5.6. Основные формы культуры

В большинстве современных обществ культура существует в следующих основных формах:     

1)   высокая, или элитарная культура - изящное искусство, классическая музыка и литература, создаваемая и потребляемая элитой;  

2)   народная культура - сказки, песни, фольклор, мифы, традиции, обычаи;       

3)   массовая культура - культура, сложившаяся с развитием средств массовой информации, создаваемая для массы и потребляемая массой.    

От А. Шопенгауэра и Ф. Ницше до X. Ортеги-и-Гассета господствовало убеждение, что подлинная культура всегда элитарна. Можно вспомнить и высказывание Л.Н. Толстого, что о степени культурности страны следует судить не по степени распространенности грамотности и образования среди массы, а по степени образованности высшего слоя населения.  

Массовая культура - надстройка над базовой культурой.

Существует точка зрения, что массовая культура - продукт самой массы. Владельцы средств массовой информации лишь изучают потребности масс и дают то, что хотят массы.

Другая точка зрения заключается в том, что массовая культура продукт интеллигенции, нанятой владельцами средств массовой информации. Это средство манипулирования массами, навязывания им своих ценностей и стандартов жизни.   

Иногда используется термин «медиумическая культура», она занимает промежуточное положение между элитарной и массовой, являясь элитарной по отношению к массовой и массовой по отношению к элитарной.

Хотя культура всегда национальна и целостна, в каждом обществе существуют много подгрупп с различными культурными ценностями и традициями. Система норм и ценностей, выделяющая группу из большого сообщества, называется субкультурой.

В обществе могут появляться и группы, стремящиеся выработать нормы и ценности, которые противоречат основным аспектам господствующей культуры. Эти нормы и ценности образуют контркультуру, которая может вступить в конфликт с господствующей культурой.

ВОПРОСЫ ДЛЯ ЗАКРЕПЛЕНИЯ МАТЕРИАЛА

1.     Какие основные аналитические измерения включает в себя понятие «культура»?

2.     Каковы, на Ваш взгляд, различия между обществом и культурой?

3.     Что понимается под социологическим подходом к культуре?

4.  Охарактеризуйте основные концепции культуры в современной социологии.

5.Назовите и проанализируйте функции культуры в жизни общества.           6. Известно, что культура может рассматриваться как негативное или как позитивное явление в жизни людей. На чем основано каждое из этих противоположных суждений?

7. В чем суть теорий культурно-исторических типов?

8.Назовите и дайте характеристику существующим формам культуры.

9.Какое значение имеет язык для человеческой культуры?

<<< http://sociologist.nm.ru/articles/wolf.htm >>>

КУЛЬТУРОЛОГИЯ И СОЦИОЛОГИЯ КУЛЬТУРЫ

© 1999 Janet Wolff. Cultural Studies and the Sociology of Culture // In...visible Culture: An Electronic Journal for Visual Studies. URL: http://www.rochester.edu/in_visible_culture/issue1/wolff/wolff.html

Прошло почти 10 лет с тех пор, когда я перебралась в США из Великобритании и ровно семь — с тех пор, как я приехала в Рочестер в качестве директора программы визуальных и культурологических исследований. Пришло время описать мои сложные взаимоотношения с социологией. Когда я говорю о времени, то имею в виду не свою биографию, а новейшие тенденции в социологии и культурологии и напряженные отношения между этими двумя дисциплинами, какими они предстают в этой стране. По моему мнению, лучшие культурологические исследования («cultural studies»1) вносят вклад в социологию. И все же в продолжающемся междисциплинарном диалоге, характеризующем поле культурологических исследований в предыдущие 10 лет, голоса социологии было почти не слышно. В то же время внутри социологии изучение культуры значительно подвинулось вперед — благодаря усилиям социологов культуры и тех, кто называет себя «социальными культурологами» (что не одно и то же). Некоторые из них используют термин «культурологические исследования», считая (ошибочно, как я полагаю), что создают новое исследовательское поле, и игнорируя возможность продуктивного сотрудничества с культурологами. В последние годы ситуация стала меняться в лучшую сторону, и я покажу это на примере некоторых новых работ, сближающих социологию и культурологию. Моя основная цель — обратить внимание на те преимущества, которые может дать социологам междисциплинарный диалог в поле культурологических исследований.

Социологи в гуманитарных науках

До приезда в США я 13 лет преподавала на факультете социологии в Великобритании. Переселение привело ксмене названия учебного предмета, а также научной специализации, поскольку в США культурологию относят не к общественным наукам («social sciences»), а к гуманитарному знанию («humanities»). Изменение носило формальный характер, так как фактически я продолжаю заниматься тем же, чем раньше. Мне не пришлось проходить переквалификацию и заново защищать диссертацию. Этот факт представляется интересным и знаменательным для характеристики современного состояния исследований культуры в Америке. Во-первых, я получила образование в Европе и была ориентирована на участие в междисциплинарных исследованиях, но не многие университеты могли предоставить мне соответствующую работу. В США отдельные социальные науки во многом продолжают оставаться замкнутыми и сосредоточенными на самих себе. Прослеживается сильное (в некоторых случаях — растущее) влияние позитивистской школы, например, акцентировка количественных и математических методов. Это верно и по отношению к научной специальности, называемой здесь «социологией культуры», представители которой по-прежнему оперируют недостаточно отрефлексированными и не подвергнутыми глубокому философскому осмыслению категориями социального анализа. Во-вторых, в гуманитарных науках открылись новые перспективные пути интеграции социологических знаний: новый историзм, новая история искусства, постколониальный и феминистский подходы к изучению литературы и культуры и т.д. И, в-третьих, быстрый рост количества исследований и научных публикаций по культурологи в США открыл новые возможности для сближения различных дисциплин. Все это делает мое нынешнее положение в американском университете несколько двусмысленным и вместе с тем вселяет надежду, что мои знания и опыт научной работы, привезенные из Европы, могут оказаться полезными.

Придя в Рочестер, я решила, что моей главной задачей станет развитие «социологического воображения»2 у аспирантов. (Программа обучения представляла собой междисциплинарный курс по истории искусства, киноведению, литературной критике, антропологии и истории, а социологического факультета к моменту моего появления в университете не было). Я хотела привлечь внимание молодых людей к научным методам социологии и социальной истории при изучении культуры. Однажды один из аспирантов, пришедший обсудить со мной концепцию стиля, сказал, что он прочитал работы Макса Вебера и покинул мой офис со словами: «Наверное, я должен посмотреть труды Зиммеля». Это было очень приятно слышать. Мне действительно, хотелось, чтобы мои ученики лучше осознали роль социальных институтов и структур в развитии культуры. Некоторые аспиранты жаловались на трудность усвоения теоретического материала социологии и сомневались, стоит ли на это тратить время. В ответ я объясняла им, что такой анализ на должном профессиональном уровне раньше никем не выполнялся, а он очень важен, чтобы уяснить, как можно на деле применить социологическую концепцию «производства культуры».

Социология в культурологических исследованиях

По моему мнению, культурология может выиграть от усиления связей с социологией. Такой вывод основывается на критической оценке современного состояния социологической мысли, еще не пришедшей к пониманию того, что «”реальность” и ее этнографические или социологические репрезентации являются воображаемыми конструктами,.. но настолько правдоподобными, что индивиды считают их “действительными”»3. Моя критика недостатков социологии продиктована надеждой на продуктивное взаимодействие между культурологией и социологией. Социологи могут привнести в культурологический анализ усиление внимания к социальным институтам и взаимодействиям и более широкий взгляд на социальную стратификацию, класс, статус, гендер, национальность и этничность. Конечно, не обязательно быть социологом, чтобы исследовать эти вопросы. Некоторые культурологи весьма успешно работают с названными понятиями (Е. Холл. Т. Беннетт, А. МакРобби и др.) Тот факт, что эти понятия составляют основы социологии, является достаточно веской причиной, чтобы использовать их при изучение культуры.

Приведу пример, как мне самой (даже вопреки собственному желанию) приходилось прислушаться к доводам социологии. Несколько лет назад мне предложили стать куратором выставки в музее американского искусства Уитни (Whitney Museum of American Art). Мой замысел состоял в том, чтобы показать работы женщин-художниц, которые входили в круг Гертруды Вандербильт Уитни в 20-е годы. Вначале я предполагала, что буду осуществлять феминистский проект. Но, как оказалось, социологическая концепция «культурного производства» больше подходит для понимания причин временного успеха и последующего падения популярности этих художниц. Около трети всех выставленных работ были созданы женщинами, и в плане организации выставок они испытывали не больше трудностей, чем обычно приходится на долю мужчин. Успех данной группы в 20-е и 30-е гг. прошлого столетия объясняется как выбором эстетического направления (в те времена был моден реалистический «фигуративный» стиль), так и принадлежностью к определенной социальной группе и профессиональному сообществу.

Причины падения интереса к работам этой художественной группы также становятся более понятными с точки зрения социологии искусства. К 1950-м годам долговременное увлечение Г. Уитни реалистическим искусством определенно сменилось на предпочтение европейского модернизма. Общеизвестно, например, из дебатов и споров 1970-х, что музей Уитни работал в те годы в русле модернистской эстетики (в более поздний период — в постмодернистской). В конце концов, именно изменение художественных вкусов повлияло на решение отказаться от проведения выставки, поскольку всем стало казаться, что она недостаточно хороша для демонстрации. Размышляя позднее об этом решении, я пришла к убеждению, что мое молчаливое согласие с такой оценкой было в значительной мере следствием моих собственных модернистских предрассудков.

Культурология нуждается в социологии

Надеюсь, суть рассказа ясна. В случае с Уитни расцвет и упадок (и возможное возрождение) определенной эстетики напрямую зависело от институционализированных практик и социальных связей. Социологический взгляд незаменим для понимания определенных аспектов воспроизводства культуры. Как уже отмечалось выше, теперь это стало ясно не только социологам. Однако вызывает беспокойство, что социологические данные в искусствоведческих исследованиях используются таким образом, что игнорируются социальные и институциональные проблемы. Например, в последние годы появилось немало работ, посвященных теории и практике музейного дела («музеологии»), авторы которых недостаточно компетентны в социологии. Вследствие этого, происходило то, что Стивен Сейдмен называет «текстуализацией»4 социального.

Процесс адаптации культурологического проекта Бирмингемской социологической школы в США описывался многократно и, в основном, критически5. Некоторые авторы отзывались неодобрительно о его деполитизации, отделении от широкого социального контекста и все большем превращении в рутинную, узко специализированную академическую дисциплину. Другие авторы, обращая внимание на увеличение числа грантов на культурологические исследования и часов преподавания предмета в 1980 – 1990 гг. (в основном, на гуманитарных факультетах), выступают против редуцированного социологического подхода, когда культура предстает в терминах стратификации и неравенства. К. Нельсон, одна из наиболее ярких критиков второй тенденции, описывает американские культурологические исследования как своего рода текстологию — набор искусных новых прочтений текстов, не опирающихся на теорию6.

К сходному выводу пришел социолог М. Шадсон, проведя критический анализ парадигматической, на его взгляд, работы в американских культурологических исследованиях — статьи «Патриархат плюшевого мишки» Д. Харавей7. Эта неоднократно переиздававшаяся работа посвящена экспозиции музея естественной истории в Нью-Йорке, в частности залу Африки. Д. Харавей исследовала экспозицию с точки зрения ее происхождения, заострив внимание на роли дизайнера зала Р. Акели. Интерпретация африканской коллекции основывалась на буквалистском истолковании терминов «раса», «класс», «идеология», «сексуальность», как они могли быть восприняты Р. Акели в начале прошлого столетия. М. Шадсон критикует Д. Харавей по многим аспектам8. Во-первых, он оспаривает фактологическую сторону аргументации, например, предположение исследовательницы о том, что автор вдохновлялся концепцией «евгеники», имевший определенный вес в 20-е годы. Во-вторых, он находит сомнительными прямые логические параллели между музейной экспозицией, идеологией и политикой. Наконец, в-третьих, Шадсон указывает на то, что в поверхностном социологическом анализе Д. Харвей полностью игнорируется то, «как люди в действительности “прочитывают” музей”», «какие значения и смыслы они извлекают во время посещения зала Африки и музея в целом»9. Тут, я думаю, он имеет в виду не конкретные социологические опросы посетителей, а необходимость более тщательного социологического осмысления культурных событий и фактов, которые Д. Харвей выбрала предметом своего анализа.

Постструктуралистская социология

Основная мысль М. Шадсона состоит в том, что современные культурологические исследования не могут быть полноценными без социологии. Хотя в собственных научных работах, посвященных исследованию СМК, М. Шадсон не выступает эпигоном Бирмингемской школе, свою статью он завершает таким прогнозом: «труды по культурологии будут следовать традиции Вильямса, Хогарта и Томпсона, уделявшим особое внимание жизненным практикам субъектов»10. Упоминание основателей британской культурологии не случайно. Оно свидетельствует о признании того, что в бирмингемской традиции всегда было главным — ценности фундаментальной социологической теории, текстов М. Вебера, К. Маркса, К. Мангейма, представителей Франкфуртской школы, символического интеракционизма и других социологических течений11. Очень важно, чтобы это признание не было истолковано как призыв «вернуться к истокам», к натуралистической социологии. Критика ранней бирмингемской модели с точки зрения постструктуралистской теории впервые была проведена Р. Ковард. Вкратце, ее смысл сводится к следующему: социальная модель, работающая с категориями класса и гендера как с данностями и трактующая культурные феномены как «выражения» определенной классовой позиции, является прямолинейной в своей основе и теоретически наивной. Как полагает, Р. Ковард, культурологи должны уделять больше внимяния проблемам формирования социальных определений, репрезентаций, смысловых значений, а также изменения самих социальных субъектов, если они хотят адекватно воспроизвести в научном мышлении избранное исследовательское поле12. Этот постстуктуралистский поворот, сделавший проблематичной любую отсылку к изначально свободной от интерпретаций «социальной реальности», можно считать началом тех тенденций, которые отвергаются Нельсон, Шадсоном и другими, а именно — попыток интерпретации культурных практик вне связи с фиксированными социальными категориями. Как только мы признаем, что класс, гендер, раса и т.п. представляют собой изменяющиеся конструкты, эвристические инструменты для анализа, тут же ставится под вопрос представление о целостности «социального мира», на которое ссылаются (и которым обосновываются) многие культурологические исследования.

В последние годы появились обнадеживающие признаки стремления применить критическую социологическую теорию к культурологическим исследованиям. На научной конференции в университете Калифорнии (Дейвис, 1996 г.) впервые прозвучали доклады профессиональных американских социологов, попытавшихся творчески применить некоторые положения культурологических и постструктуралистских теорий. Это ознаменовало начало диалога (не всегда доброжелательного) между социологами культуры и культурологами. Сама возможность таких дебатов была большим новшеством.

В феврале 1997 г. в университете Калифорнии (Санта Барбара) двумя социологами была организована научная конференция с целью — обсудить влияние культурологии и гуманитарной теории на «социологию культуры». Хотя не все работы были посвящены этому вопросу, в центре внимания находилось применение «новых гуманитарных методов интерпретации» в социологии13. Конференция называлась «Поворот к культуре» (“The Cultural Turn Conference”). В действительности, этот поворот понимался большинством социологов как простое переключение фокуса внимания от институциональных и структурных аспектов общества к изучению культуры. Однако название конференции имело в подтексте дополнительное значение, обозначенное в тезисах. Его можно было прочитать как «движение к постструктурализму». Таким образом, «поворот к культуре» становится синонимом лингвистического или семиотического поворота.

Несколько лет назад издательство Blackwell опубликовало книгу Е. Лонг «От социологии к культурологическим исследованиям». (“From Sociology to Cultural Studies”). Ее соавторами были культурологи, социологи, антропологи. Во введении Е. Лонг дает обзор американских и британских научных достижений в критической теории, а также в социологии культуры, и провозглашает намерение способствовать диалогу между этими дисциплинами. Один из авторов, С. Сейдмен пишет о «релятивизации» социологии как следствии ее взаимодействии с культурологией. Такая «релятивизированная социология», по его мнению, должна включить в себя теорию субъекта и субъективности, критическую теорию морали, отвергающую традиционную для социологии ценностную нейтральность научного подхода. Как считает Сейдмен, новая стратегия может дать «более продуктивные способы решения проблем, которые признаются важными многими американскими социологами, например, проблем соотношения социальной структуры и культуры, знания и власти, самодеятельности и принуждения»14. Другие авторы, участвовавшие в написании сборника, делали упор на иную сторону вопроса — потребность культурологических исследований в прочном социологическом фундаменте. (Критическая статья М. Шадсона, напечатанная в книге, является иллюстрацией этого). Большинство участников проекта продемонстрировали заинтересованность и желание участвовать в междисциплинарных исследованиях, которые ведутся на пересечении социологии, гуманитарных наук и культурологии15.

Социология культуры

Книга, вышедшая под редакцией Е. Лонг, все же скорее представляет исключение, чем общее правило. Не стоит строить иллюзий о возможности быстрой переоценки позиций и роста активности социологов в междисциплинарном диалоге. В этой связи хотелось бы указать на две отрасли социологии, изучающие культуру, но до настоящего времени относящиеся безразлично или враждебно к культурологии. Поскольку в этих областях знания выходит наибольшее количество социологических трудов по культуре, необходимо рассмотреть их более детально.

Первая отрасль — социология искусства. (В США ее нередко отождествляют с «социологией культуры» в более широком смысле). Эта научная специальность является одним из самых больших подразделений Американской социологической ассоциации. Ее представители издают ежеквартальный информационный бюллетень, в котором публикуются короткие, но интересные статьи. Началось издание серии книг совместно с компанией Blackwell. Работа этих ученых представлена ярче всего в цикле исследований, посвященных организациям и институтам искусства, которые ведутся с середины 1970-х гг. под общим наименованием анализа «социального производства культуры». Хотя это не единственная модель социологии культуры, я буду рассматривать именно ее, поскольку данная модель является самой распространенной. Ее ограниченность хорошо видна в большинстве работ такого рода. Например, одно из типичных исследований посвящено критериям принятия решения в двух коммерческих издательствах. В другом рассматривает влияние радио и звукозаписывающей индустрии на изменения в мире музыки «кантри». Эти примеры взяты из номера 1978 года журнала “Social Research”16. Обзор более поздних публикаций и выступлений на научных конференциях подтверждает, что 20 лет спустя ученые следуют той же модели. Еще одно направление в социологии искусства, начало которому было положено эссе Г. Беккера «Искусство как коллективное действие», сосредотачивается на исследовании социальных взаимоотношений культурного производства внутри одного социального института (роль композитора, администратора, исполнителя, спонсора и др.)17

Как уже отмечалось выше, большинство социологов культуры и искусства основывают свою работу на до-критических, иногда откровенно позитивистских посылках. Типичный набор методологических проблем представлен здесь выбором для анализа определенной организации (оперной труппы, школы в искусстве, галереи), выделением социальных иерархий, процессов принятия решений и анализом внеэстетических последствий воздействия всех этих факторов18. Собственно эстетические аспекты культурной деятельности редко принимаются во внимание. Обычно исследуемые организации или институты рассматриваются отдельно от социального и исторического контекста, поскольку социологи предпочитают иметь дело только с микромиром. В результате работа становится неисторической и несоциологической. Твердолобая приверженность принципу «объективности» (даже не только в количественных, но и в качественных исследованиях) выражается в уклонении от обсуждения вопросов, связанных с интерпретацией, анализом образного мышления и субъективности.

Любопытно сравнить современные работы по музеологии, выполненные в описанном стиле, и свежий номер журнала “Museum Research”19. Вот несколько названий из номера: «Воздействие школьного курса искусствознания на посещение музеев», «Воздействие эмпирических переменных на модели посещаемости музеев». В одном из количественных исследований анализируются ответы посетителей музеев на 94 вопроса о социальных, культурных, политических ценностях и аттитюдах, причем используется метод анализа множественных классификаций (multiple classification analysis)20. Сомнение вызывает даже не то, что статистические модели в данном случае неуместны (в конце концов, могут быть выявлены интересные корреляции), а то, что категории анализа никак не обоснованы теоретически.

Некоторые социологи начали обращаться к проблемам, которые ранее игнорировались как «гуманитарные», и, казалось бы, стали принимать во внимание постструктуралистскую методологию. Однако используемые формулировки говорят о неполном понимании вопроса. Например, Д. Крейн в предисловии к первой книге серии издательства Blackwell пишет: «Французские теории, такие как семиотика и постструктурализм, привлекли внимание к явной, или письменной культуре. Эти теории раскрывают способы, с помощью которых тексты воздействуют на поведение человека и могут быть использованы элитами как источник власти»21. Проведя в 1995 г. очень интересный контент-анализ учебных программ по социологии, Д. Крейн сделала вывод, что, хотя постмодернизм и структурализм/семиотика получили в них определенное отражение, все же британская культурологическая традиция «остается на вторых ролях в социологии культуры США»22.

Социологическая теория и «социальная культурология»

Другая отрасль социологической науки, занимающаяся изучением культуры, — это собственно теоретическая социология, т.е. теория(-и) общества. Здесь в последние годы стал популярен термин «социальная культурология», но он никак не связан с анализом языка, семиотикой и постструктурализмом. Этот термин описывает социологическую теорию, которая изучает культуру в самой широкой трактовке (ценности, идеи, установки и т.п.) Таким образом, социальная культурология как научный подход применима к любым сферам общественной жизни (социологии права, социологии образования) и не ставит своей целью непосредственный анализ процесса производства культуры. Цель таких социологических теорий — подчеркнуть важность культурных факторов повседневной жизни, считавшихся вторичными по отношению к экономическим, материальным, структурным факторам в других концепциях. Некоторые авторы знают о британских культурологических исследованиях, но либо считают их неадекватными, либо уверены, что все стоящее в культурологических исследованиях ранее уже было «открыто» самими социологами23.

Дж Александер, известный теоретик, применяющий термин «социальная культурология», утверждает, что он восходит к классической социологической традиции, в особенности, к работам Э. Дюркгейма и его последователей. Его отношение к бирмингемским культурологическим исследованиям, в общем, отрицательное, что видно из названия одной статьи: «Англичане снова возвращаются… Скрытая программа “культурологических исследований”»24. Александер использует словосочетание «социальная культурология» для описания особого типа социологической теории и анализа25. В 1988 г. он был редактором книги «Социология Э. Дюркгейма: культурологические исследования». Книга посвящена поздним работам Дюркгейма (в частности, о религии). По мнению авторов, эти работы представляют собой прекрасную модель для современной социологии, изучающей символические аспекты реальности. Э. Дюркгейм представляется как ученый, изучавший «социальные факты» как внешние по отношению к индивиду детерминанты его жизни. Дж. Александер утверждает, что Дюркгейм начал исследовать религию, поскольку «хотел дать теоретическое объяснение автономии культурных процессов»26. Александер находит в работах Э. Дюркгейма параллели с трудами Ф. де Соссюра, К. Леви-Строса и М. Фуко, полагая, что в некоторых случаях это не простое совпадение, а непризнанное влияние Дюркгейма.

Хотя в работе Дж. Александера называются имена структуралистов и постструктуралистов, он не принимает важные теоретические новшества этих авторов. Одну из глав он завершает так: «Используя труды М. Вебера и Т Парсонса, я пытаюсь связать поздние работы Дюркгейма с более широкой теорией социальной структуры. По моему мнению, ритуалы являются и непосредственными следствиями, и причиной социальных кризисов. Ритуальными действиями сопровождаются лиминальные фазы общественного развития, когда происходят глубокие символические и моральные изменения»27.

Теоретические формулировки Дж. Александера, его концепция «социологии как культурологи» представляют определенный научный интерес. Он явно уходит дальше дюркгеймовского представления о ментальных явлениях как своего рода «социальных вещах». Однако Александер продолжает оперировать дискретными понятиями: социальное/институциональное, культурное/символическое, не делая попытки разрешить эти антиномии.

Другой пример неточного понимания особенностей новейших культурологических подходов можно найти в книге «Символический интеракционизм и социология культуры». В предисловии редакторы пишут: «Мы используем термин культурологические исследования по отношению к гуманитарным дисциплинам, использующим в последнее время философский и исторический подходы для изучения социального конструирования значений и других подобных тем, которые были традиционно представлены в рамках символического интеракционизма»28.

Таким образом, хорошо знакомая интеракционистская парадигма увязывается с постструктуралистским проектом культурологических исследований. Однако обращение к этому проекту не сопряжено с радикальным переосмыслением теоретических посылок, раскрывающим основополагающую роль культуры и образа социального мира, а также дискурсивную природу социальных категорий. Здесь будет уместно заметить, что «идентичность», в концепции Дж. Мида, представляет собой социально-психологическую переменную с фиксированными параметрами, каковыми выступают социальное положение и социальная роль индивида.

Социология и культурологические исследования

Мне пришлось уделить довольно много внимания анализу новейшего «поворота к культуре» в социологии потому, что, в моем представлении, это должно было бы способствовать усилению сотрудничества между социологами и культурологами. В итоге выяснилось, что «социология культуры» (или социология искусства) в большинстве случаев не склонна к такому диалогу. С другой стороны, «социальная культурология» ассимилирует некоторые новые идеи и выводы культурологических исследований. Это применимо к символическому интеракционизму и американским интерпретациям теории Э. Дюркгейма. Однако оба эти направления имеют общий недостаток, заключающийся в недооценке самой сильной стороны культурологических исследований — теории репрезентаций. Это значит, что социологи, принимая конструктивистскую парадигму, в то же время сохраняют общее представление о социуме как явлении стабильном и гармоничном. Для них пока остается скрытой дискурсивная природа социальных взаимосвязей и институтов. Очевидно, что такая социология не сможет ничем обогатить культурологию даже после «поворота к культуре».

Не отрицая факта известной отчужденности между дисциплинами, я все же надеюсь на продолжение конструктивного диалога социологии и культурологии (а также социологии и визуальных исследований) по двум причинам: первая — растущее признание важности изучения социальных процессов и институтов в культурологии; вторая — появление некоторых социологических работ, концептуально обогащенных критической теорией культуры. Трудно ожидать, чтобы литературные критики или историки искусства стали социологами или же социологи переквалифицировались в культурологов. Нужно сохранить различие научных интересов и программ обучения. Вместе с тем культурология всегда была плодом труда представителей различных дисциплин, ее научные результаты — продукт научного взаимодействия и обмена, и в этом заключается одно из главных ее достоинств.

Когда в 1964 г. в Бирмингеме было положено начало культурологическим исследованиям, они объединяли группу исследователей с общим интересом к культуре, хотя само понятие «культура» определялось ими неодинаково. Оглядываясь на прошлое, можно удивиться разнообразию интеллектуальных комбинаций, появившихся в результате такого синтеза: литературная критика и социология, психология, лингвистика и теория коммуникаций; исследования в области литературы, истории, СМК. Культурология и по сей день остается открытой для новых диалогов. Я надеюсь, что социология тоже будет в них участвовать. Историки, антропологи, социологи и культурологи уже работают над общими проектами (например, в Рочестере). Такие совместные работы сделают более содержательными и обоснованными культурологические исследования и будут способствовать обновлению теоретического арсенала социологии.

Перевод статьи выполнен студенткой 4-го курса социологического факультета РГГУ Н. Солодниковой.

Научный редактор - А.В. Захаров.

<<< http://sociologist.nm.ru/articles/zaharov_04.htm >>>

А. В. Захаров. Предмет социологии культуры

Данная лекция по необходимости будет очень краткой. Еще Гегель говорил, что предмет любой науки должен выясняется не в схоластических спорах, а непосредственно в научной деятельности, в процессе развертывания ее содержания. Поэтому в данной лекции я хочу подробнее остановиться только на двух вопросах: а) какова специфика социологического подхода к явлениям культуры, чем он отличается от философского, культурологического подходов; б) какое место социология культуры занимает среди других социологических дисциплин.

Один из вопросов, который чаще всего задают мне студенты и коллеги-преподаватели: «Чем социология культуры отличается от культурологии»? Ответ на этот вопрос значительно проще, чем многие могут себе представить. Он заключается в том, что культурологии как науки, вообще говоря, не существует. Есть вузовская учебная дисциплина — культурология, представляющая собой конгломерат научных знаний социального и гуманитарного профиля: истории культуры, искусствознания, философии, религиоведения, психологии, а также социологии. Эта учебная дисциплина была введена в учебные программы отечественной высшей школы в специфических условиях, когда происходил кризис марксистской системы обществознания, и предназначалась она, в основном, для студентов негуманитарных вузов. Данный учебный курс должен был чем-то восполнить пробелы, образовавшиеся после краха научного коммунизма, политэкономии, истории КПСС.

Можно сказать, что теперь ситуация коренным образом изменилась. Преподаватели общественных наук оправились от потрясения, встали на свои ноги вузовская политология, экономика, философия, социология. Острота потребности в учебном предмете культурологии снизилась, хотя не исчезла совсем. Сегодня культурология в вузах выполняет роль пропедевтики дисциплин социально-гуманитарного цикла. Она дает студентам базисные теоретические и фактологические знания о культуре, которых выпускники средних школ вовсе не имеют.

Итак, культурология как самостоятельная наука не существует, однако имеется культура как объект (а точнее — проблемное поле междисциплинарных исследований), которое изучается рядом наук, в том числе социологией. Чтобы ответить на вопрос, каков предмет социологии культуры, необходимо выяснить место, которое социология занимает среди этих наук, специфику ее подхода к явлениям культуры.

Для сравнения возьмем социологию и философию культуры. С точки зрения философа, понятие «культура» синонимично понятию «общество». Культура выступает как то, что отличает социальный мир людей от мира природы, или (как иногда говорят) — как «вторая природа человека». Все, что произведено интеллектом и руками человека, является результатом и условием социокультурной практики. Создавая и изменяя культуру, люди «создают» и изменяют самих себя. Культурное наследие человечества — развернутая книга его творческих сил и способностей.

Такое (социально-философское) представление о культуре сегодня стало общепринятым. Социология тоже не собирается отказываться от философского понятия культуры. Однако для социолога такой подход совершенно недостаточен, т. к. его интересуют не «человек» вообще и не «культура» вообще, а конкретные люди в конкретных социальных условиях и обстоятельствах. Для социолога важно понять, как культура воздействует на социальные отношения и как она участвует в процессе функционирования, воспроизводства социальных структур и институтов.

Социологию культуры, в первом приближении, можно было бы определить как ту область социологической науки, которая изучает закономерности производства, распределения и потребления духовных ценностей в современном обществе.

Здесь необходимо остановиться на одном терминологическом нюансе. Некоторые специалисты пишут и говорят о «социологии культуры», другие — предпочитают термин «социология духовной жизни». Мне эта разница представляется не принципиальной, суть проблемы в том, что понимается под духовной деятельностью, духовными ценностями. Я вслед за П. Бурдье и большинством современных социальных теоретиков под духовной деятельностью понимаю создание, тиражирование, использование идеальных символических объектов. К числу таких объектов относятся, прежде всего, язык, знания и верования, произведения искусства, обычаи и ритуалы и т. п. В работе Бурдье «Логика практики» вводится понятие символического капитала. В частности, он проводит различие между «производительным» и «непроизводительным» (символическим) социальным обменом. Это не два разных вида деятельности, а две неразрывно связанные стороны любого социального факта, любого социального взаимодействия. Благодаря символическому обмену создаются и сохраняются социальный статус, авторитет, власть, идентичность индивида1.

Есть и другая традиция в понимании сущности духовной деятельности, которая идет от Гегеля, Маркса, позитивистской социологии. В соответствии с этой традицией общество разделяется на сферы жизни — экономическую, социальную, политическую, духовную. Каждая из названных сфер выполняет определенные функции в рамках целого, каковым является общество, и имеет автономный онтологический статус. Духовная деятельность, в частности, выступает как идеологическая «надстройка», или как подсистема общественного сознания.

Если «социология духовной жизни» трактуется таким образом, то понятие культуры теряет всякий смысл. В самом деле, что может, например, означать термин «духовная культура»? Абсолютный нонсенс, вроде «масло масляное». Можно ли себе представить «недуховную культуру»? Ведь культура и есть процесс духовного производства в конкретных, исторически и социально обусловленных формах. Нет культуры как отдельной социальной сущности, и нет такого класса или вида социальных объектов, за которыми можно было бы закрепить статус «культурных». Думать так — значит впадать в грех «эссенциализма», о котором писал К. Поппер2. Видимо, правильнее будет рассматривать культуру как «сквозную», качественную характеристику социальных отношений на всех уровня общественной жизни, включая хозяйственную деятельность, политику, массовые коммуникации, повседневность.

Идя на некоторое огрубление, можно сказать, что для меня «духовное» тождественно «символическому». Социологию культуры как отрасль научного знания интересует производство знаково-символических форм во всех видах и то, как эти формы участвуют в процессах социальной стратификации, социальных взаимодействий и социального контроля. Она изучает такие явления, как верования и знания, обычаи и ритуалы, моду, стили жизни и субкультуры, популярные и элитарные жанры искусства, масс-медиа и т. п.

Одна из главных особенностей социологии культуры заключается в том, что она ориентирована на междисциплинарное поле исследований, которое она разделяет с другими общественными и гуманитарными науками — историей, социальной психологией и антропологией, искусствознанием, социальной лингвистикой, теорией массовых коммуникаций и пр. По отношению к этим наукам социология самоопределяется не по объектам (они в большинстве случаев являются общими) и не по методам исследования, а по целевой установке и способу интерпретации полученных данных.

Социологию культуры, в отличие от дисциплин гуманитарного профиля, интересуют не отдельные произведения или явления культуры в их неповторимом смысловом контексте, а социальное значение этих явлений на уровне массовых, социально-типических проявлений. Например, если искусствоведы концентрируют внимание на проблеме авторства, на индивидуальных аспектах творчества, то для социолога, в первую очередь, важны социальные характеристики аудитории и какой смысл она вкладывает в восприятие тех или иных художественных произведений3.

Может возникнуть еще вопрос: как социология культуры позиционирует себя по отношению к таким дисциплинам, как социология науки и образования, социология религии, социология искусства, социология кино? Мне кажется, не было бы ошибкой считать названные дисциплины подразделами, или составными частями, социологии культуры. Их объединяет то, что они изучают различные аспекты духовной деятельности, разные виды символического производства. Я бы хотел добавить к этому, что сам факт появления множества таких дисциплин свидетельствует о достижении предела дифференциации знаний в данной области, за которым должен последовать их синтез, новый уровень интеграции социологических знаний. В качестве мысленного эксперимента, я предлагаю решить, сколько кафедр для изучения культуры требуется создать на нашем новом, пока еще молодом социологическом факультете? Если мы будем рассматривать социологию искусства, социологию религии, этносоциологию, социологию рекламы, социологию моды и т. п. как самостоятельные, независимые дисциплины, тогда число таких кафедр будет стремиться к бесконечности. Идя от противного, я полагаю, что одной кафедры (кафедры социологии культуры) было бы достаточно.

Социология культуры — новая, формирующаяся область науки. Ее появление стало возможным и необходимым лишь со второй половины XX столетия, когда массовое производство знаний, научной и общекультурной информации, символического капитала стало превращаться в ведущую отрасль общественного производства. Сегодня духовные ценности, в буквальном смысле этого слова, производят, а также тиражируют, потребляют. Уже созданы мировой и национальный рынки символических ценностей, культурный менеджмент и маркетинг. Если в предшествующие стадии исторического развития общество дифференцировалось и организовывалось, в основном, «через экономику» или «через политику», то в настоящее время общество все более организуется «через культуру». Именно культура выступает определяющим, порождающим и структурообразующим фактором социальных связей. Поэтому, в какой бы конкретной области социологической науки не велись исследования, знание социологии культуры является необходимым условием компетентной, эффективной научной работы.

Здесь я вынужден вернуться к метафоре «общество как культура», ибо в нынешних условиях она приобретает, как бы, двойное дно. Ж. Т. Тощенко в статье о категориях социологии, напечатанной в журнале «СОЦИС» отметил, что исходным пунктом для современной социологии все чаще становится общественное сознание. Лично мне кажется, что Жан Терентьевич имел в виду именно культуру. Впрочем, это моя собственная интерпретация, и я не собираюсь никому ее навязывать. Во всяком случае, с такой точки зрения, не покажется странным, почему, например, Н. Смелзер первой главой своего учебника по социологии сделал не главу о социальной структуре и не главу об «обществе» в целом, а главу о культуре. На мой взгляд, об этом стоит задуматься...

<<< http://sociologist.nm.ru/articles/research_0[1..6].htm Социологические подходы к изучению культуры

Структурно-функциональный подход

Аксиологический подход

Социально-антропологический подход

Психоаналитическое понимание культуры

Постструктурализм

Семиотический подход