Глава 1. Формирование японского неоромантизма

1. 1. Социально-историческая обстановка в Японии конца XIX -начала XX в. в. Процессы вестернизации и модернизации японского общества

На рубеже веков во всех аспектах социальной и культурной жизни любой страны наблюдается жестокое противоборство старых и новых веяний. Те, кому приходится жить и творить в эпоху временного перелома, в полной мере испытывают воздействие неопределенности и смятения, которые всегда присущи переходным этапам истории. Для любого общества конец века является не только временем подведения итогов, но и моментом встречи с будущим, и эта встреча не всегда несет в себе позитивный заряд. Пограничные моменты истории часто связаны с катаклизмами социального, политического, культурного характера, они сотрясают основы мироздания и разрушают сложившийся уклад жизни социума. Все страны мира в то или иное время проходили через этапы тотальных перемен. Э. Ауэрбах в своей книге «Мимесис: изображение действительности в западноевропейской литературе» приводит в пример ситуацию, сложившуюся в русской культуре XIX в.: «Если спросить, какие силы вызвали столь могучее внутреннее движение в душах людей, изображаемых русской литературой XIX в., то ответ будет таким: в первую очередь европейские <...> жизненные и духовные явления, проникавшие в русскую жизнь. Они всей своей тяжестью обрушились на русское общество, во многом уже прогнившее, но при этом еще очень своеобычное и своенравное и прежде всего совершенно не готовое к такой встрече с чужеродной культурой. По причинам практического и морального свойства совершенно невозможно было избежать контакта с современной европейской культурой, однако все те эпохи, которые постепенно привели Западную Европу к культуре современности, были далеко еще не пережиты

13

Россией. Контакт принял характер драматически-бурного и запутанного спора» [2, с. 514]. Не миновала подобная судьба и Японию.

Д. С. Лихачев писал в своей статье «Принцип историзма в изучении литературы»: «Произведение само по себе, в своем существе является фактом истории, истории культуры, истории литературы и биографии автора. Произведение писателя — это исторический и биографический факт, в котором в той или иной мере присутствует эпоха» [47, с. 11]. Это утверждение можно смело отнести к произведениям представителей японского неоромантизма, отразивших в них неоднозначность исторической эпохи, в которую им пришлось жить и творить.

Формирование неоромантизма в японской литературе XX в. было обусловлено не только особенностями развития литературного процесса в этой стране, но и особенностями социально-политической ситуации, господствовавшей в Японии на рубеже XIX-XX вв.

Последним историческим периодом подлинной независимости Японии стала эпоха Эдо, когда в стране правило военное правительство Токугава. Ставка сегуна Токугава Иэясу (1542-1616), основателя династии сегунов Токугава, исторически располагалась в г. Эдо (современный Токио), что и послужило основой для экономического и культурного развития данного города.

Именно в эпоху Эдо в Японию стали прибывать первые европейцы, но «из страха превратиться в колонию, при Токугава европейцев изгнали, христианство стало запрещенной религией, а страна была закрыта для въезда и выезда» [54, с. 10]. Многие исследователи отмечают, что именно в этот исторический период происходил бурный рост городов, развитие городской культуры, а также имел место резкий демографический всплеск.

Однако с прибытием к берегам Японии американской эскадры под командованием адмирала Мэттью С. Перри в 1853 г. политике изоляции пришел конец. Японское правительство «было не в силах противостоять нарастающему военно-политическому давлению Запада, Япония была

14

вынуждена открыть границы» [53, с. 44]. Чтобы защитить статус суверенного государства, были необходимы всеобъемлющие, широкомасштабные реформы, имевшие своей целью создание современного индустриального государства с сильной армией.

В 1867 г. политическая власть в стране была передана в руки императора, а в 1868 г. было сформировано новое правительство во главе с императором Муцухито (1852-1912). Именно 1868 г. официально считается началом эпохи «Светлого правления» (Мэйдзи).

С началом эпохи Мэйдзи японское общество подверглось влиянию процессов вестернизации и модернизации, которые затронули фактически все области жизни японского общества. Страна, пребывавшая в полной изоляции от внешнего мира и плодов его цивилизации, столкнулась с воздействием новых веяний, привнесенных с Запада. По мнению В. С. Гривнина, в этот период «Япония вышла на мировую арену. В страну устремилась, пусть не безбрежным, но все же достаточно широким потоком европейская культура, причем и в ее лучших, и в худших образцах. Японская интеллигенция реагировала на это двояко. Молодежь безоговорочно принимала одно модное течение за другим (и в литературе, и в искусстве, и в философии), часто не осмысливая критически воспринятое - все, что шло с Запада, казалось прогрессивным хотя бы потому, что оно притекало извне в страну «рутины», как часто называла молодежь Японию. Национальные традиции рассматривались как отжившие, мертвые, как груз, тянувший страну назад. Старшее же поколение, наоборот, ко всему пришлому относилось с опаской и недоверием, видя в нем угрозу национальным традициям. При этом традиции рассматривались в целом, как нечто однородное, нерасчленяемое, и, таким образом упускалась из вида та часть традиций, которая должна была отмереть хотя бы потому, что была тормозом социального и духовного развития Японии» [16, с. 20-21].

Люди, рожденные после 1868 г., когда пало военное правительство Токугава и на престол взошел император Мэйдзи, получили возможность

воспринимать реалии других культур, что, тем не менее, не вызвало особого восторга у достаточно большой части населения Японии. Несколько раз предпринимались попытки изменить ход истории путем вооруженных восстаний, но они были подавлены, и процессы вестернизации и модернизации становились все более интенсивными.

Один из виднейших исследователей японской литературы Д. Кин в своей монографии «Современные японские дневники» пишет: «Открытие страны после более чем двухсотлетней изоляции и последовавшие за ним процессы, вне всяких сомнений, явились важнейшими факторами в истории Японии в целом и японской литературы в частности» [124, с. 9]. Л. Д. Гришелева полагает, что «двухвековая изоляция искусственно задержала развитие Японии. Поэтому, когда отсталая феодальная Япония вышла из добровольного заточения и столкнулась с современными капиталистическими государствами, перед нею во весь рост встала опасность колониальной зависимости. И как альтернативу такой зависимости она выбрала ускоренное заимствование и освоение материальных и духовных достижений западной цивилизации» [21, с. 188].

С наступлением эпохи Мэйдз;: началась цепь реформ в различных областях жизни социума, и большинство из них проводилось по моделям, предложенным западной цивилизаций!. Выбор пути реформ был определен с самого начала эпохи Мэйдзи, когда различные государственные функционеры были отправлены в страны западне: мира - США, Францию и т. д. - для изучения аспектов жизни западно, о общества. Первой дипломатической миссией такого рода считается поез группы японских чиновников во главе с министром иностранных дел II ура Томоми по странам Запада, продлившаяся с 1871 по \ 73 гг. В 1. . . :. правительство провозгласило курс на создание в Японии «просвещенно!; ш^язации» (буммэй кайка\ который и предполагал подобное зи*... ловап ., едового опыта у западных государств.

Процесс реформ ь Японии t оистине всеобъемлющим. Одной из первых преобразованию : дверглас ;. ¦• а образования. Като Сюити, один из

16

ведущих специалистов в области истории японской литературы, пишет в своей книге «История японской литературы. От «Манъёсю» до наших дней»: «Частью попытки подтолкнуть ход реформ являлось решение правительства модернизировать систему образования, основы которой были заложены в эпоху сегуната Токугава» [121, с. 245].

Писатели, составившие гордость современной японской литературы, получали образование именно в школах и университетах, основанных в первые годы эпохи Мэйдзи в рамках реформы образовательной системы Японии. В 1873 г. правительство выделило субсидии на открытие медицинского колледжа и школы Кайсэй, которые были открыты в том же году, а в 1877 г. были объединены в Токийский имперский университет. Этот университет считался и по сей день считается наиболее престижным высшим учебным заведением в Японии. В 1847 г. была основана Токийская профессиональная школа (Токе сэнмон гакко), позднее переименованная в университет Васэда.

Таким образом, писатели, родившиеся в период с 1860 по 1880 гг., в основном получали образование в школах и университетах западного образца. Нацумэ Сосэки был студентом отделения английского языка Токийского имперского университета, Танидзаки Дзюнъитиро являлся студентом того же университета. Нагаи Кафу учился в школе иностранных языков на отделении китайской филологии.

Однако, несмотря на широкое использование в процессе реформы западной модели образования, традиции истинно японской образовательной системы по-прежнему сохранялись в сравнительно большом объеме. Для традиционной японской культуры в целом и литературы в частности знание китайского языка и искусства каллиграфии являлось одним из наиболее необходимых навыков, поэтому в японских школах учащиеся всегда обучались китайскому языку, китайскому стихосложению, искусству каллиграфии. Зачастую первыми произведениями будущих писателей являлись сочиненные во время школьных занятий стихотворения на китайском языке. Например, Танидзаки Дзюнъитиро создал свое первое литературное произведение в

17

возрасте восьми лет. Это было стихотворение на китайском языке, посвященное победе Японии в войне с Китаем 1894-1895 гг. Нацумэ Сосэки уже в подростковом возрасте являлся автором многих стихотворений, написанных в жанре классической китайской поэзии (кёси). По мнению Като Сюити, «поколение писателей эпохи Мэйдзи было первым, получившим возможность испытать на себе действие западной модели образования, но, в то же время, последним, сумевшим застать подлинно классическую модель японской образовательной системы» [121, с. 244].

В своем дзуйхицу «Бытие и открытие красоты» («Би-но сондзай то хаккэн», 1969) Кавабата Ясунари (1899-1972) пишет о роли реставрации Мэйдзи в развитии японской литературы: «После Мэйдзи (1868), когда началось приобщение к современной цивилизации, произошел быстрый взлет, появились интересные писатели. Но они должны были отдавать свои юношеские годы и силы изучению и освоению западной литературы. Полжизни ушло на просвещение, и потому многие так и не достигли совершенства в собственных произведениях, написанных в духе японской или восточной литературы <...> Они были жертвами эпохи и были далеки от Басе, который сказал: «Без неизменного нет основы; без изменчивого нет обновления» [82, с. 530].

В эпоху Мэйдзи перемены охватывали все слои общества, всевозможные аспекты его жизни, начиная от политики и заканчивая внутрисемейными отношениями. Нагаи Кафу писал в своем дневнике «Записки вернувшегося на родину» («Синкитёся-но никки», 1918): «Интересно, почему японцы до сих пор не потребовали реформы в отно