Литвяков М.В. КЛ_Культурология

79

ЛЕКЦИЯ 8

Проблемы соотношения культуры, природы и общества

Вопросы:

8.1Культура и природа.

8.2Культура и общество.

8.1 Культура и природа

Если признать, что человек разумный начинается там, где кончается животное, а определяющим признаком культуры выступает ее извечное стремление преодолеть и поставить на службу человеку «стихийное» начало не только в нем самом, но и в окружающем его мире, то возникает вопрос: в каком соотношении находятся люди и их естественная среда или, иными словами, как взаимодействуют человеческая культура и «божественная» природа.

Вплоть до середины нашего века вопрос этот казался ясным и не вызывал беспокойства. Еще с античности получили широкое распространение идеи географического детерминизма, достаточно убедительно показавшие влияние природных факторов на возникновение и развитие отдельных цивилизаций. Так или иначе, человечество осознавало и обратную связь – преобразующую и «облагораживающую» роль культуры по отношению к «дикой», «непокоренной» природе. Правда, следует сказать, что и в прошлом, как, например, у Руссо, по этому поводу возникали сомнения и достаточно тревожные пророчества. Культура есть то, что отличает человеческий мир от природного, в том числе и от зоологического. Традиционные определения культуры коренятся в ее сопоставлении с природой. По мнению ученого В.Е. Кемерова, природа всегда и обычно рассматривалась как общий фон, позволяющий выявлять особенности культуры. Она в этом сопоставлении фиксировалась как что-то интуитивно понятое, неопределяемое. Не определялась она еще и потому, что представлялась чем-то не поддающимся определению; естественный мир казался хаотическим, так, во всяком случае, видят природу многие древние мифы. Культура, взятая в рамку определения, на фоне природы обнаруживает структурность и упорядоченность8.

Нормативный каркас человеческих взаимоотношений как бы высвечивается на фоне темных и затаившихся, диких и враждебных человеку стихий. Действующие в природе силы рисуются лишенными меры, неуравновешенными, то и дело вступающими в конфликты. Человеку с его деятельностью необходимо укрепить свои позиции в этом мире неупорядоченных стихий. Придавая им согласованность и меру, формируя в растениях, животных и ве-

8 Золкин А. Культурология. – М.: Юнити-Дана, 2013. - 584 с.

80

щах полезные для себя свойства, вырабатывая все более изощренный инструментарий своей деятельности, сохраняя и передавая соответствующие способности и знания, человек создает культуру, особый мир вещей, инструментов, живых и действующих сил, наделенных связью, последовательностями и соответствиями.

Такое разделение мира на культурный и дикий, неупорядоченный переносится позже и на понимание человеческого сообщества. Наряду с культурными народами, живущими по закону, выделяются дикие народы, «варвары», существующие как бы по природе, стихийно, без норм и законов. Это деление, характерное для античности, по сути, фиксировало лишь различие между «своими» и «чужими», отождествление своего с культурным, чужого – с диким. В такой трактовке определяющим было непонимание чужого образа жизни, совершенно, впрочем, объяснимое, если представить, какими глазами смотрел земледелец на жизнь скотоводов и кочевников, к тому же угрожавших ему набегами и разорением, а то и гибелью.

По весьма приблизительным данным антропологии, человек как живое существо появился на нашей планете многие миллионы лет тому назад, а его первые зафиксированные и более или менее внятные «культурные» проявления имеют возраст не более полумиллиона лет. На этом огромном отрезке времени Н.А. Бердяев выделяет «четыре периода в отношении человека к природе: 1) погружение человека в природу; 2) выделение из природы, противопоставление природы и борьба с ней; 3) обращение к природе для овладения ею; 4) восстановление связи человека с душой природы и духовное овладение природой». Слова Фрейда, несомненно, могут относиться лишь к 2 и 3 периодам бердяевской схемы и представляют собой всю известную нам историю творческого существования человечества от «язычества» и до современной, и далеко не совершенной, «цивилизации».

С философско-антропологической точки зрения созданная трудом и мыслью человека искусственная среда – своеобразная система внебиологических механизмов или так называемый «культурный слой» на поверхности Земли, в ее недрах, глубинах мирового океана, в атмосфере, а ныне и в ближайшем космосе – может рассматриваться как «вторая Природа».

В прояснении неразрывной связи между Культурой и Природой поистине революционная роль принадлежит выдающемуся российскому естествоиспытателю и мыслителю Владимиру Ивановичу Вернадскому (1863–1945 гг.). Его главная заслуга перед потомками заключается в том, что он органически соединил в своем обширном творчестве естественно-научное и гуманитарное видение мира, науки о земле и «живом веществе» с науками о человеке и обществе, способствуя превращению культурологии во всеобъемлющее учение будущего, рассматривающее судьбы человечества в неразрывном единстве с природой и космосом (так называемый антропокосмизм).

Для современной культурологии определяющее значение имеет учение В.И. Вернадского о ноосфере (от греч. «ноос» – разум и «сфера» – шар). Хотя термин «ноосфера» впервые ввел в научный обиход не Вернадский, а французские ученые Э. Леруа и П. Тейар де Шарден, которые сделали это, опира-

81

ясь на лекции русского академика по биогеохимии, прочитанные им в Париже в 1922–1926 гг. Считая ноосферу, т. е. сферу разума, продолжением и высшей формой биосферы, Вернадский, по существу, говорил о мировой духовной и материальной культуре, которая возникла из растительного и животного мира («живого вещества») и в течение многих миллионов лет существования человека превратилась в геологический фактор, изменяющий и одухотворяющий лик нашей планеты и ближайшего космоса. Вернадский выдвинул гипотезу о том, что наряду с другими видами энергии и биохимической энергией живого вещества с появлением на Земле человека начал действовать новый вид энергии, связанный с психической деятельностью и разумом, которые стали важнейшими силами в формировании нового облика планеты. В этом его взгляды во многом совпадали с идеями французского ученого и богослова П. Тейар де Шардена (1881–1955 гг.). Тейар де Шарден, наряду с Вернадским, считаются создателями теории ноосферы, но не в ее материалистическом толковании, а в религиозном. Кроме того, Шарден – глубокий знаток процессов неорганического и органического этапов развития нашей планеты и человека, Тейар стал основоположником «христианского эволюционизма», сочетающего идею Бога как Творца всего сущего и строго научные данные о становлении Земли и появлении на ней жизни.

«Материализм» и «идеализм», противопоставленные друг другу, для Тейара де Шардена не существовали. В своих главных трудах – «Божественная среда» и «Феномен человека», опубликованных на русском языке, Тейар де Шарден так же как, и В.И. Вернадский, понимает под ноосферой идеальную «мыслящую» оболочку Земли, которая появилась в конце третичного периода наряду с уже существовавшими барисферой (ядро планеты), литосферой (ее твердая оболочка), гидросферой (водный покров), атмосферой (кислородный покров), стратосферой (верхние слои атмосферы) и биосферой («пленка» органической жизни). Воплощением и создателем ноосферы стал человек, как единственное мыслящее существо. Божественное начало в форме жизненной энергии, по Тейару, пронизывает всю Вселенную, сначала в ее неорганической, а потом и в органической ипостаси, постепенно усложняя и совершенствуя мир и двигая его вперед и «ввысь» к некой «точке Омега», где произойдет слияние человека с Божеством. Видение мира как живого организма, проникнутого духовной энергией, так или иначе, было свойственно и философии «всеединства» Вл. Соловьева, получив в науке и другое название

– «панпсихизм»; последний утверждает, что у всего живого, в том числе и у растений, есть свой внутренний мир как развивающаяся частица единого и всеохватывающего божественного начала. По Тейару, Земля в своей эволюции проходит четыре стадии: «преджизни в литосфере», «жизни» (биосфера), «мысли» (ноосфера) и, наконец, «сверхжизни» (божественная сфера), которая будет знаменовать собой единение людей с Богом (богочеловечество) после завершения истории в «точке Омега».

Тейар де Шарден не уставал говорить о необходимости слияния и сотрудничества религии, в центре которой находится человек, и опытной науки, исследующей преимущественно природные феномены. «Религия и наука,

82

– писал он, – две неразрывно связанные стороны или фазы одного и того же полного акта познания, который только один смог бы охватить прошлое и будущее эволюции, чтобы их рассмотреть, измерить и завершить». Не об этом ли говорил задолго до французского ученого и Вл. Соловьев, утверждая в рамках философии всеединства необходимость некоего органического синтеза веры и опытного знания?

Но сегодня вопрос и проблема стоит скорее так: насколько плодотворен «обмен веществ» между биосферой и ноосферой, а точнее – «техносферой», ибо именно эта последняя угрожает человечеству? И еще более жестко: не погубит ли человек и созданная им цивилизация саму биосферу и даже вообще всю нашу планету?

Сегодня в этом вопросе человечество без различия общественно-поли- тического строя раскололось на два лагеря: один воплощает собой целое мировоззрение, которое получило название «научно-технического оптимизма». Другой, представлен, прежде всего, религиозной, гуманитарной и естествен- но-научной интеллигенцией, в большинстве случаев склоняется к так называемому «экологическому пессимизму». Каждый человек, размышляя о судьбах мира, так или иначе примыкает к одной из этих точек зрения. Если средоточием первого стала промышленно-инженерная элита, трудом и мыслью которой осуществляется научно-техническая революция (НТР), то второй находит выражение в набирающем силу международном движении «зеленых», в соответствующих программах ЮНЕСКО, в многочисленных частных и государственных комитетах и организациях.

Наряду с широко известным «Гринписом» – поборником прямых природозащитных действий – едва ли не самой авторитетной из них стал так называемый Римский клуб, основанный в 1968 г. крупным итальянским предпринимателем Аурелио Печчеи (1908–1984 гг.). В нем участвуют свыше 100 видных ученых, бизнесменов и общественных деятелей из более чем 30 стран, в том числе из России. Цель клуба – «углублять понимание особенностей развития человечества в эпоху научно-технической революции» путем обсуждения и стимулирования исследований по так называемым «глобальным» проблемам, о которых речь пойдет ниже. Клубом, в частности, издан ряд книг-докладов, в том числе по вопросам сохранения культуры, с судьбоносным для человечества выводом: если не будут преодолены существующие тенденции НТР и всемирного роста производства, то уже в первой половине XXI столетия можно ожидать глобальной экологической катастрофы. Действительно, по некоторым данным, уже сейчас заметно увеличилось количество углекислоты в атмосфере, над Южным полюсом появилась огромная «озоновая дыра», мировому климату угрожает «парниковый эффект», объем загрязнения вод на Земле составляет около 700 кубических километров в год, ежегодно с нашей планеты полностью исчезает один вид животных и т. д.

В частности, подсчитано, что если бы все страны имели такой же индустриальный уровень, как США, то уже сейчас экосистема планеты не выдержала бы нагрузки и подверглась разрушению, ибо, по некоторым данным, од-

83

на эта страна, доля которой в населении Земли составляет всего 5 %, потребляет 40 % мировых ресурсов и дает 50 % всех загрязнений. Достаточно сказать, например, что один реактивный лайнер за 8 часов полета уничтожает 75 тонн кислорода; а для того чтобы выработать за те же 8 часов такое же количество этого необходимого для жизни элемента, требуется 50 тыс. гектаров леса. Уже только одна проблема нехватки кислорода, тесно связанная с сохранением растительного покрова Земли, угрожает ей неизбежным апокалипсисом. Вот некоторые статистические данные последних лет: каждую минуту на планете вырубается около 20 гектаров леса, а ежегодно его площади сокращаются на 11 млн га; каждый год гибнут сотни видов растений, а на каждый десяток вырубленных в мире деревьев сажается только одно.

Трагедию человечества и его современной культуры, ориентированной преимущественно на потребление, X. Ортега-и-Гассет определил так: «Тот мир, что окружает нового человека с колыбели, не только не понуждает его к самообузданию, не только не ставит перед ним никаких запретов и ограничений, но, напротив, непрестанно бередит его аппетиты, которые, в принципе, могут расти бесконечно».

Исходя из приведенных выше фактов основными рекомендациями Римского клуба являются качественное совершенствование человечеством своей производственной деятельности и переход к ее «нулевому», позднее – к строго контролируемому «органическому» росту в замкнутом технологическом цикле, как это предполагается на «звездолетах» будущего. Недаром выдающийся норвежский путешественник, этнограф и археолог Тур Хейердал (1914–1990 гг.), много сделавший для изучения древнейших культур, образно говорил, что наша Земля – «не что иное как одинокий космический корабль, не имеющий выхлопной трубы. У нас нет ни достаточно высоких дымоходов для выбрасывания в космос вредоносных испарений, ни достаточно протяженных систем стока для отвода загрязненных вод за пределы Мирового океана».

Итак, культура играет фундаментальную роль в модернизации общества, являясь генератором глубоких социально-экономических трансформаций. Культура как степень совершенства способа деятельности, то есть как технология, во многом определяет возможности человечества в освоении мира и природы на данном этапе цивилизационного развития, а также возможности адаптации к прогрессирующим изменениям. Это обусловлено прежде всего тем, что культура, с одной стороны, в отличии от цивилизации хранит, выражает и передает именно специфическое, своеобразное, что присуще определенному социуму, а с другой стороны, обеспечивает в рамках и вместе с цивилизацией этноисторическую целостность.

Интеграционные процессы, универсализация образа жизни разных народов и государств обнаруживаются в большей степени в периоды спокойного, эволюционного развития локальных цивилизаций (впрочем, и мировой также). Этот процесс обеспечивается диалогом культур, результатом которого является нахождение точек пересечения, взаимообогащения, общих коор-

84

динат, ценностных ориентиров, терпимое, уважительное отношение к уникальности, самобытности другой культуры.

Этнокультурная целостность той или иной цивилизации, по мнению М. Вебера, вырастает из системы ценностей, которая и является ядром культуры. По существу, ядро культуры можно определить как социогенетический код, обеспечивающий устойчивость социального организма, защищающий его от воздействий импульсов других культур, особенно если они несут угрозу существованию. Именно шкала ценностей (ядро культуры) обеспечивает и адаптацию к окружающей культурно-цивилизационной среде. Таким образом, культура – это социогенетика как общей (глобальной), так и локальных цивилизаций, содержащая в себе механизмы наследственности, изменчивости и отбора в динамике цивилизаций, это внутренняя пружина их саморазвития. Но если ядро культурных универсалий определяет генотип общества, генотип цивилизаций, то это означает, что люди могут сберечь и обогатить его, а могут растратить и уничтожить. Люди не свободны в выборе не только биологического, но и социокультурного наследства, но они властны распоряжаться им. Изменчивость культуры определяет границы, пределы, в которых можно обогатить наследственный социокультурный генотип, добавить к нему нечто и передать следующим поколениям, возводя их на новый цивилизационный уровень.

Однако культура может оказаться не в состоянии ответить на внешний вызов, брошенный ей цивилизацией, когда возникает рассогласованность социокультурного генотипа с цивилизационными процессами. В такие периоды огромное значение имеет сознательный целенаправленный отбор тех культурных традиций и нововведений, которые обеспечивают не только адаптацию к новым цивилизационным процессам, но и (главное) позволяют предвидеть возможные последствия, перспективы цивилизации и формируют историческую ответственность за этот выбор.

Каковы перспективы взаимоотношения культуры и цивилизации и тенденции их развития в ближайшем и отдаленном будущем? Это один из самых дискуссионных вопросов. Ни у кого не вызывает, однако, сомнения, то, что культура играет не просто особую, но возрастающую роль в перспективе глобальной.

Одна из позиций, вполне распространенных, исходит из утверждения о том, что общество и сегодня, и в будущем будет представлять совокупность ряда самостоятельно развивающихся цивилизаций и культур, лишенных общей траектории. В этом понимании цивилизация есть специфическая история народов, имеющая культурно-замкнутый индивидуальный характер.

Осмысление культурного ядра техногенной цивилизации и его сравнение с системой ценностей традиционного типа цивилизации дало возможность увидеть не только несомненные достижения первой, но и порожденные западноевропейской шкалой культурных ценностей глобальные кризисы. А следовательно, и поставить вопрос: какие ориентиры должны измениться в культуре этой цивилизации, чтобы ее кризис был бы преодолен, и на каких культурных нововведениях может быть основан новый тип цивилизационно-

85

го развития. Взаимодействие культур Запада и Востока будет порождать новые жизненные смыслы, формировать культурный фундамент нового цикла цивилизационного развития.

Еще одна позиция, близкая к предыдущей по конечному выводу о перспективах развития культуры и цивилизации, отличается от нее по исходным положениям. Она состоит в том, что проблема мировой глобальной цивилизации представляет собой не альтернативу: стандартно-единообразное развитие человечества или лишенное общности многообразие локальных цивилизаций и культур, а понимается как постижение смысла истории в ее единстве и многообразии.

Эта концепция отражает стремление человечества к общепланетарному взаимодействию, к взаимозависимости и культурному единству. Она исходит из того, что в каждой цивилизации какая-то часть культурных (в первую очередь, социальных и моральных) ценностей имеет общечеловеческий характер и представляет собой общее достояние человечества, связанного единой судьбой. К таким ценностям относят положение личности в обществе, светский и религиозный гуманизм, интеллектуальную свободу, обеспечивающую науку, эстетическую и художественную свободу, ряд экономических ценностей, экологические ценности и др.

На этой основе возникает идея о метакультуре как общем культурном знаменателе и перспективе развития глобальной (мировой) цивилизации при сохранении мозаичности, специфики локальных культур и цивилизаций.

Метакультуру в этом случае рассматривают как накопление общечеловеческих ценностей, способствующих выживанию и развитию человечества как единого целого. Чаще всего подчеркивают, что формирование метакультуры, во-первых, можно рассматривать только как тенденцию, во-вторых, как перспективу на будущее, а в-третьих, как фактор преодоления общечеловеческого кризиса и перехода к новому типу цивилизации, к принципиально новой человеческой истории.

И даже фиксируя тот факт, что этот переход характеризуется сегодня столкновением интеграционных процессов с возрастающей дезинтеграцией, следует отметить стремление к добровольному устранению межгосударственных противоречий, поиск общих точек пересечения в культурах. Мировая общечеловеческая цивилизация в нашем представлении – не унифицированное, обезличенное сообщество людей, сформировавшееся на базе западной экономической системы, а многообразная общность, сохраняющая самобытность и уникальность в составляющих ее народах. Ее фундаментальной характеристикой может стать глобальное культурное пространство как следствие межкультурного и межцивилизационного диалога.

Реальна ли такая перспектива? Однозначно ответить на этот вопрос трудно, т. к. человечество, обремененное духовным кризисом в конце второго тысячелетия, оказалось перед лицом труднейшего выбора социокультурных ценностей, которые должны составить ядро новой цивилизации. Кроме того, если, как утверждают этнографы, существует некий «оптимум различий», считающийся постоянным условием развития человечества, то можно

86

быть уверенными, что различие между отдельными обществами и группами внутри них исчезнет только для того, чтобы появиться в иной форме. Самобытность – основополагающее условие универсальности.

В результате быстро расширяющегося процесса технизации, т. е. постоянного увеличения и совершенствования мира инструментальных средств, с одной стороны, и сопровождающей этот процесс системы ценностей, господствующих в культуре, – с другой, европейская цивилизация стала приобретать техногенный характер. Самая существенная ее черта – утрата человеком власти над техническим прогрессом и его следствиями. Как преодолеть этот кризис? Возможна ли такая интеграция ценностей западной и восточной культур, которая позволила бы преодолеть отрицательные последствия всевластия технического феномена, ставшего специфической средой обитания человека?

Справедливо ли утверждение Бертрана Рассела о том, что «наука и техника движутся сейчас вперед, словно танковая армада, лишившаяся водителей, – слепо, безрассудно, без определенной цели». Вот черты в шкале культурных универсалий, которые составляют основу западноевропейской культуры и определяют техногенный характер современной цивилизации.

Во-первых, это особое представление о природе. В западноевропейской культуре Мир, Природа всегда рассматривались как поле для приложения сил человека: «природа не храм, а мастерская, а человек в ней – работник», «мы не должны ждать милостей от природы, взять их у нее – наша задача» и т. п., но при этом в восточной культуре – главенствует принцип невмешательства в природу.

Во-вторых, человек рассматривается как активное существо, призванное преобразовать мир. Эта позиция наиболее ярко выражена в марксисткой философии («философы лишь различным образом объясняли мир, а дело заключается в том, чтобы преобразовать его»). Проницательный критик марксизма Р. Арон заметил, что «марксизм был не идеологией пролетариата», а «доктриной промышленного прогресса». А Жак Эллюль оценивал марксизм как «фазу болезненного брака между человеком и техникой».

Если сравнивать принцип европейской культуры с принципом восточной, в соответствии с которой мир надо не преобразовывать, а адаптироваться к нему, не навязывать свою волю, а угадывать ритмы изменения мира (китайский принцип «у-вей»), то логически неизбежной или, по крайней мере, понятной становится абсолютизация человеческой активности в западноевропейской культуре, приведшая к агрессивности технического вмешательства человека в природу и породившая одну из острейших проблем современной цивилизации – экологическую.

В-третьих. Первые две пирамиды обуславливают и особое внимание человеческой деятельности: с позиции западноевропейской культуры деятельность человека направлена на вовне, на преобразование предметов, а не на самого человека. В восточной культуре доминирует стремление к самосовершенствованию человека, что проявлялось в технических изобретениях.

87

В-четвертых, установка на технико-экономическую результативность преобразования внешнего мира породила ещё одну важнейшую характеристику техногенной цивилизации: акцент на технико–технологическую оптимальность развития техники и технологии вне их человеческого, социокультурного измерения. Заметим, что и сама идея о том, что определяющим фактором общественного развития является материальное производство, не могла, в принципе, возникнуть в рамках восточной культуры.

Из других социокультурных универсалий западноевропейской культуры, лежащих в основе техногенной цивилизации, отметим быстрое, в геометрической прогрессии изменение предметного мира, влияющего на образ жизни, динамику социальных связей, меняющих соотношение традиционности и новационности в культурном и цивилизационном развитии, доминирование культурной рациональности, пуританскую этику, ориентации, ориентацию на автономию личности, ее прав, свободы, особое понимание власти, силы, их характера и природы.

Происходит глобализация стилей жизни (массовая культура, пища, одежда), которой способствуют средства массовых коммуникаций и современный транспорт: каждый день 3 млн. человек путешествуют из одного конца планеты в другой, более чем 10500 ресторанов «Макдональдс» работают в 50 странах, в любой стране мира можно купить любую газету или журнал, просмотреть с помощью спутникового телевидения множество иностранных телепрограмм. К 2010 г. число людей говорящих на английском языке, достигнет уровня 1,5 млрд. По мере глобализации стилей жизни все более заметны признаки противоположной тенденции – борьбы за сохранение уникальности национальных культур.

В чем же состоит сущность кризиса техногенной цивилизации, может ли человечество найти пути выхода из него? Осознание этих характеристик и тенденций современной цивилизации и приводит большинство мыслителей XX века к выводу о том, что на этом пути у общества перспектив нет. Собственно в этом и состоит сущность кризиса техногенной цивилизации. Может ли человечество его избежать, может ли найти пути выхода? При существовании двух ответов на эти вопросы: пессимистического «нет» и оптимистического «да» оставим это на суд истории. Будем исходить все-таки из того, что у человечества есть шанс в преодолении этого кризиса. Во-первых, через осознанное изменение приоритетов в шкале культурных ценностей, созидание нового отношения к природе, формирование экологической культуры.

До недавнего времени социокультурный смысл техники вскрывался в системе «Техника – Человек», а экологический кризис – в системе «Техника

– Природа». Подчеркнем, что и экологический, и социокультурный смысл техники обнаруживается не в разрозненных частях сложной системы мирового пространства, в которое она вписывается, а лишь в единой системе, где и техника, и сам человек, и природа всегда лишь часть гораздо большего целого – мирового универсума.

Другим важнейшим условием преодоления техногенности является смена принципов измерений техники, ее критериев и оценок, включение в

88

систему этих оценок, наряду с технико-технологической оптимальностью и экономической эффективностью, и социокультурное, собственно человеческое измерение. Необходимы не фрагментарные критерии, а системные интегративные оценки.

Сложность этой задачи состоит в том, что такие оценки лежат в области междисциплинарных подходов. Но эта сознательность и ответственность в выборе решений дает возможность предотвратить слепые действия людей благодаря информированию о последствиях, позволяет выстраивать альтернативные модели.

Совершенствование оценок техники сегодня сопряжено с переориентацией групповых интересов на общечеловеческие, что позволяет, предвидя социальные и культурные последствия технической деятельности, может быть, ставить определенные пределы в техническом изобретательстве до тех пор, пока не будут найдены способы ликвидации негативных для человечества результатов. И, наконец, важнейшим условием преодоления кризиса являются также революционные изменения инженерного мышления и действия, которые назрели еще на рубеже XIX и XX веков.

Сама логика инженерного мышления и деятельности позволяет предполагать, что подобная революция произойдет в XXI столетии. На первом этапе главным было понять «онтологическую» природу принципов действия технических устройств. Сущность инженерии, суверенность мыслей и таланта изобретателя состояла в открытии, нахождении (иногда интуитивном, практическом) этих механизмов устройства. А поскольку считалось, что они носят неисторический характер, что они как бы заложены в природе технического объекта, то дело инженера эту природу обнаружить.

Второй этап развития инженерии условно можно назвать логико-гно- сеологическим. Этот этап связан с пониманием того, что суть инженерии в значительной мере определяется механизмом познавательной мыслительной деятельности. Следовательно, важно стало понять, какими методами и способами создаются и эксплуатируются технические объекты. Техническая эффективность становится главным ориентиром инженерного мышления, что превращает саму технику в цель и главное содержание всей деятельности человека.

Третий этап связан с социокультурным осмыслением техники, когда она рассматривается в контексте условий ее бытия.

Социокультурная парадигма инженерии ориентирует не на ближайшие технологические цели, а на дальние, исторически значимые для всего человечества последствия, повышает ответственность за выбор решений. Она формирует новые принципы контроля над техникой на базе многомерности и новые принципы технического проектирования в глобальной системе «техническое устройство – Человек – Окружающая среда», где все компоненты равноправны и нельзя ни насильственно экспериментировать с человеком, ни манипулировать с техническим объектом, ни беспечно взирать на изменение среды. Суть и смысл дальнейшего развития техники состоит в выработке та-