Глава 26 Блистающая

Выходя, одной ногой уже переступив порог, Чарли замешкался и сказал:

— Не знаю, сколько из всего этого нужно рассказывать Рене.

Он потянулся, и у него заурчало в животе.

Я кивнула.

— Знаю. Не хочу волновать ее. Будет лучше уберечь Рене от этого. Это не для слабонервных.

Он печально скривил губы в улыбке.

— Я тоже попытался бы защитить тебя, если бы знал как. Но предполагаю, что ты никогда не принадлежала к категории пугливых, не так ли?

Я улыбнулась в ответ, втягивая свое горячее дыхание сквозь зубы.

Чарли рассеянно погладил свой живот.

— Я что-нибудь придумаю. У нас ведь есть время, чтобы обсудить это, правда?

— Правда, — пообещала я.

Кое в чем этот день выдался долгим, и кое в чем таким коротким. Чарли опаздывал на обед — Сью Клируотер готовила для него и Билли. Это будет неловкий вечер, но, по крайней мере, он поест настоящей еды; я была рада, что кто-то, зная об отсутствии у Чарли кулинарных способностей, пытался спасти его от голода.

Весь день из-за атмосферы напряженности минуты текли медленно; Чарли так и не расслабил напряженные плечи. Но и уезжать он тоже не спешил. Он посмотрел целых два матча — к счастью, он был настолько погружен в свои мысли, что не обращал никакого внимания на наводящие на размышления шуточки Эмметта, которые стали более резкими и менее связанными с футболом — и комментарии после игры, и затем новости; он не двигался с места, пока Сэт не напомнил ему о времени.

— Чарли, ты хочешь, чтобы Билли и моя мама заждались нас? Поехали. Белла с Несси будут здесь и завтра. Давай-ка поедем, поедим, а?

По глазам Чарли было ясно, что он не доверяет доводам Сэта, но позволил ему идти впереди. Сомнения его никуда не делись, и он замер в дверях. Облака разошлись, дождь прошел. Возможно, что как раз перед закатом покажется солнце.

— Джейк сказал, что вы ребята, собирались уехать от меня, — пробормотал он.

— Я не хотела делать этого, если была бы какая-нибудь другая возможность. Именно поэтому мы все еще здесь.

— Он сказал, что вы могли бы остаться на некоторое время, но только если я выдержу, и буду держать рот на замке.

— Да … но папа, я не могу обещать, что мы никогда не уедем отсюда. Это все довольно сложно…

— Я хочу знать, — напомнил он мне.

— Точно.

— Вы ведь зайдете ко мне, если вам нужно будет уехать?

— Я обещаю, папа. Теперь, когда ты знаешь столько, я думаю, что это сработает. Я буду держаться поблизости, так близко как ты сам захочешь.

Он пол секунды пожевал губу, затем медленно наклонился ко мне, осторожно раскинув руки. Я переместила Ренэсми — которая уже засыпала — на левую руку, сжала зубы, задержала дыхание, и очень легко обняла его за теплую, мягкую талию правой рукой.

— Держись очень близко, Беллс, — бормотал он. — Совсем рядом.

— Люблю тебя, папа, — прошептала я сквозь зубы.

Он задрожал и отпрянул от меня. Я опустила руку.

— Я тоже люблю тебя, детка. Несмотря на все изменения, это осталось по-прежнему. — Он одним пальцем дотронулся до розовой щечки Ренэсми. — Она точно похожа на тебя.

Я ничем не показала свои чувства, выражение лица у меня не изменилось.

— Я думаю, что больше на Эдварда.

Поколебавшись, я добавила:

— У нее твои кудряшки.

Чарли начал было говорить, затем фыркнул:

— Ха. Наверное, так оно и есть. Ха. Дедушка. — Он с сомнением покачал головой. — Мне когда-нибудь позволят ее подержать?

Шокированная я моргнула и затем постаралась собраться. После полусекундного размышления и взглянув на Ренэсми — она, кажется, совсем уснула — я решилась — если рисковать так рисковать — ведь сегодня все шло так хорошо…

— Вот, — сказал я, протягивая ее Чарли. Он машинально, неуклюже сложил руки, чтобы принять ребенка, и я уложила Ренэсми в эту импровизированную колыбельку. Его кожа не была столь же горяча как ее, но от его тепла у меня защекотало в горле, я чувствовала, как жар течет под тонкой оболочкой. В местах, где моя белая кожа соприкоснулась с его кожей, у него пробежали мурашки. Я не была уверена в причинах этой реакции, то ли это произошло от моей новой температуры или это было что-то психологическое.

Чарли тихо хмыкнул, когда почувствовал ее вес.

— Она … крепенькая.

Я нахмурилась. Мне она казалась не тяжелее перышка. Возможно, у меня было отключено чувство веса.

— Крепкая, это хорошо, — сказал Чарли, заметив мое выражение.

Затем он пробормотал себе под нос:

— Она должна быть крепкой, со всем этим сумасшедшим домом вокруг.

Он немножко покачал ее на руках из стороны в сторону.

— Самый красивый ребенок из всех, что я когда-либо видел, включая и тебя, детка. Прости, но это правда.

— Я знаю, так оно и есть.

— Красавица, — повторил он, но теперь это было скорее воркование.

Я видела это в его лице — я наблюдала, как оно росло. Чарли оказался столь же беспомощен против ее волшебства, как и все мы. Две секунды у него на руках, и он уже принадлежал ей.

— Можно я приду завтра?

— Конечно, папа. Конечно. Мы будем здесь.

— Вы должны быть, — серьезно, произнес он, но его лицо было мягким, он все еще пристально глядел на Ренэсме. — До завтра, Несси.

— Не начинай еще и ты!

— Чего?

— Ее имя Ренэсми. Как Рене и Эсме вместе. Никаких вариантов.

Я изо всех сил пыталась успокоиться, на сей раз без глубокого дыхания.

— Хочешь узнать ее второе имя?

— Кончено.

— Карли. Через «К». Как Карлайл и Чарли вместе.

Лицо Чарли осветила широкая улыбка, его реакция застала меня врасплох.

— Спасибо, Беллс.

— Спасибо тебе, папа. Так быстро многое изменилось. Моя голова все еще кружиться. Если бы у меня не было теперь тебя, я не знаю, как бы я удержалась… в реальности.

Я собирался сказать «превратившись в то, чем являюсь теперь». Вероятно, это было бы лишнее для него.

У Чарли заурчал желудок.

— Иди, поешь, папа. Мы будем здесь.

Я вспомнила, эти ощущения, то первое неудобное погружение в фантастику — когда мне казалось, что все исчезнет в свете поднимающегося солнца.

Чарли кивнул и неохотно возвратил Ренэсми мне. Он поглядел мимо меня в дом; его глаза были немного дикие в течение минуты, когда он осматривал просторную яркую комнату. Все они находились там, кроме Джейкоба, который судя по доносившимся из кухни звукам, совершал набег на холодильник: Джаспер склонил голову на колени Элис сидящей на нижней ступеньке лестницы, Карлайл уткнулся в объемную книгу, Эсме, набрасывая что-то в блокноте, напевала себе под нос, а Розали и Эмметт выстраивали основание для монументального карточного домика под лестницей, Эдвард прошел к своему фортепьяно и очень тихо что-то наигрывал сам себе. Ничто не говорило, что день подходил к концу, что настало время для еды или приготовлениям ко сну. Нечто неуловимое изменилось в атмосфере. Каллены в этот момент не столь усердно играли в человеческие игры, как обычно — человеческая маскировка ослабла лишь на чуть-чуть, но достаточно для Чарли, чтобы почувствовать разницу.

Он вздрогнул, покачал головой, и вздохнул.

— До завтра, Белла, — он нахмурился и затем добавил, — я хочу сказать, что ты вовсе не выглядишь… плохо. Я привыкну к этому.

— Спасибо, папа.

Чарли кивнул и задумчиво направился к своей машине. Я смотрела, как он отъезжал; только когда я услышала, как его колеса покатили по шоссе, я поняла, что сделала это. Я выдержала целый день и не навредила Чарли. Совершенно самостоятельно. Я определенно должна обладать сверхспособностями!

Все это казалось слишком хорошо, чтобы быть правдой. Неужели действительно у меня может быть и своя новая семья, и я смогу сохранить часть своего прошлого? А я еще думала, что вчера было прекрасным.

— Ничего себе, — прошептала я. Я моргнула и почувствовала, как растворилась третья пара контактных линз.

Звук фортепьяно смолк, и руки Эдварда обвились вокруг моей талии, его подбородок лег мне на плечо.

— Ты украла мои слова.

— Эдвард, у меня получилось!

— У тебя получилось. Ты вела себя просто невероятно. Столько переживаний из-за того, что ты новообращенная, и вдруг ты через все это просто перешагиваешь, — он тихо засмеялся.

— Я даже не верю, что она вообще вампир, уже не говоря о том, что новообращенный, — из-под лестницы раздался голос Эмметта. — Она слишком ручная.

Все смущающие комментарии которые он сделал перед моим отцом снова зазвучали в моих ушах, и наверное хорошо, что на руках у меня была Ренэсми. Скрыть свою реакцию совсем я не смогла и тихо зарычала.

— О-о-о, боюсь-боюсь, — рассмеялся Эмметт.

Я зашипела, и Ренэсми, заметалась в моих руках. Она несколько раз моргнула, затем с испуганным видом огляделась. Она фыркнула и коснулась моего лица.

— Чарли вернется завтра, — заверила я ее.

— Превосходно, — сказал Эмметт. На сей раз Розали засмеялась вместе с ним.

— Ничего выдающегося, Эмметт, — презрительно заметил Эдвард, протягивая руки, чтобы взять у меня Ренэсми. Он подмигнул мне, когда я замешкалась, и немного смутившись, отдала ему дочь.

— Что ты хочешь сказать? — потребовал ответа Эмметт.

— Разве ты не думаешь, что немного глупо, враждовать с самым сильным вампиром в доме?

Эмметт отбросил голову назад и фыркнул:

— Я тебя умоляю!

— Белла, — бормотал Эдвард мне, в то время как Эмметт подслушивал, — помнишь, как несколько месяцев назад, я попросил, чтобы ты сделала мне одолжение, после того как обретешь бессмертие?

Эти слова что-то смутно напомнили мне. Я постаралась вспомнить расплывчатые человеческие беседы. Через мгновение я вспомнила, и выдохнула:

— О!

Элис залилась переливистым смехом. Джейкоб высунул голову из-за угла, с полным ртом еды.

— Что? — прорычал Эмметт.

— Правда? — спросила я Эдварда.

— Поверь мне, — ответил он.

Я глубоко вздохнула.

— Эмметт, как насчет небольшого состязания?

Он сразу же вскочил на ноги.

— Отлично. Начинай.

Я закусила губу на секунду. Он был такой огромный.

— Разве что, ты слишком боишься …? — предложил Эмметт.

Я распрямила плечи.

— Ты. Я. Армрестлинг. Обеденный стол. Сейчас же.

На лице Эмметта расцвела ухмылка.

— Э-э, Белла, — быстро обратилась ко мне Элис, — думаю что Эсме, любит этот стол. Как ни как — антиквариат.

— Спасибо, — поблагодарила Эсме.

— Никаких проблем, — сверкая улыбкой, сказал Эмметт. — Прямо туда, пошли, Белла.

Я последовала за ним к гаражу; я слышала, как остальные потянулись за нами. Там находился большой гранитный валун, он оказался на этом месте после падения скал около реки, очевидно, он и бы целью Эмметта. Хотя большой камень и был немного скруглен и неровен, он прекрасно подойдет для нашего дела.

Эмметт поставил свой локоть на скалу и махнул мне.

Я снова занервничала, поскольку увидела большие мышцы в согнутой руке Эмметта, но мое лицо не выдало эмоций. Эдвард обещал, что некоторое время, я буду сильнее всех. Он казался очень уверенным в этом, и я чувствовала себя сильной. Настолько сильной? Спрашивала я себя, смотря на бицепс Эмметта. Мне не было даже двух дней от роду, тем не менее, и это должно кое-что значить. Разве что у меня все было не так. Возможно я не был столь же сильна как обычный новообращенный. Возможно именно поэтому мне так легко себя контролировать.

Я попытался выглядеть как можно более беззаботно, когда поставила свой локоть на камень.

— О’кей, Эмметт. Побеждаю я, и ты ни единого слова больше не скажешь про мою сексуальную жизнь никому вообще, даже Роуз. Никаких намеков, никаких инсинуаций — ничего.

Его глаза сузились.

— Идет. Я побеждаю, и все станет гораздо хуже.

Он заметил, что у меня перехватило дыхание, и зло усмехнулся. Не было никакого намека на блеф в его глазах.

— Сестричка, ты так легко сдашься? — насмехался Эмметт. — В тебе не слишком-то много дикости, не так ли? Держу пари, что в вашем доме не осталось ни царапины, — засмеялся он. — Эдвард рассказывал тебе, сколько зданий мы с Роуз переломали?

Я заскрежетала зубами и схватила его большую руку.

— Раз, два…

— Три, — он зарычал, и навалился на мою руку.

Ничего не произошло.

О, я чувствовала силу, которую он проявлял. Мой новый разум оказался довольно хорош во всех видах вычислений, и я могу сказать, что, если бы он не встретил сопротивления, его рука без труда вошла бы прямо в камень. Давление увеличилось, и я беспорядочно размышляла, обладает ли такой силой грузовик с цементом на сорока милях в час при резком спуске. Пятьдесят миль в час? Шестьдесят? Вероятно больше.

Это не было достаточно, чтобы сдвинуть меня. Его рука налегала на мою, с сокрушительной силой, но не причиняла мне никакого дискомфорта. В некотором странном смысле, это было даже приятное ощущение. Я была настолько осторожна с тех пор как проснулась в последний раз, так старалась ничего не сломать. Это было странное облегчение использовать свои мускулы. Позволять силе течь вместо того, чтобы изо всех сил сдерживать ее.

Эмметт зарычал; его лоб изрезали морщины, и все его тело напряглось и сосредоточилось на одном препятствие, на моей неподвижной руке. Я заставила его «попотеть» — фигурально выражаясь — некоторое время, в то время как я наслаждался ощущением сумасшедшей силы, пробегающей по моей руке.

Всего несколько секунд и я даже немного заскучала. Я сосредоточилась; Эмметт потерял дюйм.

Я засмеялась. Эмметт издал резкий рык сквозь сцепленные зубы.

— Просто держи рот закрытым, — напомнила я ему, и затем шлепнула его руку на валун. Оглушительный звук эхом отозвался в деревьях. Скала задрожала, и часть — приблизительно одна восьмая массы — надломилась по невидимой линии поражения и упала на землю. Кусок упал на ногу Эмметту, и я захихикала. Я слышала приглушенный смех Джейкоба и Эдварда.

Эмметт пнул скальный обломок в сторону реки. Каменный кусок перерезал пополам молодой клен прежде, чем упасть к подножью большой ели, которая покачнулась и упала на другое дерево.

— Матч-реванш. Завтра.

— Это так быстро не проходит, — сказал я ему. — Возможно, тебе следует подождать месяц.

Эмметт рычал сверкая зубами.

— Завтра.

— Эй, большой брат, все что хочешь, лишь бы ты был счастлив.

Повернувшись, чтобы уйти, Эмметт кулаком ударил гранит, вызвав лавину каменной крошки и порошка. Это было сделано по-детски аккуратно.

Очарованная бесспорным доказательством того, что я была сильнее, чем самый сильный известный мне вампир, я положила руку, широко расставив пальцы на камень. Тогда я медленно вонзила пальцы в камень, сокрушая, а не врезаясь; консистенция камня напомнила мне твердый сыр. Я вынула руку сжимая в ладони горсть гравия.

— Круто, — пробормотала я.

На моем лице растянулась улыбка, я крутанулась на месте и ударом карате расколола камень ребром ладони. Камень завопил, застонал и — с громким пыльным «пуф» — раскололся на две части.

Я засмеялась.

Я не обращала внимания на смешки позади меня, в то время как я била кулаком и пинками разбивала остальную часть валуна на мелкие куски. Не переставая хохотать, я была слишком занята весельем. Только когда я услышал новые маленькие смешки, тонкий перезвон колокольчиков, только тогда я отвлеклась от своей глупой игры.

— Она что, смеялась?

Все уставились на Ренэсми с тем же самым ошалевшим выражением, которое, должно быть, было и на моем лице.

— Да, — сказал Эдвард.

— А кто не смеялся? — пробормотал Джейк, закатывая глаза.

— Только не говори мне, пес, что ты в первый свой забег слегка не увлекся, — подразнил его Эдвард, без всякой враждебности в голосе.

— Это другое, — сказал Джейкоб, и я удивленно наблюдала как он шутя двинул Эдварду в плечо. — Белла должна быть взрослой. Замужняя женщина, мать семейства и все такое. Разве не должно у нее быть больше достоинства?

Ренэсми нахмурилась, и коснулась лица Эдварда.

— Что она хочет? — спросила я.

— Меньше достоинства, — сказал Эдвард с усмешкой. — Она почти с тем же удовольствием что и я, смотрела как ты радуешься своей силе.

— Я забавная? — спросила я Ренэсми, бросаясь назад и протягивая ей руки в то же самое время, когда она протянулась ко меня. Я взяла ее из рук Эдварда и предложил ей обломок скалы в моей руке.

— Хочешь попробовать?

Она улыбнулась своей блестящей улыбкой и взяла камень в обе руки. Она сжала, и поскольку она сосредоточилась, между ее бровями появилась небольшая морщинка.

Раздался тоненький звук ломающегося камня, и появилось немного пыли. Она нахмурилась, и протянула кусок мне.

— Понятно, — сказал я, втаптывая камень в песок.

Она захлопала и засмеялась; восхитительный звук ее смеха заставил нас всех присоединиться.

Внезапно солнце прорвалось сквозь облака, осветив нас десятерых длинными рубиновыми и золотыми лучами, и я немедленно потерялась в красоте собственной кожи в закатном свете. Я была ошеломлена этим зрелищем.

Ренэсми погладила гладкую алмазно-яркую кожу, затем приложила свою руку рядом с моей. У ее кожи была лишь слабое свечение, изящное и таинственное. Ничего такого, что заставило бы ее сидеть внутри в солнечный день как мое пылающее свечение. Она коснулась моего лица, думая о различии и чувствуя недовольство.

— Ты самая красивая, — уверила я ее.

— Не уверен, что я могу согласиться с этим, — сказал Эдвард, и когда я развернулась, чтобы ответить ему, солнечный свет на его лице ошеломил меня до такой степени, что я потеряла дар речи.

Джейкоб прикрыл лицо рукой, притворяясь, что защищает глаза от яркого свечения.

— Странная Белла, — прокомментировал он.

— Что она за удивительное создание, — пробормотал Эдвард, почти соглашаясь с ним, как будто комментарий Джейкоба был комплиментом. Он был одновременно великолепен сам и ослеплен моим великолепием.

Это было странное чувство — не удивление, я предполагаю, что теперь мне все кажется странным— это в некоторым роде было естественным состояние. Как человек, я никогда не была в чем-нибудь хороша. Я не плохо справлялась с Рене, но вероятно много людей, справились бы лучше; Фил, справлялся весьма не плохо. Я была хорошей ученицей, но никогда не была лучшей в классе.

Очевидно, что меня можно вычеркнуть из спортивных достижений. Я ни рисовала, ни музицировала, никаких особых талантов, какими можно было бы похвастаться. Никто никогда не давал наград за чтение книг. После восемнадцати лет посредственности, я привыкла к тому, чтобы быть средней. Теперь я поняла, как давно забросила любые стремления быть яркой в чем-нибудь. Я лишь прикладывала все усилия к тому, с чем имела дело, и никогда не вписывалась в свой мир.

Таким образом, все было действительно по-другому. Теперь я была удивительная — для них и для самой себя тоже. Словно я была рождена, чтобы быть вампиром. Сама идея заставила меня рассмеяться, но еще мне захотелось петь. Я нашла свое истинное место в мире, место, в которое я вписалась, место, где я блистаю.