Тема 6. Социальная диагностика в технологиях социальной работы

1. Общие проблемы и принципы социальной диагностики

2. Технологии социальной диагностики в работе с клиентом

1. Общие проблемы и принципы социальной диагностики

Термин «диагностика» (от греч. diagnostikos — способность рас­познавать) используется в медицине для обозначения процесса распознавания болезни, постановки диагноза.

Представление о патологиях состояния общества или индиви­дов и групп в этом обществе как о социальных болезнях утверди­лось вместе с зарождением социальной работы. Это объясняет тот факт, что значительная часть терминологии социальной работы как отрасли знания и практической деятельности сходна с меди­цинской терминологией, так же как терминология, определя­ющая содержание и организационное оформление некоторых «сквозных» для всех видов социальной работы технологий: соци­альная диагностика, социальная терапия, профилактика и т.д. Как представляется, это объясняется не только удобством использова­ния хорошо разработанного понятийного аппарата, но и сходст­вом этих двух областей деятельности.

Уже в конце XIX в. эмпирическое исследование положения малообеспеченных слоев населения во многих странах выявило тесную обусловленность ряда заболеваний — туберкулез, рахит венерические болезни и др. — низким материальным уровнем.

Социально-экономические условия жизни были признаны в той или иной степени ответственными за эти нарушения здоро­вья. В науке утвердился термин «социальные болезни» для обозна­чения заболеваний, которые в первую очередь вызваны социаль­но-экономическими условиями жизни человека. Сегодня этот тер­мин применяется в основном в сфере не медицины, а социальных наук; социальными болезнями считают одиночество, бедность, голод и др. В связи с этим использование «медицинской модели» технологического подхода применительно к процессу социальной работы претерпело в настоящее время определенное развитие и изменение.

Распознавание социальной патологии, которую желательно изжить, или социальной проблемы, которую необходимо разре­шить, вызывает в первую очередь вопрос о том, что понимается под патологией, нормой, проблемой. В самом общем смысле мож­но сказать, что патология — это объективное отклонение от нор­мы, а проблема — это осознанная патология, отклонение, кото­рое вызывает беспокойство людей, мотивирует их преобразую­щую деятельность. Однако этот вопрос довольно сложен и по-разному решался на различных этапах истории человеческого об­щества.

Понятие социальной нормы внутренне противоречиво. Его при­нято рассматривать на двух уровнях: с одной стороны, это то, что характеризует взгляды и поведение большинства, то, что в соци­альной действительности математически описывается как нормаль­ное распределение; с другой стороны, это общепризнанное пра­вило, то, что предписывается всем в качестве образца поведения и чувствования. Вероятно, в идеале второй вариант объяснения этого понятия должен быть обусловлен первым: образцом при­знается то, что присуще большинству. Но действительность пре­восходит любые идеальные представления о ней, поэтому поня­тия о норме и патологии могут подчиняться иным, гораздо более парадоксальным закономерностям.

В качестве весьма показательного примера рассмотрим вопрос об отношении к алкоголю: все знают, что алкоголь оказывает разрушающее влияние на организм, поэтому теоретически нормой должно быть избегание его употребления, а патоло­гией — прием спиртных напитков. В то же время, по оценкам исследователей, более 90% взрослого населения в той или иной мере употребляют алкогольные напитки, так что с ко­личественной точки зрения именно это является нормой, а отклонением — отказ от алкоголя. Вместе с тем большинство людей осознают, что пьянство никак не может считаться бла­гим делом и потому придумывают множество иллюзорных способов оправдать его.

Вероятно, чем более развито и структурно многообразно об­щество, тем больше типов нормы может существовать в нем од­новременно и равноправно. Если в традиционных или тоталитар­ных социумах нормальным, т.е. допустимым, санкционирован­ным властью, признавался один вариант, а все остальные, как и их носители, преследовались, а иногда и уничтожались, то в мо­дернизированном демократическом обществе допускаются разно­образные нормы — при условии, что они не противоречат закону или не мешают существованию других людей, придерживающих­ся иных норм.

С другой стороны, общество, абсолютизирующее нормы, яв­ляется ригидным, неспособным к развитию, и в силу этого не­жизнеспособным. Все изменения, которые сейчас происходят в обществе, обусловлены когда-то произошедшими отклонениями от существовавшего порядка, которые первоначально, возмож­но, вызывали яростное неприятие окружающих. Более того, в каждый конкретный момент большинство людей живут в соот­ветствии со стереотипом, с привычными правилами и представ­лениями. Научный поиск, творческое дерзание, политическая ак­тивность — это неизбежно отклонения от статистической, коли­чественной нормы. Поэтому необходимо твердо представлять себе, что, во-первых, норма и отклонения от нее тесно взаимосвяза­ны в существовании человечества. Развитие общества невозмож­но без отклонений, оно осуществляется именно посредством эв­ристического разброса отклонений, одни из которых становятся нормой, а другие по-прежнему отвергаются или отмирают. Во-вторых, каждое время и каждое общество само решает, какое отклонение является патологией, т.е. болезненным состоянием социального организма, а какое — шагом к революционному преобразованию действительности (к сожалению, современники довольно часто ошибаются в своих оценках). Социальные работ­ники, изучившие ошибки предшественников и знающие соци­альную философию, призваны объективно изучать и оценивать действительность. Но кто может сегодня безапелляционно утвер­ждать, например, что альтернативные формы брака («визитные» союзы, брак людей одного пола и др.) являются патологией, а не первыми проявлениями некой новой модели семейных отно­шений? Поэтому если в медицинской диагностике болезнь как патология может сравниваться с вполне определенной нормой (т.е. здоровьем) при помощи инструментальных процедур, имеющих стандартизированные параметры и предусматривающих количе­ственные закономерности, то в социальной диагностике все об­стоит несколько иначе.

Социальная работа в целом и социальное обслуживание как ее структурная часть призваны обеспечивать социальное функ­ционирование индивидов и содействовать обеспечению их соци­альных прав. Однако в содержание этой деятельности помимо объ­ективных, четко фиксированных аспектов входят также субъек­тивные аспекты, которые довольно трудно формализовать, по­местить в рамки, подвергнуть количественному анализу. Люди имеют право на счастье, но представление о нем у каждого свое, и невозможно навязать другим свое понимание того, «что такое хорошо и что такое плохо». В обществе могут существовать серьезнейшие трудности, но в течение длительного времени на них не обращают внимание, хотя наука уже зафиксировала и обнародо­вала этот факт.

Так, опасность депопуляции в России впервые была конста­тирована в середине 20-х гг., доведена демографами до широ­ких научных кругов в 70-е гг., но лишь в 90-е гг. стала вызы­вать тревогу общественности.

Это закономерное явление: то или иное социальное отклоне­ние может (или не может) быть патологией с точки зрения объ­ективных тенденций социального развития, общего хода событий. В то же время социальная патология осознается как социальная проблема, т.е. затруднение, которое нарушает течение жизни и которое необходимо исправить, вероятно, только в том случае, когда, во-первых, она деформирует функционирование общества и, во-вторых, когда общество оказывается достаточно зрелым и подготовленным, чтобы ее увидеть и осознать.

В качестве примера можно напомнить, что еще буквально пять лет назад наличие нищих и бездомных в нашей стране отри­цалось и как факт, и как социальная проблема, — сегодня это всеми признанный факт. То же можно сказать и о наси­лии в семье — эта тема была табуирована и как предмет научных исследований, и как сфера социальной проблемати­ки, а сегодня это одна из центральных точек приложения усилий социальных работников.

Исходя из сказанного можно предположить, что социальная диагностика — это:

1) деятельность по распознаванию и анали­зу социальных патологий и проблем;

2) процесс такого анализа с формулированием обоснованного заключения о предмете рас­смотрения;

3) отрасль социальных наук, посвященная методам получения знания об обществе.

Поскольку само понятие весьма многозначно, то, говоря о социальной диагностике, мы имеем в виду либо единичное исследование социальной ситуации клиен­та, которому социальный работник должен оказать помощь, либо необходимый этап любого воздействия в социальной работе, тех­нологический императив социального обслуживания, либо сово­купность научных методов, обосновывающих правильность по­лученной информации. Соответственно, этой деятельностью за­нимаются специалисты различных органов и учреждений, исполь­зующие широкий спектр технологий и методов социальных (иногда также естественных — в случае медико-социальной работы) наук на различных уровнях и с разными целями.

Методы социальной диагностики основываются на ряде прин­ципов, как общих для всех социальных наук, так и специфиче­ских. Прежде всего это принцип объективности, который следует рассматривать в двух аспектах. Во-первых, исследователь не дол­жен зависеть от влияния внешних факторов (например, желания и предпочтений начальства). К сожалению, социальная диагно­стика может вскрывать негативные факты, которые иногда яро­стно отвергаются не только представителями органов управле­ния, но и шокированной общественностью. Осознанно или не­осознанно искажая действительную картину в силу нежелания подобной реакции, социальный диагност тем самым блокирует возможность коррекции социальной патологии, которую он ис­следовал. Bo-вторых, социальный работник должен противостоять влиянию на результаты проводимого им анализа внутренних фак­торов — собственных предрассудков, незнания, аберрации собст­венного жизненного, семейного опыта. Искажающее воздействие этих факторов может быть оказано как на сбор фактов, так и на их интерпретацию.

В связи с этим необходимо также использовать принцип вери­фикации социальной информации, т.е. установления ее достоверности, возможности проверки при помощи других процедур или других источников данных. Социальная действительность полна проти­воречий, единичных фактов и случайностей, и, чтобы формули­ровать на их основе закономерности, необходимо проверять эм­пирические данные солидной теорией, сопоставлять сведения, по­лученные по различным каналам.

Вследствие этого необходимо применять принцип системнос­ти в диагностике, так как абсолютно все социальные проблемы являются поликаузальными, т.е. их зарождение и развитие опре­деляется не одной причиной, а несколькими, часто даже систе­мой, сетью причин. В связи с этим, для того чтобы определить источник и способы разрешения жизненного затруднения клиен­та, необходимо проанализировать его микросоциальную среду, его семейные взаимоотношения; необходимо также иметь пред­ставление об интеллектуальном уровне и особенностях характера клиента, о состоянии его здоровья. Разумеется, социальный ра­ботник ни в коей мере не может быть специалистом во всех на­званных областях, однако определить наличие затруднения и по­рекомендовать профессионала, который способен произвести уг­лубленную диагностику, он обязан.

Специфическим принципом диагностики в социальной рабо­те можно считать принцип клиентоцентризма, т.е. рассмотрения всех сторон социальной действительности, всех связей и опосре­довании социальной ситуации с точки зрения интересов и прав индивидуального или группового клиента. Другие социальные институты защищают интересы государства и общества, их от­дельных учреждений или организаций. Социальный работник защищает интересы клиента (разумеется, если это не входит в конф­ликт с законом) и с учетом этой позиции строит всю свою дея­тельность.

Уровни социальной диагностики можно разделить в соответ­ствии как с решаемыми на этих уровнях задачами, используемы­ми средствами и методами, так и с организационно-управленче­ской структурой страны. Так, общесоциальный уровень социальной диагностики эквивалентен в России федеральному уровню госу­дарственной власти; на этом уровне изучается состояние всего общества или его больших социально-демографических групп: детей, пожилых людей, женщин, мужчин, молодежи и т.д. Этим занимаются как государственные, так и негосударственные, не­зависимые научно-исследовательские учреждения академической и прикладной направленности: институты, фонды, научные цент­ры, которые могут решать как чисто научные, так и прикладные задачи. Кроме того, существует так называемая ведомственная на­учно-исследовательская система — специальные подразделения, аналитические службы при аппарате Президента, Правительству Российской Федерации, в соответствующих министерствах. Их задача — собирать, обрабатывать и анализировать положение в социальной сфере страны с целью отслеживания результатов со­циально-экономической политики государства и выработки пред­ложений о внесении в нее при необходимости определенных кор­ректив. Инструментарий таких исследований преимущественно социологический, экономический, демографический. Могут ис­пользоваться весьма масштабные методы (всеобщие переписи на­селения, всероссийские мониторинги социально-экономического положения семьи, «омнибусы» — социологические обследования очень широкого охвата и т.д.). Надо признать, что процедуры такого сбора информации довольно дорогостоящи и режим реаль­ного времени в них соблюсти невозможно.

Так, всеобщие переписи проводятся, как правило, один раз в 10 лет. Большинство демографической информации приводит­ся в настоящее время по результатам переписи 1989 г., хотя последующий исторический период был наполнен огромны­ми, иногда катастрофическими изменениями, негативно по­влиявшими на демографические итоги. Социально-экономиче­ская информация также весьма быстро изменяется в переходный период, который переживает наша страна. Обработка ста­тистических данных, представленных в документах и отчетных формах, поступающих из регионов в органы государственного управления (например, форма о кадровом составе учреж­дений социального обслуживания населения в областях), дает информативно насыщенную, но обобщенную картину соответствующей отрасли жизнедеятельности. Разумеется, специалисты проводят также выборочные, зондажные иссле­дования, анализ различных показателей, которые прямо или косвенно указывают на состояние социальной сферы в стране. Используются также различные технологии социальной экс­пертизы. Конечно, общесоциальный масштаб исследования со­циальной сферы исключает индивидуальную или даже мелко­групповую дифференциацию данных, однако такой подход отвечает диагностическим задачам, цель которых — научно-информационное сопровождение государственной социальной политики в целом и различных ее элементов (семейной, моло­дежной политики и т.д.).

Можно отметить также региональный (территориальный) уро­вень организации социальной диагностики, которая проводится как силами научных подразделений областей и регионов Украины, так и соответствующими службами при областных администрациях. Если организации государственного уровня (научные или управленческие) подробно исследуют какой-либо конкретный регион, имеется совмещение методов и задач двух уровней. При социальной диагностике регионального уровня используют ре­зультаты всеукраинских исследований применительно к соответст­вующей территории (и в сравнении с другими территориями); кроме того, организуются исследования на местах. Подобный ана­лиз необходим на региональном уровне не только для того, что­бы знать состояние и динамику процессов социального функцио­нирования в том или ином регионе и на ее основе рекомендовать различные изменения, но и для практических организационных мер. Адресная социальная помощь малоимущим слоям населения основана на конкретных социальных показателях стоимости жиз­ни, прожиточного минимума, средней заработной платы, сред­ней пенсии и т.д., которые значительно различаются на разных территориях. В регионах принимается нормативный акт, фикси­рующий величину среднедушевого (семейного) дохода, дающую право на получение материальной помощи. Разумеется, такие управ­ленческие решения должны обосновываться постоянным соци­ально-экономическим территориальным мониторингом.

Известные различия характера и насыщенности территори­альных социальных исследований могут быть объяснены различ­ными причинами. Во-первых, невысокий интерес к ним можно объяснить тем, что социальное самочувствие населения террито­рии не является социальной проблемой, т.е. не вызывает беспо­койства у общественности и органов, принимающих решения, нет проявлений социальной, национальной и прочей напряжен­ности (такое можно предположить в наше достаточно беспокойное время, пожалуй, в отношении лишь некоторых территорий с сильно выраженными чертами традиционности в регулировании общества). Во-вторых, наличие или отсутствие в регионе научных или учебных заведений, имеющих кадры квалифицированных со­циологов, социальных психологов, экономистов, статистиков, демографов, в значительной степени влияет на уровень развитос­ти прикладных социальных исследований. В-третьих, немалова­жен субъективный фактор в организации этих работ, обеспече­нии и финансировании научного заказа: если администрация ре­гиона или руководители отдельных ее органов (управления соци­альной защиты, комитета по делам семьи и детей и т.п.) заинте­ресованы в получении объективной, достоверной и всесторонней информации о состоянии социальных процессов и самочувствии населения, они находят возможность проведения исследователь­ских процедур сверх минимума, обусловленного содержанием дея­тельности органа управления. Более того, полученная информа­ция не просто принимается к сведению, а служит основой для принятия мер, направленных на полное (что маловероятно) или частичное устранение существующей трудности.

Наконец, наиболее тесное взаимодействие с клиентами, наи­более всестороннее изучение социального функционирования на локальном и индивидном уровне предполагает проведение соци­альной диагностики, осуществляемой непосредственно специали­стами в учреждениях социального обслуживания населения.