.

*(115) Mittermaier. S. 354. "Поразительно, что составители этого закона упустили из вида, что редакция "покупания голосов" является неудовлетворительной; вообще все постановления кодекса относительно преступлений против избирательного права являются плохо редактированными с формальной стороны и недостаточными - с материальной". Эта оценка французского права вполне может быть приложена к германскому. Отрицание такой редакции de lege ferenda см. Drenkmann, Отрицательное отношение также у Freudenthal, S. 47 ff. Schneidler, S. 21.

*(116) Stenglein, S. 1751 ff. Oppenhoff, S. 271, n. 4. Halschner, S. 787.

*(117) Schneidler, S. 26 ff. Freudenthal, S. 50 ff.

*(118) Schneidler, S. 21. Freudenthal, S. 53. H. Meyer, 655; не считают наказуемым принятие денег или других выгод за воздержание от голосования Hаlschner, S. 787, Орреnhoff, 272, п. 6. Olshausen N 3, Frank, S. 141, III.

*(119) Теории посягательства на свободу придерживаются, одна ко, Stenglein, S. 1752, Schneidler, S. 21, Halschner, S. 787.

*(120) Freudenthal, S. 55 - 57, приводит ряд условий; существенным он считает, чтобы цена удовлетворяла частному интересу избирателя. Н. Meyer, S. 655, требует "материальных выгод", Schneidler - "выгод, непосредственно улучшающих имущественное положение человека". Определение имперского суда гласит: "какое либо относящееся к частному интересу вознаграждение".

*(121) Schneidler, S. 25 - 26. Freudenthal, S. 47. Германская доктрина признает узость законодательного определения подкупа и потому некоторые сделки, по английскому праву уголовно-наказуемые, она признает лишь ничтожными, как противоречащие "добрым нравам". Так, Kohler, Ideale im Recht, 1891, S. 30 требует признания недействительности договора между двумя политическими партиями, по которому за определенную сумму денег, хотя бы подлежащую уплате в выборный фонд, обеспечивается отказ от выставления кем-либо кандидатуры (в Англии corrupt withdrawal from candidature - illegal practice). Или другой пример. При избирательных подкупах в небольших округах происходит нередко, что кандидат угощает своих избирателей, предоставляя им свободное пользование пивом; сделка с хозяином ничтожна, и хозяин, знающий о назначении его пива, может не получить денег в уплату от провалившегося на выборах кандидата (S. 41). (Это деяние специально предусмотрено, как мы знаем, в Англии - treating).

*(122) Последствием применения подкупа является вопрос о действительности выборов. Вопрос этот решается сепаратными законами входящих в союз государств. При общинных, окружных и провинциальных выборах право решения принадлежит соответственным корпорациям, на постановления которых могут быть приносимы жалобы в административные суды (Preuss. lustiz-Gesetz l Aug. 1883, § 10 ff.).

*(123) Schneidler, S 1 - 3. Lisst, S. 551.

*(124) К мнению Lisst, S. 550, распространяющему действие этих статей, кроме законодательных выборов, на выборы провинциальные и окружные, примыкают Freudenthal, 65, Hаlschner, 78, H. Meyer, 654, Oppenhoff. S. 269. С правно-политической точки зрения такой объем наиболее целесообразен. За строгое ограничение стоят Frank S. 139, п. 1, Olshausen, § 107, п. 2.

*(125) Наиболее обстоятельное рассмотрение вопроса см. Steinglein, S. 1744 - 1745 и Freudenthal, S. 63 - 68. Liszt отождествляет это понятие с понятием ст. 107. Halschner к первой категории присоединяет еще выборы церковных и публичных корпораций; с ним согласны Н. Meyer, S. 654 и Schnedler, S. 5. Frank, S, 139 - 140 расширяет это понятие еще более.

*(126) Schneidler. ук. соч. S. 7. Автор возбуждает интересный вопрос о применимости ст. 107 и 109 при подаче голосов в уже избранных собраниях и решает его в утвердительном смысле "поскольку соответственные собрания являются сами только избирательной корпорацией для какого-либо государственного или общинного органа" (напр., эти правила применимы к избранию городского головы, депутатов в провинциальный ландтаг). Но, напр., подлог результатов голосования в рейхстаге, а также подкуп голосов депутатов рейхстага остается безнаказанным. При таком толковании то, что строго наказывается в маленьком общинном собрании, признается безнаказанным в верховном собрании Империи.

*(127) Einfuhrungsgesetz zum Strafgesetzbuch § 2, Abs, 2. см. Laband Das Staatsrecht B. l. S. 309.

*(128) Laband. Staatsrecht I. S. 312 - 315. laques. Die Wahlprufung inden modernen Staaten 1885. В Бадене проверку производит комиссия палаты, состоящая из старейших членов палаты, которой лишь она сообщает о результатах поверки. Во второй палате проверка выполняется 5 отделами (Ф. Виландт. Marquardsen Handbuch русск. пер. стр. 62). В Баварии приняты правила, близко примыкающие к общеимперским (М. Зейдель. Ibid. стр. 275).

*(129) Напр., португальское уложение считает наказуемым по отношению к выборам всякие угрозу и насилие (ст. 200), а по отношению к посягательствам на личность - только угрозу преступным действием и насилие над телом (ст. 329, 379); еще дальше идет бельгийский закон, перечисляющий отдельные виды. Уложения датское, швейцарский проект, нидерландское, финляндское улож. не проводят различия между общим понятием угрозы и понятием угрозы при выборах.

*(130) Чем больше мы ограничиваем понятие наказуемой в данном случае угрозы, тем большего гражданского мужества мы требуем от избирателей. Поэтому определение границ преступной угрозы зависит и от развития сознания публичных прав. Швейцарский проект, имея дело с свободолюбивыми гражданами, может ограничится понятием "тяжкой угрозы", но вряд ли этого будет достаточно, напр., для уложения болгарского. Впрочем гражданским мужеством всей массы народа следует руководиться не всегда: пример тому английский закон, крайне широко определяющий угрозу, несмотря на высокую гражданственность народа. Р. Laband (Staatsrecht. I, S. 311), оправдывая узкое определение угрозы при выборах в Герм. уг. улож., говорит, что свобода влияния на выборы есть коррелят общего и прямого избирательного права, и что без нее невозможно было бы ожидать достижения абсолютного большинства голосов избирателей в округе. В моральном отношении различные средства могут быть и нехороши, но это не мешает закону применять их. Да и едва ли их можно предусмотреть уголовным законом, так как "влиять на других и самому подпадать влиянию других есть неоспоримое человеческое право, которое, конечно, будет занесено в категорию естественных прав человека. Избирательный закон с помощью постановлений о выборах установил внешние средства защиты того, чтобы избиратель мог голосовать, как он пожелает; мотивы, однако, которые определяют его волю, не должны иметь правового значения". С этими доводами трудно согласиться. Первое соображение лишь указывает на равнодушие избирателей к выборам, которое едва ли может быть исцелено допущением стесняющих внутреннюю свободу воздействий. Что касается второго, то нельзя отрицать, что законодатель в высшей степени заинтересован в том и направляет к тому свою деятельность, чтобы граждане действовали по достойным допустимым мотивам, По этому вопросу см. работы проф. Л. Петражицкого.

*(131) И эти обширные перечни уложений далеко не охватывают всех способов вредного воздействия. "К сожалению, пишет г. Юшкевич (Об избирательном праве, 1905, стр. 21) со слов английских писателей, "бесстыднейшее давление на избирателей со стороны фабрикантов, помещиков, администрации, - давление, от которого не гарантирует вполне и тайная подача голоса - продолжает совершаться даже в самых передовых странах Европы. Парламентские Комиссии, проверяющие при открытии палаты правильность выборов, всегда имеют пред собою массы случаев, в которых рабочие какого-нибудь могущественного промышленного барона отправляются под присмотром старших мастеров, как солдаты, к избирательным уронам, чтобы положить там бюллетень, врученный им мастерами, в пользу намеченного хозяином кандидата, часто самого хозяина. То же проделывают в деревнях богатые, влиятельные помещики, нагружая избирателей - крестьян, как скот, на телеги и отправляя их вотировать за указанных лиц".

*(132) Указания на подобную практику см. В. Водовозов. Всеобщее избирательное право на Западе, 1905, стр. 31.

*(133) Редакция закона зависит оттого, имеет ли он в виду защиту всех публичных выборов (в том числе, конечно, и местных), или только политических. Постепенное развитие выборного права делает необходимым отделение норм, регулирующих политические выборы, от правил, относящихся к иным выборам (см. такое отделение в Англии, Италии, Бельгии, отчасти Франции).

*(134) Ст. 108: "Всякий, кто насилием, самоуправными действиями, беспорядками, сборищами, врыванием в места, предназначенные для выборных операций, мятежными возгласами, оскорблениями должностных лиц при исполнении обязанностей, или же опрокидыванием избирательной урны с рассеянием бюллетеней или же другими средствами, в равной степени действительными, воспрепятствует свободному осуществлению избирательных прав или нарушит свободу голосования, будет наказан заключением от 6 мес. до 2 лет или денежной пеней от 51 до 5000 лир.

Ст. 109. Каждый, кто, не имея на то права, войдет в присутственное место во время производства выборов, будет наказан пеней до 200 лир, которая увеличивается вдвойне, если он вошел в избирательную залу вооруженным, хотя бы он был избирателем или членом бюро. Тому же наказанию до 200 лир подвергается и тот, кто в избирательной зале причинит беспорядок знаками одобрения или неодобрения и, призванный к порядку председателем, не окажет ему повиновения.

*(135) Напр. Q.Cicero. De petitione consulatus. Автор - брат знаменитого оратора - дает советы, как скорейшим путем достигнуть власти. Кандидат должен быть любезен, ласков должен знать по имени своих избирателей, знать их звание, дом, их друзей и соседей. Он должен быть постоянно на глазах у граждан и не покидать форума. Здесь окруженный друзьями, наемною кликою, которая устраивает ему овации, он встречает избирателей, любезно пожимает им руки, осведомляется об их здоровье. Кандидат не должен наживать себе врагов посредством разоблачения чужих плутней, по крайней мере до окончания выборов. Одному из своих приятелей, не соблюдавшему этого правила, Цицерон говорил: "Вы совершенно не умеете быть кандидатом в консулы, Сервий, я в вас нахожу скорее мужество сенатора, нежели благоразумие кандидата... Но разве запрещено преследовать нарушения закона? Нет, это даже обязанность, но время, в которое добиваются чего-либо, не может быть временем для обвинения". Кандидат должен заявлять всем, что он будет защищать интересы каждого. Сознавая могущество богачей, Цицерон советует каждому наиболее ловкие приемы, чтобы убедить их в своей преданности их интересам. Кандидат должен постоянно обещать, не заботясь о том, осуществимы ли его обещания: все равно на другой день после выборов эти обещания забываются. Он должен нанять побольше избирательных агентов. Последние разделялись на deducsores, divisores и sequestres. Первые покупали голоса, вторые платили и третьи хранили деньги, предназначавшиеся к уплате избирателям после выборов. Кандидат должен поэтому обладать красноречием и широким карманом. Советы эти были лишь изложением существовавшей практики.

*(136) См. Freudenthal. Wahlbestehuag 1898. Winckills Les elections municipales a Pompei. 1897.

*(137) Iellinek (System der subjectiven Rechte, S. 132), хотя и считает избирательное право "субъективным индивидуальным правом", но полагает, что по существу оно принадлежит государству, а на индивиде отражается рефлективно. Оно - "государственная функция, субъектом которой никогда не может быть индивид" (S. 130). Laband (Das Staatsrecht. B. I S. 306) называет его также "Reflex des Verfassungsrechts". В основе защиты его лежит желание достичь правильной организации парламента, этого важного государственного органа.

*(138) F. Нelie (Theorie de codo penal, t. II p. 183) особенно подчеркивает этот принцип: "C'est une haute lecon de morale que la loi edicte pour les peuples; c'est une menace vivaflte que poursuit les citoyens vils pour trahir a prix d'or leur devoirs. В основу французского законодательства положен взгляд на это преступление, как на позорное. Объясн. Зап. к улож. 1810 г. говорит о "turpitude des achats". "La peine, qu'ils encourent est tracee par la nature meme de leur delits, ils ont meconnu la dignite de leur caractere; ils ont profane l'un de leur beaux droits, que l'exercice de ces droits leur soit donc retire peudant uu temps suffisant pour expiatiou d'un pacte honteux et qu'il leur soit infiige une amende comme supplernent de peine due a l'esprit de corruption et de venalite qui les a conduits". В другом месте этих Motives находим следующую патетическую фразу "Laissons aux Anglais le scandaleux privilege de briguer les suttrages de leur cencitoyens a prix d'argent et a force de depenses; l'honneur francais repousse un tel moyen".

*(139) Неудобства этой системы были указаны еще Миттермайером (Ueber die Bestrafung u. s. w. Goltd. Arch 1849) и подробно развиты Freudenthal (Die Wahlbestechung 1896). Фреуденталь замечает, что такая конструкция делает преступным лишь результат преступного деяния, оставляя безнаказанной самую деятельность. Одно только действие подкупа не признается наказуемым, потому что, по мнению законодателя, суды не должны так глубоко вмешиваться в избирательную агитацию; конечный же результат, т. е. поданный подкупленным голос, уже потому не может быть положен в основание наказуемости, что при тайной подаче он не может быть обнаружен (стр. 45). Таким образом закон не в состоянии воспрепятствовать совершению подкупа и не может создать действительной угрозы. Эта теория требует для наказуемости согласия подкупаемого, что помимо теоретической своей несостоятельности противоречит и историческим началам наказуемости подкупа; такое согласие за всю двухтысячелетнюю история подкупа не требовалось ни римским, ни средневековым, ни партикулярным законодательством. Для толкования закона приходится прибегать к правилам гражданского права, хотя они установлены совершенно для иных целей Кроме того склонение кого-либо к подаче голоса по корыстным побуждениям может иметь характер и иной сделки, именно фиктивного займа, дарения и проч. В германской и французской литературе господствует отрицательное отношение к такой конструкции. (См. работы Schneidler'a,Drenkmann'а; во Франции - Garcon p. 48, Keguelin p. 56).

*(140) Взгляд на подкуп, как на преступление с необходимым соучастием, защищается Liszt'ом и Schutze. Германский рейхстаг (реш. XVII, 101), к мнению которого присоединяется Freudenthal, высказался за теорию двух самостоятельных преступных деяний.

*(141) Любопытно, что по датскому уложению за рецидив подкупа установлено вечное лишение избирательных прав, между тем как конституцией Дании такое лишение не допускается. См. ст. Гооса и Ганзена в Marquardsens Handbuch. русск. пер. "Системы Избирательного Права", 1905, стр. 67.

*(142) Во Франции хотя и принято тайное голосование, однако соблюдение тайны не санкционировано уголовным законом. Точно так же и в Америке эта тайна обеспечена весьма слабо. В Германии раздаются многочисленные голоса за установление больших гарантий тайны подаваемого голоса (проекты устройства изоляционных будочек).

*(143) В целях предупредительных в Бельгии и в Англии устроены изоляционные будочки. Избирателю предоставляется только зачернить клетку, поставленную против имени кандидата, для того чтобы личность избирателя не могла быть обнаружена по почерку. "Поэтому," - замечает Пифферун (Европейские избирательные системы. 1905г., стр. 223), - "в Бельгии не пришлось принимать сложные и в большинстве случаев недействительные предосторожности против избирательного подкупа. Агенты правительства, с своей стороны, воздерживаются от какого бы то ни было давления на выборы, которое ровно ни к чему не могло бы впрочем и привести, в виду той действительной свободы, какою пользуется каждый избиратель".

*(144) Dupriez. Цит. соч. р. 115 - 154.

*(145) При выборах в германском рейхстаге голосует около 70 проц. избирателей, во Франции - 80 проц., в Италии - 60 проц., в Испании 70 проц., в С.-Американских Соединенных Штатах при выборе президента - 70 проц., в Швейцарии при референдуме - 70 проц.

*(146) Так нам знакомо бланкетное постановление французского закона 1902 г., наказывающего пеней за всякие нарушения избирательного права, специально не оговоренные. Датский избирательный закон также карает денежной пеней всякого, кто при выполнении возложенных на него избирательным законом обязанностей допустит какое либо нарушение его, если только он не подлежит за то более строгому наказанию по общим законам.

*(147) Любопытно, что развитие погашающей давности в Риме началось с избирательных преступлений, именно с аmbitus, для которого был установлен давностный срок в 1 год со времени совершения, см. Zumpft. Der Criminalprocess der Rom. Republik. 1871. S. 437.

*(148) Меры, которые принимались с этою целью, были весьма многочисленны и порою суровы. За неявку к известному сроку на службу угрожали отнятием вотчин и поместий (указ 23 ноября 1726 г.), избранным запрещалось после выборов заезжать в свои деревни, чтобы они там не заживались; иногда они принудительно привлекались к отправлению службы по выборам и т. д. см. В. Н. Латкин. Законодательные комиссии XVIII. в. Эти меры хотя и принимались для поддержания выборного института, однако стоят в стороне от нашей темы, разбирающей исключительно преступления против избирательного права, как посягательства на правильность выборов.

*(149) О запретах воеводам вмешиваться в выборы см. В. Н. Латкин. Земские соборы на Руси, стр. 267 сл.

*(150) Указом 25 ноября 1778 г. предписывается губернаторам "не быть при выборах, но оставить им полную волю" (П. С. 3. 14816); указом 16 августа 1802 г. запрещается губернаторам вмешиваться в выборы и "домогаться по желанию своему одних избрания, других удаления". Указом 30-го апреля 1817 г. запрещается исправникам присутствовать при выборах (П С. 3. 26819); во всех этих случаях специальной" и санкции не устанавливается, но запрещение налагается "строжайше" или под страхом "государева гнева".

*(151) См. указ 11 декабря 1728 г. (П. С. 3. 5412), указ 11 мая 1719 г. Латкин. Земские соборы на Руси, стр. 227.

*(152) Латкин Ibid, стр. 243.

*(153) Ibid., стр. 269.

*(154) Напр., так явился Федор Суриков в 1826 г. см. Латкин. Законодательные комиссии, стр. 47. Формальным удостоверением правильности избрания был протокол "за руками", т. е. с подписью избирателей.

*(155) Проект 1844 г. уложения о наказаниях. СПб., 1871 г. стр. 599.

*(156) Эти же санкции положением 11 июня 1892 г. распространены на подобные же деяния председателей земских и городских избирательных собраний, земских избирательных съездов, собраний городских избирательных участков и сходов городских домохозяев, ст. 1434 ул. о нак. (прод. 1893 г.).

*(157) ) Прежде существовала специальная статья закона о лицах, занимающихся на собраниях посторонними разговорами или заводящих спор по поводу уже подписанных протоколов (ст. 1822 проекта 1844 г. - ст. 1427 - 1429 улож. о нак., - отмененная в 1867 г.), постановленная "для отвращения беспорядков" и основанная на "имеющихся по сему предмету правилах для присутственных мест и в некоторых местных законах губерний остзейских"; однако с установлением приведенной бланкетной статьи надобность в ст. 1427 - 1429 отпала.

*(158) Ст. 1440-1 - для общественного управления города С. Петербурга заменена ст. 52: "Никто из гласных, без законных к тому препятствий, не должен уклоняться от присутствования в думе. Гласный, который в течение года ни разу не посетит заседания думы, признается отказавшимся от этого звания". Здесь уже бесполезная угроза карою отброшена, контроль над явкой в заседания, не соблюдавшийся и прежде, отменен; но, тот критерий, который избран для определения нежелания участвовать в думе - непосещение в течение года ни одного собрания слишком широк: необходимо значительно сократить этот срок и даже вместо промежутка времени указать число непосещенных заседаний.

*(159) Взыскания эти могут быть наложены не иначе, как большинством 2/3 голосов. Н М. Коркунов. (Русское государственное право, 1893, т. II, стр. 310) проводит различие между исключением из собрания, о котором говорится в ст. 1440-1, и исключением из числа гласных. По мнению проф. Коркунова, из закона вытекает, что исключенный уездным собранием остается тем не менее губернским гласным, и наоборот.

*(160) По поводу составления избирательных списков в Пруссии, правила которой отчасти перенесены в наше Учреждение Государственной Думы, Пифферун (Европейские избирательные системы, 1905, стр. 36 - 37) замечает: "Составление избирательных списков обыкновенно поручается общинному управлению. Нам никогда не приходилось слышать, чтобы последнее злоупотребляло своею властью (как это иногда бывает во Франции) в ущерб интересам своих противников или меньшинства". Однако автор тут же оговаривается, что столь хорошие результаты зависят не от самой системы, а от добросовестности членов комиссии и от угрозы уголовным наказанием за нарушения правильности списков. "А между тем трехклассная система представляет, казалось бы, больше всего удобств для всяких злоупотреблений. Заинтересованным лицам представляется три дня для принесения своих жалоб. Но разве частные лица с помощью находящихся в распоряжении средств могут даже в течение трех месяцев проверить все избирательные списки и проконтролировать правильность классификации (а ведь это тоже необходимо сделать)? Прежде всего нужно было бы проверить указания, относящиеся ко всем отдельным лицам, затем составить список податных окладов всех избирателей и, наконец, проверить распределение их по классам. Прусские избиратели всецело полагаются на добросовестность городских управлений. Помимо того, закон угрожает суровым наказанием муниципальным и другим чиновникам, которые стали бы недобросовестно относиться к возложенным на них обязанностям". Эти соображения сохраняют свою силу и для двухстепенных цензовых выборов, принятых у нас. Больше гарантий в Бельгии, где списки пересматриваются в каждой общине коллегией, состоящей из бургомистра и шеффенов, причем каждый гражданин может обращаться к ней с заявлениями, на которые коллегия должна дать мотивированный ответ. Всякий может обжаловать в суд не внесение или неправильное внесение кого-либо в списки (ст. 53, 59), требуется только обладание гражданскими правами для принесения такой жалобы, которая является настоящим actio popularis. Эти заявления принимаются в течение 10-тидневного срока после опубликования списков; извещается противная сторона, и разбор дела происходит в состязательном порядке, но без участия адвокатов. Стороны и генерал-прокурор могут просить о кассации постановленного решения. Решение кассационного суда сообщается сторонам. (М. Вотье. Системы избирательного права 1905, стр. 217 - 219). Но даже и при такой системе предварительных гарантий уголовный закон (§ 193 изб. зак.) карает пеней от 20 до 200 фр. всякий обман, учиненный с целью неправильного внесения кого-либо в избирательные списки.

*(161) Proal (La criminalite politique. 1895, р. 203) перечисляет некоторые способы такого рода злоупотреблений администрации: "Органы правительственной администрации подкупают голоса коммун обещаниями поддержки или общественных работ; они подкупают голоса влиятельных избирателей обещанием должностей и отличий; они подкупают голоса служащих обещаниями повышений или угрозой увольнения. Независимым избирателям угрожают отказом в оказании им каких-либо льгот и даже в справедливом отношении к ним администрации. Церкви независимых коммун не ремонтируются долгое время, дороги их содержатся в плохом состоянии. Округи, отказавшиеся избрать официального кандидата, рассматриваются как враждебные.

Недостаточность уголовных запретов для обеспечения независимости выборов от административных воздействий косвенно признана и самим правительством. По крайней мере, циркуляр министра внутренних дел губернаторам от 22 сентября 1905 г., ставя под "неуклонное наблюдение" их дело составления списков и образования комиссий по делам о выборах, предписывает им воздерживаться от всякого давления на выборы. Основанием такого запрета, однако, служит не уголовно-правовая норма - единственная гарантия в правовом государстве, а лишь "Священная воля Императорского Величества", т. е. такая санкция, которая применялась у нас еще в XVIII столетии. "Священная воля Его Императорского Величества обязывает всех, на ком лежит наблюдение за правильностью производства выборов, всеми мерами обеспечить населению возможность спокойно и без всякого постороннего вмешательства указать тех именно избранников, которые пользуются его наибольшим доверием, Посему я поручаю вашему особливому вниманию наблюдение за тем, чтобы должностные лица и учреждения не допускали с своей стороны никакого, даже самого отдаленного вмешательства в производство населением выборов в Государственную Думу. И так как наименее самостоятельными в этом отношении могут оказаться крестьяне, то ваше превосходительство не преминете поставить в известность о таковом моем требовании всех подведомственных вам земских начальников и других соответствующих им лиц, а равно чинов полиции, разъяснив, что полное беспристрастие и уклонение от вмешательства в ход выборов и намерения избирателей должны быть неуклонно соблюдаемы на всех ступенях выборного производства". Однако, наблюдательные функции за полицией сохраняются. Полиция сама, даже без приглашения председателя избирательного бюро, заботится о невмешательстве посторонних лиц. "Воздерживаясь от всякого вмешательства в ход выборов, подведомственные вам чины обязаны, однако, наблюдать и за тем, чтобы посторонние лица, участия в выборах не имеющие, с своей стороны не вмешивались никакими способами в производство их как на избирательных съездах и в избирательных участках, так и на волостных сходах, и но присутствовали на оных, так как доступы на эти съезды и сходы, а равно в избирательные участки могут иметь по закону только председатели и лица, входящие в их состав (правила ст. 27). Обо всех же случаях подобного вмешательства, которые станут известны, чины администрации и полиции обязаны немедленно доводить до сведения подлежащих комиссий по делам о выборах, для принятия обстоятельств этих во внимание при обозрении выборных производств (полож. о выб., ст. 46)".

*(162) Н. И. Лазаревский (Правила о применении положения о выборах в Госуд. Думу. "Право", N 38, 1905 г.) останавливаясь на вопросе, может ли лицо голосовать несколько раз, вполне правильно указывает, что с точки зрения закона, не имеется никаких препятствий для внесения одного лица в списки разных городов и уездов, если это лицо обладает в них разными цензами.

*(163) Бельгийская система дает больше гарантий правильности голосования. Бюро составляется из нескольких более молодых избирателей, обладающих правом нескольких голосов, под председательством судьи исправительного суда, или другого лица по его назначению. Каждая партия имеет право назначить своих свидетелей, которые могут присутствовать при всех действиях избирательного бюро. Секретарь и один из членов бюро одновременно записывают всех подающих свои голоса, причем после голосования сравниваются данные протокола с числом находящихся в избирательной урне бюллетеней, так что возможность добавления бюллетеней исключена. Закон 1878 г., создавший такую организацию, по мнению Dupriez, вполне обеспечил искренность и законность голосования. La loi belge doime aux citoyens toutes les garanties contre Jes erreursetdes fraudes dans la confection des listes electorales; aucunerTa accumule les precautions, n'a reprime les abus avec autant de soin; elle constitue a ce point de vue un veritable modele. Dupriez, L'organisation du sufftage uuiversel en Belgique 1901. VII). По поводу важного значения бюро Proal (La criminalite politique 1895 p. 230, 231) замечает: "Избирательному подкупу часто сопутствуют мошенничества. Делают так, что голосуют даже мертвые и отсутствующие; заполняют урну бюллетенями еще до того, как началось голосование; заменяют находящиеся в урне бюллетени теми, которые были заготовлены раньше, предварительно очистив зал от публики под каким-либо предлогом. Состав бюро, имеющий особенно важное значение, составляется часто каким-либо обманным образом; при содействии мэра, партия, стоящая у власти, укладывает преданных ей лиц спать в зале голосования, она позволяет им ранним утром, до открытия мэрии, проникнуть в залу, чтобы овладеть выборами бюро". В Провансе говорят: "Qni tient les urnes, tient les elections", - так легко членам бюро совершать подлоги при голосовании".

*(164) При строгом отборе неясно написанных бюллетеней грозит опасность ослабления правильности народного представительства. Так, в Италии, где население по малограмотности подходит к русскому, около 27 проц. поданных бюллетеней признаются неразборчивыми.

*(165) Неудобства принятой Положением 6-го августа системы обжалования выборов указаны подробно в статье Я. Затворницкого (Судебное Обозрение 1905, N 38, 39, 41). Автор указывает, что "множественность инстанций для некоторых фактов выборного производства представляется совершенно излишней, а в связи с отдаленностью некоторых инстанций от места действий, подлежащих обжалованию, и допущением некоторых технических недостатков в новом законе, она является положительно вредной и может внести в дело выборов невообразимый юридический хаос". Правило ст. 27 о том, что обжалование не останавливает выборного производства, по мнению автора, приведет к полной недействительности жалоб и к подрыву авторитета закона... Автор предлагает делать еще один шаг по дороге к правосудию и заменить губернские комиссии окружными судами, а высшие комиссии - судебными палатами, забывая, при этом, что положение судей у нас также далеко не независимое и что правительственные тенденции коронного суда весьма сильны.

*(166) Подлежит большому сомнению вопрос о пригодности первого департамента Сената для этой функции. Департамент этот, состоящий большею частью из бывших губернаторов и начальников полиции, организованный скорее по административным, нежели судебным началам, совершенно не представляет той строгой беспристрастности, которая необходима в этом деле. Кроме того, само производство этого департамента может не отвечать потребностям живого дела выборов. Н. Лазаревский (Правила о введении в действие учреждения Государственной Думы. "Право" 1905. Стр. 3129) правильно замечает: "Сенат со своим архаическим медленным производством совершенно неприспособлен к рассмотрению жалоб, решение по которым, во всяком случае, должно быть постановляемо в самый кроткий срок". Это замечание получит особенное значение, если, как предполагает г. Лазаревский, основываясь на ст. 48, Сенат должен будет утверждать выборное производство каждой губернии. Я. Затворницкий (Судебное обозрение . 1905, стр. 1203), также предвидя большую медленность, указывает на возможность кажущегося (почему не действительного?) пристрастия: "Случится так, что Сенат сперва назначит рассматривать дела о членах Думы - либералах - станут говорить, что это не без задней мысли; надо поскорее устранить нежелательных "подлежащему" министерству кандидатов; произойдет ли устранение запоздалое, когда выяснилось уже направление устраненного, станут говорить, что выборы его потому и признаны неправильными, что он нежелателен. Много разговоров будет особенно тогда, когда Сенат по собственной инициативе (ст. 59 Положения) уничтожит выборное производство в отношении членов Думы от целой губернии". Проверка выборов первым департаментом Сената, производимая без надлежащих гарантий, может оказаться сильной опорой для правительственной партии, в борьбе против нежелательных ей кандидатов.

*(167) В. Водовозов. (Всеобщее избирательное право и применение его и к России. "Право", 1905, стр. 2790), приводя некоторые указания на злоупотребления при проверке выборов в германском рейхстаге, заключает: "Мы считаем совершенно правильным возложить обязанности по проверке выборов и право их кассации на суд, конечно, на высшую судебную инстанцию в государстве, безразлично, называется ли она сенатом, кассационным судом или верховным судом". Но далее автор оговаривается, что порядок этот возможен лишь при организации суда на демократических началах. При современных бюрократических устоях его, проверка должна быть поручена самому представительному органу, как это имело место почти во всех первоначальных собраниях в истории.

*(168) Согласно циркуляру М. В. Д. от 14 октября 1905 года такие чины могут быть назначаемы в избирательные собрания лишь в крайних случаях, при наличности особо оправдывающих эту меру оснований.

*(169) Именным Выс. Указом 12 октября 1905 г. п. VIII дополнительно указано, что подготовительные к выборам собрания могут быть закрываемы полицией: 1) когда они явно отклонятся от предмета их занятий; 2) когда в собрании высказываются суждения, возбуждающие вражду одной части населения против другой, 3) когда в собрании производятся неразрешенные денежные сборы; 4) когда в нем оказываются лица, в собрания не допускаемые, и эти лица не покинут собрания или не будут из него удалены; 5) когда нарушен порядок собрания мятежными возгласами или заявлениями, восхвалением либо оправданием преступлений, возбуждением к насилию либо неповиновению властям или же распространением преступных воззваний либо изданий и, вследствие того, собрание приняло характер, угрожающий общественным спокойствию и безопасности. - Столь обширный перечень сводит власть полиции к тому же полному усмотрению. Впрочем, циркуляром 14 октября 1905 г. разъясняется, что пользоваться правом закрытия назначаемые для присутствования от полиции лица могут лишь при совершенной к тому необходимости. При этом подробно изъясняется, в чем с точки зрения МВД может заключатся такая необходимость.

*(170) Вполне правильно замечает относительно подобных стеснений свободы В. М. Гессен (Государственная Дума "Право" 1905, стр. 2761): "Чем шире полномочия администрации, чем дискреционнее ее власть, тем могущественнее ее воздействие на исход выборов. Достаточно припомнить характер выборов во Франции в эпоху второй империи или хотя бы выборы в современных балканских государствах для того, чтобы понять, во что превращаются выборы под давлением всемогущей администрации, не стесняющейся средствами... Если бы был издан закон: "всякая предвыборная агитация воспрещена", - этот закон следовало бы понимать так: "предвыборная агитация монополизирована правительством". - Правительство С. 10. Витте заявило, что непоколебимым принципом своей деятельности оно признает полное невмешательство в выборы (Всеподданнейший доклад С. Ю. Витте 17 октября 1905 г.), но принцип этот останется бесплодным, если не будут созданы уголовно-правовые санкции для защиты от вмешательства администрации. Весь отдел об обеспечении свободы агитации был написан нами и набран до издания акта 17 октября, устанавливающего в принципе свободу слова, собраний и союзов. Но все вышеприведенные соображения остаются действительными, пока на смену указанным законам не будут установлены новые и пока не будут созданы реальные гарантии этих свобод.

*(171) Более ранняя редакция, предлагавшаяся в комиссии, говорила об устранении избирателя, под которым понималось "признание правоспособного избирателя, при проверке его прав и полномочий, лицом, не имеющим полномочий на участие"; и о стеснении свободной деятельности избирателя, под которым понимались. а) произвольный не впуск кого-либо или впуск без права голоса, б) противодействие явке в собрание или пользованию правами, хотя бы путем хитрости или явного обмана или даже подтасовкой собрания посредством сокрытия от противной партии истинного времени собрания или производства выборов". - Редакция эта была бы значительно более правильной и подходящей по существу дела, предусматривая различные виды посягательств на свободу общих и избирательных собраний.

*(172) Первоначально предлагавшаяся в комиссии редакция (см. ст. 28 отдела о должностных преступлениях) была следующая: "служащий, виновный 1) в недопущении открытия или продолжения частного публичного или непубличного собрания, 2) в недопущении открытия или продолжения земского или общественного собрания, 3) в устранении в кругу полномочий служащего в собрании лица, члена указанного вторым пунктом собрания, от присутствования в собрании или стеснением законной свободы его деятельности в оном, буде деяния сии учинены по побуждению, несовместному с долгом службы... и т. д. Часть 2-я карала за попытку побудить к не присутствованию в собрании или к стеснению законной свободы деятельности члена собрания посредством угрозы или притеснения в кругу служебных полномочий. - Редакция эта крайне громоздка, хотя и предусматривает более конкретно отдельные виды служебных стеснений.

*(173) Н. С. Таганцев. Уголовное уложение 1903 г. Спб. 1904, стр. 984.

*(174) В первоначальных предположениях специальный состав притеснения предполагалось определить как действие, имеющее целью вызвать по усмотрению и желанию служащего а) неявку, б) безучастную явку в собрание и в) подачу голоса в собрании в желаемом для виновного смысле (стр. 301, отдела о должн. преступлениях).

*(175) В объясн. зап. к уложению относительно лишения права участия в выборах мы находим соображения о том, что место подобной карательной меры не в уголовном законе, а в подлежащих уставах, в коих условие несудимости вообще или за известное деяние должно быть поставлено цензом для участия в собрании или выборах. Этот взгляд однако не выдержан (см. хотя бы ст. 150 уг. ул., где лишение избирательного права фигурирует в качестве дополнительного наказания).

*(176) Даже в африканской полудикой республике Гаити мы находим кодекс с разработанными по образцу старо-французского права нормами уголовного избирательного права Уголовное Уложение Гаити, ст. 81 - 85).

*(177) Некоторое отношение к преступлениям подлога результатов выборов и удостоверяющих личность свидетельств имеют ст. 441, 443, 448 уг. ул. о подлоге.