§ 6. Фигуры и тропы

Во многих современных учебных пособиях по риторике ставшее тради­ционным деление фигуративных приемов на фигуры, с одной стороны, и тропы - с другой, квалифицируется как не вполне '"историческое" и даже не вполне "логичное". Дело в том, что античность рассматривала тропы в со­ставе фигур, причем признаки, различающие их, точно не были сформули­рованы. В дальнейшем, с развитием риторики и фактическим превращением ее в теорию фигур, различение между фигурами и тропами становилось сво­его рода делом чести для риторов позднего времени. Между тем различия эти действительно были трудноуловимыми. Так что настойчивость "потомков" привела только к тому, что, с одной сторо­ны возник чрезвычайно большой разнобой в трактовке одних и тех же фигуративных приемов, а с другой - появились весьма сложные и часто довольно искусственные классификации, в составе которых тропы то ста­новились отдельной группой, то, наоборот, разбивались на подгруппы.

Описать отношения между фигурами и тропами довольно сложно. «Официальная» точка зрения (отраженная, в частности, в Литературном энциклопедическом словаре, словарная статья "Фигуры", автор - М.Л. Гас" паров; словарная статья "Тропы", автор В.П. Григорьев), например, рас­сматривая тропы как одну из разновидностей фигур, традиционно квали­фицирует их как фигуры переосмысления. При этом утверждается, что вы­явить какую бы то ни было систему в отношениях между тропами и фигурами затруднительно. Но, например, система, тем не менее выявленная авторами "Общей риторики", предполагает, в сущности, довольно прозрач­ные отношения между фигурами и тропами: тропы, по их мнению, затраги­вают только одно слово, причем лишь его семантику; в то время как фигу­ры - есть операции с группами слов.⁴⁹

Не вступая в дискуссии с представителями приведенных точек зрения, заметим только, что перед нами лишь два из многочисленных примеров, связанных с попытками '"прояснить" традиционно не очень прозрачные даже в самой классической риторике отношения между фигурами и тропа­ми. Поэтому действительно непросто (тем более на таком позднем этапе истории риторики) обращаться к поискам изначально не заложенных в понятия дивергентных признаков.

В частности, классические определения тропа и фигуры (оба определе­ния принадлежат Квинтилиану и часто цитируются) дают не слишком много возможностей увидеть эти дивергентные признаки. Ср.:

"Троп есть такое изменение собственного значения слова или словесного оборота в другое, при котором получается обогащение значения..."

"Фигура определяется двояко: во-первых, как и всякая форма, в которой выражена мысль; во вторых, фигура в точном смысле слова определяется как сознательное отклонение в мысли или в выражении от обыденной и простой формы".

Немногое, что можно уловить в этих определениях (носящих операци­онный характер), - это то, что тропы предполагают вариации значений, фи­гуры - прежде всего вариации структур,

Видимо, допустимо расставить и более демонстративные акценты: тро­пы предполагают прежде всего преобразование основного значения сло­ва/словосочетания (и только как следствие- преобразование структур, в которые они входят), фигуры- прежде всего преобразования фундамен­тальных структур (и только как следствие- преобразование значений входя­щих в них элементов).

Акценты эти представляются довольно существенными. При общей, паралогической, основе обоих речевых явлений они по-разному реализуют паралогический механизм: в основе тропов лежат преобразования законов логики (и в первую очередь - аналогии), в основе фигур - преобразования зако­нов синтаксиса (как репрезентанта логики на уровне структурирования сообщения).

Эта точка зрения хорошо согласуется с принятой в современной лин­гвистике концепцией тропа.

Данная концепция базируется на семиотических идеях, высказанных в конце 70-х годов П. Шофером и Д. Райсом. Их довольно сложное опреде­ление тропа звучит следующим образом: "Троп - семантическая транспо­зиция от знака in praesentia к знаку in absentia". Это означает, что троп есть случай своего рода мимикрии: одна речевая единица на самом деле всего лишь занимает место другой речевой единицы, которая "материально" от­сутствует и проявляется лишь "'идеально", посредством значения.

Так, если мы встречаем в сообщении выражение типа "смелость города берет", то следует понимать, что слово "смелость" занимает место словосо­четания "смелые люди", употреблено вместо этого словосочетания, однако заимствует его значение, то есть значение отсутствующего знака проециру­ется на присутствующий знак. А когда я предлагаю "доехать на тачке", сло­во "такси" все равно незримо присутствует в моем предложении, ибо стоя­щая на его месте "тачка" имеет не свое собственное значение, а значение отсутствующего слова "такси".

В сущности, "транспозиция", описанная П. Шофером и Д. Райсом, есть операция аналогического типа (троп есть аналогия без называния второго члена сравнения, но с переносом его значений на первый): одно сопостав­ляется с другим. Причем, как сказано, из двух членов аналогии присутству­ет лишь один (в примере с тачкой "тачка"): отсутствие второго члена ("такси") компенсируется его значением, он как бы делегирует значение наличному члену аналогии. Иными словами, процедура аналогии, как это чаще всего и бывает с тропами, "нарушена" или преобразована.

Фигурально выражаясь, имея троп, мы имеем одну речевую единицу (сло­во или словосочетание) и призрак другой речевой единицы.

Концепции фигуры, которая столь же охотно признавалась бы лингвис­тами как концепция тропа, на сегодняшний день нет. Однако соблазни­тельно было бы трактовать фигуру как тип структуры, тоже предполагаю­щей наличие призрака. Это мог бы быть призрак порядка там, где на самом деле нет смысловой упорядоченности (параллелизм, анафора и др.), и при­зрак беспорядка там, где смысловая упорядоченность налицо (инверсия и др.). Иными словами, за демонстративно организованным синтаксисом обычно "скрывается" смысловой хаос, в то время как за искореженным синтаксисом вполне упорядоченные смыслы. Впрочем, данное сообра­жение предлагается лишь в порядке гипотезы.

В следующем параграфе мы обратимся к тем описаниям соответствую­щих тропов и фигур, которые сохранились до наших дней. Может быть, таким образом отношения между тропами и фигурами прояснятся более отчетливо,

При обсуждении конкретных тропов и фигур пойдем по тому самому пути, что и в случае с логическими ошибками: модель, пример (почерпнутый опять же из периодической печати или опыта работы рекламных агентств) плюс короткий комментарий с отсылкой к соответствующему – негативно используемому - логическому правилу.

Следует только помнить, что одним примером трудно исчерпать все разнообразие конкретного тропа или конкретной фигуры: поэтому вслед за комментарием предлагается так называемый дополнительный ряд, в соста­ве которого приводятся соответствующие рубрике тропы и фигуры из повседневной речевой практики (чащ» всего опять же газеты, реклама), меха­низм которых читателям представляется выявить самостоятельно. Позволим себе также в ряде случаев ограничиться так называемыми общеязыковыми тропами и фигурами - иногда зафиксировать риторическую функцию ме­нее важно, чем понять, как "работает" то или иное конкретное речевое яв­ление.