3. Общественно-политический строй и право Китая

В средневековом Китае общественный строй отражал особенности хозяйственных укладов, сочетавших традиционные черты с новыми веяниями.

Большая часть земли была объявлена собственностью правителя, а работавшие на ней крестьяне – податными держателями нескольких наделов. Со второй половины III в. земледелец получал два надела, один из которых он обрабатывал для себя, а другой – для государства, отдавая полученный с него урожай в казну. С конца V в. крестьянин имел три надела: пахотный, используемый для выращивания зерновых культур, промысловый, служащий для разведения технических культур, и приусадебный. Пахотная земля была изъята из гражданского оборота, не передавалась по наследству, возвращалась государству при потере крестьянином трудоспособности. За наделы земледельцы платили налоги, привлекались к общественной работе, воинской повинности.

Поступившие от крестьян налоги затем распределялись между лицами, осуществлявшими публичную власть. За службу сановники бюрократически организованного аппарата управления часто наделялись земельными пожалованиями: одними – для «кормления», т. е. с правом присвоения налогов, собираемых с определенной территории; другими – для сдачи в обработку крестьянам с целью получения арендной платы. Например, в Китае с конца III в. чиновники в зависимости от ранга наделялись землей, которая не облагалась государственными налогами и повинностями. Обрабатывающие участки крестьяне-арендаторы отдавали землевладельцу часть урожая. С VIII в. чиновники стали получать жалование зерном и деньгами из казны, а «кормления» и служебные наделы являлись только дополнением к такому вознаграждению.

Государственная надельная система сдерживала развитие поместного хозяйства. Чиновное землепользование в редких случаях могло переходить по наследству, создавая частное хозяйство. Источниками частных владений были личные приобретения. Заметим, что участки заново возделанной земли с самого начала отходили в собственность тех, кто их обрабатывал. Богатеи, чиновники скупали не только эту недвижимость, но даже, в обход закона, приобретали пахотные и промысловые наделы. Когда в 780 г. были сняты запреты на продажу земельных участков, отменены переделы земли в общинах, сановные господа воспользовались ситуацией для пополнения своих вотчин скупкой земли у мелких собственников и общин, активным захватом пустошей.

Вместе с тем, такая предприимчивость не получила общегосударственных размеров. Слабое распространение вотчинного хозяйства и барщины, в свою очередь, привело к тому, что крестьяне в массе своей не были привязаны к земле отдельных господ. Их зависимое положение определялось прикреплением к налоговому тяглу с тем, чтобы результатом крестьянского труда могли воспользоваться гражданские и военные чиновники. Сбор налогов с сельских жителей облегчался сохранением у них общинных отношений с круговой порукой и коллективной ответственностью перед казной. Сельская община представляла собой замкнутый хозяйственный мирок с наследственным, независимым от рынка разделением ремесла и земледелия. Натуральное производство не способствовало товарообороту между городом и деревней.

Городское ремесленное производство, также как и сельское, долгое время шло не на рынок, а на удовлетворение потребностей сановных кругов. Купеческий же капитал выступал посредником между ними и ремесленниками. Правовой статус городского и деревенского обывателя не отличался один от другого. Городская семья в Китае считалась таким же двором, как и сельская, внесенная в общегосударственный реестр. К VII веку относятся первые упоминания о китайских торгово-ремесленных объединениях. Они имели свой устав, избирали главу цеха, устанавливали цены на товары.

Вышесказанное показывает отсутствие в стране суверенного домениального землевладения, что обусловило зачаточное состояние вассально-ленных отношений. Неразвитость же рынка явилась препятствием для накопления политической силы в городах. Все вместе отразилось на характере общественно-политического строя. По сравнению с Европой здесь не сложился особый сословный порядок с присущей ему иерархией неравноправных сословно-корпоративных групп, а значит, не было условий для возникновения сюзерениальной и сословно-представительной монархии.

В Китае сохранялась традиционная общественная структура. Выделялись три сословных группы: «благородные», «добрые» и «подлые» люди.

Первая группа включала привилегированных лиц – светскую и духовную знать, титулованное военное и гражданское чиновничество. Они освобождались от трудовых повинностей, телесных наказаний, а некоторые – даже от налогов. Богатство открывало дорогу в ряды «благородных» купцам, ростовщикам, ремесленникам, землевладельцам. Китаец мог купить почетное звание и стать неслужилым чиновником или мог приобрести образование, необходимое для сдачи экзамена при замещении какой-либо должности. Титулованное чиновничество ранжировалось по девяти разрядам, от которых зависело место в служебной иерархии, престиж и жалование.

В группу «добрых» людей входили мелкие землевладельцы и ремесленники, которые несли основные тяготы трудовой повинности и налоговых выплат.

К «подлым» людям вначале относили государственных и частных рабов, а по мере отмирания надельной системы – неполноправных арендаторов частных земель, батраков, домашнюю прислугу. Хозяева могли бить их палками, сажать в частные тюрьмы.

В государственном строе Китая сохранялись традиционные основы организации высших и местных управленческих структур. По-прежнему имело место всесилие чиновной бюрократии, тотальный политический контроль за общественной и частной жизнью подданных, постоянная забота правящих верхов о проведении в общегосударственном масштабе общественных работ. Это позволяет говорить о сохранении «восточной деспотии» в эпоху Средневековья. Вместе с тем, власть правителя не была абсолютной. Она сдерживалась моральными и религиозными нормами, влиянием на него придворной знати и родственников.

Во главе централизованного государства стоял император, сосредоточивший в своих руках верховную законодательную, административную и судебную власть. При императоре существовал Государственный совет из наиболее видных сановников. Бразды правления находились у двух высших чинов – канцлеров, называвшихся «левым» и «правым». Каждый ведал тремя из шести ведомств:

– ведомством чинов, ответственным за назначение, перемещение, смещение всех гражданских чиновников и служащих управленческого аппарата;

– ведомством доходов, учитывавшим население и сельскохозяйственные земли, определявшим размеры налоговых поступлений;

– ведомством обрядов, занимавшимся церемониями светского и религиозного характера;

– ведомством военным, отвечавшим за назначение, перемещение, увольнение всех военных чинов, снабжение армии, организацию почтовой службы;

– ведомством судебным, контролировавшим правосудие по всей империи;

– ведомством общественных работ, организовывавшим строительство и ремонт ирригационных и оборонительных сооружений, дорог.

Территория китайской империи делилась на провинции, области, уезды.

Управление в провинциях возлагалось на уполномоченных из центра, так называемых «посланцев мира» – «левого» и «правого». Каждый из них имел штат помощников, исполнял разнообразные обязанности, связанные с учетом людей и земель, сбором налогов, наблюдением за строительными работами и распределением воды. Борьбой с коррупцией и злоупотреблениями чиновников занималось провинциальное надзорное управление. Оно же контролировало отправление правосудия. Специальный представитель имперской власти надзирал за всеми провинциальными службами, принимал от населения жалобы, представлял в столицу доклады о деятельности местных чиновников.

В низовых территориальных единицах страны сохранялось местное самоуправление. За порядком следили общинные старосты, стоявшие во главе каждых пяти дворов. Они отвечали за обработку земли, направляли крестьян на отбывание трудовой повинности, ловили преступников. Все жители деревни были связаны круговой порукой, которая облегчала сбор налогов, выполнение общественных работ.

Развитие китайского права проходило в конфуцианских традициях, главным образом по линии разработки норм уголовного права, которые подвергались периодической систематизации. Основная цель кодексов состояла не в регулировании проявления личной свободы, а в насаждении репрессий. Они легализировали карательные меры, призванные дополнить нравственные принципы повиновения младшего лица старшему лицу, подданных – воле правителя. По-прежнему моральная норма «ли» возвышалась над юридическим требованием «фа». Например, при общем поощрении доносительства ложный донос на прямого родственника по моральным соображениям наказывался самым строгим образом – смертной казнью. Хотя институт необходимой обороны еще не был разработан, от юридической ответственности освобождались люди, защищавшие ближайших родственников, если нанесение вреда нападавшему лицу не было продиктовано преступной волей.

Классификация преступлений в свете конфуцианской морали покоилась на концепции «10 зол», сложившейся в глубокой древности.

К первому из форм зла относился «заговор о мятеже против государства», против естественных «небесных» установлений. Ко второму – «великое непокорство» или бунт против существовавших порядков, требований морали, в частности, разрушение храмов, могил предков. В третье зло, называвшееся «заговором, изменой», включали переход на сторону врага, бегство из страны и т. п. Лица, совершившие преступления, относящиеся к первым трем видам зла, вместе со всеми мужчинами их семьи подвергались обезглавливанию, а женщины (матери, жены, дочери) обращались в рабство.

Следующая группа форм зла объединяла менее значимые по степени общественной опасности деяния, которые условно можно отнести к тяжким преступлениям. Четвертое зло – «неподчинение, непокорство» – охватывало преступления против близких родственников: их убийство, причинение телесных повреждений. Пятое зло – «несправедливость, порочность» – означало поведение, противоречащее естественному порядку вещей, преступления, совершенные с особой жестокостью, а также все виды колдовства, приготовление ядов. Шестое зло – «выражение великого непочтения» – содержало нарушение особо значимых запретов, к числу которых были отнесены, например, кража предметов религиозно культа, а также хищение вещей, используемых императором.

Борьба с остальными из «10 зол», так или иначе, была связана с защитой нравственного порядка в семье, который считался основой социальных устоев. Седьмая форма зла – «выражение сыновьей непочтительности» – охватывала неподчинение родителям, в том числе брань в адрес родителей, их плохое содержание, выделение из семьи без их разрешения. Восьмое зло – «несогласие, разногласие» между кровными родственниками – включало широкий перечень преступных деяний: от умысла убить или продать в рабство близкого родственника до избиения женой мужа. Девятое зло – «несправедливость, неправедность» – содержало преступления, совершенные против людей, связанных с преступником не столько семейными, сколько социально-иерархическими узами. В это зло входило, например, убийство подчиненным своего начальника, учителя-наставника в конфуцианской морали. К десятой форме зла отнесли кровосмесительные половые связи, которые приравнивались к поведению «птиц и зверей».

«10 зол», хотя и не покрывали всех уголовно наказуемых деяний, выступали мерилом отношения к другим преступлениям. Ответственность по ним определялась в традиционном для китайцев ключе с учетом семейных и служебных связей между обвиняемым и потерпевшим, интенсивности преступной воли.

В VI веке упорядочили систему основных наказаний, включившую удары тонкими палками пяти степеней (от 10 до 50 ударов), битье толстыми палками пяти степеней (от 60 до 100 ударов), каторжные работы трех степеней (от 1 года до 3 лет), ссылку трех степеней (в зависимости от отдаленности места отбытия наказания). Самой суровой мерой являлась смертная казнь в двух формах (путем обезглавливания или удушения). Позже стали использовать различные дополнительные наказания.

В судебном процессе усилились инквизиционные черты. Дело обычно начиналось по жалобе потерпевшего, которая составлялась по определенной форме с помощью уличных писцов, сидевших у ворот суда. До рассмотрения дела преступника держали в тюрьме. Судьи с помощью подручных лиц проводили допросы, очные ставки, назначали пытки к тем подозреваемым, которые не сознавались. Исходя из презумпции виновности, ставилась задача добиться собственного признания как наилучшего доказательства. Если признание вины не было вырвано после троекратного допроса под пыткой, то ее могли применить к обвинителю, чтобы уличить его в поклепе. По приговору подсудимого могли оправдать, объявить виновным или его дело признать сомнительным. В последнем случае ему давали возможность откупиться. Приговор, осуждающий человека на смертную казнь, утверждался императором.