Сборник статей - Язык и мышление. 2013г

ния, потери денег и любви стала главным вдохновением альбома певицы

«MDNA»

6 ноября Мадонна приняла участие в рекламной фотосессии для коллекции весна-лето 2010 модного дома Dolce & Gabbana. Ответственным за съѐмку был назначен Стивен Кляйн. По признанию дизайнеров, участие Мадонны в рекламе новой коллекции, – это осуществление их мечтаний. Совместно со своей дочерью Лурдес, певица разработала линию молодѐжной одежды для Ralph Lauren – Material Girl.

Заметим, что Мадонна активно занимается благотворительностью. После землетрясения на Гаити певицей в фонд пострадавших были пожертвованы $250 000.

13 ноября 2012 года журнал Billboard, проанализировав данные с 72 ко н- цертов, подвел следующие итоги: 1 635 176 зрителей, $228 406 085 в копилку певицы и ни одного шоу, билеты на которое не были бы полностью распроданы заранее. Эти цифры позволяют Мадонне стать самым успешным гастролером года, но свой личный рекорд она не побила: несколько лет назад турне Sticky & Sweet Tour принесло ей около $400 млн.

Мадонна почти не отдыхает, так как, по ее собственному признанию, уже через два отпускных дня начинает изнывать от тоски и безделья.

	1980-1992		1993-2000		2001-2012		Всего
	К-во	%%	К-во	%%	К-во	%%	К-во	%%
Всего песен	54	100	36	100	48	100	138	100
Конструктивные	-	-	-	-	-	-	-	-
Амбивалентные	-	-	1	2,7	-	-	1	2,7
Деструктивные	54	100	35	97,3	48	100	137	97,3

Помимо всего прочего, в 1998 году Мадонна была включена в «Книгу рекордов Гиннеса» как обладательница самой длинной непрерывной серии син-

глов, вошедших в первую «десятку» (с Like a virgin (1984) по Secret (1994)) и

как самая успешная женщина-певица всех времен и народов, в 2008 году Мадонна обогнала Элвиса Пресли по общему количеству хитов в первой «десятке» и по этому показателю стала второй, уступая лишь «Битлз». По сообщению звукозаписывающей компании Мадонны Warner Brothers Records, в 2005 году мировые продажи еѐ альбомов превысили 250 миллионов копий. В 2008 году она была включена в «Зал славы рок-н-ролла».

Мадонна очень умна, еѐ IQ равен 140 баллам. Однако смысл еѐ песен носит далеко не конструктивный характер. Возможно, певица это осознаѐт, но, тем не менее, она поѐт в течение всей своей 25-летней карьеры только деструктивные песни, что и отражает составленная нами таблица.

Литература

Марга Тиль Мадонна. Пикантные подробности. – М.: Северо-Запад Пресс,

2009. – 192 с.

171

Мадонна (певица). – М.: VSD, 2012. – 102 с.

«Мадонна – неавторизированная биография», Христофер Андерсен; http://readr.ru/hristofer-andersen-madonna-neavtorizirovannaya-biografiya.html

Сайт Википедия: http://ru.wikipedia.org/wiki/%CC%E0%E4%EE%ED%ED%E0_%28%EF%E5%E2 %E8%F6%E0%29

Сайт Амальгама: http://www.amalgama-lab.com/

Пузырѐв, А. В. Пролегомены к эстетике языка и оценка содержательной основы массовых песен: учебное пособие к курсам "Социальная психология", "Теория и практика массовой информации", "Психология массовой коммуникации", "Психология журналистики" [Текст] / А. В. Пузырѐв. – Ульяновск: Ул-

ГТУ, 2010. – 123 с.

Олпорт, Г. СТановление Личности: избранные труды [Текст] / Г.У.Олпорт.

– М.: Смысл, 2002. – 462 с.

Гумилѐв, Л.Н. Этногенез и биосфера Земли [Текст] / Л. Н. Гумилѐв; сост. и общ. ред. А. И. Куркчи. – М.: Институт ДИ-ДИК, 1997. – 640 с.: ил. – (Сер. альманахов "Сочинения Л.Н.Гумилѐва, вып. 3").

Докт. филол. наук С.А.Сухих (Краснодар)

БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ АВТОРА В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ДИСКУРСЕ

В современной лингвистике сосуществуют две модели: текстоцентрическая и автороцентрическая. Последняя модель ставит в центр внимания субъекта. Это нашло отражение в исследовании языковой личности. Описание языковой личности могут опираться на психологический и культурологический по д- ходы. Последний оказывается наиболее привлекательным для лингвистов. Пс и- хологический подход предполагает иную парадигму, которая создает методологический фундамент для лингвопсихологии. Предметом, исследования которой выступает субъект знаково-символической деятельности в его психологических структур, определяющих особенности конфигурации знаковой ткани дискурса.

Если специфика языкового сознания поддается моделированию и описанию психосемантическими методиками, то глубинные факторы психики практически остаются вне поля зрения ученых. Аналогом языкового сознания может выступать семантическое пространство, в котором переплелось взаимодействие социального, в его конвенциальной природе значения знака и психического. Последнее включает как типы и энергию психики, так и индивидуальные знаки пережитого субъектом процесса становления.

Однако глубинные факторы айсберга психики очень трудны для понимания и формализации. Одним из сложившихся подходов в изучении данного феномена является психоаналитическая традиция в ее различных моделях – фрейдистской и юнгианской. К. Г. Юнг и А. Менегетти предложили символику прочтения глубинных знаков, которые реализуются в языковых значениях и маскируют нечто, что сам автор не осознает или вытесняет из своего сознания. Если языковое сознание построено по линейному принципу, то бессознательное

172

построено по вертикальному закону образов. Это значит, что слова, не имеющие семантического сходства на конвенциональном уровне, становятся близкими по эмоционально-оценочному аффективному заряду.

Если применить модель символической интерпретации в анализе художественных дискурсов, то можно обнаружить этот аффективный заряд. Проиллюстрируем механизм работы данной модели на лирике С. Есенина. Так в ранний период творчества образы «луга» – потенциал самореализации, «река» – символ жизни, увлечение женским полом – «лодка», творческое озарение – «потерять кольцо», отсутствие интереса к социальной сфере – «птица». В 1910 образ «снега» символизирует ригидность, некоторый застой, а «грач» – утрату сил в социальной сфере. При этом доминирует идея «травы» природной сферы и уединения. В 16 лет С. Есенин увлекается женским полом: «по венком лесной ромашки, я строгал, чинил челны, уронил кольцо милашки в струи пенистой волны». «Чинить челн или лодку» представляет символ включения в женские отношения, по данным словаря имагогике А. Менегетти. «Потерять кольцо» – утратить, однообразие жизни. «Волна» в категориальном значении включает компонент равновесия, покоя.

В 1915 в стихах появляется идея силы хаоса – «конь». Появление негативизма в чувствах – «насекомые», «луна». «Звезда», «тихо на лугу» символизирует слабость в самореализации. Будущее для С. Есенина представляется сумрачным – «пастух». Вместе с тем ощущение будущих возможностей присутствуют в психике автора – «неведомые лучи». 1917 год – в лирике проявляется инровертированность психики – «дождь», а также образ фрустрации и возможностей в самосозидании – «дорога». «Взрытая дорога» – разорванная возможность самореализации. «Туман» как символ ощущения неопределенности и неясности. При этом появляется образ «жеребенка» – влечение к другой женщине.

Конечно, словарь имагогики нуждается в эмпирической верификации на достаточно репрезентативной выборке. С помощью ассоциативного теста можно выявить ассоциаты при введении реципиентов в измененное состояние с о- знания. Основная сложность такого эксперимента коренится в степени погр у- жения реципиента в ИСС. Как показывает первая практика, при неглубоком трансе у респондентов преобладают ассоциаты конвенционального характера, которые свойственны обыденному сознанию. Исследования в этом направлении позволяют получить представления о семиотических качествах организ а- ции психики субъекта и ее проявления в социальном пространстве.

Докт. филол. наук Г.Г. Хисамова (Уфа)

О СВОЕОБРАЗИИ ИДИОСТИЛЯ В.М.ШУКШИНА

Творчество В.М.Шукшина сохраняет свою уникальность и актуальность в современной литературе. Оно наиболее точно воспроизвело идейно - эстетические преобразования отечественной культуры 60-70-х годов ХХ века, развивающиеся в наше время.

173

Не случайно произведения писателя определяются как «лингвокультурный феномен 60-70-х годов», так как В.М.Шукшин сыграл особую роль в развитии языковой культуры. По словам С.Залыгина, Шукшин был «открывателем характеров, которые, не будучи исключительными, обязательно несут в себе что - то особенное, то, что утверждает в них их собственную, а не заемную личность».

Рассказы писателя показывают многообразие «моделей» человеческого поведения в различных жизненных ситуациях. Поиск национального характера выразился у него в стремлении изобразить тип «чудика», обычного человека с необычным складом души.

Таким людям свойственна эксцентричность, импульсивность, непредсказуемость поведения. Они совершают логически необъяснимые поступки, вызывая удивление и недоумение у окружающих: Монька Квасов («Упорный») мечтает построить вечный двигатель; Андрей Ерин («Микроскоп») занимается изучением микробов для спасения человечества; Степка (одноименный рассказ) убежал из лагеря за три месяца до окончания срока, чтобы повидаться с родными; Сергей Духанин («Сапожки») неожиданно купил жене дорогие, красивые, но непрактичные в деревенском быту сапожки.

Установка на зримое изображение отличает идиостиль В.М.Шукшина – писателя, актера, режиссера. Композиция многих его произведений строится по типу драматизированных сцен, в которых диалог становится предметом изображения, являясь органическим способом выражения мысли автора, его взгляда на мир. Как и в драме, шукшинский диалог полифункционален: он формирует особый тип текста, функции которого – характеристика персонажа, развитие действия, информация о мотивах и причинах поведения героев, их оценка.

Наиболее распространѐн в рассказах писателя диалог, состоящий из своеобразных персонажных реплик, что усиливает иллюзию сценичности действия, подчеркивает динамизм ситуации:

Шофер откинул дверцу. Куда?

До Быстрянки.

А Салтон – это дальше или ближе? Малость ближе. А что?

Садись до Салтона. Дорогу покажешь?

Поехали («Классный водитель»)

Используя диалог как способ решения собственных художественных з а- дач, В.М. Шукшин превращает диалогическое пространство в сценическую площадку. Герои его рассказов, являясь одновременно и актерами, и зрителями, погружены в атмосферу игры и постоянных перевоплощений. Именно перс о- нажам писатель нередко передает главную роль повествователя-режиссера диалогического процесса. Не случайно некоторые рассказы начинаются и завершаются диалогами шукшинских героев.

174

Рассказ «Вянет, пропадает» развертывается как бытовая сценка, в которой важная роль принадлежит диалогу, с которого и начинается представление о с- новных персонажей:

Идет! крикнул Славка. Гусь Хрустальный идет!

Чего орешь-то? сердито сказала мать. Не можешь никак по-тише- то?.. Отойди оттудова, не торчи.

В сферу влияния диалога входят все композиционно-речевые формы, организующие речевые партии повествователя и персонажей. Интеграция голосов автора и героев способствует диалогизации повествования. В рассказе «Ваня, ты как здесь?!» необычная, почти сказочная ситуация: сельский парень с улицы чуть не стал киноактером. Ему привычна «другая жизнь», которую он может потерять: «И не мелькнут потом среди деревьев первые избы его деревни. Не пахнѐт кизячным дымом… Не встретит мать на пороге привычным: «Приехал. Как она там?...» И не ответит он. Как привык отвечать: «Все в порядке». – «Ну, слава богу».

Использование приема диалогизации базируется на одной из главных ос о- бенностей стиля В.М. Шукшина – нивелирование авторской позиции как единственно возможной: устраняется субъективность рассказчика, доминирует то ч- ка зрения и слово героя.

Писатель внимательно присматривается к человеку, улавливая моменты исканий, размышлений, нравственного напряжения. Именно в диалогах шукшинские герои обнаруживают особенности мировосприятия, этические и ценностные ориентиры.

Докт. филос. наук, канд. психол. наук Л.В.Шабанов (С.-Петербург)

ДЖОН ЛЕННОН В СВОИХ КНИГАХ: ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ И ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ

В 1964 г. мегазвѐзды The Beatles удивили мир маленькой, но очень ориги-

нальной книжицей. «Ой, а этот патлатый Джон, оказывается, знает буквы и умеет писать!» – зубоскалила критика. А потом оказалось, что и сама книжка, и еѐ истории несут в себе иррациональные зѐрна нестандартного и весѐлого бы-

тия. «Джон Леннон в самоописании», «Леннон в своѐм графоманстве», «В своих правах», «Джон и его писанина», «Джон Леннон в своих собственных сло-

вах» – у этой книги столь многозначное название, что порой кажется, что речь идѐт о романе. А ведь это пародии для друзей, песенки на посиделки, а также детские «потешки», написанные для маленького сына Джулиана, чтобы хоть как-то компенсировать вечное отсутствие папы.

Первая идея своего собственного перевода прозы Джона Уинстона появилась у меня в конце середины последней декады прошлого века, когда в далеко не полную коллекцию переводов книги «Пишу, как пишется», мне посчастливилось добавить полный оригинальный текст. Начав просматривать оригинал, я ощутил негодование и разочарование от того, как не совсем точно и очень свободно работали переводчики.

175

Конечно, были и попадания и шедевры – некоторые из них даже всплывали на страницах многотиражных журналов («Иностранная Литература», 1983; «Литературная Учѐба», 1988 и др.). Однако наиболее полным переводом по праву считают работу А. Курбановского, которого об этом попросил « очень известный ленинградский битломан». Да, действительно, сам по себе перевод очень хорош. А иногда и, не побоюсь этого слова, гениален, но времена менялись, и мы менялись вместе с ними – да и текст (перевод) вышел за пределы ту-

совки «известного ленинградского битломана», неся с собой порой не очень понятную многозначность и, на мой взгляд – это тоже важно, недоработанность сюжетов. Да именно сюжетов, а не остроумно исковерканных слов, фраз и анаграмм.

С другой стороны, советские переводчики, даже очень талантливые, слабо себе могли представить, о чѐм пишет Джон (у нас ещѐ не было навязчивой р е- кламы, мы ещѐ не знали, что такое предвыборная борьба, сериал «Рабыня Из а- ура» для нас не был мыльной оперой, мы себе очень хорошо представляли цензуру и могли с гениальной лѐгкостью текстуально обыгрывать и обходить еѐ вслед за Джоном, но представить себе, что такое «неформат», мы не могли). Но, самое главное, большинство переводчиков писали текст от имени «своего» Джона-битла, ровесника и единочаятеля.

Однако самое страшное проклятие русскоязычных переводов – эта игра слов (даже там, где Леннон пишет прямо), как говорится, проверено на себе: « Я

пошѐл домой, перепрыгивая через лужи» (варианты: «Он лажал босой передомашнивая дорогу»; «Домой! Сквозь лужи-стуж-и-ветер»; «На флэт фланирую,

фрыгучесть флуж физмерив» – прямо чувствуется, как Джон бежит домой. Как он мѐрзнет, как немилосердно его пробирает ноябрьский поздний « дрождь»!) Претензия остаѐтся – читатель включился в игру слов вместе с переводчиком, который, упражняясь в ономатопоэтическом переводе текста Джона, в итоге полностью объономатопоэтировал весь рассказ.

Другая проблема – это не всегда верные психологические зацепки сюжетов. Практически все переводчики очень однобоко трактуют песенку Deaf Ted, Danoota, (And Me) – а в ней главное не галоп, которым спешат «на помощь неграм, евреям и парню Берни» три странных гуманоида – Глухой Ворошилло, некто, по имени Данута и сам «халявтор» (последнее, тоже гениальная находка Курбановского – у Леннона = «Awful»). На мой взгляд, главным, раскрывающим сюжет и героев является адрес, по которому можно вызвать этих суперменов к себе на помощь; далее – из текста мы можем «материализовать» эту тро-

ицу – трава для них – очень высокая, как деревья; служить под их знамѐнами может и лягушка, и кобыла; добро они причиняют, участвуют в битве – бросая туда меч; да, и слово «deaf» имеет один из вариантов своего перевода «неслух»

– и вот перед нами что-то эльфовидное, или гномообразное, а может – это = хоббиты?

Не стоит также переводить имена и фамилии политиков того времени – большинство почитателей творчества Леннона не знают ни кто это, ни чем они знамениты. You might well arsk – к примеру, не рассчитана на увековечивание тех или иных политиков, взятых из валявшихся под руками, передовиц

176

«Таймс». Нет, Джон в это время не политичен – точнее, он политик из народа. Так у А. Зиновьева в «Зияющих высотах» представитель из народа, услышав с трибуны генерального вождя, что 2Х2=4, восклицает «Ай, молодца! Дурак ду-

раком, а знает не меньше твоего академика!» Отсюда и перемешивание имѐн,

географий, фамилий и аббревиатур с терминологией «свободной» любви (We must not forget .... the general erection).

Последняя претензия – это сам перевод – как правило, это попытка следовать дословному изложению. Помните у де Кюстина: «Читал я вашего Пушки-

на у нас в переводах – так себе, посредственный поэт». Действительно, очень часто, будучи носителем другого языка и другой культуры – ты просто не способен понять ино-языковой фабулы – тем более, если мы говорим о юморе «с двойным дном». Проверьте себя, откройте О‘Генри в оригинале – странно и не смешно, Д.К. Джэром – ужасно плоско, М. Твен – как-то, не очень, а У. Джойс?

– лучше не открывать!

Но вернемся в 23.III.1964 – мир на самом пике битломании, когда появляется книга «John Lennon In His Own Write» – в Англии, Европе, США и Австралии верхние строчки хит-парадов занимают только песни «Битлз» – надо ли говорить, что и сама книга мгновенно стала бестселлером, потеснив с верхних строчек книжных чартов даже Джеймса Бонда.

«Ой, а этот патлатый Джон, оказывается, знает буквы и умеет пи-

сать!» – зубоскалила критика. А литературно-критическое приложение к газете

«Таймс» назвало книгу «многослойным пирогом словесной эквилибристики, остроумной игры слов и околопоэтической мудрости. Автор же – молод, скептичен и имеет ярко выраженный северный акцент».

Откроем книжку. Короткие истории и стишки, перемешанные с примитивными рисуночками – и вот уже сам читатель посмеивается над странными словами и сюжетцами. Для полной ясности, обратимся к комментарию самого mr. Lennon‘а после торжественного обеда для литераторов, данного в его честь в лондонском отеле «Dorchester» (все ожидали программного выступления молодого писателя – собственно ради него все и собрались). «Они сказали: Леннон,

ну, ты – как всегда, в своѐм… м-да…В общем». Поэтому, я так и перевѐл: «От-

куда руки, оттуда и пишу» – этим желая закрыть все предчувствия тех битломанов, которые много читали о том, что Леннон в 1964 г. выпустил «гениаль-

ный и очень смешной сборник уморительных рассказов и поэм», но, пока, ни ра-

зу в глаза этот сборник не видели.

Переводы Леннона не только сложны для иноязычного читательского во с- приятия, «подготовленного» большим количеством восторженных отзывов дѐйствительно ОЧЕНЬ авторитетных людей, но и имеют качественную неоднозначность и недосказанность. То мы встречаем незаконченные фразы, которые если и имели смысл, то там, в 1960-х гг.; то перед нами предстают куски пословиц и поговорок, которые нам не знакомы, и мы их автоматически не можем использовать относительно сюжета или его психологического пространства; а то перед нами детская «потешка», которую мы машинально воспринимаем как стишок битловской песни и, соответственно, теряем истинный смысл.

177

Конечно, Леннона лучше читать в оригинале, ибо трудно передать усталое разочарование от очередного несмешного наслоения текста Леннона на игру слов переводчика: Ну, припѐрся домой, ну, избил свою мать, продал дом вместе с этим скелетом в шкафу, сбежал и теперь ностальгирует – а где смеяться? (Unhappy Frank).

Как контрпример, приведу кусок из братьев Стругацких («ОЗ – Отягощѐн-

ные злом, или 40 лет спустя»): «Ваня Дроздов относится к нашим «неедякам» чрезвычайно просто. Для него они делятся на два типа. Первый — люмпены, бродяги, тунеядцы вонючие, хламидомонады, Флора сорная, бесполезная. Второй — философы неумытые, доморощенные, блудословы, диогены бочкотарные, неумехи безрукие, безмозглые и бездарные. Один тип другого стоит, и хорошо было бы первых пропереть с глаз долой куда-нибудь на болота (пусть там хоть медицинских пиявок кормят, что ли), а вторым дать в руки лопаты, чтобы рыли судоходные каналы от нашей Ташлицы до Арала. Иван, будучи ма- стером-брынзоделом, чрезвычайно суров к людям, не имеющим профессии и не желающим ее иметь».

Переведите этот взгляд на разворачивающееся в середине 1980-х гг. молодѐжные неформальные течения на английский и попытайтесь понять, для чего это популярный журнал «Юность» напечатал этот роман столь странных и не слишком корректных фантастов. (Если всѐ ещѐ не понятно, просто переведите текст на немецкий, и вложите его в уста какому-нибудь фюреру – Ай, как не толерантно!)

Но вернѐмся в 1964, не прошло и недели… В британском парламенте депутат от консервативной партии Чарльз Курран уже держал пламенную речь, в которой пригвоздил к позорному столбу бедственное состояние ливерпульского образования. В качестве доказательства он приводил строки из книги Джона Леннона, характеризуя их как «абсолютно безграмотные».

Ну, а что по поводу второй книги? В 1965 г. Джон выдаѐт «на-гора» новый сборник стихов, рассказов и картинок. Он менее спонтанный, но надо помнить: Леннон-битл пока ещѐ «в рамках», «в формате», и A Spaniard in the Works – это очень важный шаг к выходу за формат популярной среди тинэйджеров группы.

A Spaniard in the Works – особенный книго-блокнот Джона, в котором публика хочет увидеть новую массу зарисовок, нелепиц, бессмысленных шарад, стихов и рисунков. Но книга эта разительно отличалась от In His Own Write. Название этой книги – сложный каламбур, происходящий от термина "A spanner in the works" (многоцелевой гаечный ключ). Однако Леннон играет несколькими идиомами сразу. К примеру, В. Ваганов в пояснительных эссе к кни-

ге «Вот моя история смиренная и правдивая…» со ссылкой на А. Курбановского, приводит идиому: to rut/ throw a spanner in the works – то есть, в нашем понимании: вставлять палки в колѐса. Идѐм дальше, название соприкасается и с американизмом "throw a monkey wrench" – запустить обезья-

ну в костюме в какую-нибудь организацию, дать ей решать чьи-то дела. Это соответствует идиоме начала ХХ в. авиационно-механизаторского происхож-

дения «Гремлин в машине» или древней индо-китайской, «Если хочешь всѐ испортить, просто пригласи обезьяну». Сам «Spaniard» можно перевести и, как

178

неверно написанный «Spainyard», т.е., Испанский дворик – декоративно оформленный огород, раскрашенный в яркие солнечные тона (сравните, Scotlandyard

– Шотландский двор) – поэтому только за пять-десять минут всплывает с десяток самиздатовских вариантов перевода названия указанной книги: «Один ис-

панец – ещѐ не лето», «Испанский ключарь на работе испанцем», «Вторая книга Джона: в Испании все отдыхали, один я работал», «Испаньяно-трудак», «Испалец в колесе», «Лимитчик испанский, а работает», «Испандер трудогоблик», «Г‘эспандер в раболте», «Испанец в переделке», «С ключом на перевес при испанском дворе» – наверняка, это далеко не все варианты.

Последнее: почти все переводчики Д. Леннона быстро осваивались на территории коротких побасѐнок и стишков его опуса 1964 г. (многие, даже не утруждались в точности – Джон Уинстон всѐ спишет). Однако далеко не всем удалось полностью перевести его книгу 1965 г. (и сюжеты сложнее, и фрагменты побольше, и Джон позаковырестей).

Поэтому просто необходимо иметь в виду 3 психологических и лингвистических аспекта авторского текста.

1. Английский, очень «особенный для нашего уха», юмор; Пример из Лен-

новской «написульки» для «Mersy Beat»: «Однажды 2 развозчика горячих ланчоусов столкнулись нос-в-нос друг-к-другу на узкой тропе-на-тропе. Их фирмы в этом ежегодии особенно острастно боролись за конклиентов. Понятно, ни один из них не пожурил уступить дорогу. Первый перевозчик имел при себе гасетку «Мѐрсий Быт» – он и принялся еѐ переминать. Второй ждал и как только первый ланчоусовоз дочитал номер, второй любезно приблизился к нему и попросил у него казетку на-почитать – стоять то им ещѐ долго». Ну и что?

Да, Корней Чуковский или Самуил Я. Маршак сделали бы перевод, стилизуя всѐ это под Чехонте или Зощенко, с небольшим размером страничка-полторы, снабдив это всѐ массой мелочей, уточняющих «шутку юмора» этого сюжета. Их можно понять – см.: Джойс «Поминки по Финнегану». Ещѐ больше их можно понять, глядя на «Поминки» в подлиннике.

2. Леннон – северянин, а это значит, что его юмор – интонационный и короткосложенный (тут тебе не Персия – лениво, долго и подробно на морозе не поразговариваешь) – факт проверяется элементарно, достаточно сравнить чисто ливерпульско-гамбургские (In His Own Write) и общемировые опусы (A Spaniard in the Works) Джона. Они разной длины. Значит, большинство описательных характеристик, автор, живущий в тесном и промозглом портовом городке, будет вкладывать в интонационные акценты речи своих героев, а не в пояснительные ремарки к прямой речи каждого персонажа. Поэтому переводчик – насколько это возможно – должен решить этот вопрос вставками в текст или маргиналиями на полях.

3. Леннон – англо-ирландский полукровка («Моя фамилия Lennon, и этим всѐ сказано!» – заявит он в 1970-е на митинге за свободу Ирландии), из портового городка – значит, юмор его не только сжат, но и натуралистично груб. Вспомним, хотя бы, как во второй части «Girl» при общебитловском вокальном «ти-ти-ти-ти-ти», Джон поѐт: «tits-tits-tits»).

179

Таким образом, переводчик Леннона должен либо максимально расширять текст, вводя в него привычные русскому читателю просторные пояснения, либо максимально использовать возможности подстрочника = и то, и другое несколько удлиняет рассказ, но оно того стоит.

Студентка Е.А.Шишкина (Ульяновск)

ОНАПРАВЛЕННОСТИ ПЕСЕН ГРУППЫ «МАШИНА ВРЕМЕНИ»

Вданной статье приводится анализ песен одной из наиболее заметных рокгрупп советского периода и современности, «Машина Времени», с целью выяв-

ления из основной направленности (конструктивной или деструктивной). Были проанализированы 200 песен из репертуара группы, охватывающие период с

1970 по 2009 год.

При анализе содержательной основы художественных текстов мы польз у- емся иерархически выстроенной пирамидой установок, включающей устано в- ки:

1)физические (установки, обеспечивающие потребности в еде, питье, сексе и достижение других чувственных удовольствий),

2)личностные, направленные на творческую самореализацию личности в

искусстве, науке, спорте и других общественно полезных сферах (здесь, как и на других уровнях, могут быть выявлены установки как созидательного, так и деструктивного плана),

3)межличностные, обеспечивающие развитие или разрушение межличностных отношений с близкими, родными, друзьями и товарищами (сюда же относятся установки на отношения с лицами противоположного пола),

4)этнические, связанные с принадлежностью к определѐнному этносу, расе (здесь могут быть выделены тоже две противоположные позиции: альтруи-

стическая и эгоистическая; см.: [Л.Н.Гумилѐв 1997: 162-163]5) социальные, направленные либо на общекомандные, корпоративные отношения, либо на конформизм и подавление инакомыслящих в конкретном социальном сообществе,

6)принципиальные, предопределяющие следование личности принятым ею принципам поведения ли беспринципность, притворство и прагматизм поведения в социуме,

7)интегративные, связанные с бережным или расточительным отношением к матери Природе, к Матери Земле, связанные или с отчуждением от всего

мира, или с ощущением с ним своего глубинного родства. [А.В.Пузырѐв 2010]. На каждом из указанных уровней могут наблюдаться не только конструктивные, но также и дефектные социально-психологические установки, характеризующие соответсвенно «зрелых» и «незрелых» личностей. В данном случае сошлѐмся на обзор различных исследований «зрелых» и «незрелых» личностей,

предпринятый в работе Г. Олпорта [Г. Олпорт 2002: 330-353].

Всего нами проанализировано 200 песен. Расположим их в алфавитном порядке с обозначением общего тренда, причѐм песни конструктивной направ-

180