Билеты готовое

21. Последний период творчества Тур­генева (1877—83), прошедший под знаком поисков новых художественных средств для выражения серьезных философских раздумий писателя о смысле жизни, о мо­ральных и эстетических категориях. В творчестве Ивана Сергеевича появляется ряд фантастических произведений («Песнь торжествую­щей любви» и другие), а также многочислен­ных лирических миниатюр, окрашенных горестными раздумьями писателя. Обращения к прошлому или мистические повести (увлечение позднего Тургенева мистическими науками, как в Париже). Интерес к Востоку, византизму, магнетизму + поздние романная эстетика (По). На грани декаданса. Тургенев предвосхищает модернистскую русскую прозу (модернисты первые правильно прочли его мистическую прозу). Утонченный мистицизм + игра с сознаниями. Повести «Степной король Лир», «Клара Милич», рассказ «Конец Чертопханова» относятся к позднему периоду. Это ещё одна попытка писателя найти своего героя. В названных произведениях - глубина раскрытия внутреннего мира русского человека. Тургенев пытается раскрыть загадку русской души. Он ставит героев в необычные ситуации и заставляет их действовать согласно велению сердца. Тургенев по своему интерпретирует библейскую заповедь «Не возгордись». Гордость является смертным грехом, поэтому во всех этих рассказах главные герои умирают. В повести «Степной король Лир» присутствует мистическое, жизненные перипетии главного героя Харлова не лишены таинственного. Автора, прежде всего, интересуют мотивации поступков главного героя. Предчувствуя приближение смерти, он решил разделить имущество между своими дочерьми. В результате ничего хорошего это не принесло. Любимые дочери выгоняют отца из дома, он трагически погибает, пытаясь им отомстить. Сказание о короле Лире и его дочерях известно в целом ряде литературных версий. Тургенев пытается показать, что движет героями при совершении ими тех или иных поступков. Тема порочности гордыни показана на примере судьбы Харлова. В повести «Клара Милич» разворачивается мистический сюжет. В этой повести нашла отражение его мысль о воздействии на человека мистических сил, которые не зависят от воли людей. Это не мистицизм в обычном его понимании, а некое «двоемирие», ведущее свое начало от романтиков. В этом произведении рассказывается о том, как Яков Аратов встречает некую актрису, которая затем кончает жизнь самоубийством. Но что-то гложет героя и он решает выяснить причину такого поступка Клары Милич. В результате в руки героя попадает портрет Клары. И с этого момента у Якова случаются видения. Он понимает, что его многое сближает с этой женщиной, что они оба чисты и душой и телом, что они созданы друг для друга. И для того, чтобы быть вместе ему надо умереть, но смерть уже не страшит его.Элементы мистики играют важную роль в судьбе героев. Фантастические ситуации необходимы для того, чтобы более глубоко обнажить психологические мотивы тех или иных поступков. Также здесь нашло отражение поверие, что изображение человека несет в себе часть его души. «Конец Чертопханова» - проблемы русской деревни в пореформенную эпоху. Это история помещика Чертопханова, который, спасая жида, получает в подарок великолепного коня, ставшего причиной его гибели. Значительное место в произведении занимает описание лошади. Тургеневу было важно показать с психологической достоверностью, как постепенно лошадь в сознании героя вытесняет любимого человека. Таким образом, писатель раскрывает характер героя, главной чертой которого было желание превосходить других, обладать предметом зависти окружающих. Пейзажные зарисовки выполняют различные функции: обрамляют повествование, помогают раскрыть характер героев, выступают в качестве морально-нравственного комментария, оттеняют переживания. Тургеневские пейзажи отличаются точностью рисунка, глубокой лиричностью, жизненной одухотворенностью. Для них характерно простота и естественность, особый подбор эпитетов и сравнений, эмоциональная насыщенность и психологизм. 26. 1. Сознательно выбирает для себя в культуре место маргинала, чудака, юродивого, литературное девиантное поведение, бросал вызов. Внук священника. Важно для него. Своей специализацией считал изображение этого сословия. Считал столпом русской жизни. Новым веяниям жизни противопоставлял почвенничество, устойчивость. Важно священство. В 1861 году переезжает в Спб, сотрудничает с разными журналами (левыми и крайними правыми). Демонстрирует свой норов, нельзя дружить со всеми, надо определиться. Но он старается быть вне политики. Считается, что он левый демократ, но это не так. Он – правый, левые ему не по нутру. Сочувствует социалистическому движению. Революция противопоставлена прогрессу. «Социально-демократической революции в России быть не может. Нет основы». 1862 – в Спб серия пожаров (акция). Слухи, что это дело революционеров студентов. Лесков выступает в Северной пчеле с требованием правительству прояснить ситуацию. Если это студенты – наказать их. Заявление принято как вопиющее, революционное, сделало Лескова знаменитым. Обречен на периферию в литературном процессе. В это время в литературе популярен антинигилистический роман. 1873 – роман На ножах, тоже антинигилистический. Укладывается в схему с плеядой антинигилистических романов. Появляется концепт новых людей. Лесков делает узнаваемыми прототипы (Слепцов). Яростные нападки критики. Русский вестник – единственный журнал, который потом печатал Лескова. Но не вписывается из здесь, маргинален везде. Рвет с господствующими литкругами. 2. 1874 – русский вестник, линия идейного противостояния, новый жанр. Хроника «Соборян». Описывает быт провинции протопопа Савелия (и образ города). Русский человек в современном русском космосе. Залог устойчиво русской жизни – священное сословие. Русский праведник, подвижник, хороший человек, на котором держится русская жизнь. Галерея русских типов, фольклорных традиций. Исконная, почвенническая, историческая русская литература противопоставлена современному миру, образованным людям, чиновникам, революционерам. Симпатии к патриархальному быту 3 сословия. Не занимается одними дворянами. 3. С 70-х годов тема нигилизма уходит для Лескова на 2 план. Церковные религиозные вопросы. Череда повествований о праведниках. И в этом маргинал. Обращает внимание на странное и необычное. Не обычные праведники. ИХ ведет по жизни зов, непонятный разуму. Интерес к маргинальному определяет поэтику текста. Уходит от нейтрального русского языка. Регистр звучащего, неписанного слова, живая речь. Овладевает голосом своего героя. Мужики – по-мужицки, священники как священники. У каждого свой собственный голос. Усвоить живой звук сложнее, чем книжный. Модель уклонения от нормы не понята современниками. Маргинальная поэтика русской литры. Отказ называть свои тесты романами. Хроника (Хартия). Истории, которые встречаются и в романах, но рассказывается о них не так. Новаторство жанра. Форма романа – неестественна, так не идет в жизни. Отказ от романных интриг, принципов и композиции, сюжета. Жизнь как хартия. Бытовой жанр зарисовки, интриг, детективный тип, склонность к новелле, неожиданный поворот + жанр эссе. Взаимоисключающие стихии уживаются. Использует древнерусские сюжеты, стилизация. Материальная основа – апокрифическая биография. Фискируется странное, необычное. Необычная ,сверхнормативная логика поведения. Определяет правильность поступка. Девиантность, отклонение привлекает (некрещеный поп). Интересна современная жизнь русской церкви. Необычно, об этом не пишут, сложности с цензурой. Изображаются (архиереи например) как живые люди. 4. 0-ые – усложнение. Склонность к отреченному, маргинальному увеличивается. Склонность к толстовской идеологии. Понимает радикально. В сторону протестантизма. Критика реалий русской церкви, отходит от православной церковности. Сочувствие к сектантству, нестандартным религиозным течениям. Написал Соборян по-другому из-за идеологии. Критикует пошлости, классифицирование заповедей (считает таким христианство). Отталкивается от традиций дворянской литры по всем признакам. В основном по языку, тщательная работа над словом. «Левша» - игра с этимологией, искажение слов. Именно нарушение норм, игру со словом не моли простить. Считали вульгарностью. Мастер новеллы, новые литдостоинства. Носитель традиций романского фольклоризма, как в Германии.

27. Некуда. Реакционной дискредитации в романе Лескова подверглась позиция Герцена по национальному вопросу. В «Некуда» Герцен представлен политиком и публицистом, не имеющим реального представления о действительности, не подозревающим о том, что он всего лишь игрушка в руках «католическо-аристократической» партии, нагло использующей его авторитет для достижения своих корыстных целей. антинигилистический роман в целом — это прежде всего роман, защищающий незыблемость государственных и семейных «устоев», роман, злобно отрицающий самую мысль о правомерности революционных методов решения центральных проблем русской действительности. Литературная схема нигилизма уже в пору созревания замысла «Некуда», опирается на достаточно широкий и солидный фундамент — образную систему Гоголя («Мертвые души» и «Ревизор») и образную систему Тургенева (Первым «нравственным импотентом» был Рудин, в нем есть отголоски «базаровщины», остальные ему подражали). Лесков указывает на ноздревскую вариацию современного нигилизма и особое внимание обращает на главную его разновидность, возникшую в результате искажения базаровского типа. Тип «базарствующей нравственной импотенции» представлен в романе «Некуда» образами Бычкова и Арапова. Оба мечтают «залить Москву кровью и заревом пожара». При звуках волжской разбойничьей песни, с садистским сладострастием распеваемой Белоярцевым и Завулоновым, Арапов плотоядно мычит, а выражение физиономии Бычкова «до отвращения верно» напоминает «морду борзой собаки, лижущей в окровавленные уста молодую лань, загнанную и загрызенную ради бесчеловечной человеческой потехи». На других страницах романа Бычков выглядит неким подобием Марата, причем последнему отдается даже некоторое предпочтение. Все это искажения базаровского типа, но отнюдь не равнозначные. Выводя подобные персонажи, Лесков четко определяет различия между ними, руководствуясь этико-нравственным критерием. В романе «Некуда» есть все-таки Райнер и Лиза Бахарева, умирающая мужественно, действительно по-базаровски. На ножах. В романе На ножах особо выделена проблема семьи. Лесков утверждает, что одна из причин возникновения нигилизма — дурное или слишком поверхностное семейное воспитание, неспособное оградить молодежь от слепого увлечения «модными идейками». Специфика его первоначального замысла, отразившего крайне одностороннее понимание автором существа перемен в русской общественно-политической жизни на грани 70-х гг. Роман пишется в год раскрытия нечаевского заговора, когда в демократическом движении намечается тяга к индивидуальному террору. На политическом горизонте мелькают авантюристы и деспоты, пренебрегающие этикой, приносящие ее в жертву порочному принципу «цель оправдывает средства». Это были одиночки, не пользовавшиеся авторитетом у подлинных революционеров, но в широких кругах общества и особенно в обывательской среде их деятельность воспринималась как типичное выражение «нигилизма» в целом, как свидетельство его перерождения из политического течения в заурядную уголовщину. Так думает и Лесков, и это искаженное, обывательское представление о характере демократического движения также предопределяет на первый взгляд странную для такого большого писателя, но в конечном счете не неожиданную «гармонию» между основной идеей романа и формой ее выражения. Поставив перед собой задачу разоблачить нигилистов как банду мошенников и негодяев, пользуясь в процессе этой работы приемами далеко не лучших образцов авантюрного романа, Лесков одновременно ориентируется на некоторые приемы изображения нигилистов в большом, реалистическом романе его эпохи. Заведомо устарелые и пошлые способы литературного письма перемешиваются в его романе с новейшими, причем последние подвергаются тенденциозной «модернизации». «На ножах» в воображении Лескова рисуется с очевидной проекцией на «Отцов и детей» облик главных его героев. Коллеги и наследники Базарова успели поменять профессию и тактику поведения в обществе, однако вместе со своим «родоначальником» они зачисляются все же в одну и ту же категорию нигилистов («неподатливые дети»). критика героями Лескова базаровских форм отрицания сопровождается одновременно циническим стремлением к их «усовершенствованию». Основанная на негилизме, «позитивная» программа Горданова все-таки допускает включение в себя — правда, с существеннейшими поправками и дополнениями — некоторых элементов базаровщины. В одной из глав романа «На ножах» Горданов полемизирует со «староверкой» Ванскок, которая упорно «держалась древнего нигилистического благочестия, хотела, чтобы общество было прежде уничтожено, а потом обобрано, между тем как Горданов проповедовал план совершенно противоположный, то есть чтобы прежде всего обобрать общество, а потом его уничтожить». В этом примечательном резюме полемики что ни слово, то намек на основную социально-политическую коллизию романа Тургенева. В данном случае у Горданова и даже у добропорядочной Ванскок, верной заветам честного нигилизма, исходным моментом отношения к обществу является резкое огрубление базаровских принципов отрицания, сформулированных в спорах с Павлом Петровичем Кирсановым. «Древний» нигилизм Базарова не щадит ни одного «постановления в современном нашем быту, семейном или общественном». Все они подлежат уничтожению. Но в мыслях его нет намерения «обобрать» общество до или после его уничтожения. Место расчищается ради достижения высокой цели: на нем будет заложен фундамент нового общества, организованного на более разумных принципах. Горданов и Ванскок — один с коварным умыслом, другая по незнанию и наивности — игнорируют положительное начало, потенциально заложенное в базаровском отрицании. Вместе с тем они «договаривают» за тургеневского героя то, что, по их мнению, он должен был сказать. Нужно было сразу же сказать четко и определенно: сначала уничтожу, а потом займусь грабежом. В результате такой операции, проделываемой в романе Лескова, тургеневская коллизия жесточайшим образом утрируется, причем утрируется так, что сохраняется какая-то видимость «сходства», а пожалуй, и «преемственности» между честной и «каторжной» разновидностями нигилизма. Но это и входит в задачу романа. Своеобразие его замысла в том и состоит, что базаровщина в какой-то мере стимулирует возникновение гордановщины. Название романа Лескова четко предопределено философскими предпосылками разрушительно-грабительских убеждений, проповедуемых его негилистами. Главная из этих предпосылок — дарвиновский закон борьбы за существование, безоговорочно распространяемый на сферу общественных отношений. «Глотай других, чтобы тебя не проглотили».Лесков заставляет Горданова идти по пути уже намеченному. Он растолковывает новоявленным Ситниковым и Кукшиным закон Дарвина, который за добрый десяток лет до этого оставляет заметный след в беспокойном сознании Базарова. С помощью закона Дарвина снимаются в романе Лескова все противоречия и сомнения, свойственные нигилистическому мышлению базаровского типа. Колеблющееся базаровское сознание трансформируется в «безупречно» целеустремленное гордановское. После всего сказанного неудивительна попытка Лескова, пользуясь теми же приемами утрированного подчеркивания сходства и контраста, по-своему истолковать в романе «На ножах» тургеневские сцены смерти нигилиста.

На основании этого можно говорить о принципиальном различии трактовки нигилизма в романах «Некуда» и «На ножах». Если в первом из них представлены по преимуществу уродливые отклонения от базаровского типа, но сам по себе этот последний еще не возбуждает острой антипатии Лескова, то во втором картина резко меняется: базаровщина и гордановщина рассматриваются как явления родственные, взаимосвязанные.

28. Роман из жизни духовенства провинциального города Старгорода, напоминающего Орел. Окончательный вариант, названный "Соборяне", напечатан в 1872 г. Произведение необычное по жанру. Роман-хроника, отсутствует единая сюжетная линия. Комично-карикатурны в "Соборянах" образы старгородских нигилистов – учителя Препотенского и жены местного чиновника Дарьи Бизюкиной. Хроника "Соборяне" построена на противопоставлении старого, яркого времени (рождающего такие крупные и сильные характер, как священник Савелий Туберозов) измельчавшим людям нового поколения, лишенным нравственных принципов, безразличных к судьбам России. Кончина протопопа Савелия и вскоре за ней - смерть дьякона Ахиллы и второго старгородского священника Захарии Бенефактова отмечают символический рубеж - умирание старой Руси."Соборяне" принесли автору литературную славу и огромный успех. В критике «Соборяне» получили различную оценку, хотя представители всех направлений политической мысли почти единодушно высоко оценили образ Савелия Туберозова и его дневник. Газеты реакционного направления писали о том, что Лескову удалось создать новый общественный тип. Тема веры и православной церкви. Лесков всеми силами пытается показать глубинный кризис, назревший в жизни простых людей и всей России – религиозный. Православная церковь из живого дела служения Христу всё более превращается в забюрократизированную систему. Например, Савелий Туберозов стремится возродить православие как живое дело. Именно это не нравится чиновникам. Герой восстаёт «против ухищрений тайных врагов государства». Савелий, по существу, поднимает вопрос о социальном значении христианства. Тема – семья, семейные отношения. Семью Лесков показывает как «малую церковь», а семейную жизнь – как праведнический подвиг и послушание. Лесков неистощим в придумывании различных мелочей для передачи того счастья и любви, которые царят в семье Туберозовых. Лесков устами Савелия утверждает, что только на Руси родятся такие добродетельные женщины (как жена Савелия Наталья), и такими их воспитывает Сам Бог. Писатель показывает в хронике пример чистой, смиренной и жертвенной любви, которую он считал основой семьи, и предлагает её в качестве образцовой. Отсутствие детей следует объяснить как следствие полной духовной и телесной трансформации героев. Они уже принадлежат не нашему миру, а в «царстве Божием не родят». Одновременно с духом веры и любви хронику переполняет дух смерти. Однако дух этот не мрачный, не тягостный, а светлый, местами даже радостный. Лесков, как писатель-христианин, понимает смерть физического тела лишь как освобождение души и переход к жизни вечной. Писатель раскрывает глубокие мистические переживания своих героев. Так, у Натальи Туберозовой перед смертью открывается духовное видение: она созерцает потусторонний мир в образе бесконечно-огромного храма. Смерть Савелия представлена такой же трагической и сильной, какой была и вся его жизнь. Только после мучительной борьбы с самим собой он смог побороть непреклонность и умер, простив всех, кто гнал его и кто унижал имя и дело Христово. Умирающий священник становится заступником рода человеческого пред Господом. Страшные страдания, которые испытывает перед смертью дьякон Ахилла, должны искупить всё неистовство, безудержные порывы и заблуждения его наивной души. Он также обретает глубокий мистический опыт и перед смертью созерцает наяву огнеликого демона, который искушал его всю жизнь и толкал на глупые поступки. В последней битве дьякон побеждает беса и обретает освобождение, пройдя мытарства. Что же касается о. Захария, то его смерть была такой же лёгкой и тихой, как тиха и невинна была вся его жизнь: он просто уснул в храме во время пасхального богослужения. Такая смерть старого священника является наградой ему за смирение и простоту.

29. Проблема «праведничества» является у Н.С. Лескова краеугольным камнем его творческой концепции, в которой писатель художественно воплотил самые различные типы русских «праведников», живущих по законам высокой нравственности, основанной на национальной народной психологии (когда за конкретными бытовыми фактами открываются для человека духовные высоты).«Праведничество» неотделимо от православной веры, но у Лескова есть и «праведники» «невоцерковленные», вера которых находится на подсознательном уровне и проявляется как «деятельная милосердная любовь».Проблема «праведничества» в прозе Лескова связана с темой «маленького человека», воплощение которой отличалось от традиционной тем, что «маленький человек» Лескова ощущает в условиях социального гнета внутреннюю свободу, поддерживаемую «глубинной» верой. Не обычные праведники. ИХ ведет по жизни зов, непонятный разуму. Герой-праведник и правдоискатель. Главной основой для нового типа образов становятся русская национальная душа, нравственные заветы Христа, русское православие. Именно вокруг образа праведника Лесков творит личностный миф героя. Праведник перестаёт быть исторический лицом и мифологизируется. Историческое здесь исчезает и заменяется мифологическим. Историческое всегда заменяется мифологическим, но этот личностный миф и являет собой сакральную реальность, становится истиной и правдой для человека. Лесков творит миф о русском праведнике, основными чертами которого являются православие и патриотизм, любовь и всепрощение, красота и невинность, смирение и жертвенность. Тема веры и православной церкви. Лесков всеми силами пытается показать глубинный кризис, назревший в жизни простых людей и всей России – религиозный. Православная церковь из живого дела служения Христу всё более превращается в забюрократизированную систему. Например, Савелий Туберозов стремится возродить православие как живое дело. Именно это не нравится чиновникам. Герой восстаёт «против ухищрений тайных врагов государства». Савелий, по существу, поднимает вопрос о социальном значении христианства.

30. Поэтика воплощения проблемы «праведничества» включает портретные и пейзажные описания, библейские символы и образы, выступающие в роли средств раскрытия психологии поступка самого персонажа, а также авторские неологизмы и экспрессивную стилевую лексику (просторечия, устаревшие и церковные слова). Широко используются и традиционные фольклорные средства для изображения характеров «праведников», которые подчеркивают их укорененность в исконно народных обычаях и представлениях. В роли повествователя почти всегда выступает рассказчик, выражающий авторское мироощущение и являющийся «героем автора». Огромную роль в произведениях о «праведниках» играют заголовки и эпиграфы, которые несут на себе важную идейную нагрузку, подчеркивающую авторские интенции. Биографические предпосылки связывали писателя с миром фольклора, устного красноречия, церковной письменности, старинной книжности. Лесков воссоединял архаику с достижениями психологического реализма. Писатель практически настаивал на единокровности языковой стихии древней Руси и живого просторечия новой эпохи. Доказывая это, Лесков, широко опиравшийся на старинные источники, не позволял заимствованиям оставаться в языке произведения массой статичной, мертвым декоративным перенесением. Любимая им динамическая, сказовая форма служила для фильтрации архаики: из старого принималось лишь то, что было органично разговорности. Живущее в народе искусство устного рассказывания помогло выработаться абсолютному слуху художника. Оттого речь бесчисленных рассказчиков у Лескова всегда полифонична. В словесной гамме монолога отражается многосложность внутреннего мира личности. Здесь и собственно голос некоего психологического "я" (рассказчика), и эхо его социальной биографии, возникающей в отзвуках встреч, бесед, в отпечатках книжности, в отголосках молвы, песен. Речевой портрет совмещает у Лескова все необходимые для ощущения героя личностные, социальные, этнографические и исторические признаки. Бегущие огоньки живой речи передают трепетание эмоций, не требующее их аналитического расчленения и комментирования. Любопытно, что Лесков умел передавать не только особенности речи русских людей, не только специфическую окраску русского языка в устах прибалтийцев, англичан, евреев, украинцев, но русскими же ресурсами создавал имитацию строя инонациональной речи. Проза Лескова была непрерывным словесным откровением.