Историки о процессах рассматриваемого периода Об оценке движения декабристов

«Итак, я не приписываю движению 14 декабря ни того значения, ни тех последствий, которые ему приписываюТ. Но было последствие одно очень важное в истории одного сословия, именно дворянства: до тех пор дворянство было классом правящим в русском обществе; как мы знаем, такое политическое положение его создано было главным образом участием дворянской гвардии в дворцовых переворотах XVIII в. Движение 14 декабря было последним гвардейским дворцовым переворотом; им кончается политическая роль русского дворянства. Оно еще останется некоторое время при делах, как сословие, будет принимать деятельное участие в областных учреждениях, но оно уже перестанет быть правящим классом, а превратится в такое же орудие правительства, в такое же вспомогательное средство бюрократических учреждений, каким оно было в старые времена, в XVII столетии. В этом заключается, по моему мнению, самое важное последствие 14 декабря. Не только по закону, но и по нравственным средствам дворянство должно было потерять после того прежнее значение. После 14 декабря пошли за Урал лучшие люди сословия, после которых осталось много мест, не занятых в продолжение следующего царствования. Это была потеря, которую было трудно вознаградить и при более обильном запасе нравственных сил сословия. Из него выбыло столько дельцов, которые могли восстановить и усилить политический авторитет сословия, если бы остались в рядах. В следующее царствование дворянство не могло иметь прежнего значения уже потому, что оскудело силами после катастрофы 14 декабря».

Ключевский В.О. Указ. соч.

– Т. 5. – С. 238.

«С начала царствования Александра накопилось, как мы видели, много поднятых и неразрешенных вопросов, разрешения которых нетерпеливо ждала передовая часть общества, приучившаяся к оппозиционному отношению к правительству еще со времени Тильзитского мира и континентальной системы и успевшая, после близкого общения с Европой в 1813–1815 гг., выработать себе определенные политические идеалы. Идеалы эти шли совершенно вразрез с реакционным направлением правительства, выражавшимся к концу царствования Александра в самых обскурантских и нелепых формах. Все это, как мы видели, привело мало–помалу не только к острому недовольству и брожению среди передовой интеллигенции, но к образованию в среде ее прямого заговора, ставившего себе резко революционные цели.

Это революционное движение завершилось, в силу случайных обстоятельств, преждевременным и неподготовленным взрывом 14 декабря 1825 г.…».

Корнилов А.А. Курс истории России XIX века. – М., 1993. – С.143.

«… Попытка переворота исходила из той же дворянской среды, которая в XVII в. не раз делала подобные попытки, а орудием переворота избрана была та же гвардия, которая в XVII столетии не раз служила подобным орудием. В XVIII в. перевороты иногда удавались, и создаваемая ими власть получала тот или иной характер, то или иное направление в зависимости от условий минуты. Теперь, в 1825 г., попытка переворота не удалась, но тем не менее она оказала влияние на новую власть. Не только самое существование заговора и мятеж, но и планы заговорщиков, их идеи и проекты, обнаруженные следствием, дали толчок правительственной мысли. Император Николай и его советники сделали из 14 декабря два вывода. Из них один, более широкий, можно назвать политическим; другой, более узкий, – административным.

Изучая оппозиционное движение, бывшее для многих совершенной неожиданностью, император Николай неизбежно должен был заметить, что оно направлялось не только против реакционного настроения последнего десятилетия жизни императора Александра, но и против общих основ русского правопорядка, построенного на крепостном праве».

Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. В 2–х ч. Ч. II. – 1994. – С. 264.

«Декабристы предстают в массовом сознании или корыстными узурпаторами, или прекраснодушными мечтателями, решившими принести себя в жертву. А они были – прежде всего! – политиками. Политиками бескорыстными в большинстве своем и, главное, трезвомыслящими. Да, они сострадали крепостным рабам. Но ими двигали отнюдь не только человеколюбие и сострадание. Ими двигал и политический расчет, предвидение того, что может произойти в России, осознание катастрофы, к которой ведет страну самодержавие. Они провидели возрастание социального антагонизма и новую пугачевщину. Они хотели свободы и справедливости для крестьян, но не гражданской войны. Ибо, как писал Трубецкой, «с восстанием крестьян неминуемо соединены будут ужасы, которых никакое воображение представить не может, и государство сделается жертвою раздоров и, может быть, добычею честолюбцев…». Они смотрели далеко….

Правительство хотело всеобщего тупого подчинения и получило вместо легального общественного движения – революционные общества.

Правительственная установка на ложную стабильность и деспотический нажим превратила реформаторов в революционеров. Лояльных, но трезвомыслящих подданных – в мятежников.

Но было и другое течение – с 1816 г., с образованием первых тайных обществ, – делавшее ставку на вооруженный переворот, насильственный захват власти как необходимое и единственное условие для проведения реформ.

Чугунное давление самодержавия заставило к 1825 году слиться оба течения…».

Гордин Я. Мятеж реформаторов: 14 декабря 1825 г.. – Л., 1989. – С.14–16.