4.3. Политическая экономия.

Антуан Монкретьен был небогатым французским дворянином времен Генриха IV и Людовика XIII, то есть жил на рубеже XVI-XVII веков. Биография его наполнена приключениями, достойными д'Артяньяна. Остался он в исторической памяти потому, что ввел в лексикон Нового времени термин «политическая экономия», замененный в современных учебных программах «экономической теорий». Поэт и дуэлянт, изгнанник и приближенный короля, мятежник и государственный преступник, он окончил жизнь под ударами шпаг и в дыму пистолетных выстрелов, попав в засаду, устроенную врагами. Впрочем, такой конец был для него определенной удачей, потому как, будь он захвачен живым, были бы неминуемы пытки и казнь. Даже тело его по приговору суда было подвергнуто поруганию: кости раздроблены железом, труп сожжен и пепел развеян по ветру. И все потому, что Монкретьен был одним из руководителей восстания французских протестантов (гугенотов) против короля и католической церкви. Погиб он в 1621 году в возрасте 45 или 46 лет, а его «Трактат политической экономии», ставший впоследствии знаменитым, вышел в Руане в 1615 году. Но тогда он был предан забвенью, а имя автора втоптано в грязь.

Монкретьен был одним из видных представителей меркантилизма, и прошло почти 300 лет, прежде чем его доброе имя было восстановлено и почетное место в истории научной мысли прочно закреплено за ним, простолюдином по рождению, дворянином по случаю, воином, писателем и ученым по призванию²²⁴.

В 1605 году, когда А. Монкретьен стал уже человеком известным, он вынужден был бежать в Англию после дуэли, которая закончилась смертью противника. Четырехлетнее пребывание там сыграло в его жизни колоссальную роль, потому что он увидел страну с более развитым хозяйством и рыночными отношениями, отчетливо разделявшими производителя и потребителя. Попав в Англию начала XVII века, Монкретьен начинает живо интересоваться торговлей, ремеслами, экономической политикой. Глядя на английские порядки, он мысленно примеряет их к Франции. Здесь же Монкретьен встречает множество французских эмигрантов-гугенотов, большинство из которых были ремесленниками, многие весьма искусными. Он увидел, что их труд и мастерство принесли Англии немалую выгоду, а Франция, понудив их к эмиграции, понесла большую потерю. «Добрые и славные ремесленники, - напишет он позже, - чрезвычайно полезны для своей страны; я осмелюсь сказать, что они необходимы и должны пользоваться почтением».

На родину Монкретьен вернулся убежденным сторонником свободы экономического предпринимательства и многое сделал для развития науки о них.

4.4. Физиократы: мир и «естественное богатство».

В XVIII веке во Франции возникает экономическая школа, сторонники которой называли себя физиократами. Ее основатель, Франсуа Кене, выдвинул доктрину, столь же софистскую, сколь и дерзкую, предложив принять в качестве условий процветания человеческого рода отказ от только что нарождающейся промышленности и возврат к экономике зеледельческо-пастушеского типа. Собственно, само название школы, вскоре погрузившейся в безвозвратное забвение, «изобрел» ближайший ученик Кене, Пьер Самюэль Дюпон, отец основателя династии легендарных американских миллиардеров Дюпон де Немуров, сделавших состояние на ...производстве пороха!

Пьер Самюэль, как и все люди его времени, читал Жана Жака Руссо и Бернарда де Сен-Пьера. Он сразу же с восторгом принял эти экономико-буколистические идеи и стал верным учеником Кене и его ближайшим коллегой. Как и меркантилистов, их интересовал вопрос о природе богатства. Но физиократы стремились найти такой источник обогащения, который обеспечивал бы процветание страны не за счет соседей, а исключительно благодаря собственным усилиям. В стремлении к доказательству они обращают внимание на то, что в живой природе постоянно осуществляется приращение массы растений и плодов. Именно таким образом они показывают возможность приращения чистого продукта в хозяйстве и придают этому биологическому процессу ценностный характер.

Какова роль государства в экономических процессах, спрашивают они? Стремление государства управлять таковыми выглядит с точки зрения физиократов так же нелепо, как стремление управлять течением рек или ростом деревьев. На вопрос о том, как государство может помочь своим гражданам в их хозяйственной деятельности, физиократы дают краткий афористичный ответ: «Laissez faire, laisser passer», что означает: «Предоставьте все естественному ходу вещей». Однако отсутствие какого бы то ни было управления в их хозяйственной концепции выступает скорее как идеал. В реальных условиях какое-то минимальное управление все же необходимо. Власть государства, считают они, должна обеспечить человеку реализацию его естественного права на свободное распоряжение своими способностями и достоянием. Следовательно, позиция государства к предпринимательству должна быть скорее покровительственной, чем запретительной или регулирующей, как полагали меркантилисты.

Различие в способе приобретения богатства порождает, считали физиократы, и различия в национальном характере. Так французы, жившие в то время в основном сельскохозяйственным трудом, потому и жизнерадостны, щедры, откровенны, веселы; голландцы, живущие ремеслом и торговлей, скупы, мелочны, эгоистичны, не любят общественных развлечений и удовольствий.

Однако история не оставила времени для сколько-нибудь полной реализации экономического эксперимента физиократов. Промышленная революция XVII века в Европе удесятерила силы фабричного производства, отодвинув на задний план экономическое значение сельского хозяйства и связав рост национального богатства с развитием промышленности. И, видимо по иронии, родоначальник династии миллиардеров Дюпонов, был сыном Пьера Самюэля Дюпона. Элевтер Иреней Дюпон де Немур – выходец именно из Франции²²⁵. Его отец в пору рождения сына в 1771 году являлся «самой умной головой» кружка французских физиократов, которые громогласно исповедовали непреклонное неприятие насилия, войны и промышленности, а высказывали склонность лишь к древнему труду земледельцев. По мнению крестного отца новорожденного, знаменитого королевского министра Тюрго, двойное имя – Элевтер Иреней – достойно выражало почтение свободе и миру, двум великим идеям, столь дорогим веку Просвещения, которые вскоре зальют кровью и закуют в оковы тирании всю Европу.

Ни Тюрго, ни Дюпон, погруженные в мечты о вечном мире, как отмечает Монестье, конечно, и предположить не могли, что ангелочек, что-то лепетавший в своем младенчестве у них на руках, однажды станет основателем гигантского промышленного производства… пороха.