От редактора

Открывая эти страницы, читатель встречается с необычной книгой. Многое в ней непривычно:

заглавие, объект исследования, используемые термины. Поэтому мне хотелось бы предварить

основной текст несколькими вводными замечаниями. В равной мере они адресованы и этнографам —

исследователям Севера, и тем, кто проявляет широкий интерес к экологическому опыту народных

культур, современным проблемам охраны природы и хозяйственного освоения Арктики.

«Арктическая этноэкология» — результат пятнадцатилетних изысканий автора, своеобразная попытка

оценки экологического опыта народов Севера. Все эти годы автор последовательно разрабатывал

сложную научную конструкцию. Но основные элементы ее фундамента были заложены сразу. Впервые

опубликованные в 70-е годы, они могли показаться интуитивными, подчас умозрительными

предвидениями. Теперь читателю предложена концепция в полном объеме, со всей накопленной

аргументацией.

Первый и наиболее важный тезис «арктической этноэколо-гии» — идея о высокой динамичности

традиционных обществ. Речь идет о динамичности в широком смысле, включая экономику, систему

природопользования, демографию, социальное устройство. Высказанная автором в середине 70-х

годов, эта мысль резко противоречила устоявшимся взглядам о консерватизме и стабильности

северных этносов, в которых якобы на протяжении многих поколений воспроизводились одни и те же

связи и численные соотношения. Новая концепция, напротив, утверждала, что малые размеры

архаичных коллективов, их зависимость от среды обитания должны вести не к затуханию, а к

усилению колебаний в развитии, а значит, и к возможности прогрессивных эволюционных скачков,

быстрых социальных изменений. Теперь этот взгляд получил прямое подтверждение с открытием в

Арктике ряда выдающихся археологических памятников, типа эскимосского святилища «Китовая

аллея», в изучении которого и редактору, и автору довелось принять личное участие.

Второй примечательный тезис — о значении разрывов в линиях эволюции традиционных обществ.

Обычно историки стремятся подчеркивать культурную непрерывность, ищут доказательства в пользу

преемственности развития, уходящего в глубокую древность. Но как только мы обращаемся к

конкретной истории архаичных этносов и их культур, непрерывные линии эволюции рассыпаются на

отрезки, разделенные провалами. Факт этот хорошо известен; но теперь автор предложил совершенно

новый взгляд, подчеркивающий самостоятельную ценность «разрывов»

3

эволюции, трактующий их как моменты скачков и перестроек, когда из прежних элементов

формировались новые этнические, культурные и экологические образования.

Третий тезис «арктической этноэкологии» — сложность современной интерпретации традиционных

систем природопользования. Сейчас мы все дальше уходим от экологических концепций 60— 70-х

годов, когда все ранние формы хозяйства в противовес нашей индустриальной цивилизации казались

экофильными, экологически гармоничными, отработанными веками взаимодействия человека с

Матерью-Природой. Автор предлагает нам оценить «золотой век» беспристрастным взглядом ученого.

Чтобы воспользоваться в наши дни народным экологическим опытом, мы должны не просто

признавать его высокую ценность. Необходимо описать как позитивные, так и негативные стороны его

применения, включая и противоречия, имманентно присущие древним системам природопользования.

Для современного освоения Арктики это имеет особое значение. Именно здесь, на далеком краю

эйкумены мощь современной технологии особенно остро сталкивается с традиционными формами

жизнеобеспечения малых народов. Гармоничность их взаимодействия, поиск и отбор лучшего — залог

прочного освоения человечеством суровых полярных районов, включения их в хозяйственную

систему, охватывающую всю планету.

И последнее, о чем хотелось бы предуведомить читателя. Этническая экология — новая, быстро

развивающаяся сфера научных исследований. У нас она возникла в лоне этнографии, но

сформировалась под очень сильным влиянием других, прежде всего естественных дисциплин. Стыки и

границы ее пока не определены, отношения с другими науками не установлены. Поэтому «арктическая

этноэкология» представляет интерес не только для специалистов по традиционным культурам народов

Севера или историков первобытного общества, но и для представителей вполне современных,

практически ориентированных дисциплин — экологов, охотоведов, географов, работников служб

охраны природы и природопользования.

Все эти области, однако, имеют свой язык, систему приоритетов, свою традицию изложения

материалов. Поэтому сделать эту книгу равно понятной и интересной для всех было нелегкой задачей.

Выход был найден автором в живом, раскованном языке повествования и в такой композиции текста,

где нет привычного для исторических сочинений последовательного хронологического анализа по

частям и главам. На мой взгляд, это решение оказалось удачным. Отсутствие знакомых переходов

делает непредсказуемой каждую следующую главу книги и позволяет сохранить интерес читателя до

самой последней страницы. Так автор сумел еще раз показать нам своеобразие избранной им сферы

исследования. Пограничные области наук — самые перспективные направления современного поиска,

а непредсказуемость поворотов — лучший стимул развития творческой мысли.

С. А. Арутюнов