- •Р.Б.Квеско, о.И.Тюкульмина
- •Социальная работа как феномен современного мира
- •Смыслообразующие факторы социальной работы2
- •Объект и предмет социальной работы3
- •Принципы социальной работы
- •Основные концепции социальной работы
- •Международные аспекты социального сотрудничества
- •Центр оон по социальному развитию и гуманитарным вопросам в Вене
- •Европейский Центр по политике и исследованиям в области социального благосостояния
- •Международная федерация социальных работников (мфср)
- •Всемирная организация здравоохранения (воз)
- •Добровольческие организации
- •Армия спасения
- •Международный Красный Крест
- •Международное сотрудничесство в решении социальных проблем Международное сотрудничество в решении проблем пожилых людей
- •Международное сотрудничество в области защиты прав инвалидов
- •Международное сотрудничество по проблемам укрепления семьи
- •Международное сотрудничество по проблемам молодежи
- •Соотношение теориии социальной работы и социальной педагогики
- •Тезаурус категорий социальной работы
- •Основные понятия социальной работы
- •Содержание
- •Введение в специальность «Социальная работа»
Тезаурус категорий социальной работы
Большая часть понятий теории социальной работы употребляется с прилагательным "социальный": милосердие, действие, работа, гарантия, сфера, хронотоп, поддержка, риск, девиация, адаптация, интеграция, реабилитация. Эти понятия аккумулируются философской теорией социальной работы, в системе которой субъектно-объектные зависимости и взаимоотношения традиционны: от страдающего индивида или отдельной семьи до социальной группы или целого народа; от единичного социального работника до государства и общества в целом. Клиентом социальной работы может стать целый народ и даже отдельная страна. Но они же могут предстать и в роли субъекта социальной работы. Прояснение этого обстоятельства зависит, с нашей точки зрения, от степени темпоральности нашей рефлексии. Хотя молитва персональна, общность ритуала и соборность цели, по Соловьеву, влекут человека к итогу спасения. В целом становление идеи спасения, милосердия, гуманного отношения к человеку восходит к высокой русской философии.
Современный кризис общества невозможно объяснить недостатком разумных и гуманных идей или рецептов социального переустройства, каждое из них осуществляется теми же методами, которые хотелось устранить: христианская проповедь любви к ближнему сопровождалась инквизицией, идеи Просвещения - гильотиной, идеи социализма - Гулагом. Человек сотворил несметные богатства, но миллионы живут в нищете и невежестве. Все чаще утверждается мысль, что нынешний кризис коренится не только в социальных порядках и теориях, но и в самом человеке. Ведь еще Хайдеггер заметил, что лишь экзистенция дает определенность неопределенному миру.
Оторванность от темпоральных корней подлинного бытия и безликость жестко детерминированного общественного устройства порождают маргинальность, невротичность и риск существования. Психологический онтогенез времени человека проходит под прессингом филогенетической истории культуры, причем всех ее пересекающихся сфер. Вопросы художественной инверсии и атрибутивности времени искусству становятся поэтому не столь тривиальными: в итоге темпоральные языковые модели любых текстов культуры способствуют переводимости языков культур.
Философия социальной работы выступает как островок нового образа жизни, социокультурного движения, нового типа отношения к человеку. Социальная работа не ограничена локальной коррекцией, это нечто тотальное, конкретизация же универсальной культуры и принципа гуманизма осуществляется в социокультурных процессах. Социальная работа есть стержень, ключевая парадигма гуманизации и социальной терапии общественной патологии, духовный камертон демократической трансформации общества. Вместе с тем в российском постмодернизме быстрее выстраивается антиконцепция, концепцию же надо вырабатывать, преодолевая конгломерат беспочвенных идей, выпутываясь одновременно из уродливости методологии, импотентных идеологий реформ, бесперспективности академизма.
На исходе XX века глубокое беспокойство, напряженность не будничного, а экзистенциального происхождения органически вошла в психологическую сферу современного социума, субъект которого все чаще стал капитулировать, либо приводить к капитуляции другого. Не секрет, что с развитием цивилизации этот риск возрастает. Очевидно, что нужна гуманизация всей сферы обитания человека, гуманизация культуры, построение гуманной цивилизации.
Отклик на глубокие потрясения цивилизации найден в лоне философской рефлексии этих потрясений и технологий смягчения шока от них для человека и общества. За внешней тенденцией к меньшей академичности теории социальной работы открывается серьезная претензия на основные принципы философской терапии: отказ от ориентации на чистую классическую рациональность научного знания и полярных линейных представлений о мире; стремление вслушаться в подвижные умонастроения, переживания и страдания человека; акцент на проблеме социальной и духовной поддержки человека, заброшенного в иррациональный поток событий, порой отчужденного от социума; радикальное разочарование в дегуманизации урбанизма, техницизма, массовой культуры; протест против личностной капитуляции перед глобальным и личностным кризисом; извлечение из современной истории новых мировоззренческих принципов, нового понимания философии социальной работы.
Милосердие оказывается универсальной категорией в тезаурусе теории социальной работы. В любом случае в структурах мотивации социальной работы присутствуют не просто клиент и социальный работник, но и человек страдающий, гибнущий, и человек милосердный, помогающий, спасающий. Социальный субъект, готовый проявить милосердие и выступить в роли фасилитатора, а в каком-то смысле исповедует философию любви, строит цивилизацию любви.
Объект милосердия при этом далеко не всегда соответствует идеалу высших целей цивилизации, нормам социального здоровья, напротив, он чаще всего девиантен, имеет маргинальный статус. Вправе ли этот человек или группа рассчитывать на сострадание цивилизованного общества, его сопереживание и поддержку? Со стороны социального работника как активного агента общества предполагается, видимо, нравственное беспокойство, постоянный суд над собой в качестве высших смыслов, порождение естественного стремления проникнуть во внутренний мир другого, не только познать общность с другим, но и понять, прочувствовать, каким же видит и воспринимает мир страдающий человек.
Здоровое цивилизованное общество милосердно, оно активно стремится предупредить трагедию, справиться с патологическими процессами, помогает восстановить равновесие незащищенных и страдающих групп, которые оно старается поддержать, защитить, восстановить. Цивилизация любви - это бескорыстное участие, социальное милосердие к отдельному человеку, народам, соседним культурам, стремление облегчить страдания и помочь ощутить себя полноправным членом сообщества. Культура, по Соловьеву, и выступает системой необходимых средств для полного проявления любви как нравственного начала и полного достижения всеобщего блага как нравственной цели. Личность субъекта страдающего в структуре социальных приоритетов оказывается не менее важной, чем решение самой проблемы трансляции культуры в регулятивных социальных механизмах, страдания учат милосердию.
Разумеется, социальные, культурные и психологические изменения в жизни людей, детерминируемые техногенной цивилизацией, приводят к тому, что зачастую семья не способна сама оказать поддержку своим нуждающимся в милосердии родным. Хотя мы и пытаемся развивать отечественные традиции благотворительности, в каком-то смысле мы все еще недостаточно милосердны. Предельные смысловые основания культурного и жизненного хронотопа в контексте стратегии спасения образуют концептуальное ядро тезауруса социальной работы, вокруг которого разрастается экзистенциальная, вселенская и темпоральная программа, семантически уточняющая и обогащающая наследие философского языка. Нащупать это ядро возможно лишь при радикальном отказе, отречении от ограничивающих прокрустовых принципов радикального функционализма. Милосердие оказывается универсальной категорией в тезаурусе теории социальной работы. В любом случае в структурах мотивации социальной работы присутствуют не просто клиент и социальный работник, но и человек страдающий, гибнущий, и человек милосердный, помогающий, спасающий. Социальный субъект, готовый проявить милосердие и выступить в роли фасилитатора, а в каком-то смысле исповедует философию любви, строит цивилизацию любви.
Объект милосердия при этом далеко не всегда соответствует идеалу высших целей цивилизации, нормам социального здоровья, напротив, он чаще всего девиантен, имеет маргинальный статус. Вправе ли этот человек или группа рассчитывать на сострадание цивилизованного общества, его сопереживание и поддержку? Со стороны социального работника как активного агента общества предполагается, видимо, нравственное беспокойство, постоянный суд над собой в качестве высших смыслов, порождение естественного стремления проникнуть во внутренний мир другого, не только познать общность с другим, но и понять, прочувствовать, каким же видит и воспринимает мир страдающий человек.
Здоровое цивилизованное общество милосердно, оно активно стремится предупредить трагедию, справиться с патологическими процессами, помогает восстановить равновесие незащищенных и страдающих групп, которые оно старается поддержать, защитить, восстановить. Цивилизация любви - это бескорыстное участие, социальное милосердие к отдельному человеку, народам, соседним культурам, стремление облегчить страдания и помочь ощутить себя полноправным членом сообщества. Культура, по Соловьеву, и выступает системой необходимых средств для полного проявления любви как нравственного начала и полного достижения всеобщего блага как нравственной цели. Личность субъекта страдающего в структуре социальных приоритетов оказывается не менее важной, чем решение самой проблемы трансляции культуры в регулятивных социальных механизмах, страдания учат милосердию.
Разумеется, социальные, культурные и психологические изменения в жизни людей, детерминируемые техногенной цивилизацией, приводят к тому, что зачастую семья не способна сама оказать поддержку своим нуждающимся в милосердии родным. Хотя мы и пытаемся развивать отечественные традиции благотворительности, в каком-то смысле мы все еще недостаточно милосердны. дельные смысловые основания культурного и жизненного хронотопа в контексте стратегии спасения образуют концептуальное ядро тезауруса социальной работы, вокруг которого разрастается экзистенциальная, вселенская и темпоральная программа, семантически уточняющая и обогащающая наследие философского языка. Нащупать это ядро возможно лишь при радикальном отказе, отречении от ограничивающих прокрустовых принципов радикального функционализма. Следующей важной группой принципов выступают принципы модальности (гибкости), перманентности (непрерывности), компетентности. Принцип модальности предполагает гибкий подход с учетом конкретного региона, специфики личности клиента, его пола, возраста, характера, культуры, традиций, религии. Например, жители города и села. Северного Кавказа и Нечерноземья по-разному реагируют на отношение к старикам, традиционному укладу, изменению образа жизни. Выбор тестовых и других методик осуществляется социальными работниками в соответствии с социальным, этническим, семейным и психологическим статусом клиента.
Принцип перманентности означает требование непрерывности в социальной работе, недопустимости прекращения коррекционных, терапевтических и поддерживающих действий, разработки индивидуальных программ, действующих на протяжении жизненного пути клиента, с учетом его темпоральных особенностей, а также изменения окружающей среды, инвайронмента.
Принцип компетентности в социальной работе ориентирует на знания, умение и профессионализм, сопровождается рефлексией «не навреди» (как у врачей), сочетанием профессиональных и непрофессиональных (домашнее лечение) форм поддержки и терапии. Этот принцип предполагает заботу о кадрах, повышении их квалификации, переобучении, дополнительном образовании, их специальной стажировке.
Принцип посредничества связан с работой в комплексе, системе, работой в команде. Это связано с мультидисциплинарностью самой теории социальной работы, вхождением в русло социальной работы результатов различных гуманитарных и естественнонаучных дисциплин. Сам же социальный работник оказывается в интердисциплинарном поле проблемы, которая не решается средствами одной психологии, социологии, экономики, права, медицины. Успешное решение проблемы возможно исключительно в результате комплексного подхода, системного видения проблемы. Отсутствие такого синтеза означало бы принятие узковедомственного, либо только филантропического подхода к социальной работе и отход от более широкого гуманистического принципа, о котором мы говорили выше.
Чересчур расширенный вариант понимания, при котором социальная работа представляется как присутствующая буквально во всех сферах общества и жизнедеятельности человека, образует так называемый псевдоглобальный подход, который надо отличать от глобального, составляющий в единстве с реализацией глобальной идеи в локально-конкретных действиях и проявлениях обязательный аспект гуманистического принципа. Имеется в виду также представительство института социальной работы на всех уровнях (от отдельной семьи до мирового сообщества), а также личные беседы социального работника с целью распространения научных знаний.8