Билеты готовое

7. История создания. В основу романа легла история несчастного прапорщика Дмитрия Ильинского (так звали мнимого отцеубийцу), которая в фабульном отношении, как можно заметить, напоминает некоторыми, еще очень отдаленными чертами историю Мити Карамазова. Сама тема затронула сердце и ум писателя лет за двадцать до того, как он принялся за свой итоговый роман. Еще в 1868 году Ф. Достоевский писал: «Порассказать толково то, что мы все, русские, пережили в последние 10 лет в нашем духовном развитии – да разве не закричат реалисты, что это фантазия!». Memento на всю жизнь: Написать рус. Кандида. Написать книгу о Иисусе Христе. Написать свои воспоминания. Написать поэму «Сороковины». Как показывают исследователи, все эти планы в той или иной мере реализовались в «Братьях Карамазовых»: «Русский Кандид»- в главе «Бунт», «книга о Христе» - в поэме о великом инквизиторе, поэма «Сороковины» - в книге «Митя», в главах «Хождение души по мытарствам» (гл 3,4,5), что же касается воспоминаний, то они в художественной виде буквально пронизывают роман, начиная от воспоминаний о литературно-общественных спорах, в которых Достоевский принимал участие и которые в том или ином виде отразились в произведении. Вначале 1878 г Достоевский составлял подробные конспекты романа. 16 мая умер маленький сын Достоевского Алеша. В июне он посещает Оптину пустынь. Печатание романа началось с первого номера «Русского вестника» за 1879 год, а закончилось в номере одиннадцатом того же журнала в 1880 году. Изначально задумывались две части, первая, написанная – про то, что было 30 лет назад, вторая, неосуществленная – о современности. Во 2 части Леша должен был стать центральной фигурой. Проблематика. Общее в карамазовых – низменность, пугачевщина духа, экстремизм во всех своих начинаниях. Показаны разные пути русского духа, разные векторы отношения человека и Бога. Иван – рациональное начало Европы 19 века. Его черт – его двойник. Проблема богоборчества. Главное – человеческое страдание и смысл жизни. Зло истории – неправильное соотношение цели и средств (борьба с идеей такой цели). Критика идеи. Защита достоинства человеческой личности, религиозной идеи. Только в религии – значение человеческой личности. Зарождение новой жизни среди умирающей (старый Карамазов – братья). Смердяков и Иван противопоставлены Дмитрию и Алеше как отцеубийцы и люди, в которых есть бесовское начало (в Иване и жажда жизни). Дмитрий – очистится через страдание, поэтому стоит в одном ряду с Алешей. Смердяков выбрал самоубийство как меньшее страдание. Кошмар Ивана федоровича – двойственность, прикосновение к мирам иным. Преступник видит законы жизни и смерти и неотделимость жизни и смерти. Смерть – залог новой и лучшей жизни. Проблематика разлагающего капитализма Европы. Проблема свободы: выбор между добром и злом тягостен для человека, если бы его не было, человечество было бы счастливее. С Алешей в романе поднимается детская тема. Оправдание существования Бога с точки зрения наличия зла. Критика. Леонтьев. Все наизнанку. Человек изначально добр – дети, чисты, за что умирают? По Христианской морали: человек изначально грешен. Достоевский пишет о Достижимой Утопии на земле. Розовость миросозерцания, у Христа: Утопия возможна только после Апокалипсиса. Ему нравится Инквизитор (уничтожает антихристианские силы). Бахтин. Мы его не видим, а слышим. Многоголосие. Голос – ценностно-идейная позиция. Голос Достоевского для одних исследователей сливается с голосами тех или иных из его героев, для других является своеобразным синтезом всех этих идеологических голосов, для третьих, наконец, он просто заглушается ими.Множественность самостоятельных и неслиянных голосов и сознаний, подлинная полифония полноценных голосов действительно является основною особенностью романов Достоевского.

Путь философской монологизации - основной путь критической литературы о Достоевском. По этому пути шли Розанов, Волынский, Мережковский, Шестов и другие.Мир Достоевского глубоко персоналистичен. Всякую мысль он воспринимает и изображает как позицию личности.Реализм Достоевского он определяет как реализм, основанный не на познании (объектном), а на "проникновении". Утвердить чужое "я" не как объект, а как другой субъект - таков принцип мировоззрения Достоевского. Утвердить чужое "я" - "ты еси" - это и есть та задача, которую, по Иванову, должны разрешить герои Достоевского, чтобы преодолеть свой этический солипсизм, свое отъединенное "идеалистическое" сознание и превратить другого человека из тени в истинную реальность.Основную особенность поэтики Достоевского Л.Гроссман усматривает в нарушении органического единства материала, требуемого обычным каноном, в соединении разнороднейших и несовместимейших элементов в единстве романной конструкции, в нарушении единой и цельной ткани повествования.Существеннее утверждение Гроссмана, что романы Достоевского последнего периода являются мистериями . Мистерия действительно многопланна и до известной степени полифонична. Итак, мир Достоевского - художественно организованное сосуществование и взаимодействие духовного многообразия, а не этапы становления единого духа. Поэтому и миры героев, планы романа, несмотря на их различный иерархический акцент, в самом построении романа лежат рядом в плоскости сосуществования (как и миры Данте) и взаимодействия (чего нет в формальной полифонии Данте), а не друг за другом, как этапы становления.взаимодействие сознаний в сфере идей. Нет, герой интересует Достоевского как особая точка зрения на мир и на себя самого, как смысловая и оценивающая позиция человека по отношению к себе самому и по отношению к окружающей действительности. Достоевскому важно не то, чем его герой является в мире, а прежде всего то, чем является для героя мир и чем является он сам для себя самого.Между авантюрным героем и героем Достоевского имеется одно очень существенное для построения романа формальное сходство. И про авантюрного героя нельзя сказать, кто он. У него нет твердых социально-типических и индивидуально-характерологических качеств, из которых слагался бы устойчивый образ его характера, типа или темперамента. Авантюрный герой так же не завершен и не предопределен своим образом, как и герой Достоевского.

9. Общее. Достоевский раздвинул рамки соцреализма, заставив литературу говорить о философских проблемах языком художественных образов. Слияние художника и мыслителя, привело к возникновению художественности нового типа. Есть философское ядро. Художественный, психологический реализм. Обостренное внимание к наиболее запутанным и противоречивым формам жизни и общественного сознания эпохи. В самых сложных фактах духовной жизни современников находил отражение общечеловеческих проблем. Герои – люди «века промышленного». Борьба идей, порожденных буржуазными отношениями. Один из первых критиков идей индивидуализма и анархизма, своеволия и вседозволенности, которые для многих его современников были привлекательнее, чем ветхая мораль. Противопоставляя этим идеям веру в Бога, создал оригинальную концепцию личности: в романах антигероям противостоят люди, вдохновленные верой в добро, стремящиеся к справедливости, верящих в очистительную силу страдания. Несмотря на склонность ставить вечные философские вопросы, Достоевский – писатель острозлободневный, одержимый «тоской к текущему». В современных событиях и характерах современников стремился увидеть обобщающий, итоговый смысли пролог новой эпохи общественного и культурного развития России и Европы. Романы-прогнозы, пророчества. Стремление найти «человека в человеке». Поиск выхода из хаотичного и уродливого мира, который при этом должен быть изображен объективно, без идеализации. Красота спасет мир, поможет восстановить погибшего, задавленного гнетом обстоятельств человека. Нет пассивных жертв обстоятельств. Даже самый обокраденный жизнью человек изображается как человек с амбицией, своим взглядом на людей и самого себя. Личностное начало, нарушающее сословные формы поведения и мышления, возвышают даже самого «ничтожного» героя. Художественный мир Достоевского – мир мысли и напряженных нравственно-философских исканий. В этот процесс втянуты люди самых разных сословий. Психологизм во всех произведениях. Большое внимание описанию внутреннего мира героев. Не перекладывал на среду и обстоятельства ответственность за поступки людей и их результат. Исповедь как главное в романе. Бунт личности, требующей неограниченной свободы Новое. Полифонический роман. Идеи, теории и концепции испытываются практикой жизни. Столкновение идеологических систем, типов поведения людей, борьба мнений. Герои-идеологи, живущие воплощением идеи. Но ни один голос не имеет решающего значения. Смысл «диалогов-идей» - обретение нравственной истины, которая не может принадлежать одному человеку в опыте его страданий и мучительных духовных поисков, в движении к нравственному совершенству, к Богу. Отсутствие авторского комментария, слова о герое нехарактерно для поздних произведений. Дневник писателя. Осмысление фактов текущей действительности. сборник произведений Фёдора Михайловича Достоевского, выходивший в 1873—1881 годах. В «Дневнике писателя» Достоевский откликался в публицистической форме, на волновавшие его события современности. «Дневник» содержит ряд художественных произведений — рассказы, очерки, воспоминания. Критика семидесятых годов отмечала ценность этих художественных страниц «Дневника писателя». В последний период творчества Достоевский достигает поразительной силы в искусстве малых повествовательных жанров, которые он и разрабатывает в этом издании. Он создаёт новые виды философской и психологической повести («Кроткая» и «Сон смешного человека»), фантастического рассказа («Бобок»), художественных очерков современного Петербурга («Столетняя», «Мальчик у Христа на ёлке»), художественных мемуаров с большими обобщениями и глубокими выводами («Мужик Марей»). Выбор темы определяется кругом интересов читателей. Писал также о своих замыслах романов (о работе над «Подростком» в выпусках 1876 и 1877 годов).

14. Я́ков Петро́вич Поло́нский русский поэт и прозаик. Первый поэтический сборник — «Гаммы» (1844), сочувственно встреченную «Отечественными записками».. Выпущенный в Одессе второй сборник «Стихотворения 1845 года» вызвал отрицательную оценку В. Г. Белинского. В сборнике «Сазандар» (1849) воссоздал дух и быт народов Кавказа. Стихотворение «Узница» (1878) он посвятил Вере Засулич. На склоне жизни обращался к темам старости, смерти (сборник «Вечерний звон», 1890). Многие стихи Полонского положены на музыку А. С. Даргомыжским, П. И. Чайковским, С. В. Рахманиновым, С. И. Танеевым, А. Г. Рубинштейном, М. М. Ивановым и стали популярными романсами и песнями. «Песня цыганки» («Мой костёр в тумане светит»), написанная в 1853 году, стала народной песней. С 1860 году и до конца жизни на квартире поэта по пятницам собирались учёные, деятели культуры и искусства на встречах, получивших название «Пятницы» Я. П. Полонского. П. продолжал традиции буржуазно-дворянского либерального западничества 40-х гг., и было бы ошибочным стирать грань между творчеством П., как это иногда делают, и творчеством таких дворянских поэтов, как Майков и Фет. Стремление к «чистому искусству», характерное для этих поэтов, отнюдь не чуждо и П. Но в то время как для Фета и Майкова это стремление было основным в их творчестве, для Полонского оно явилось лишь одной из сторон его лирики.Творчество П. было различным на разных этапах. В пору «реформ» П. пел дифирамбы правительству и выступил против польского восстания с пасквильной пьесой «Разлад», где смыкался с лагерем Каткова. Реакционный курс после 1866 толкал влево идеолога либеральных земцев. П. этого периода не чужд заигрыванию с революционерами, выхолащивая однако из их образов боевые, действенные черты, возводя на пьедестал их жертвенность («Что мне она»).В противовес усадебным поэтам, возводившим в перл создания крепостнический «рай», П. задыхался в тесных рамках этого «рая» и рвался из него в «жизнь, подымающую вой». П. 60-х гг. — это певец «возмущенной стихии», «пораженной свободы» пламенный бард «царства науки», которая «миру, как вечное солнце, сияет». Он славит строителя Вавилонской башни Немврода как борца за прогресс, за обуздание темной стихии, за подчинение ее разумной воле человека. В противовес официозной концепции в своей исторической поэзии 60—70-х гг. П. обличал мрачное кровавое прошлое дореформенной Руси. Парадной героике «северной Пальмиры», «боевой музыке» петровских баталий он противопоставлял реальную картину загубленных мужицких жизней («Миазм»). В стихах «Хандра и сон Ломоносова» он показал трагическую фигуру одиночки-просветителя, фигуру, не имеющую ничего общего с трафаретным образом напудренного академика, сподвижника царей, канонизованного официальной легендой. П. приветствовал Шиллера, чествуя в юбилее вольнолюбивого германского поэта столетие пробудившейся гуманистической мысли третьего сословия. Он окружил ореолом французскую революцию 1789 («Шиньон»), но гильотина, якобинская диктатура, кровавые плебейские «эксцессы», разумеется, внушали ему отвращение и ужас («У сатаны»).Теневые стороны капитализма не ускользали от П., но его обличения капитализма не разрушали его основы. В творчестве П. мы находим яркий показ городской нищеты, петербургских кошмаров — мотивы, аналогичные Некрасову. Но сочувствуя страданиям бедноты, он в то же время испытывал перед ней панический страх — в дырявых лохмотьях, в мраке городских трущоб он видел угрозу своему комфорту («Опасение»).В 80—90-х гг., как и в эпоху «реформ», Полонский снова правеет, совершенно отойдя от оппозиции. Мистицизм, поповщина, уход в сверхъестественное, мрачная ипохондрия становятся преобладающими в его творчестве. Значительное место на всех этапах творчества Полонского занимает любовная лирика, отличающаяся мягкими, интимными тонами и семейным характером. В этих своих произведениях, как и во всем творчестве, Полонский близок к Тургеневу.Неустойчивость мировоззрения П. предопределила и эклектизм формальной стороны его творчества. П. колеблется между изысканным эстетизмом крепостника Фета и демократическим реализмом Некрасова. В поэме «Кузнечик-музыкант» П. использовал изящную салонную лексику для взрывания ее же изнутри путем реалистического снижения традиционных салонных образов («навозный жук» рядом с «сильфидой»). То же разрушение усадебных канонов и в стихотворении «Влюбленный месяц». Язык П. — сплошь и рядом язык клиники, лаборатории, а не традиционный «язык богов». Зачастую у П. бытует разговорная речь городского обывателя, газетный жаргон, — отсюда обильные прозаизмы, как напр. тривиальное словцо «идиоты» в самом поэтическом месте («У сатаны»).Но вопреки этим реалистическим тенденциям сам П. неоднократно тяготел к усадебному романсу, к дворянским традициям «чистого искусства». Здесь можно указать на любовную лирику Полонского или напр. поэму «Келиот», трактующую абстрактные общечеловеческие проблемы в отрыве от наболевших «вопросов» 70-х гг. и потому отвергнутую радикальными «Отечественными записками» в лице Некрасова. Стремление к эклектической «независимости», к примиряющей половинчатости в высшей степени характерно для художественного метода П.Отношение к П. идеологов революционной демократии определяется той позицией золотой середины, к-рую занимал Полонский как в своих политико-философских взглядах, так и формальной стороной своего творчества. Отношение этих кругов четко выразил Добролюбов: «Самые дикие, бесчеловечные отношения вызывают на его губы только грустную улыбку, а не проклятья, исторгают из глаз его слезу, но не зажигают их огнем негодования. Вот отчего... стихи Полонского проходят так часто незамеченными... нам теперь нужна энергия и страсть — мы и без того слишком грустны и незлобивы».

17. Фо́фанов. Родился в купеческой семье. Константин не получил систематического образования. Недостатки образования восполнялись чтением журналов и книг. Увлекшись книгами, Фофанов пристрастился к поэзии и в возрасте 13 лет начал писать стихи, чему не находил сочувствия в семье. Впрочем, рифмы он стал подбирать уже с 8-10 лет. Дебютировал в печати в 1881. Публиковал стихи в иллюстрированных еженедельниках и в газете А. С. Суворина «Новое время», отличался высокой плодовитостью. После успеха первого сборника «Стихотворения» (1887) А. С. Суворин издал второй сборник с таким же названием 1889. Затем вышли книги стихотворений «Тени и тайны» (1892), повесть в стихах «Барон Клакс» (1892), «Стихотворения» (в пяти частях, 1896).

Поэзии Фофанова присуще противопоставление низкой действительности и высоких идеалов (характерно романтическое противопоставление идеала миру низкой действительности, в изображении которой обнаруживаются подчас реалистические тенденции; уход от трагичности реальной жизни был вызван у Ф. главным образом не эстетическими, а социальными побуждениями), декларативность, живописная выразительность, языковые и стилистические небрежности и вольности, воспринимавшиеся как проявления искренности. Пассивность демократической позиции, декларативность, штампы, дилетантская неточность слова соседствовали у Ф. с искренностью, живописной выразительностью, тонким психологизмом. Импрессионистические приёмы в изображении города, внимание к больным состояниям души делали поэзию Ф. явлением переходным от традиционных форм к модернизму. В целом период с середины 1880-х до середины 1890-х в истории русской поэзии нередко называют «фофановским», поскольку поэзия Фофанова оказалась созвучна распространённым настроениям, нашла широкий отклик у читателей и вызвала подражания. О творчестве Фофанова одобрительно отзывались художник И. Е. Репин, поэты Я. П. Полонский и А. Н. Майков, писатели Л. Н. Толстой и Н. С. Лесков.Считается предшественником символистов.Последние десять лет жизни провёл в нищете и пьянстве. Продолжал много писать, но были изданы лишь сборник «Иллюзии» (1900), поэма в октавах «Необыкновенный роман» и поэма «После Голгофы» (1910).Для поэзии Ф. Пассивность демократической позиции, декларативность, штампы, дилетантская неточность слова соседствовали у Ф. с искренностью, живописной выразительностью, тонким психологизмом. Импрессионистические приёмы в изображении города, внимание к больным состояниям души делали поэзию Ф. явлением переходным от традиционных форм к модернизму.

18. «Дым» - предпоследний роман. «Новь» - 1776, последний. На злобу дня. Кризис народничества, но еще есть энтузиазм. Отклик на дискуссии. Европейское письмо актуально для России. Эволюция художественной формы. Окончательный новый облик тургеневского романа. Разрушается моногеройная структура текста (народник Нежданов уравнивается в правах с другими сюжетными линиями). Судьба всего общественного движения (от частной личности к общественным явлениям). Смазанность любовной линии, не важна. Главное – идеологическое столкновение разных партий (народники и крестьяне). Критика не обращает внимания на существенное преображение главного героя. Тургенев выработал систему нарицательных образов. Эссе «Гамлет и Дон Кихот» - 2 модели поведения в России и Европе. Все герои принадлежат тому или иному полюсу. В Нови такое деление уходит. Нежданов – борец революции. По старой логике – Дон Кихот. Но образ усложнен. Кихот – социальная роль, общественное призвание + Гамлет как внутренняя организация. Эта психологическая проекция не прочувствована критиками. Нежданов – народники ничего не знают о народе, бессмысленное течение. Не видят нового типажа тургеневского человека. Нежданов – личностный феномен, а не социальный тип. Ущемление народнического течения (изображает Тургенев и видят критики). Никто не прав однозначно, правда на 3-ей стороне, синтез тезиса и антитезиса. Образ Соломина – сторонник перемен, малых дел, чеховский поворот – за ним правда. Важна общественная фокусировка названия. Противопоставлена Дыму – отсутствие горизонта в России, будущего. Здесь же – новое, но непонятное. Теория малых дел – приобретает популярность у народников (хождение в народ). Внимание у Тургеева привлекают романы, а не короткие жанры. Обращения к прошлому или мистические повести (увлечение позднего Тургенева мистическими науками, как в Париже). Интерес к Востоку, византизму, магнетизму + поздние романная эстетика (По). На грани декаданса. Тургенев предвосхищает модернистскую русскую прозу (модернисты первые правильно прочли его мистическую прозу). Утонченный мистицизм + игра с сознаниями. Стихотворения в прозе (в 60-е в Париже вошли в моду благодаря Бадлеру). Тургенев перенял их для России (книга «Стихотворения в прозе»). Литрепутация Тургенева к концу жизни: самый популярный в Европе русский писатель. Общается с Флобером, Жорж Санд. Первый получил почетный орден Оксфордского университета. Переводил Флобера. Вынес русскую литературу в Европу.

19. В нем отсутствует типичный герой, вокруг которого организуется сюжет. Литвинов человек не выдающийся, не претендующий на роль общественного деятеля первой величины. Он стремится к скромной и тихой хозяйственной деятельности в одном из отдаленных уголков России. Рядом с Литвиновым — Потугин. Не случайно у героя такая неполноценная фамилия: он потерял веру и в себя и в мир вокруг. Его жизнь разбита безответной, несчастной любовью. В романе отсутствует и типичная тургеневская героиня, способная на глубокую и сильную любовь, склонная к самоотвержению и самопожертвованию. В нем играют существенную роль несвойственные Тургеневу сатирические мотивы. В тонах памфлета рисуется картина русской революционной эмиграции. Сатирическое изображение правящей верхушки русского общества в сцене пикника генералов в Баден-Бадене. Изменившаяся точка зрения Тургенева на русскую жизнь. Создавался в эпоху кризиса общественного движения 60-х годов, в период идейного бездорожья. Это было смутное время, когда старые надежды не осуществились, а новые еще не народились. Старые идеалы сваливаются с своих пьедесталов, а новые не появляются. Общество живет в силу принципов, которым оно не верит. Тургенев оценивал пореформенный период исторического развития России как время переходное, когда старое разрушается, а новое теряется в далеких горизонтах будущего: «всеобщая газообразность России меня смущает — и заставляет меня думать, что мы еще далеки от планетарного состояния. Нигде ничего крепкого, твердого — нигде никакого зерна; не говорю уже о сословиях — в самом народе этого нет». Тургенев изображает особое состояние мира: люди потеряли ясную, освещавшую их жизнь цель, смысл жизни заволокло дымом. Герои живут и действуют как будто впотьмах: спорят, ссорятся, суетятся, бросаются в крайности. Их жизнью правит слепой случай. В лихорадочной скачке мыслей одна идея сменяет другую, но никто не знает, куда примкнуть, на чем укрепиться, где бросить якорь. В этой сутолоке жизни, потерявшей смысл, и человек теряет уверенность в самом себе, мельчает и тускнеет. Гаснут яркие личности, глохнут духовные порывы. Образ «дыма» — беспорядочного людского клубления, бессмысленной духовной круговерти — проходит через весь роман и объединяет все его эпизоды в художественное целое. В романе действительно ослаблена единая сюжетная линия. От нее в разные стороны разбегается несколько художественных ответвлений: кружок Губарева, пикник генералов, история Потугина и его западнические монологи. Но эта сюжетная рыхлость по-своему содержательна. Вроде бы уходя в стороны, Тургенев добивается широкого охвата жизни в романе. В жизни, охваченной беспорядочным, хаотическим движением, трудно человеку быть последовательным, сохранить свою целостность, не потерять себя. Сатирическими красками рисует Тургенев и русскую революционную эмиграцию во главе с Губаревым. Многое в речах Потугина отвечает убеждению Тургенева: Россия — европейская страна, которую нельзя искусственно отрывать от Западной Европы; она призвана органически освоить достижения европейской цивилизации, чтобы выработать на этой основе собственные принципы. К концу 60-х годов правительственные круги взяли на вооружение некоторые консервативные положения славянофильских теорий, подвергнув их грубой официальной адаптации. Это вызывало у Тургенева серьезную тревогу. Поэтому удар по официальной идеологии рикошетом отскакивал и в сторону славянофилов, и в сторону революционеров-народников, идеализировавших крестьянскую общину. Вместе с тем нельзя отождествлять автора с Потугиным, которого сам Тургенев не отделял от баденского «дыма», хотя и считал ведущим героем романа. Писатель чувствовал слабость и своей собственной западнической программы. Потому-то «неисправимый западник» Потугин лишен в романе всяких признаков идеализации. Он велеречив и болтлив под стать всем другим героям романа. Это человек неловкий, не устроенный в жизни, диковатый и бесприютный. Даже юмор его уныл, а речи отзываются не желчью, а печалью. В своих критических «потугах» герой часто хватает через край, впадает в шарж и карикатуру. Некоторые его высказывания оскорбительны для национального достоинства русского человека. Но Тургенев дает понять, что сам Потугин страдает от своей желчности и ворчливости, что его выпады — жест отчаяния, порожденный внутренним бессилием потерянного человека. Надежды Тургенева в романе «Дым» связываются с Литвиновым. Писатель делил лучших представителей рода человеческого на героев и строителей: герои толкают историю вперед, но, как Дон Кихоты, делают это с типичными для них «святыми» ошибками. Творят же историю в конечном счете не они, а «повседневные строители жизни». В конце 60-х годов, по Тургеневу, на первый план вышла задача терпеливого и скромного практического труда. Но этот труд имел мало общего с типичным буржуазным предпринимательством, с жаждой только личного обогащения. Литвинов мечтает принести своей деятельностью «пользу всему краю». Однако Литвиновы — практики переходной эпохи, деятели во имя грядущего возрождения, почву для которого они готовят исподволь, скромным своим трудом. В финале романа появляется надежда, что в отдаленном будущем Россия перейдет из газообразного состояния в твердое. Мы видим, как медленно освобождается душа Литвинова от «дыма» баденских впечатлений, как в деревенской глуши он ведет хозяйственную и культурническую работу. Его тропинка узка, да на большее он и не способен. Постепенно к Литвинову возвращается уверенность в себе. Мирный финал согревает читателя верой и надеждой в будущность России.

20. «Новь» - 1776, последний. На злобу дня. Кризис народничества, но еще есть энтузиазм. Отклик на дискуссии. Европейское письмо актуально для России. Эволюция художественной формы. Разрушается моногеройная структура текста (народник Нежданов уравнивается в правах с другими сюжетными линиями). Судьба всего общественного движения (от частной личности к общественным явлениям). Смазанность любовной линии, не важна. Главное – идеологическое столкновение разных партий (народники и крестьяне). Критика не обращает внимания на существенное преображение главного героя. В Нови уходит деление на Дон Кихотов и Гамлетов. Нежданов – борец революции. По старой логике – Дон Кихот. Но образ усложнен. Кихот – социальная роль, общественное призвание + Гамлет как внутренняя организация. Эта психологическая проекция не прочувствована критиками. Нежданов – народники ничего не знают о народе, бессмысленное течение. Нежданов – личностный феномен, а не социальный тип. Ущемление народнического течения (изображает Тургенев и видят критики). Никто не прав однозначно, правда на 3-ей стороне, синтез тезиса и антитезиса. Образ Соломина – сторонник перемен, малых дел, чеховский поворот – за ним правда. Важна общественная фокусировка названия. Противопоставлена Дыму – отсутствие горизонта в России, будущего. Здесь же – новое, но непонятное. Теория малых дел – приобретает популярность у народников (хождение в народ). В нем писатель резко разоблачает реакционное и либеральное дворянство в образах Сипягина и Калломейцева, по­казывает его полную несостоятельность перед новыми жизненными запросами. Тургенев ясно видит и новую силу, появившуюся на общественной арене,— народничество, он старается изучить ее во всех разновид­ностях — от мирной пропаганды до про­поведи террора. В романе «Новь» Тургенев запе­чатлел в образах Маркелова, Нежданова, Марианны различные группы и настрое­ния народников конца 60-х и 1-й половины 70-х гг. Подвергнув критике программу и тактику различных групп народничест­ва, Писатель отдает свои симпатии Соломину — демократу, тяготеющему к буржуазному постепеновству. Влияние «трезвого и ак­куратного» Соломина на Марианну Тургенев трактует как победу постепенной, куль­турно-просветительской тактики борьбы над революционной, народнической. Не случайно в августе 1876, объясняя слова эпиграфа романа относительно того, что новь надо поднимать не «поверхностно скользящей сохой», а «глубоко забираю­щим плугом», Тургенев писал редактору «Вест­ника Европы» М. М. Стасюлевичу: «Плуг в моем эпиграфе не значит революция — а просвещение».Роман «Новь» был единодушно осужден почти всеми органами печати: народники не могли признать путь тургеневского Соломина правильным, и были недоволь­ны изображением Нежданова и Марке­лова в романе. Либералы обиделись на сатирическое изображение Сипягина и Калломейцева. Реакционеры критико­вали его за выбор революционной темы.