Makovskiy_Ob_intellektualnykh_pravakh

Примечательно, что все последствия собирательного и весьма условного значения понятия "интеллектуальная собственность" проявились в сфере международно-правового регулирования точно так же, как и в российском национальном законодательстве.

Так же как российским законам 1992 - 1993 гг., международным договорам о регулировании отношений по поводу конкретных видов результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации совершенно не известно понятие "интеллектуальная собственность". Если не считать их использования в названии самой ВОИС и других международных организаций и союзов, слова эти не удастся обнаружить ни в Бернской конвенции об охране литературных и художественных произведений 1886 г., ни в Парижской конвенции по охране промышленной собственности 1883 г., ни в Лиссабонском соглашении об охране наименований мест происхождения и их международной регистрации 1958 г., ни в Конвенции об охране интересов производителей фонограмм от незаконного воспроизводства их фонограмм 1971 г. Ни в каком контексте не встречаются эти слова во Всемирной (Женевской) конвенции об авторском праве 1952 г., в Международной (Римской) конвенции об охране прав исполнителей, изготовителей фонограмм и вещательных организаций 1961 г., в Международной конвенции по охране новых сортов растений 1961 г. Не отличаются от своих старших собратьев в этом отношении и совсем новые международные договоры в этой сфере, разработанные под эгидой и при активном участии ВОИС - Договор ВОИС по авторскому праву 1996 г. (ДАП), Договор ВОИС по исполнениям и фонограммам 1996 г. (ДИФ), Договор о патентном праве 2000 г. (PLT), Договор о законах по товарным знакам 2006 г. (TLT) и др.

В самостоятельном значении (не в качестве элемента названия международной организации или союза) слова "интеллектуальная собственность" появляются в международных договорах лишь тогда, когда возникает необходимость в ОБОБЩАЮЩЕМ названии прав на различные виды результатов интеллектуальной деятельности и (или) средств индивидуализации. Одним из немногих примеров таких многосторонних договоров является Соглашение по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности 1994 г. (Соглашение ТРИПС), являющееся неотъемлемой частью Соглашения о создании ВТО. При этом весьма примечательно, что авторы и участники Соглашения ТРИПС, являющегося своеобразным "зонтичным" договором для Парижской, Бернской, Римской конвенций и Вашингтонского договора, посчитали понятие интеллектуальной собственности недостаточно ясным и юридизировали его, превратив в "права интеллектуальной собственности". Именно это понятие фигурирует в названии и в тексте Соглашения ТРИПС свыше тридцати раз, и дать ему вразумительное объяснение можно только исходя из того, что "интеллектуальной собственностью" в нем названы в общем виде результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации, но никак не права на эти результаты и средства.

Соглашение ТРИПС, как уже сказано, один из немногих многосторонних международных договоров, в которых возникала необходимость найти обобщающее, собирательное понятие для результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации или прав на них. Но в ДВУСТОРОННИХ международных договорах, притом самых разных - об экономическом и научно-техническом сотрудничестве, о поощрении и взаимной защите капиталовложений, о сотрудничестве в области использования атомной энергии, в области исследования и использования космоса, в отраслях топливно-энергетического комплекса, о военно-техническом сотрудничестве и др. - такая необходимость возникает постоянно. Картина, которая открывается взору, когда обращаешься к соответствующим обобщающим формулировкам этих двусторонних договоров (соглашений), поражает воображение. По сравнению с ними описанный выше (см. разд. II настоящей статьи) беспорядок в использовании понятия "интеллектуальная собственность" в нашем внутреннем законодательстве выглядит стройным как таблица умножения или войска, построенные на Красной площади для парада. Даже ради простого описания этой картины соответствующие формулировки договоров приходится как-то ранжировать.

На первом месте надо назвать, разумеется, те договоры, в которых "интеллектуальная собственность" определена путем прямой отсылки к Конвенции, учреждающей ВОИС, либо без такой отсылки, но совместимым с этой Конвенцией образом.

Примером прямой отсылки может служить условие о том, что "для целей настоящего Соглашения... "ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ" ПОНИМАЕТСЯ В ЗНАЧЕНИИ, УКАЗАННОМ В СТАТЬЕ 2 КОНВЕНЦИИ, учреждающей Всемирную организацию интеллектуальной собственности..." <1>.

--------------------------------

<1> Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Казахстан о взаимной охране прав на результаты интеллектуальной деятельности, используемые и полученные в ходе двустороннего военно-технического сотрудничества, заключенное 18 января 2005 г., ст. 1. Это и упоминаемые далее двусторонние соглашения России с другими государствами цитируются по текстам, содержащимся в СПС "КонсультантПлюс". Поэтому ссылки на официальные печатные издания, в которых опубликованы эти соглашения, не делаются.

Нет сомнений в том, что означает "интеллектуальная собственность" в положении, согласно которому "Договаривающиеся Стороны обеспечивают ЗАЩИТУ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ, В ТОМ ЧИСЛЕ АВТОРСКИХ И СМЕЖНЫХ ПРАВ..." <1>.

--------------------------------

<1> Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой, заключенный 16 июля 2001 г., ст. 16.

Во вторую группу можно отнести двусмысленные или неопределенные формулировки, которые каждый волен понимать по своему, в том числе и в смысле ст. 2 Конвенции, учреждающей ВОИС:

- "ПРЕТЕНЗИИ, СВЯЗАННЫЕ С ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТЬЮ" <1>,

--------------------------------

<1> Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Французской Республики о долгосрочном сотрудничестве в области разработки, создания и использования ракет-носителей и размещении ракеты-носителя "Союз-СТ" в Гвиапском космическом центре, заключенное 7 ноября 2003 г., подп. 2 п. 7 ст. 9.

- "ИНФОРМАЦИЯ... МОЖЕТ СОДЕРЖАТЬ РЕЗУЛЬТАТЫ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ОБЪЕКТЫ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ" <1>,

--------------------------------

<1> Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Аргентинской Республики о военно-техническом сотрудничестве, заключенное 25 июня 2004 г., ст. 5.

- "В ОБЛАСТИ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ" <1>.

--------------------------------

<1> Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Королевства Саудовская Аравия о сотрудничестве в области нефти и газа, заключенное 2 сентября 2003 г., ст. 2; Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Боливарианской Республики Венесуэла о сотрудничестве в отраслях топливно-энергетического комплекса, заключенное 26 ноября 2004 г., ст. 2.

Начиная с третьей группы, все другие вариации "интеллектуальной собственности" в двусторонних международных договорах несут на себе явный отпечаток стремления юридизировать это понятие, так же как это происходило и в нашем внутреннем законодательстве. Самый простенький вариант - прибавление к "интеллектуальной собственности" слова "права". Так появляются "ПРЕДМЕТ ПРАВ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ" и "ОХРАНА ПРАВ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ" <1>.

--------------------------------

<1> Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Уганда о военно-техническом сотрудничестве, заключенное 18 ноября 2003 г., ст. 6; Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Перу о военно-техническом сотрудничестве, заключенное 13 апреля 2004 г., ст. 6; Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Корея о сотрудничестве в области исследования и использования космического пространства в мирных целях, заключенное 21 сентября 2001 г., ст. 7; Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Венгерской Республики о порядке производства и ремонта в Венгерской Республике вооружения, военной техники и запасных частей к ним по лицензии бывшего СССР, заключенное 16 февраля 2005 г., ст. 2.

Четвертую группу составляют определения прав на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации, являющиеся частью общего понятия "капиталовложения", в договорах о взаимной защите инвестиций. Этот вид капиталовложений определяется как "ИСКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ ПРАВА НА ОБЪЕКТЫ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ (АВТОРСКИЕ ПРАВА, ПАТЕНТЫ, ПРОМЫШЛЕННЫЕ ОБРАЗЦЫ, МОДЕЛИ, ТОВАРНЫЕ ЗНАКИ ИЛИ ЗНАКИ ОБСЛУЖИВАНИЯ, ТЕХНОЛОГИЮ, ИНФОРМАЦИЮ, ИМЕЮЩУЮ КОММЕРЧЕСКУЮ ЦЕННОСТЬ, И НОУ-ХАУ)" <1>. В другом варианте этой же формулировки говорится о "правах на интеллектуальную собственность" <2>. Несмотря на очевидную нечеткость этих условий, в качестве "интеллектуальной собственности" в них, вероятнее всего, выступают сами результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации, а не права на них.

--------------------------------

<1> Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Йеменской Республики о поощрении и взаимной защите капиталовложений, заключенное 17 декабря 2002 г., подп. "б" ст. 1; Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Сирийской Арабской Республики о поощрении и взаимной защите капиталовложений, заключенное 26 января 2005 г., подп. "б" ст. 1.

<2> Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Королевства Таиланд о поощрении и взаимной защите капиталовложений, заключенное 17 октября 2002 г., подп. "б" ст. 1.

Значительную по числу договоров, пятую группу образуют двусторонние соглашения России с другими государствами, где решается вопрос об охране или защите "ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ, СОЗДАННОЙ" в ходе двустороннего сотрудничества <1>, или о защите "ПРАВ НА ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНУЮ СОБСТВЕННОСТЬ, СОЗДАВАЕМУЮ" таким образом <2>, т.е. об интеллектуальной собственности как самих результатах интеллектуальной деятельности, создаваемых в процессе сотрудничества его участниками.

--------------------------------

<1> Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Восточной Республики Уругвай о военно-техническом сотрудничестве, заключенное 22 октября 2002 г., ст. 5; Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Гамбия о военно-техническом сотрудничестве, заключенное 20 декабря 2002 г., ст. 6; Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Венгерской Республики о военно-техническом сотрудничестве, заключенное 20 декабря 2002 г., ст. 7; Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Мали о военно-техническом сотрудничестве, заключенное 25 марта 2003 г., ст. 5; Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Польша о военно-техническом сотрудничестве, заключенное 22 апреля 2003 г., ст. 6; Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Македония о военно-техническом сотрудничестве, заключенное 16 октября 2003 г., ст. 5; Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Чили о военно-техническом сотрудничестве, заключенное 19 ноября 2004 г., ст. 5.

<2> Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Чили о сотрудничестве в области использования атомной энергии в мирных целях, заключенное 29 июня 2005 г., ст. 6.

В шестую группу можно объединить договоры с весьма нестандартными условиями об интеллектуальной собственности, такими, например, как условия о том, что:

- "информация, полученная в рамках настоящего Соглашения, может являться... ОБЪЕКТОМ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ ИЛИ АВТОРСКОГО ПРАВА" <1>;

--------------------------------

<1> Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Чешской Республики о военно-техническом сотрудничестве, заключенное 9 октября 2001 г., ст. 6.

- стороны осуществляют обмен информацией "в области законодательства, регулирующего... ЗАЩИТУ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ И ПРОМЫШЛЕННОЙ СОБСТВЕННОСТИ" <1>;

--------------------------------

<1> Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Словацкой Республики об экономическом и научно-техническом сотрудничестве, заключенное 25 февраля 2005 г., ст. 4.

- "стороны обеспечат охрану ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ И ПРОМЫШЛЕННЫХ ПРАВ" <1>.

--------------------------------

<1> Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Словацкой Республики о сотрудничестве в реализации программы создания авиационного двигателя РД-35 для учебно-тренировочного самолета ЯК-130, заключенное 13 февраля 1995 г., ст. 4.

В неупорядоченном виде палитра вариаций использования в международных договорах термина "интеллектуальная собственность" выглядит еще хаотичнее. В частности, потому, что нередко в одном договоре он употребляется в разных, трудно совместимых смыслах. Например, в Соглашении России и Словакии об обеспечении взаимных интересов при использовании и распределении прав на результаты интеллектуальной деятельности 2006 г. "интеллектуальная собственность понимается в значении, указанном в статье 2 Конвенции, учреждающей Всемирную организацию интеллектуальной собственности..." (ст. 2). Но дальше говорится о "регистрации ПРАВ НА ПОДЛЕЖАЩУЮ ПРАВОВОЙ ОХРАНЕ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНУЮ СОБСТВЕННОСТЬ" (п. 4 ст. 5), а еще дальше - о "распределении ПРАВ НА СОЗДАВАЕМУЮ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНУЮ СОБСТВЕННОСТЬ" с учетом при этом "вклада каждого участника в выполненную работу" (п. 3 ст. 6) <1>.

--------------------------------

<1> Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Словацкой Республики об обеспечении взаимных интересов при использовании и распределении прав на результаты интеллектуальной деятельности, заключенное 7 ноября 2006 г.

Заканчивая представление читателю этого впечатляющего многообразия использования в международных договорах всего двух слов - "интеллектуальная собственность", нельзя не напомнить об утверждении В.П. Мозолина о том, что именно "ПОД ЭТИМ НАЗВАНИЕМ" сочиненное им "объединенное понятие права интеллектуальной собственности и исключительных прав... употребляется в Парижской конвенции по охране промышленной собственности от 20 марта 1883 г. " <1>. Упоминание о возрасте Парижской конвенции, очевидно, должно подтверждать долговечность существования и незыблемость этого понятия. Жаль только, что автор не называет статьи Парижской конвенции, в которых "под этим названием" и т.д. А такая статья в Конвенции есть: в ней упоминаются Международное бюро по интеллектуальной собственности и Всемирная организация по интеллектуальной собственности (подп. "ii" п. 2 ст. 13).

--------------------------------

<1> Мозолин В.П. Указ. соч. С. 101.

Может быть, не стоит придираться к автору? Ведь он вправе, вслед за А.П. Сергеевым, рассматривать "промышленную собственность" как одну из СОСТАВЛЯЮЩИХ "интеллектуальной собственности". Вот только как тогда быть с главной идеей В.П. Мозолина, согласно которой понятие интеллектуальной собственности обязательно "включает в себя как личные неимущественные права, не отделимые от автора, так и имущественные права на использование результата интеллектуальной деятельности"? Ведь многие виды промышленной собственности результатами интеллектуальной деятельности не являются и права на них существуют только имущественные. Видно, зря автор помянул "старушку" - Парижскую конвенцию!

Подобно тому как в предыдущем разделе настоящей статьи были сделаны некоторые выводы из анализа норм об интеллектуальной собственности в нашем национальном законодательстве, здесь можно было бы подвести некоторые итоги обращения к использованию выражения "интеллектуальная собственность" в международных договорах. Однако необходимости в этом нет, так как в общих случаях выводы практически совпадают.

IV

Читателю, привлеченному названием этой статьи, могло показаться странным, что основное внимание и место в ней уделены другому понятию - "интеллектуальная собственность".

Дело в том, что с этим понятием связаны две проблемы, и одна из них, та, что лежит на поверхности и так беспокоит В.П. Мозолина и других критиков ГК, заключается в вопросе, почему в том значении, в котором в Кодексе раньше употреблялось выражение "интеллектуальная собственность", в части четвертой ГК стало использоваться понятие "интеллектуальные права". Частью этой же проблемы является и неизбежный следующий вопрос: правомерно ли использовать слова "интеллектуальная собственность" для обозначения объектов интеллектуальных прав - самих результатов интеллектуальной деятельности и приравненных к ним средств индивидуализации?

Надеюсь, что сказанное выше позволяет дать совершенно определенные ответы на оба вопроса.

В отличие от В.П. Мозолина "сотоварищи", вероятно, не пытавшиеся выяснить, в какой мере в действительности "основано" на международном праве понятие "интеллектуальной собственности" и как и для чего это "основанное на международном праве" понятие на практике используется в национальном законодательстве и в международных договорах, разработчики проектов части четвертой ГК проделали примерно ту работу, которая представлена читателю в разд. II и III настоящей статьи. И в результате не просто увидели и в собственном законодательстве, и в международных договорах весьма неприглядную для юриста картину, несовместимую ни с какой, даже примитивной, систематизацией законодательства (не говоря уже о его кодификации), а пришли к твердому убеждению, что винить в образовавшемся беспорядке некого, кроме самого словосочетания "интеллектуальная собственность", такого импозантного, связанного с великими именами и революционными бурями. "Вина" же его в том, что, не имея за душой ничего из области права, оно претендует на роль одного из основных, системообразующих понятий частного права. В результате на фоне полной разноголосицы и неупорядоченности развиваются два основных процесса. С одной стороны, "интеллектуальную собственность" оснащают юридическими аксессуарами и появляются козлотуры, вроде "прав интеллектуальной собственности", а с другой - эти слова легко используют для обозначения заведомо неюридических категорий - семян, ноу-хау и т.п. При неспособности или нежелании пойти по одному из этих путей создают причудливый гибрид, поддающийся толкованию на любой вкус, - "права на объекты интеллектуальной собственности" и т.п.

Так произошло в международном праве, когда в Конвенции, учреждающей ВОИС, "интеллектуальной собственностью" неосторожно назвали не очень точно определенный круг субъективных гражданских прав, не все из которых к тому же объединены единой природой.

Из универсальных международных договоров точно следовать за определением из пункта VIII ст. 2 Конвенции, учреждающей ВОИС, попытался лишь Вашингтонский договор об интеллектуальной собственности в отношении интегральных микросхем 1989 г. Получилось не очень удачно. Интеллектуальная собственность в значении прав на топологию упомянута в Вашингтонском договоре лишь дважды (п. 1а ст. 3 и п. 1 ст. 5), и то в не вполне одинаковой редакции, а все "оперативные" нормы Договора спокойно обходятся обычной юридической терминологией. Такие крупные последующие договоры в сфере интеллектуальных прав, как Соглашение ТРИПС 1994 г., договоры ВОИС 1996 г., как уже показано выше, пошли по иному пути.

В такой ситуации тот, кто хочет точно следовать содержанию понятия "интеллектуальная собственность", как оно определено в Конвенции, учреждающей ВОИС, не может исходить из того, что это понятие общепринято, а вынужден прямо отсылать к п. VIII ст. 2 этой Конвенции. Причем, как видно из приведенных выше примеров, даже такая отсылка не гарантирует точное следование в соответствующем договоре смыслу этого определения интеллектуальной собственности.

В сложном положении оказывается и тот, кто в литературе "клянется в верности" конвенционному определению интеллектуальной собственности, так как он в результате опрокидывает на себя все просчеты и изъяны этого определения. Внимательный А.П. Сергеев не мог этого не заметить и "СОЗНАТЕЛЬНО" не отнес к праву интеллектуальной собственности "институт защиты от недобросовестной конкуренции, хотя подобный подход и РАСХОДИТСЯ С ТЕМ, ЧТО ЗАПИСАНО В КОНВЕНЦИИ, учреждающей ВОИС..." <1>. В.П. Мозолин этого изъяна Конвенции не заметил.

--------------------------------

<1> Гражданское право: Учебник / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. 4-е изд. Т. 3. М., 2004. С. 125. Вот только стоило ли одновременно писать, что понятие интеллектуальной собственности "наиболее полным образом... раскрывается в п. VIII ст. 2 Конвенции..." (с. 109), а впоследствии упрекать ГК в том, что в нем это понятие употребляется "в противоречии с п. VIII ст. 2 Конвенции..." (Гражданское право: Учебник / Под ред. А.П. Сергеева. Т. 1. М.: Велби, С. 385).

В российском праве попытка законодательно придать точный юридический смысл выражению "интеллектуальная собственность", предпринятая в части первой ГК, как уже показано выше, тоже провалилась.

Непригодность "интеллектуальной собственности" для того, чтобы наполнить эти слова всеми признаваемым точным юридическим содержанием, демонстрирует сам В.П. Мозолин.

Он защищает от "негативного отношения" "понятие интеллектуальной собственности как СУБЪЕКТИВНОЕ ПРАВО НА РЕЗУЛЬТАТЫ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И СРЕДСТВА ИНДИВИДУАЛИЗАЦИИ" (с. 102). Но тут же, объясняя содержание столь дорогого его сердцу пункта VIII ст. 2 Конвенции, учреждающей ВОИС (и ч. 1 ст. 44 российской Конституции, которую, по мнению автора, надо толковать "аналогичным образом"), называет интеллектуальную собственность "ОБЪЕДИНЕННЫМ ПРАВОМ НА РЕЗУЛЬТАТЫ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ" (с. 101 - 102). Суть этого "объединения" состоит в том, что "понятие интеллектуальной собственности включает в себя как личные неимущественные права, не отделимые от автора, так и имущественные права на использование результата интеллектуальной деятельности" (с. 102).

Автор, кажется, не замечает, что таким образом из конвенционного (а для него и из конституционного) понятия интеллектуальной собственности куда-то пропали права на средства индивидуализации, не говоря уже о защите против недобросовестной конкуренции. Автора можно понять: в отношении средств индивидуализации как-то не очень получается с "единым сплавом" личных неимущественных и имущественных прав. Но и в отношении результатов интеллектуальной деятельности остается неясным, сохраняют ли самостоятельное существование, не обязательно зависимые одно от другого, скажем, право авторства и право следования, право на неприкосновенность произведения и право заключать лицензионный договор, или это всегда лишь правомочия некоего "объединенного права", существующего только в таком виде.

Дальше - больше. Оказывается, "в общераспространенном значении, принятом в современной доктрине и законодательстве", понятие интеллектуальной собственности "ТОЛКУЕТСЯ В КАЧЕСТВЕ ОТНОШЕНИЯ" (с. 103). Хотелось бы взглянуть на "законодательство", которое содержит такое толкование.

Но и это еще не все. По мнению В.П. Мозолина, вообще "СЛЕДУЕТ ОТДАТЬ ПРЕДПОЧТЕНИЕ НАЗВАНИЮ "ПРАВО ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ" (с. 102). Как говорится, за что боролись?

Понятие "интеллектуальных прав" лучше выражения "интеллектуальная собственность" только в одном отношении: оно ясно называет субъективные гражданские права на результаты интеллектуальной деятельности и на средства индивидуализации ПРАВАМИ, а не собственностью. Но отличие это принципиально важно - для обозначения юридического содержания использован соответствующий этому содержанию юридический термин и благодаря этому отпадает надобность в изобретении всяких несуразностей вроде "прав интеллектуальной собственности". Кошку наконец назвали кошкой.

Понятие "интеллектуальные права", заменяя "интеллектуальную собственность", ОСТАЕТСЯ ПОНЯТИЕМ СОБИРАТЕЛЬНЫМ, ОБОБЩАЮЩИМ, и только. Назначение этого термина быть носителем именно обобщающего понятия хорошо видно при обращении к тем нормам и статьям ГК, в которых он употребляется.

Там, где на соответствующий результат интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации существует субъективное право лишь одного вида, нет необходимости в каком-либо обобщении, и поэтому понятие интеллектуальных прав не используется. Так обстоит дело с сообщениями радио- и телепередач (§ 4 гл. 71 ГК), с секретами производства (гл. 75 ГК) и со средствами индивидуализации юридических лиц, товаров, работ, услуг и предприятий (гл. 76 ГК), на которые правообладателю принадлежит лишь одно субъективное право - исключительное право.

Равным образом нет необходимости называть в законе интеллектуальными правами те субъективные права, за которыми достаточно определенно закрепились сложившиеся в доктрине и в праве ИНЫЕ ОБОБЩАЮЩИЕ НАИМЕНОВАНИЯ. Речь идет об "авторских", "смежных" и "патентных" правах. В отношении их закон лишь указывает на принадлежность каждой из этих групп субъективных прав к общей категории интеллектуальных прав (соответственно в п. 1 ст. 1255, п. 1 ст. 1303 и п. 1 ст. 1345 ГК) <1>.

--------------------------------

<1> В связи с этим надо заметить, что не было необходимости в п. 2 ст. 1354 ГК говорить об охране "интеллектуальных прав на изобретение или полезную модель", а в п. 3 той же статьи - об охране "интеллектуальных прав на промышленный образец".

Напротив, там, где закон имеет дело с двумя или несколькими разными субъективными правами на один и тот же результат интеллектуальной деятельности, для которых ОБОБЩАЮЩЕЕ ПОНЯТИЕ НЕ ВЫРАБОТАНО, в качестве общего наименования этих прав используется термин "интеллектуальные права". Этим объясняется употребление термина "интеллектуальные права" применительно к правам на СЕЛЕКЦИОННЫЕ ДОСТИЖЕНИЯ в п. 1 ст. 1408, п. 1 ст. 1412 и п. 2 ст. 1415 ГК (вместо "селекционных" прав) и к правам на ТОПОЛОГИЮ ИНТЕГРАЛЬНОЙ МИКРОСХЕМЫ в п. 1 ст. 1449 ГК (вместо изобретения "топологических" или, того хуже, "интегрально-микросхемных" прав).

Но главное назначение термина "интеллектуальные права" состоит в том, чтобы служить ОБОБЩАЮЩИМ ОБОЗНАЧЕНИЕМ ВСЕЙ СОВОКУПНОСТИ ВОЗМОЖНЫХ СУБЪЕКТИВНЫХ ПРАВ на все охраняемые законом результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации. Такое назначение этого понятия ясно установлено в ст. 1226 ГК, и с этой целью оно используется в ряде норм гл. 69 ГК в общей сложности четырнадцать раз (в том числе в заголовках четырех статей) <1>. Это значение интеллектуальных прав закреплено в одной из основополагающих для всего нашего гражданского законодательства норм - в п. 1 ст. 2 ГК, где при определении содержания гражданского законодательства сказано, что оно "ОПРЕДЕЛЯЕТ... ОСНОВАНИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ И ПОРЯДОК ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ... ПРАВ НА РЕЗУЛЬТАТЫ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ПРИРАВНЕННЫЕ К НИМ СРЕДСТВА ИНДИВИДУАЛИЗАЦИИ (ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫХ ПРАВ)".