30. «Путешествие из Петербурга в Москву»: проблема автора и героя, жанровое своеобразие, особенности композиции и сюжетостроения.

«Путешествие из Петербурга в Москву».

Структура повествования как модель процесса познания

Посвящение «Путешествия из Петербурга в Москву» выделено в специальный композиционный элемент книги.

Логика процесса познания, намеченная в Посвящении, определила трехкомпонентную структуру повествования, сформировавшуюся уже в раннем творчестве Радищева. Это пластическое очерковое бытописание, субъективно-лирические и патетические фрагменты, создающие общую эмоциональную атмосферу и аналитические публицистические размышления.

Эта структура повествования особенно очевидна тогда, когда все три пласта представлены в пределах одной композиционной единицы «Путешествия»: целостного фрагмента с внутренним сюжетным единством или главы.

Проблема автора и героя

«Путешествие из Петербурга в Москву» написано от первого лица. Таким образом, кроме автора — писателя Радищева в его книге есть еще и автор-повествователь.

Мысль о том, что субъектом повествования в «Путешествии» является не автор-Радищев, а его литературный герой, вымышленный персонаж, впервые высказал Г. П. Макогоненко, убедительно мотивировав свою точку зрения анализом чисто фактических несовпадений в биографиях Радищева и путешественника, а также совершенно справедливым указанием на то, что в главе «Тверь» описана встреча путешественника с «новомодным стихотворцем», автором оды «Вольность», то есть именно с Радищевым.

Вопрос о степени идеологической и нравственной близости автора и героя до сих пор остается открытым, поэтому представляется необходимым четкое разграничение двух планов повествования радищевской книги: плана автора и плана героя. От имени самого писателя («новомодного стихотворца», автора оды «Вольность») в него введены два его произведения: ода «Вольность» и «Слово о Ломоносове». Таким образом, автор в качестве персонажа приравнен к безымянным «искреннему другу» путешественника, автору «Проекта в будущем» («Хотилов», «Выдропуск») и «порицателю цензуры», автору «Краткого повествования о происхождении цензуры» («Торжок»).

Весь остальной текст составляет рассказы других людей, передачу чужой речи.

Исключительное положение категории героя-повествователя, как централизующего начала всей книги, заставляет обратить пристальное внимание на его личность. Радищевский герой обладает намеренно стертой индивидуальностью. У него нет имени, основного знака индивидуального облика; неизвестна цель его путешествия из Петербурга в Москву; в «Путешествии» отсутствует информация о его внешности, социальном происхождении, семейном положении.

Радищев, обращаясь к своему читателю — то есть, к любому человеку, который возьмет в руки его книгу, — делает это через посредника, максимально облегчающего контакт индивидуальности читателя с автором своей общечеловеческой усредненностью. Путешественник и его личность — это точка, в которой легче всего могут пересечься индивидуальность читателя и индивидуальность автора. Автор-Радищев, путешественник-повествователь и читатель в равной мере являются «всяким», любым человеком.

Особенности композиции и сюжетосложения

Книга состоит из множества микросюжетов, как правило, каждая глава имеет своб изолированную сюжетную основу.

Даже в тех случаях, когда эти самостоятельные микросюжеты связаны между собой некой проблематикой, все-таки в чисто сюжетном плане они лишены единства. И композиционный прием, при помощи которого соединены эти разностильные, разножанровые фрагменты - перемещение в физическом пространстве дороги от Петербурга до Москвы, от одной почтовой станции к другой представляет собой удобный условный композиционный стержень, объединяющий разные локальные сюжеты.

Как правило, местонахождение путешественника в том или ином реальном географическом пункте никак не обусловливает местными особеностями сюжет, развиваемый в этой главе. Например, пашущего крестьянина путешественник мог встретить где угодно. Но, разумеется, и из этого общего правила есть свои исключения. Их представляют такие главы, как «Новгород», где знакомство с купцом более вероятно, чем в других местах, и где путешественника естественно посещают мысли о древней русской республике => демократия, свобода.

Главы книги отчетливо группируются между собой в проблемно-тематические циклы, содержание каждого из которых отражает одну из стадий процесса познания. Первый цикл глав, объединяющий впечатления путешественника - он увидел, что реальная действительность не соответствует представлениям о том, какой она должна быть. Почтовый комиссар, который обязан снабжать проезжающих лошадьми, предпочитает спать («София»); дорога, почитаемая «наилучшею», оказывается «непроходимою» («Тосна»).

Сквозным идейным стержнем этого цикла глав становится проблема соотношения общего порядка и прав частного человека. Для Радищева эпохи создания «Путешествия» насилие над отдельным человеком — свидетельство порочности всей общественной системы в целом.

Центральный цикл открывается главой «Зайцово», где Крестьянкин рассказывает путешественнику об убийстве крепостными своего помещика, поводом для которого послужило преступление против семьи и нравственности, а завершается главой «Медное», где путешественник становится свидетелем продажи крепостных с аукциона – проявления бесчеловечности крепостного права. Далее в главах рассматриваются проблемы государственности: крепостного права, экономики, сословных привилегий дворянства и государственного регулирования духовной жизни общества (свобода совести, свобода печати).

Оба этих микроцикла организованы по одному принципу: реальные картины бесправия и беззакония обрамлены картинами идеально-должного состояния нравственности и семьи, государства и общества.

Социальный цикл начинается «Проектом в будущем», намечающим перспективу неотвратимого и деструктивного бунта рабов, не могущего принести ничего кроме ужаса и крови.

Положительная программа «Проекта в будущем» и «Краткого повествования о происхождении ценсуры» — политическая свобода всех сословий и свобода книгопечатания, совести, вероисповедания.

Глава «Тверь» занимает кульминационное положение в композиции книги. В тот момент, когда путешественник встречается с «новомодным стихотворцем», он уже проделал путь познания, поднявший его практически до идеологического уровня автора «Путешествия» и «Жития Ф.В. Ушакова», тогда как Радищев, автор оды «Вольность» в главе «Тверь» — это Радищев года создания оды. И, безусловно, сталкивая своего героя-единомышленника с собой самим почти десятилетней давности, Радищев не мог иметь в виду эффекта мгновенного превращения героя в революционера под влиянием революционера-поэта.

Характерно, что сюжетные ситуации заключительных глав «Путешествия» отчетливо спроецированы на аналогичные ситуации глав начальных: один и тот же человек, попадающий в одно и то же положение в начале и в конце пути, ведет себя совершенно по-разному.

В главах «София» и «Клин» развивается один и тот же сюжет народной песни как отражения национального характера.

Последний композиционный элемент «Путешествия» — «Слово о Ломоносове», введенное в повествование как авторский текст Радищева.

Пройдя путь духовного освобождения сам, проведя по этому пути своего героя-путешественника и тем доказав его безусловную результативность, Радищев предлагает пройти его и читателю — и в этом он видит залог демократизации общественной жизни.

Понятно, почему умная императрица Екатерина II имела все основания усмотреть в Радищеве «бунтовщика хуже Пугачева»: ведь по большому счету пугачевский бунт ничего не смог сделать с русским самодержавием, радищевская же книга представила несравненно более реальную, хотя и в отдаленной исторической перспективе, опасность.

Возвращаясь к проблеме композиции «Путешествия», необходимо отметить ее очевидную цикличность, обеспеченную перекличкой сюжетов, тем, образов и идей начальных и финальных глав, последовательно развивающие модель познания в образной структуре повествования.

Жанровое своеобразие «Путешествия»

в соотношении с национальной литературной традицией

Радищевская книга соотносится с двумя жанровыми традициями литературы путешествий: сентименталистской и просветительской. Жанровая разновидность «чувствительного путешествия» предполагала стихию неограниченного авторского субъективизма и сосредоточенность на тайных изгибах и закоулках чувствительной души. Напротив, просветительское путешествие целиком погружено в стихию объективного: географические, этнографические, культурные и социальные реалии, описанные в нем, составляют его главную по знавательную и просветительскую ценность.

Третий, основополагающий жанровый оттенок Радищев обозначил эпиграфом из «Тилемахиды», вынесенным на титульный лист книги: «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй». Обычно литературоведческая традиция ограничивается смысловым истолкованием этого эпиграфа как символического образа двуединства самодержавия и крепостничества. Нам же хотелось бы обратить внимание на жанровую традицию, с которой стих из «Тилемахиды» ассоциативно связан памятью о своем генетическом источнике: жанр государственно-политического просветительского воспитательного романа, внешний сюжетный рисунок путешествия = метафорический исход духовного пути, процесс самосовершенствования и самопознания.

В радищевском «Путешествии» объединены ведущие направления русской литературы XVIII в.: высокая профессиональная литература, адресованная идеальному просвещенному читателю, и массовая демократическая романистика, обращенная к читателю реальному, которому еще только предстоит стать просвещенным в процессе ее усвоения.