Хайдеггер.М.1997.Введение.в.метафизику

М. Хайдеггер. Введение вметафизику

242

сущее в целом. Это раскрытие есть свершение (Geschehen) несокрыто­

сти. Оная есть не что иное, как свершение неуютности.

Безусловно, возразим мы, это относится к тому, что говорит по- эт. Но то, чего нам не хватает в трезвом изречении Парменида, есть

указанная выше неуютность.

Теперь в связи с этим необходимо показать трезвостъ мышле- ния в ее истинном свете, чему поможет отдельное толкование изрече­ ния. Мы заранее говорим: если бы обнаружилось, что разумение в его

сопричастности бьrппo «5(КI1) есть нечто, что нуждается во власти и в качестве властидеятельности является необходимьuм и как необходи­ мость может устоять только в неотвратимости борьбы [в смысле

п6Лч.1О<; и Ept<;, если сверх этого в процессе доказательства выяснится, что разумение явно находится в связи с логосом и этот логос выявляет себя как основа человеческого бытия, - значит, наше утверждение по­ лучило свое обоснование из внутреннего родства философского изрече-

ния и поэтического сказьшания.

Мы подчеркиваем три вещи:

1. Разумение есть не простой процесс, а принятие решения (Ent-

scheidung).

2. Разумение находится во внутреннем сущностном единстве с

логосом. Оный есть необходимость.

3. Логос обосновывает сущность языка. Как таковой он есть борьба и обосновывающая причина исторической сиюбьrrности челове­

ка посреди сущего в целом.

177	К п. 1. Not::Lv, разумение, понято в его сущности еще недостаточ-

но, нужно хотя бы избегать его смешения С' мыслительной деятельно­ стью или, паче того, с суждением. Разумение, которое ранее бьшо оха­

рактеризовано как отношение воспринимающей позиции к явлению су­ щего, есть не что иное, как особый выход на отдельный путь. Это за­

ключает в себе: разумение есть проход сквозь скрещение тройного пути. Таковым оно может стать только в том случае, если оно с самого осно­ вания есть решение в пользу бытия против ничто и тем самым разлад с видимостью. Такое существенное решение должно все же, чтобы совер­

шиться и удержаться от постоянно угрожающего увязания в повседнев­ ном и будничном, применить власть. Властность (Gewalt-tat) подобным

Ограничение бытия

243

образом решительно предпринятого выхода на путь к бытию сущего выталкивает человека прежде всего из ближайшего и привычного уюта.

Только если мы поймем разумение как такой выход, мы защи­ тим себя от ошибки ложного толкования разумения как любого поведе­ ния человека, как некоего само собой разумеющегося использования его духовных способ~остей или паче того - как духовного процесса, происходящ~о случаиным образом. Разумение, напротив, отвоевано у повседневнои суеты в борьбе с ней. Его сопричастность бытию сущего осуществляется не сама собой. Оглашение этой сопричастности не есть простое установление факта, оно отсьшает к той борьбе. Трезвость из­ речения есть трезвость мысли, для которой строгость разумеющего по­ нятия составляет основной образ понятости (Ergriffensein).

_ К п. 2. Ранее мы приводили фр. 6, чтобы выявить отличие трех путеи друг от друга. Тогда же мы сознательно отказались от более под­ робного толкования первого стиха. Теперь мы читаем и слышим его по­ другому: ХРТ) то Л€.У[IV Т[ УОf.l:У Т' [ОУ Еw[vш. Тогда перевод гласил: «Потребно есть как собранное поставление, так и разумение: то, что су-

ще, (есть) бытие». Мы видим: здесь рядом названы УОЙУ и лtуf.lV, разу- 178 мение и логос. Сверх этого, в начало стиха резко поставляется xPтl' «Потребны разумение и логос». Вместе с разумением названо лtуf.lV как свершение того же характера, лtУ[IV названо даже первым, Логос не может здесь означать собранность как слаженность (Fuge) бытия, но долже~ в единстве с разумением подразумевать то (человеческое) вла­ сто-деиствие (Gewalt-tat), согласно которому бытие собирается в своей собранности. Потребно собирание, принадлежащее разумению. Оба должны происходить «ради бытия». Собирание здесь означает: улавли­ вать себя посреди рассеяния в непостоянное, вновь вьшавливать себя из хаоса в видимость. Но это собирание, которое все еще есть отход, может быть совершено только в силу собирания, которое, будучи возвра­ том, осуществляет вталкивание сущего в собранность своего бытия. Так логос в качестве собирания попадает здесь в потребность (Not) и отделяется от логоса как собранности бытия фUat<;. лtУ[IV как собирание, как собирание человека в лад (Fug), помещает человека прежде все-

го в его сущность и ставит ее, таким образом, в не-уютное, покуда уютом правит видимость привычного, обычного и плоского.

244	М. Хайдеггер. Введение в метафизику

Остается спросить, почему лtУf.lV названо перед уоЕ1У. Ответ гласит: только исходя из лtУf.lV УОЕlу получает свою сущность как со­

бирающее разумение.

	Определение сущности человеческого бытия, которое осуществ-
	ляется в начале европейской философии, не происходит путем выхваты­
	вания каких-то свойств особи «человек» в отличие от других тварей.
	Человеческое бытие определяется из отношения к сущему как таковому
	в целом. Человеческая сущность проявляется здесь как отношение, ко­
	торое только и открывает человеку бытие. Человеческое бытие как по­
	требность разумения и собирания есть понуждение (Nбtiguпg) к свободе
	приятия ТЕХУll, знающего внесения бытия в творение (Ins-Werk-Setzens
79	des Seins). Такова история.
	Из сущности Л6уо<; как собирания вытекает сущностное следст-

вие для характеристики ЛЕУЕIV. Так как ЛЕуf.lV в качестве подобным об­ разом определенного собирания связано с изначальной собранностью бытия, а бытие означает: входить-в-несокрытость, то основным харак­ тером этого собирания является раскрытие (Вгёйпеп), обнаружение (Ойепоаппаспеп): ЛЕуf.lV вступает в ясную и четкую противополож­ ность прикровенности и закрытости (Уегпескеп und Verbergell).

Это непосредственно и недвусмысленно доказывается изречени­ ем Гераклита. Фр. 95 гласит: «Господин (Herrscher), чье прорицание со­ вершается в Дельфах, обтг лtУf.l оёте крUПТf.I, он не собирает, не скры­

вает, алла °l1l-1аLvf.I, но подает знаки». Собирание противополагается здесь сокрытию (Уегоегяеп). Собирать значит здесь от-крывать (епг­

Ьегяеп), обнаруживать (offel1bannachel1). Здесь позволено поставить простой вопрос: откуда слово ЛЕуЕIV, собирать, могло получить значе­

ние обнаруживать (открывать) в противоположность к скрывать, если не от основы сущностного отношения к Л6уо<; в смысле фUОI<;? Показую­ щее (zeigel1d) себя в выхождении властвование есть несокрыгость. Соот­

ветственно этому отношению, лtУf.lV означает: производить несокры­ тое как таковое, сущее в его несокрытости. Так Л6уо<; не только у Герак­ лита, но еще у Платона имеет характер 811ЛООV, обнаружения. Аристо­

тель обозначает ЛЕуf.lV тоО Л6уоu как апофаLVЕаещ, приводить-к-пока­

зыванию-себя (zum-siсh-Zеigеll-Ьril1gеп) [ср. Sein und Zeit, §§7 и 44]. Эта

характеристика Лf.Уf..1v как открывать и обнаруживать тем сильнее сви-

Ограничение бытия

245

детельствует об изначальности данного определения, что как раз у Платона и Аристотеля начинается уже упадок определения Л6уа<;, бла­ годаря чему и становится возможной логика. С тех пор, а значит на протяжении двух тысячелетий эти отношения между Л6уо<;, ал~еf.lа, фUOl<;, уоЕ1у и {Ма запрятаны (versteckt) и прикрыты (verdeckt) в непо­

нятном.

Однако вначале происходит следующее: Л6уо<;, в качестве обна­ руживающего собирания, которое, в свою очередь, есть бытие как лад в смысле л6уо<;, становится необходимостью сущности исторического че­ ловека. Нужно сделать только один шаг, дабы уразуметь, как таким об­ разом понятый Л6уа<; определяет сущность языка и как Л6уа<; становит­ 180 ся наименованием речи. Человеческое бытие есть по своей историче­ ской, раскрывающей историю сущности логос, собирание и разумение бытия сущего; свершение того неуютнейшего, в котором сверхвласти­

тельное через властидеятельность становится явлением и приводится к

стояшпо. Но из хора «Антигоны» Софокла мы уловили: одновременно с прорывом в бытие происходит вхождение в слово, в язык.

Вместе с вопросом о сущности языка на поверхность всегда вы­ ходит вопрос и о происхождении языка. Ответ ищут окольными путя­ ми. Первым, решающим ответом на вопрос о происхождении языка ос­ тается и здесь: происхождение это - по-прежнему тайна; и не потому, что люди до сих пор были недостаточно хитры, но потому, что все хит­ рости и вся проницательность попадали впросак, пока не стали всеоб­ щими. Таинственность принадлежит сущности происхождения языка. Смысл же этого таков: ЯЗЬП< мог возникнуть только из сверхвластитель­ ного и неуютного в прорыве (Aufbruch) человека в бытие. В этом про­ рыве ЯЗЬП< как словостановлениебытия был - поэзией. Язык есть пра­ поэзия, в которой народ творит бытие. Наоборот, великая поэзия, бла­ годаря которой народ вступает в. историю, начинает построение стати (Gеstаltuпg) принадлежащего этому народу языка, Греки создали и по­ знали эту поэзию благодаря Гомеру. Язык открылся их сиюбытности как прорыв в бытие, как раскрывающее построение стати сущего.

То, что язык есть логос, собирание, вовсе не само собой разуме­ ется. Но мы понимаем это толкование языка как логоса, исходя из на-

246	М. Хайдеггер. Введение в метафизику

чала исторической сиюбытности греков, из основного направления, в котором им вообще раскрылось бытие, и они установили его в сущем.

Слово, называние, ставит открывающееся сущее из непосредст­ венного сверхвластительного натиска обратно в его бытие и сохраняет 181 его в этой открытости (OtТenheit), ограниченности и постоянстве. Обычно называние не задним числом наделяет уже очевидное (otТenbar) сущее обозначением и опознавательным знаком, называемым «слово», а наоборот: слово опускается с высоты своего изначального власто­ действия как раскрытия бытия до простого знака, и именно так, что он затем сам подключается к сущему. В изначальном сказывании бьпие су­ щего раскрывается в складе (Gefuge) своей собранности. Это раскрытие собирается во втором смысле, согласно которому слово сохраняет изна­ чально собранное и, таким образом, управляет властвующим, фUснс;. Человек есть некто, стоящий и действующий в логосе, в собирании: со­ биратель. Он принимает и осуществляет управление властвованием

сверхвластительного.

Но мы знаем: эта властидеятельность есть неуютнейшее. Ради T6~a, дерзания, человек с необходимостью приходит и к дурному, и к добродетельному и благородному. Где язык говорит как нуждающееся во власти собирание, как укрощение сверхвластительного и как охране­ ние, там и только там необходимы также несвязанность и потеря. По­

этому язык как свершение есть всегда одновременно и речь, вместо рас­

крытия бытия его прикрытие, вместо собирания в склад и лад рассеива­ ние внескладности (Unfllg). Логос как язык не делается сам по себе. По­ требно MyELV: xpтl то ЛЕуЕLV, потребно собирающее разумение бытия сущего. [Откуда понуждает потребность? Woher Пбtigt die Not?]

К п. 3. Так как сущность языка обнаруживается в собирании со­ бранности (Gesammeltheit) бытия, то язык как повседневная речь лишь тогда достигает своей истины, когда сказывание и слушание направле­ ны на логос как собранность в смысле бытия. Ибо в бытии и его складе сущее изначально и авторитетно, как бы уже заранее заявляет о себе как о ЛЕУ6~ЕVОV, как о собранном, сказанном, пред- и вы-сказанном. Лишь теперь мы понимаем всю совокупность отношений, в которыхна­ ходится изречение Парменида, согласно которому разумение происхо­ дит ради бытия.

Ограничение бытия

247

Отрывокгласит (УIII, 34-36):

«Сопричастныдруг другу разумениеи то, ради чего это разуме­ 182

ние совершается. А именно не без сущего, в котором оно (бытие) уже высказано,ты обнаружишь(обретешь)разумение».Отношениек лого­ су как к фumс; делает MYELV разумеющим собиранием, а разумение - собирающим. Поэтому ЛЕуELV, чтобы самому оставаться собранным, должно отвергнуть всякое простое говорение, словоохотливость и речи­

стость. Вот и у Парменида мы находим резкое противопоставление

Л6уос; и улwааа (фр. 7, СТ. 3 сл.). Отрывок соответствует началу фр. 6, где в связи с прокладыванием первого необходимого пути к бытию го­ ворится, что потребно собрать себя в направлении бытия сущего. Те­

перь речь идет о наставлении по поводу путешествия по третьему пути _ в видимость. Он ведет через сущее, также всегда стоящее в кажимо­ СТИ. ОН обычен. Поэтому знающий человек должен постоянно отры­ вать себя от этого пути, уходя в ЛЕУElV И voE1v бытия:

«и вовсе не должна тебя довольно-таки лукавая привычка

принуждать, направляя на этот путь,

чтобы ты затерялся в не-видящем глазении и наполненном

шумом слушании

и в словоохотливости, но решай разделяя, поставляя перед собой воедино собранное доказательство

многообразного противоборства,

данное мною».

Л6уос; находится здесь в самой тесной связи с Kp(VELV, С разделе­ нием как разрешением в исполнении собирания к собранности бытия. Избирающий (aнslesend) «вы-чип> (Lesen) обосновывает и Hec~ на себе следование за бытием и защиту от видимости. В значении KpLVELV слы­ шится одновременно: избирать, выделять, - чиноустанавливающая мера.

Благодаря этому тройному указанию, истолкование изречения вело нас столь далеко, что сделалось очевидным: у Парменида на самом 183 деле сказано о логосе. Логос есть потребность и нуждается в собственной власти для защиты от словоохотливости и небрежности. Логос вы­ ступает как MYELV по отношению к фUmс;. В этом расхождении логос как свершение собирания становится основой, которая обосновывает человеческое бытие. Поэтому мы говорим: в этом изречении дастся пре-

1.,

248	М. Хайдеггер. Введение в метафизику

жде всего решительное определение сущности человека. Быть челове. ком значит принять на себя собирание, собирающее разумение бытия сущего, знающее внесение являющегося в творение (Ins-Werk-setzen des Erscheinens) и, приняв, управлять (verwalten) несокрытостью, охранять ее от сокрытости и прикровенности. Так в начале европейской филосо­ фии уже становится зримым, как вопрос о бьпии с необходимостью включает в себя обоснование сиюбытности. Эта взаимосвязь бытия и сиюбытности (и соответствующее вопрошание о нем) вообще не затра­ гивается ссылкой на гносеологическую постановку вопроса, так же как и внешним утверждением, что якобы всякая концепция бытия зависит от понимания (Autтassung) сиюбытности. [Если же вопрос о бытии ищет не просто бытие сущего, но само бытие в его сущности, тогда в полной мере становится необходимым вытекающее из этого вопроса обоснова­ ние сиюбытности, которое поэтому и только поэтому обрело имя «фун­ даментальной онтологию>. ер. Sein und Zeit, Введение].

§ 54. Начальное толкование сущности человека

как фUat~ = AOYO~ (fvf)рw1ТОV lxwv, в отличие от позднейшейформулы:

(fvf)рw1ТО~= f;t1ov AOYOV lxov

Это начальное раскрытие сущности человеческого бытия мы называемрешающим.Правда, оно не сохранилосьи не удержалосьв ка­

честве этого великого начала, следствием чего явилось нечто совсем

J84 иное: прннятая затем в Европе и доныне не поколебленная в господ­

ствующем мнении дефиниция человека как разумного существа. Дабы сделать зримым отстояние этой дефиниции от начального раскрытия сущности человеческого бытия, мы формально можем противопоста­ вить начало и конец друг другу. Конец обнаруживается в формуле: аv8рwпос; =l;4iov Л6УОV ЕХОУ, человек - живое существо, наделенное ра­ зумом. Начало мы заключим в вольно образованную формулу, которая обобщает прежнее наше толкование: фumс; = Л6уос; аveрwпоv ЕХЫУ, бы­ тие, сверхвластительное явление, вынуждает собирание, которое вбира­ ет в себя человеческое бытие и обосновывает его.

Ограничение бытия

249

Там, в конце, что-то, впрочем, еще осталось от взаимодействия логоса и человеческого бытия, но логос давно уже формализовался (verau6erlicht) в способность рассудка и разума. Эта способность осно­ вывается на наличии существ особого рода, на l;4iov ~ЕЛТЮТОV, наибо­ лее удавшемся (bestgeraten) животном (Ксенофонт).

Здесь, в начале, человеческое бытие, наоборот, основывается в раскрытии бытия сущего.

В поле зрения привычных и господствующихдефиниций, в поле зрения христиански направленной новой и новейшей метафизики, тео­

рии познания, антропологии и этики наше истолкование изречения

должно казаться произвольным переосмыслением, втолковыванием то­

го, что никогда не сможет установить «точная интерпретация». Это верно. Для обычного современного мнения сказанное есть на самом де­ ле лишь результат той, вошедшей уже в поговорку, властности и одно­ сторонности, которая свойственна хайдеггеровскомуметоду истолкова­ ния. Однако здесь дозволено и должно все же спросить: какое истолко­ вание есть истинное? То, которое просто принимает перспективу зрения своего понимания, потому что оно просто в ней оказалось и поскольку эта перспектива предлагает себя как привычное и само собой разумею­

щееся: или же то, которое с самого начала ставит под сомнение привыч­ 185

ное направление взгляда, ибо могло ведь так быть, и в действительно­

сти так оно и есть, что это направление взгляда указывает вовсе не на

то, что следует увидеть.

В любом случае отказ от общепринятого и возвращение к во­ прошающему толкованию есть прыжок. Прыгнуть может лишь тот, кто берет правильный разбег. В этом разбеге решается все; ибо он означает, что мы действительно вопрошаем и только этим вопрошанием и созда­ ем направление взгляда. Но это свершается не как попало и не с опорой на некую объявленную нормой систему, но в исторической необходимо­ сти и из нее, из потребностей историческойсиюбытности.

лr.Уf.LV и уойу, собирание и разумение, суть потребность и вла­

сто-действие против сверхвластительного, но при этом всегда только для этого. Так, властидеятельные снова и снова будут отшатываться от этого использования власти, но все же отступить не смогут. В таком 01'- шагываниии все же в такой воле к овладению (Be\vaItigell\\·ollcll) долж-

250	М. Хайдеггер. Введение в метафизику

на время от времени проглядывать возможность, что овладение сверх­

властительным надежнее всего и полностью одержит победу в том слу­ чае, если бытию, восходящему властвованию, которое бытует в себе как Л6уо<;, как собранность противоборствующего, будет по крайней мере

сохранена сокрытость и тем самым отчасти отрезана всякая возмож­

ность явления. К властидеятельности неуютнейшего относится данная дерзость [которая на самом деле есть высшее признание]: в отказе от всякой открытости по отношению к являющемуся властвованию сверх­ властвовать (iiberwaltigen) над оным, быть равным ему в том смысле, чтобы закрьrгь (verschliessen) ДJIЯ его всевласти (Allgewalt) самое место явле­

ния,

Отказ от подобной открытости по отношению к бытию означа­ ет для сиюбытности не что иное, как отречение от своей сущности. Оное требует: выйти из бытия илн же никогда не войти в сиюбытность (8 присутствие). Таковое высказано у Софокла в одном из хоров траге-

186 дии «Эдип в Колоне», ст. 1224 сл.: flтl фUVШ ТОУ апаvта VIK~ Л6УОV, «ни­ когда не войти в сиюбытность - это одерживает верх над собранно­

стью сущего в целом».

Никогда не принимать сию-бытность, flтl фбмп, сказано о чело­ веке как таковом, который, по существу, собран вместе с фU<Jl<; как ее собиратель. Здесь фUО"I<;, фUVШ употреблено в значении бытия человека, а Л6уо<;, в понимании Гераклита, как властвующий лад сущего в целом. Это поэтическое слово высказывает сокровенное отношение сиюбытно­ сти к бытию и его раскрытию, называя отдаленнейшую от бытия даль - не-сиюбытность. Здесь показуется неуютнейшая возможность сию­ бытности: в крайнем власто-действии против самого себя сломать сверхвластие (Obergewalt) бытия. Сиюбытность обладает этой возмож­ ностью не как пустым выходом, но она есть эта возможность в той ме­ ре, в какой сиюбытность вообще есть; ибо как сиюбытность она долж­ на все же, применяя власто-действие, разбиваться о бытие.

От этого веет пессимизмом. Но было бы ошибкой награждать греческую сиюбытность таким титулом, и не потому, что греки в основе своей были оптимистами, но потому, что такие оценки вообще не име­ ют отношения к греческой сиюбытности. Греки, правда, были пессими­ стичнее, чем любой пессимист, однако они были и оптимистичнее, чем

Ограничение бытия	251

любой оптимист. Их историческая сиюбытность стоит по ту сторону

пессимизма и оптимизма.

Обе эти оценки рассматривают сиюбытность сходным образом как некое предприятие - убыточное или прибыльное. Это мировоззре­ ние выражено в известной фразе Шопенгауэра: «Жизнь есть предпри­ ятие, которое не покрывает своих расходов». Данная фраза не потому неверна, что «жизнь» в конце концов все-таки покрывает расходы, но потому, что жизнь (как сию-бытность) вообще не есть предприятие. Правда, она уже в течение многих столетий такова, и потому греческая сиюбытность и остается для нас загадкой.

Не-сиюбытность есть высшая победа над бытием. Сиюбыт­ ность есть постоянная потребность поражения и возрождения своевла­ стия против бытия, и именно в том виде, что всевластие бытия насилует 187 (в буквальном смысле) сиюбьrrность, делая ее источником своего явле-

ния и в качестве такового овладевает ею, пронизывает властью и сохра­ няет тем самым в бытии.

§55. Расхождение AOyo~и фti{j(~и преимущество AOyo~nepeд бытием. AOyo~ становится судилищем бытия, фti{7[~ превращается в оиа(а

Расхождение Л6уо<; и фU<Jl<; свершается. Но это еще не есть выхо­ ждение логоса. Это значит: логос выходит навстречу бытию сущего и выступает «против» него еще не так, чтобы самому [в качестве разума, Vепшпft] становиться судилищем бытия и брать на себя и упорядочи­ вать определение бытия сущего.

Это происходит лишь тогда и только благодаря тому, что логос отказывается от своей начальной сущности, поскольку бытие как фU<Jl<; скрывается и перетолковывается. Вследствие этого меняется сиюбыт­ ность человека. Затяжной конец этой истории, посреди которого мы уже давно находимся, есть господство мышления как ratio (как разума, так и рассудка, Verstand) над бытием сущего. Отсюда начинается пере­ брасывание «рационализмом и иррационализмом», которое по сию по­ ру разыгрывается во всевозможных облачениях и под самыми противо­ речивыми заголовками. Иррационализм - лишь ставшая явной сла-

252	М. Хайдеггер. Введение в метафизику

бость и полное банкротство рационализма, и потому таков и сам. Ир­ рационализм есть выход из рационализма, ведущий не к свободе, а еще вернее приводящий в дебри рационализма, ибо он оживляет мнение,

будто бы рационализм преодолевается простым отрицанием, в то время как он стал еще опаснее, ибо прикровенно и беспрепятственно ведет свою

игру.

в задачу данной лекции не входит изложить внутреннюю исто- 188 рию, в которой осуществилось формирование (господства мышления [как ratio логики]) над бытием сущего. Подобное изложение, несмотря на его внутренние трудности, останется безо ВСщ<ИХ исторических по­ следствий, пока мы сами не пробудим силы собственного вопрошания

из нашей и для нашей истории в ее теперешнеммоменте.

В противовесэтому необходимо,пожалуй, еще показать, как на основе начального расхожденияЛ6уос; и фоо«; происходитто выхожде­

ние логоса, которое впоследствии становится исходным для установле­

ния господства рассудка.

Это выхождение логоса и пред-уготовление стать судилищем над бытием происходит еще в греческой философии и даже определяет ее конец. Греческой философией как началом философии европейской мы овладеем лишь тогда, когда постигнем это начало в его начальном конце, ибо прежде всего он и только он стал для последующеговремени «началом», и причем таким, которое сразу же скрыло начальное нача­ ло. Но этот начальный конец великого начала, философия Платона и Аристотеля, останется великим, даже если мы не учтем величины его

влияния на Европу.

Теперь спросим: как достигается выхождение и преимущество логоса по отношениюк бытию? Как происходитрешающееформирова­ ние отделения бытия от мышления? Данную историю можно обозна­ чить разве что только несколькимигрубыми штрихами. Мы начинаем

при этом с конца и спрашиваем:

1. Как выглядит соотношение фuоtс; и Л6уос; в конце греческой философии, у Платона и Аристотеля? Как понимается здесь фuоtс;? Ка­ кой образ и какую роль принял на себя Л6уос;?

I

2. Как был достигнут такой конец? Где лежит настоящая причина изменения'?

Ограничение бытия

253

а) Фит~ становится !'о/а: t'O/а как следствие сущности становится самой

189

сущностью. Истина становится правильностью. Aoyo~ становится d"офаvт~ и первоистоком категорий

К п. 1. Для бытия (фumс;) в качестве определяющего и первовла­ ствующего (vorwaltend) имени выдвигается в конце концов слово (8Еа, Е180С;, «идею). С тех пор истолкование бытия как идеи господствует на­ до всем европейским мышлением, проходя сквозь историю его измене­ ний вплоть до сегодняшнего дня. В этом происхождении закшочено также обоснование того, что в великом и окончательном завершении первого акта европейского мышления, в системе Гегеля, действитель­ ность действительного, бытие в абсолютном смысле постигается как «идею) И так подчеркнуто именуется. Но что же это значит, что фumс; у Платона толкуется как [Ыа?

Уже при первом вводном определении греческого познания бы­ тия наряду с другими наименованияминазваны (ЬЕа, Е180С;. Если мы не­ посредственно столкнемся с философией Гегеля, или какого-нибудь дру­ гого мыслителя Нового времени, или со средневековой схоластикой и повсюду встретимся с употреблением имени «идею) В значении бытия, то все это, если не обманывать себя, на основе принятых представлений необъяснимо. Напротив, мы поймем, в чем тут дело, если оттолкнемся от начала греческой философии. Тогда мы сразу же сможем измерить рас­ стояние между истолкованием бытия как фumс; и как (8Еа.

Слово [8Еа подразумевает узренное в зримом, зрелище, чем-то преподносимое. То, что преподносится, есть соответствующий вид, Е180С; того, что является. Вид какой-либо вещи есть то, в чем она, как мы говорим, презентируетсебя, 'пред-ставляет- в качестве таковой пе-

ред нами стоит; то, в чем и в качестве чего она при-сутствует, т.е. в гре­

ческом смысле есть. Это стояние есть постоянство от себя восшедшего, фUmс;. Но это сие-стояние постоянного есть вместе с тем, с точки зрения 190 человека, передний план того, что присутствует от себя самого, иными словами - уразумеваемое. Имея вид, присутствующее сущее стоит в своем что И как. Он [вид] вос-принят И принят, находится в собственно-

254	М. Хайдеггер. Введение в метафизику

сти приятия, он есть его имущество, наличное присутствие присутст­

вующего: oua'a. Так oua'a может иметь двоякое значение: присутствие

присутствующего и присутствующее в «что» своего внешнего вида.

Здесь скрывается первоисток последующего различения existentia и езвепца. Если, напротив, ставшее привычным разделение ехыепца и еввепца слепо заимствовать из традиции, то навсегда оста­ нется непонятным, в какой мере ехыеппа и еввепца, с их отличиями друг от друга, отделятся от бытия сущего, чтобы охарактеризовать его. Но если {Ыа (вид) понимать как присутствие, тогда оное обнаружит се­ бя как постоянство в двойном смысле. Вид содержит в себе, с одной сто­ роны, выставленность из несокрытости (das Heraus-stehen-aus-der- Ullverborgellheit), простое EaТlY. С другой стороны, в виде обнаружива­ ет себя имеющее вид, то, что устоялось в нем, т( EcrтtV.

Итак, {Ыа составляет бытие сущего. Однако {Ыа и Е180<; упот­ ребляются здесь в расширительном смысле, не только в значении зри­ мого плотским оком, но и в значении всего уразумеваемого. То, что есть всякий раз сущее, заключается в его виде, оный же демонстрирует (вводит в nрисутствие) «что».

Но, спросим мы немедленно, не является ли это толкование бы­ тия как {Ыа типичным для греков? Оно с неотвратимой необходимо­ стью вырастает из того факта, что бытие познается как фumс;, как вос­ ходящее властвование, как явление, как стояние-в-свете (Im-Licht- зтепеп). Что же еще показует являющееся в явлении, как не свой вид, [Ыа') в какой мере толкование бытия как [Ыа должно удаляться от фuаlС;? Не абсолютно ли права традиция передачи греческой филосо­ фии, которая на протяжении столетий рассматривает ее в свете плато­ новской? Истолкование Платоном бытия как {Ыа не только не есть 01'-

191 ступление иml даже отпадение от начала, но постигает его даже шире и острее и обосновывает его «учением об идеях». Платон есть завершение

начала.

Действительно, нельзя отрицать, что истолкование бытия как ibla является результатом исходного познания бытия как фUmс;. Оное, как мы говорим,есть необходимыйвыводиз сущностибытия как восхо­ дящей зримости. Но В этом нет ничего от удаленияни, тем паче, отпаде­ пия 01 начала. Вовсе нег.

Ограничение бытия

255

Но если то, что является сущностнымследствием, само подни­ мается до сущности, что тогда происходит? Тогда начинается отпаде­ ние, и оно, в свою очередь, вызываег своеобразныепоследствия. Так и случилось. Решающимостаетсяне то, что фumс; вообще была обозначе­ на как {Ыа, но то, что {8Еа всплыветкак единственноеи определяю­ щее толкованиебытия.

Нетрудно оценить расстояниемежду обоими толкованиями,ес­ ли обратитьвниманиена раЗШlчиеперспектив,в которыхдвижутсяэти сущностные определения бытия, фumс; и {8Еа. Фоо«; есть восходящее властвование, в-себе-сие-стояние (Тп-ысл-ёавгепеп), постоянство.'I8Ea,

вид как узренное, есть определение постоянного, поскольку и лишь по­ скольку оно противостоит зрению. Но ведь фumс; как восходящее власт­

вование тоже есть явление. Безусловно. Только само явление имеет два смысла. С одной стороны, явление значит: то, что себя собирает, по­ ставление-себя (Sich-zum-Stand-bringen) в собранность и стояние в ней. С другой стороны, явление значит: в качестве уже сие-стоящего (Оа­ stehendes) предъявлять передний план, поверхность, вид как предложе­

ние взглянуть.

Если разницу между явлением и явлением рассматривать, исхо- дя из сущности пространства, то она окажется таковой: явление в пер- вом и собственном смысле занимает в качестве собранного устанавли­ вания-себя (Sich-zum-Stand-bringen) определенное пространство, только

тогда и завоевывая его, создавая себе пространство в качестве так стоя- 192 щего, добывая все ему принадлежвщее, не будучи воссозданным само. Явление во втором смысле выступает из уже готового пространства и

становится зримым при взгляде на него в прочных границах этого про­

странства. Решающим здесь становится лик (Gesicht), который прини­ мает вещь, а не она сама. Явление в первом смысле вскрывает про­ странство. Явление во втором смысле дает возможность обозреть и из­

мерить вскрытое пространство.

Но разве изречение Парменида не говорит: бытие и разумение, Т.е. узренное и зрение, сопричастны друг другу. Безусловно, узренное

относится к зрению, но из этого не следует, что только узренность как

таковая должна и может определять присугствие узренного. Изречение Парменида как раз и говорит, что НС бытие должно быть постигнуто из

256	М. Хайдеггер. Введение вметафизику

разумения, т.е, только как воспринятое, но разумение существует ради бытия. Разумение так должно раскрьтать сущее, чтобы ставить сущее обратно в его бытие, принимать его в соответствии с оным, дабы оно, представляя себя, было тем, что оно собой представляет. Но в истолко­

вании бытия как [8Еа не только то, что вытекает из сущности, преврат­

но толкуется как сама сущность, но подобным образом фальсифициро­

ванное лжетолкуется вторично, и ЭТО вновь происходит в процессе грече­

ского познания и понимания.

Идея как вид сущего составляет то, что оный есть. Чтойность, «сущность» В этом значении, т.е, понятие сущности, становится также

двусмысленным:

а. Некое сущее бытует, властвует, взьmает к ему принадлежаще- му и вызывает его, т.е, именно не что иное, как противоборство. ~ ~ б. Некое сущее бытует как то или иное; оно обладает этои чтои-

ной определенностью.

Хотя и было упомянуто, как в превращении фu(ю; в {Ыа выступает т( taTtV (отвечающеена вопрос, что есть вещь, Wassein) и

как от нее отличается оп EaTLV (отвечающее на вопрос, есть ли вещь, Da6-sein), т.е. происхождение сущности различения essentia и existentia,

однако здесь не место это обсуждать. [Об этом шла речь в лекции летне­

го семестра 1927 года, «Die Grundprobleme der Phanomenologie», ОА

Bd.24,1975.]

193	Но коль скоро сущность бытия заключаетсяв ЧТОЙНОСТИ (идее),

чтойность как определенное бытие сущего есть также сущнейшее в су­ щем. Это, со своей стороны, есть собственно сущее, ауты<; ау. Бытиекак

{Ыа вырастает теперь до собственно сущего, а само сущее, когда-то властвующее, опускаетсядо того, что Платон называет ~~ ау, то, чего,

собственно, не должно было быть и что, собственно, также не есть, по­ тому что оно всегда, в осуществлении, искажает идею, чистоту вида, встраивая его в материю. 'Ibla, в свою очередь, превращается в парc:i8Еtу~а, образец. Одновременноидея по необходимостистановится идеалом. Воссозданное,собственноговоря, не «есть», но имеетв бытии свою долю,~E8E~L<;. Хwрю~6<;,пропастьмеждуидеейкак собственносу­ щим, про- и первообразом (Vorund Urbild), и собственно не-сущим,

подражанием и отражением, разверзлась.

Ограничение бытия

257

Теперь явление, исходя из идеи, приобретает другой смысл. Яв­ ляющееся явление не есть больше фUaL<;, восходящее властвование, как и

не самопоквзывание вида, но явление есть возникновение отражения.

Поскольку отражение никогда не достигнет своего первообраза, являю­ щееся есть простое явление, собственно говоря, некая кажимость, Т.е. в данном случае ущербность/Ом и фШУ~ЕVОУ расходятся. В этом таятся и дальнейшие существенные последствия. Так как собственно сущее есть [Ыа, а {8Еа есть прообраз, всякое открытие сущего должно быть направлено к тому, чтобы уподобиться первообразу, ассимилироваться с прообразом, сообразоваться с идеей. Истина, лежащая в фооt<;, dлт18ЕLa как несокрытость в восходящем властвовании, становится б~О(Wat<; и ~(~11т<;, уподоблением (Angleichung), подражанием (Sichrichten) чему-то, правильностъю зрения, разумения как представления.

Как только мы, наконец, по-настоящему поймем все это, мы не станем больше отрицать, что вместе с истолкованием бытия как {Ыа отверзается пространство, удаляющее от изначального начала. Если

мы говорим здесь о некоем «отпадении», то следует признать, что это

отпадение, несмотря ни на что, еще находится на высоком уровне, не 194

опускаясь до нижнего предела. Этот уровень можно измерить, исходя из следующего. Великое время греческой сиюбытности так велико, что будучи единственной классикой, оно даже создает метафизические ус­ ловия возможности любого классицизма. В основных понятиях [Ыа, парc:i80у~а, ~o(ыт<; и ~(~11т<; предначертана метафизика классицизма. Платон - не классицист, ибо он еще не может им быть, но он классик классицизма. Превращение бытия из фuat<; В {Ыа вызывает одну из су­ щественных форм движения, в которых движется история Европы, а не

только история ее искусства.

Теперь надлежит проследить, что, в связи с переосмыслением фuat<;, получается из логоса. Открытие сущего свершается в логосе как собирание. Изначально оное совершается в языке, поэтому логос стано­ вится мерой определения сущности речи. Язык как высказанное и ска­ занное и вновь сказываемое хранит каждый раз открытое сущее. Ска­ занное может быть пересказано и продолжено. Хранимая в нем истина распространяется и именно таким образом, что само изначально от­ крытое сущее не каждый раз познается собственным образом. В про-

258	М. Хайдеггер. Введение в метафизику

долженном сказывании истина как бы отделяется от сущего. Это может зайти так далеко, что пересказывание становится простым глаголани­ ем, уЛWО'О'а. Все высказанное подвергается подобной опасности. [Ср.

Sein und геи. § 44 б.]

Это значит: решение об истинном совершается теперь как раз­ лад между настоящим сказываннем и простым глаголанием. Логос, в смысле сказывания и высказывания, становится той областью и тем ме­ стом, где решается участь истины, т.е. изначальной несокрытости суще­ го и тем самым бытия сущего. Сначала логос как собирание есть свер­ шение несокрытости, заложен в ее основание и служит ей. Теперь логос

195 как высказывание, наоборот, становится точкой помещения истины в смысле правильности. Так возникает суждение Аристотеля, согласно которому логос как высказывание есть то, что может быть истинным

или ложным.

Истина как .несокрытость есть изначально свершение самого властвующего сушего и управляема собиранием, теперь же она стано­ вится свойством логоса. Становясь свойством высказывания, истина не только меняет свое место; она изменяет свою сущность. С точки зрения

высказывания, истина достигается, если сказывание придерживается

того, о чем оно высказывается, если высказывание сообразуется с су­ щим. Истина становится правильностью логоса. Тем самым логос вы­ ходит из первоначальной скованности в свершение несокрытости, и

именно так, что участь истины и тем самым сущего решается из него са­

мого и возвращаясь к нему; и не только сущего, но даже, и прежде все­

го, бытия. Логос есть теперь лtунv т] ката тгм»; - сказывать что-то о чем-то. То, о чем сказывается, есть всякий раз лежащее в основании вы­ сказывания, предлежащее ему, UПОКЕLIlЕVОV (subjectum). Исходя из логоса как получившего самостоятельность в высказывании, бытие свидетель­ ствует о себе как о данном пред-лежании. [Это определение бытия так же, как и СЫа, прообразовано в смысле своей возможности в фUO'L<;. Только исходящее из себя становящееся властвование может в качестве присутствия определить себя как внешний вид и пред-лежание.]

В высказывании то, что лежит в основе, может быть представ­ лено разным способом: в качестве так или иначе устроенного, имеюще­ го ту или иную величину, те или иные отношения. Быть таким, быть

Ограничение бытия	259
стольким, быть соотносительным суть определения	бытия. Так как
оныекак способы сказанностичерпаютсяиз логоса -	а высказьmаться

значит каТl1УОРЙУ, определения бытия сушего называются каТl1УОР(Ш, категории. Отсюда учение о бытии и определениях сушего

как таковых становится учением, которое исследует категории и их по­ рядок. Цель ль-бой онтологии - учение о категориях. То, что сущност- ные особенности бытия суть категории, с давних пор и поныне является само собой разумеющимся. Но в основе своей это странно. Понятным это станет лишь тогда, когда мы постигнем, что и как логос, будучи вы­ сказьmанием, расходится с оным не только в отношении к фUO'L<;, но и 196 вопреки ей, и одновременно выступает как та решающая сфера, которая

становится источником для определений бытия.

Однако логос, фаO'L<;, изречениев смыслевысказывания, столь изначаль­ но решает участь о бытии сущего, что каждый раз, когда одно изрече­ ние противостоит другому, когда имеется противо-речие, dVТ(фаO'L<;,

противоречивое не может быть. Наоборот, то, что не противоречит се­ бе, бытийно. Извечный предмет спора, имеет ли закон противоречия у Аристотеля <онгологическое» или «логическое» значение, поставлен не­

верно, ибо для Аристотеля нет ни «онгологив», ни «логики». И то, и другое возникает лишь на почве аРИСТО,телевой философии. Напротив, закон противоречия имеет «онгологическоеь значение, поскольку явля­ ется основным законом логоса, «логическим» законом. Снятие закона противоречия в диалектике Гегеля поэтому в принципе является не пре­

одолением господства логоса, а его высшей ступенью. [То, что Гегель

обозначает собственную метафизику, т.е. «физику», именем «логика», напоминает как о логосе в СМысле места категорий, так и о логосе в

смысле начальной фUO'L<;.]

В форме высказывания логос стал чем-то находимым (vorfindlich). Это наличное есть поэтому нечто доступное, подручное,

то, что можно использовать для извлечения и утверждения истины как правильности. В связи с этим удобно видеть в этом способе извлечения истины инструмент, бруауоу, и сделать этот инструмент действительно

ручным. Это тем потребней, чем решительней превращением фUО'L<; в 10180<;, а Л6уо<; в каТl1уор(а прервалось изначальное открытие бытия су- 197

щего, а истинное как правильное, обрастая дискуссиями, теориями, предписаниями, становится более распространенным, доступным и пло-

260	М. Хайдеггер. Введение в метафизику

ским. Стало быть, и логос нужно приготовить как инструмент, Насту­

пил час рождения логики.

Не зря античная школьная философия обобщила работы Ари­ стотеля, относящиеся к логосу, под названием «Органон». Логика в ос­

новных своих чертах этим уже завершена. Двумя тысячелетиями позд­

нее Кант в предисловии ко 2-му изданшо «Критики чистого' разума»

сможет сказать, что логика «со времен Аристотеля не посмела ступить

ни шагу назад», «что она и поныне не смогла ступить ни шагу вперед и,

таким образом, кажется, по всей видимости, закрытой и завершенной». \f И не только так кажется, так оно и есть. Ибо логика, несмотря на Кан- та и Гегеля, в существенном и начальном не сделала больше ни одного шага. Единственный возможный шаг состоит только в том, чтобы ее [именнокак определяющую перспективу истолкования бытия] пере­

тряхнуть с самого основания.

Взглянем теперь на сказанное о фU<JL<; и Л6уо<; в совокупности. Фоо«; становится {Ыа (параоt:Lу~а), истина - правилъностью. Логос

становится высказыванием, местом истины как правилъности, первоис­

точником категорий, основоположением, управляющим возможностью бытия. «Идею) и «категория» суть те будущие термины, под знаком ко­ торых находнтся европейское мышление -- и деятельность, и оценки, ВСЯ сиюбытность.Превращение,котороепретерпеваютфUaL<; и Муо<;, и

тем самым превращениеих взаимосвязидруг с другом, есть отпадение от начального начала. Философия греков приходит к европейскому

господствуне из своего изначальногоначала, но из начального конца,

которыйсвое величиеи окончательноесовершенствополучаету Гегеля. История- там, где она настоящая, - погибает не как живое существо, прекращая свое существование и приходя к концу, история погибает ис­

торически.

Ограничение бытия

261

б) Основа превращения ф!Юtq и АОУО; в идею и высказывание:	198
крах несокрытостц - невозможностъ обоснования dAr[8Ela
в потребности бытия
Но что же свершилось, что должно было свершиться, чтобы в

греческой философии случился этот начальный конец, это превращение фU<JL<; и Муо<;? Этим мы ставим себя перед вторым вопросом.

К п. 2. В представленном превращении следует принять во вни­ мание двойное обстоятельство.

а) Это превращение начинается в самой сущности фU<JL<; и Л6уо<;, точнее говоря, вследствие этой сущности, и именно таким образом, что являющееся (в своей зримости) обнаруживает себя в виде, что сказанное сразу же попадает в область высказывающего речения. Превращение, следовательно, идет не извне, а «изнутри». Но что значит здесь «изнут­ ри»? Вопрос не в фU<JL<; самой по себе и не в Л6уо<; самом по себе. Из Парменида мы видим, что и та, и другой в сущности сопричастны друг другу. Их соотношение есть поддерживающее и властвующее основание

их сущности, их «нутро», хотя причина самого отношения прежде всего и собственно скрыта в сущности фUаL<;. Но что это за отношение? Спро­

шенное попадет в наше поле зрения, если мы выделим теперь в пред­

ставленном превращении второй член.

б) Превращение каждый раз приводило к тому, что изначаль­ ная сущность истины, dлrj8па (несокрытость), рассмотренная как со

стороны идеи, так и со стороны высказывания, превращалась в пра­ вильность. Несокрытость и есть внутреннее, т.е. властвующее отноше­ ние между фU<JL<; и Муа<; в его изначальном смысле. Властвование быту­ ет как выхождение-в-несокрытость (In-die-Unverborgenheit-hervor-

kommen). Но разумение и собирание суть правящая власть раскрытия несокрытостинад сущим. ПревращениефUaL<; и Муо<; в идею и выска­ зывание имеет своей внутренней причиной превращение сущности ис­

тины как несокрытостив истину как правилъность.

Эта сущность истины не могла быть удержана и сохранена в своей начальной изначальности. Несокрытость, пространство, осно­ 199

ванное для явления сущего, рухнуло. Как обломки этого падения были