nasel
.htmПроблемы взаимодействия населения и органов милиции Центр Содействия Правосудию
при Региональном общественном фонде
ИНДЕМ
Улучшение взаимоотношения граждан и милиции:
Доступ к правосудию и
Система выявления, регистрации и учета
преступлений
Научный доклад
Доклад подготовлен при поддержке Института “Открытое Общество”
(Фонд Сороса),
Фонда Форда и Фонда Хьюлетт
К.К. Горяинов, В.С. Овчинский, Л.В. Кондратюк
101000 г. Москва, Б. Златоустинский пер., д. 8/7 ком. 7,8
Тел.: 206-06-14. Тел./факс:206-05-94
Москва 2001
Содержание
Введение……………………………………………… 3 1. Взаимоотношения граждан и милиции как социально-правовая проблема……………………………………
6 2. Общая характеристика ситуации, складывающейся в сфере взаимоотношений милиции и граждан ...…
8 3. Латентная преступность и взаимоотношения милиции и граждан ………………...……...…………………...
10 3.1. Общая характеристика современной криминальной латентности…………………………………………..
10 3.2. Характеристика искусственной латентности…………………………………………………………….
13 3.3. Искусственная латентность некоторых наиболее распространенных видов преступлений……………….
16 3.4. Формы укрытия преступлений……………………………………………………………
19 3.5. Подходы к оценке латентности………………… 24 4. Объективные факторы, обусловливающие негативное состояние взаимоотношений милиции и граждан по поводу выявления, регистрации и учета преступлений…………………………………………………………….
25 5. Условия, способствующие укрывательству в милиции заявлений и сообщений о преступлениях……………………………………………………………...
30 6. “Отчуждение” и “вытесняющее” отношение милиции к жертвам преступлений как следствие комплекса психологических и социально-психологических установок…………………………………………………………….
33 7. Мотивация и поведение граждан, связанные с криминальной латентностью………………………………..
36 8. Политические и экономические направления оздоровления взаимоотношения милиции и граждан……….
40 9. Судебная реформа и создание принципиально новой государственной системы выявления, регистрации и учета преступлений……………………………………….
43 Заключение…………………………………………… 54
Введение
Центр содействия правосудию при Региональном общественном фонде ИНДЕМ при поддержке Фонда Форда проводит исследование по теме: “Судебная реформа в Российской Федерации и взаимоотношения милиции и граждан”. При этом основное внимание уделено проблеме таких взаимоотношений по поводу выявления, регистрации и учета преступлений.
Основания и логика выбора указанной темы исследования связаны с предварительной оценкой современного положения проведения судебной реформы в России. Дело в том, что если целью реформирования юстиции считать обеспечение доступа граждан к правосудию и его эффективное функционирование, то первым барьером, блокирующим этот доступ, является существующий нормативно и организационно определенный порядок выявления, приема, регистрации, учета заявлений и сообщений о преступлениях, а также процессуальное обеспечение их объективной оценки и расследования.
1. Взаимное недоверие населения и милиции
Известно, что свыше 90% подобного рода заявлений и сообщений от жертв преступлений принимается и расследуется органами внутренних дел (прежде всего – милиции), на которые также возложено осуществление всей уголовной статистики. Но органы милиции не заинтересованы в выявлении, принятии и регистрации заявлений и сообщений о многих видах преступлений, поскольку основными показателями эффективности деятельности милиции до настоящего времени является снижение уровня преступности и повышение процента раскрываемости преступлений. На лицо яркое противоречие между обязанностями и интересами органов милиции.
Именно этот конфликт профессиональных интересов создает проблему: укрытие, открытое непринятие заявлений о преступлениях, низкая профессиональная и общая культура, грубость во взаимоотношениях милиции и граждан по поводу жалоб и заявлений. Это приводит к отчужденности граждан и милиции: граждане больше всего недовольны тем, как в органах милиции осуществляется “технология” приема заявлений о противоправных действиях. Последствия такой отчужденности – самые негативные. Во-первых, для многих граждан правосудие оказывается недоступным, порождая у них обоснованное недоверие к власти в целом. Во-вторых, вся система уголовной статистики в России хронически дает искаженную картину состояния преступности и правопорядка в стране. Обе эти последствия подрывают авторитет государства и способность правительства проводить реформы.
2. Взаимосвязь судебной и милицейской реформ
В Концепции судебной реформы в России (1991 г.) отмечено, что реформу можно будет считать состоявшейся, если будут решены ряд основных задач, к числу которых относится и создание условий, когда “станет доступной и достоверной информация о деятельности правоохранительных органов и судебно-правовая статистика”. К сожалению, в контексте реализации судебной реформы, проблема объективности и доступности уголовной статистики почти не рассматривалась, оказалась “забытой”, переданной в область ведомственной компетенции. Вместе с тем очевидно, что состояние уголовной статистики в ее связи с концептуальными, правовыми, организационными аспектами из, казалось бы, “технической” проблемы перерастает в проблему социальную, включающую такие острые вопросы как снижение доверия граждан к власти, низкий уровень их правозащищенности. Можно считать, что создание условий объективности уголовно-статистической информации есть одновременно и “точка отсчета” реального осуществления реформы юстиции и акт разрушения барьера, препятствующего доступу граждан к правосудию. Именно актуальность рассматриваемой проблематики и ее конкретная “сконцентрированность” послужили основанием для выбора предмета исследования и темы настоящего доклада.
По нашему мнению, исследуемая проблематика лежит в следующих проблемных плоскостях: в области обеспечения права граждан на правосудие, в области совершенствования деятельности милиции; в области создания условий построения объективной системы выявления, регистрации, учета и оценки преступлений. Целью доклада является анализ указанной проблематики, ее диагноз и подготовка условий для предстоящей разработки программы мер улучшения взаимоотношения граждан и милиции, и решения одной из основных задач судебной реформы: сделать достоверной и доступной статистику преступности.
В этой связи на первом этапе исследования ставились задачи: оценить общее состояние взаимоотношений граждан и милиции, определить степень искажения современного состояния преступности в России “технологией” учета преступлений, рассмотреть масштаб и структуру латентной преступности, определить факторы, формирующие мотивацию поведения милиции по отношению к жертвам преступлений, а также факторы, обусловливающие недоверие граждан к профессиональным возможностям правоохранительных органов. В заключении доклада излагаются принципы и положения, которым должны соответствовать меры по совершенствованию системы выявления, регистрации и учета преступлений.
Информационной базой доклада служит анализ отечественной и зарубежной научной литературы по рассматриваемой проблематике, а также многолетние исследования проблем виктимологии, латентности и уголовной статистики.
Авторы выражают благодарность Гаврилову Борису Яковлевичу, Галустьяну Оскияну Аршаковичу, Зайцеву Олегу Александровичу, Краснову Михаилу Александровичу, Сатарову Георгию Александровичу, Щербе Сергею Петровичу, Хромову Игорю Львовичу, участвовавшим в обсуждении проекта доклада, за высказанные идеи и предложения.
Доклад подготовлен при поддержке Фонда Форда и Института “Открытое общество”.
1. Взаимоотношения граждан и милиции как социально-правовая проблема
Какую функцию должна выполнять милиция в демократической России?
В процессе расширения демократических основ государственности в России все большее значение придается реализации конституционных прав и свобод граждан в сочетании с их обязанностями и ответственностью. Конституционное поведение индивида, исходя из регулятивной функции сознания, в том числе правосознания, предполагает праводопустимое собственное поведение и правобусловленное, небезраличное отношение к нарушению норм права другими лицами. В данном отношении выражается правовая активность человека как составная часть его социальной активности. Через эти отношения проявляется гражданин в своих воззрениях на происходящее в целом и, в частности, на правоотношения, правовую политику, эффективность судебной системы и правоохранительных органов, и т.п. Здесь находятся истоки социальной активности или пассивности граждан, качества взаимоотношения с органами милиции.
Правовой основой деятельности милиции является Федеральный закон Российской Федерации “О милиции” от 18 апреля 1991 г. № 1026-1 с последующими изменениями и дополнениями (в редакции законов РФ от 18 февраля 1993 г. № 5304-1, от 1 июля 1993 г. № 5304-1, федеральных законов от 15 июля 1996 г. № 73-ФЗ, 31 марта 1999 г. № 68-ФЗ, от 6 декабря 1999 г. № 209-ФЗ). В этом законе комплексно урегулирован правовой статус милиции, определена ее организационная структура, место и роль в обществе и государстве. С принятием указанного закона в деятельности милиции произошел ряд кардинальных изменений и прежде всего осознание положения, в соответствии с которым милиция в своей деятельности должна быть свободна от политических пристрастий и служить только закону и народу. В Законе милиция определена как “система государственных органов исполнительной власти, призванных защищать жизнь, здоровье, права и свободы граждан, собственность, интересы общества и государства от преступных и иных противоправных посягательств и наделенных правом применения мер принуждения” (ст. 1). Здесь в известной степени была воплощена идея деуниверсализации милиции, что позволило оставить за ней решение всего шести задач:
обеспечение безопасности личности;
предупреждение и пресечение преступлений и административных правонарушений;
выявление и раскрытие преступлений;
охрана общественного порядка и обеспечение общественной безопасности;
защита частной, государственной, муниципальной и иных форм собственности;
оказание помощи физическим и юридическим лицам в защите их прав и законных интересов.
Для выполнения указанных задач органы милиции наделены определенными, законодательно закрепленными правами и обязанностями (ст.ст. 5, 10, 11 Закона “О милиции”).
За прошедшие с момента принятия Закона “О милиции” десяти лет приняты более ста федеральных законов, указов Президента РФ, постановлений Правительства РФ. В этой связи отдельные авторы справедливо отмечают, что по-существу, в России созданы основы новой системы милицейского законодательства, которые все более приближаются к международно-правовым стандартам.
Как работает милиция в сфере защиты прав граждан?
По объему контактов с населением милиция опережает все другие органы власти (то есть она ближе всего к народу). Это можно оценить по следующим данным.
На начало 2001 г. милиция охраняет по договорам 915 тыс. квартир и 366 тыс. объектов различных форм собственности. Одновременно милиция контролирует 18,5 тыс. объектов разрешительной системы с наличием на них 360 тыс. единиц оружия. На руках у граждан на законных основаниях находится около 5 млн единиц оружия. Ежегодно осуществляется свыше 3 млн проверок граждан, владеющих оружием.
В России насчитывается около 12 тыс. частных охранных предприятий, более 1 тыс. объектов хранения взрывчатых веществ, лицензии которым выдают органы милиции и их регулярно контролируют.
В 2000 г. сотрудники милиции участвовали в разбирательстве 157,6 тыс. дорожно-транспортных происшествии, в которых погибло 29,6 тыс. и ранено 179,4 тыс. чел.; 280 тыс. руководителей транспортных, дорожных, железнодорожных и других органов получили предписания милиции на устранение грубых нарушений требований правил, нормативов, стандартов по обеспечению безопасности дорожного движения; более 125 тыс. таких руководителей оштрафованы.
Милиция совместно с сотрудниками государственной противопожарной службы в 2000 г. участвовала в тушении пожаров, спасении людей, ликвидации последствий, дознании по фактам 245,9 тыс. пожаров, в которых погибло 16,2 тыс. чел. и получили травмы и ожоги 14 тыс. чел.
Милиция, выполняя свою основную конституционную обязанность, выступая защитником прав и свобод граждан, вместе с тем является силой, реализующей предупредительную, надзорную и принуждающую функции власти, в конечном счете служащие интересам граждан.
В последние годы в России ежегодно регистрируется до 3 млн преступлений. Если принять в среднем, что по каждому из преступлений приходится допросить хотя бы по 10 граждан (свидетелей, потерпевших, подозреваемых), то и тогда в орбиту уголовного процесса попадает до 30 млн человек.
780 тыс. руководителей предприятий и организаций различных форм собственности получили представление следователей органов внутренних дел об устранении причин и условий преступлений.
В России примерно 25 млн лиц, ранее судимых, учет которых, различного рода поднадзорные и профилактические функции в отношении них осуществляет также милиция.
Количество ежегодно совершаемых административных правонарушений в России оценивается в 50-70 млн. Большая часть из них находится в юрисдикции милиции. В частности, за 2000 г. патрульно-постовыми нарядами милиции задержано более 11 млн граждан; за нарушение правил регистрации, учета и паспортных правил к административной ответственности привлечено свыше 7,3 млн человек; за нарушение правил пребывания на территории Российской Федерации к административной ответственности привлечено свыше 750 тыс. иностранных граждан и лиц без гражданстава. Ежегодно выдается свыше 20 млн новых паспортов.
Таким образом, задачи, функции, средства и процедуры их реализации определяют касающийся практически всех граждан России объем коммуникаций, взаимоотношений милиции и народа. Это свидетельство того, что органы милиции по разнообразию регулирующих, контролирующих, разрешающих и упреждающих функций являются самым дифференцированным и действительно ближайшим к народу инструментом государственной власти. В связи с этим справедливо, что о власти и о своем государстве граждане зачастую судят, исходя из оценки деятельности милиции.
2. Общая характеристика ситуации, складывающейся в сфере взаимоотношения милиции и граждан
Как народ оценивает деятельность милиции?
Учитывая многообразие и объем взаимоотношений населения с милиций, можно считать, что именно граждане могут дать качественную оценку деятельности милиции, охарактеризовать ее системный образ и таким путем выразить степень доверия (или недоверия) властным полномочиям государства в целом.
По данным одного из исследований, проведенных в 90-е годы ВНИИ МВД России, 35% всех опрошенных затруднились дать какую-либо оценку работе милиции. Эта часть граждан, как правило, не входила в контакт с милицией, не имея для этого какого-либо повода. Однако большая часть опрошенного населения (до 40%) оценила работу милиции как неудовлетворительную.
В приведенных данных явно просматривается инерционное отношение граждан к милиции, которая следовала всем изгибам политического курса 80-х годов, реализуя недостаточно продуманные, а иногда и ошибочные решения, непопулярность некоторых идеологических догм. Раздражение и недовольство естественно переносятся на основного их исполнителя – милицию. В начале 90-х годов исследования ВЦИОМ свидетельствовали, что степень доверия российских граждан к милиции невысока. Результаты опроса показали, что только 21% респондентов считали милицию вполне заслуживающей доверия государственной структурой, 41% опрошенных полагали, что она не вполне заслуживает доверия, 25% – совсем его не заслуживает (13% – затруднились ответить).
Инерционность отношения населения невозможно преодолеть быстро. Помимо собственной консервативности милиция вынуждена преодолевать и промахи власти в современный период.
Переживаемый народом России исторический этап является крайне сложным и тревожным. При этом характерно, что в структуре гражданских тревог первое место занимает страх стать жертвой тяжкого уголовного преступления (55,5% опрошенных), затем идет страх стать безработным (35,3%), заболеть неизлечимой болезнью (32,3%).
Вместе с тем защиту от криминальной угрозы надеются получить только 27% опрошенных, тогда как у 44% населения этой надежды нет (29% ответить затруднились).
При этом, давая столь низкую оценку работе милиции, граждане руководствуются не столько оценками средств массовой информации (как иногда полагают), сколько личными опытом и сведениями, полученными от потерпевших родственников и знакомых (примерно в 70% оценок).
Об оценке деятельности милиции в настоящее время в определенной степени можно судить по результатам опроса населения, проведенного ВНИИ МВД России в 21-м регионе в 1998-2000 гг. Массив опрошенных ежегодно составлял более 6 тыс. граждан. Из числа опрошенных оценили деятельность органов милиции в основном удовлетворительно более 40% респондентов (соответственно по годам – 45%, 43%, 43%), неудовлетворительно – около 30% (26%, 29%, 27%), а остальные затруднились ответить.
В ходе исследования опрашиваемым предлагалось высказать свое мнение о факторах, определяющих негативную оценку современной деятельности милиции. При этом 42% опрошенных на первое место поставили такой фактор как “использование служебного положения в личных целях, поборы и взяточничество”, 36% респондентов – “равнодушие и низкую культуру обращения с гражданами”, на “бюрократизм, формализм, волокиту” указали 23%. Последние два показателя в большей степени характеризуют как раз сферу взаимоотношений милиции и граждан по поводу выявления, регистрации и учета преступлений.
В этой связи граждане особенно остро относятся к практике взаимоотношений с милицией по поводу выявления, регистрации и учета преступлений. Исключительно деструктивными здесь являются директивные требования руководителей региональных административных и правоохранительных органов о сокращении преступности или улучшении показателей раскрываемости преступлений при отсутствии для этого объективных условий. Выполнение таких предписаний и достижение требуемых показателей, как показывает опыт и выборочные исследования, происходят за счет ущемления прав и интересов граждан, нереагирования на сообщения о преступлениях и т.п., что, естественно негативно сказывается не только на оценках эффективности деятельности милиции, но и на всех компонентах проблемы взаимоотношения граждан и органов милиции, о чем более подробно будет рассмотрено ниже.
Если граждане судят милицию прежде всего по тому, как последние реагируют на их заявления о совершении преступления, то нам необходимо изучить насколько часто граждане подвергаются виктимизации.
3. Латентная преступность и взаимоотношения милиции и граждан
3.1. Общая характеристика современной криминальной латентности: высок ли уровень преступности в России?
К концу XX в. уровень регистрируемой преступности в Российской Федерации пересек трехмиллионный рубеж и почти приблизился к максимальному уровню регистрации преступлений в СССР (в 1991 г. в СССР зарегистрировано 3223147 преступлений). Интенсивность преступности – количество преступлений, приходящихся на 100 тыс. человек населения – перевалило за 2 тысячи. Что касается структуры современной преступности, то преступления, характеризуемые экспансией (захватом собственности, иных благ) и корыстью в 2000 г. составили 73% , т.е. процент, который еще с конца XIX в. характерен для государств с рыночной экономикой (примерно 75%).
Одной из ведущих особенностей современного состояния преступности в России является значительный рост проявлений криминальной агрессии как выражение экстремальности политической и экономической ситуации в стране.
Известно, что агрессия имеет как внешнюю, так и интрасубъектную направленность. Интрасубъектная направленность агрессии прежде всего выражается в суициде. В России в последние годы на 100 тыс. населения совершалось 60-70 самоубийств, что в 3-3,5 раза превышает среднемировой уровень суицида, установленный Всемирной организацией здравоохранения.
Криминальное проявление агрессии выражается прежде всего в таких формах насилия как умышленные убийства, причинения тяжкого вреда здоровью. В 2000 г. на фоне статистического “снижения” преступности количество умышленных убийств приблизилось к 32 тыс. С 1980 по 2000 гг. в России умышленно убито около полумиллиона человек. По оценкам специалистов корыстью сейчас мотивируется не менее половины умышленных убийств. Современными этнополитическими и территориальными конфликтами в России и бывшем СССР обусловлен “взрывной” рост насилия, связанного с посягательством на личную свободу.
Судя по этим данным, уровень преступности в России достаточно высок. Однако современное состояние преступности не может быть достаточно объективно оценено без анализа одного из важнейших свойств преступности – ее латентности.
Что такое латентная преступность?
Латентность предстает как важная проблема изучения и оценки криминологического состояния общества. Выдающийся криминолог А. Кетле, одним из первых оценивший значение латентности, отмечал: “…можно даже сказать, что все нам известное относительно уголовной статистики не представляло бы никакой ценности, если бы не допускалось, что существует почти неизменное соотношение между преступлениями зарегистрированными и судимыми и всей нам неизвестной суммой современных преступлений. Это отношение необходимо, и, повторяю, если оно бы не существовало в действительности, то все до сих пор установленное на основании данных уголовной статистики было бы ложным и бессмысленным”.
Проблема латентности преступности в отечественной юридической науке стала всесторонне исследоваться в 60-70-х гг. Особенно активно исследования в этом направлении проводились в 90-е годы.
Давая оценку современному взаимоотношению милиции и граждан в связи с преступностью, следует прежде всего отметить, что это взаимоотношение по крайней мере со стороны населения является вынужденным в том смысле, что живя в обществе с низким уровнем безопасности, граждане и юридические лица с высокой степенью вероятности становятся потерпевшими от преступлений и вынуждены обращаться в органы уголовной юстиции за защитой и, по возможности, за справедливым возмещением ущерба.
Представление о количестве подобных обращений граждан только в милицию можно получить на основании выборочных исследований. Так, по данным опроса, проведенного ВНИИ МВД России, представительной выборки 6074 граждан в 21-ом регионе России, 26,5% опрошенных заявили, что в 2000 г. они подвергались преступным посягательствам, но лишь 55% из них по фактам посягательства обращались в письменной или устной форме в милицию.
Распространяя эти данные на все население России, находим, что потерпевшими от преступлений в 2000 г. себя могут считать по крайней мере
38 млн россиян, которые сделали 20-21 млн заявлений в органы милиции. Следовательно, 17-18 млн потерпевших таких заявлений не делали.
Однако с целью вычисления реального количества преступных посягательств, общее количество лиц, считающих себя жертвами криминальных проявлений, следует уменьшить ориентировочно на одну треть в связи с тем, что, как показывает практика проверки заявлений и сообщений, граждане примерно в каждом третьем случае ошибочно относят случившиеся с ними происшествия к категории преступлений.
С учетом высказанного соображения можно считать, что граждане в 2000 г. в своих заявлениях и сообщениях информировали правоохранительные органы о 14 млн фактически совершенных преступлениях. Принимая во внимание, что фактически в этом году было зарегистрировано 2,95 млн преступлений, определяем, что латентная часть преступности, искусственно укрытая от регистрации, составит ориентировочно 11 млн преступлений.
Кроме того, среди “незаявленных” фактов, если исходить из тех же пропорций, скрывается ориентировочно около 11 млн преступлений. Исходя из этих, базирующихся на выборочном исследовании вычислений, общий массив латентных криминальных проявлений составляет около 22 млн. Эти 22 млн. и есть текущая криминальная латентность, относящаяся к 2000 г.
Проблема латентности настолько многогранна, что необходимо рассмотреть ее по частям. Ниже прилагается схема, которая обрисовывает сложную структуру латентности.
Схема 1
Полная (реальная) и латентная преступность: количество и структура
О “незаявленной латентности”, хотя и удается ориентировочно определить ее количество (см. блок 1.1.1 схемы 1), мало что можно сказать определенно. Несомненно, что в ее структуре преобладают менее общественно опасные преступления (по сравнению с зарегистрированной преступностью) и по квалификации, и по причиненному ущербу.
Время от времени незаявленные латентные преступления “всплывают” в форме так называемых дополнительно выявленных в ходе расследования преступлений. Таких преступлений в последние годы выявляется около полумиллиона (см. блок 1.1.2.1.1 схемы 1). По мере учета эти преступления переходят в разряд зарегистрированных. Часть преступлений, входивших в категорию незаявленных латентных, обнаруживаются в ходе оперативно-розыскной деятельности и, будучи выявленными, тем не менее не всегда регистрируются (блок 1.1.2.1.2 схемы 1).
3.2. Характеристика искусственной латентности
Наибольший интерес представляет рассмотрение явления т.н. “искусственной” латентности. Именно из-за распространенного в милиции явления укрытия заявлений о криминальных проявлениях, в последние годы десятки миллионов потерпевших в состоянии стресса и с надеждой найти защиту и справедливость безрезультатно обращаются в милицию, и многие из обратившихся встречаются здесь с равнодушием и обманом.
По нашим оценкам общее количество преступлений, составляющих массив искусственной латентности, равно ориентировочно 11 млн (см. блок 1.1.2). Массив по способу укрытия может быть разделен на два неравных по величине блока: блок латентности, связанной с ошибками учета (перверсионная латентность) – (см. блок 1.1.2.2), и блок преступлений, ставших латентными в связи с тем, что от учета полностью укрываются заявления и сообщения о преступлениях (блок 1.1.2.1).
Зная существующие модели коммуникации населения с участковыми уполномоченными, работниками уголовного розыска, подразделений дежурных частей (особенно в сельской местности) можно достаточно уверенно предполагать, что по части незарегистрированных заявлений действительно проводится некоторая работа, и в случае успеха (раскрываемости) эти заявления регистрируются, а при неудаче они “забываются”, устно потерпевшему сообщается, что “идет работа” и т.п.
Более того, в последние годы в качестве средств давления на заявителей появились такие изощренные методы, как угроза, запугивание тем, что лица, на которых жалуется заявитель, могут отомстить, выдвинуть вст-речные “претензии”: “жалуешься, а сам не без греха”, и т.п. психическое насилие над жертвой-заявителем.
Какие виды преступлений не регистрируются?
Проведенное ВНИИ МВД России выборочное исследование жертв преступлений (см. таблицу 1) позволяет по наиболее распространенным общеуголовным преступлениям сравнить между собой данные о фактически зарегистрированных преступлениях (по возбужденным уголовным делам – см. графу 7 таблицы 1) и об ориентировочном числе укрытых заявлений, содержащих сведения об указанных преступлениях (графа 8 таблицы 1). Так можно констатировать, что криминальных проявлений, связанных с телесными повреждениями, укрывается примерно в 10 больше, чем регистрируется, краж регистрируется в 2,5 раза меньше, чем делается о них заявлений, из числа заявленных грабежей и разбоев регистрируется лишь третье-пятое преступление; в качестве преступления регистрируется и расследуется лишь каждое 60-е заявление о вымогательстве.
Таблица 1
Результаты выборочного виктимологического изучения и его распространение на все население России
(по данным за 2000 г. по наиболее распространенным общеуголовным преступлениям)
Объем выборки в 21 регионе РФ Кол-во % % заявивших в милицию %% лиц, в заявл. и сообщ. которых с большой вероятностью усматрив. признаки преступления Экстраполяция результатов выборочного исследования на население России Ориентировочное кол-во укрытых заявлений о преступлениях (млн) кол-во лиц, заявивших в милицию о прест. посяг. (млн) кол-во заявл., содерж. сведения о преступл. (млн) фактически возбужд. угол. дела
(тыс.) 1 2 3 4 5 6 7 8 Подвергались преступным посягательствам: 6074 100 14,5 9,6 21,5 14,2 2950 11 телесные повреждения 225 3,7 2,0 1,4 2,2 1,54 110-150 1,4 изнасилования 55 0,9 0,5 0,33 0,55 0,36 7,90 0,3 кражи 705 11,6 6,4 4.2 7,0 4,62 131 3,3 грабежи, разбои 138 2,3 1,3 0,9 1,4 1,00 171,8 0,8 вымогательство 156 2,6 1,4 0,9 1,5 1,00 12,5 0,8 хулиганство 322 5,3 2,9 1,9 3,2 2,1 125,1 1,9 мошенничество 181 3,0 1,6 1,1 1,8 1,21 81,5 1,1
Представленные ориентировочные вычисления, касающиеся количества не попадающих в статистику заявлений и сообщений граждан о преступлениях, подкрепляются и данными телефонного интервьюирования 1500 москвичей, проведенного в 2000 г. Институтом Гэллапа по заказу UNJCRJ (Межрегионального научно-исследовательского института по Преступности и Правосудию ООН). В частности, 2% опрошенных жителей Москвы заявили, что в 1999 г. они подвергались ограблению или разбойному нападению. Распространив эти данные на взрослое активное население столицы (примерно 6 млн человек), имеем 120 тыс. разбоев и ограблений. Согласно данным того же опроса 24% жертв ограблений и разбоев в 1999 г. обращались в милицию по поводу совершенного в отношении них преступления. Это означает, что в органы милиции должно было бы по ступить за год ориентировочно 28-30 тыс. заявлений, что в 3,5-4 раза больше, чем в Москве было фактически возбуждено уголовных дел по данной группе преступлений.
Эти расчеты были фактически доказаны в ходе инспектирования органов милиции г. Москвы со стороны МВД России в ноябре 1999 г. Так, при выборочном изучении 1 тыс. обращений граждан в органы милиции о криминальных проявлениях выявлен 471 факт укрытия преступлений от учета,
2/3 из которых относились к категории тяжких. В основном это были грабежи, разбои, кражи имущества в крупных размерах. По всем этим фактам были отменены необоснованно вынесенные постановления об отказе в возбуждении уголовных дел.
Рассматривая масштабы институционально обусловленной (искусственной) латентности, связанной, главным образом, с укрытием заявлений и сообщений о преступлениях от учета, следует иметь в виду, что фактически ежегодно в отношении многих граждан в России осуществляется противодействие их доступу к правосудию и средствам компенсации, квалифицируемое международными правовыми актами как злоупотребление властью.
Озабоченность этим обстоятельством является лейтмотивом таких документов ООН как “Декларация основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью” (резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 40/34 от 29 ноября 1985 г.), а также ряда рекомендаций по осуществлению указанной Декларации, принятых резолюциями Экономического и Социального Совета ООН. С позиции цивилизованного подхода к решению рассматриваемой проблемы взаимоотношений граждан и милиции, основную задачу реформирования уголовной юстиции можно сформулировать следующим образом: с помощью правовых, организационных и технических (регистрационных) мер обеспечить беспрепятственный доступ жертв преступлений к правосудию и средствам компенсации причиненного им ущерба.
3.3. Искусственная латентность некоторых наиболее распространенных видов преступлений
Насильственные.
А. Убийства
Представление о латентности наиболее распространенных видов общеуголовной преступности дает таблица 1, по ряду других видов преступлений вывод о масштабах латентности можно сделать, опираясь на косвенные данные и частные наблюдения.
Криминологи традиционно считают, что именно умышленные и прочие убийства характеризуются наименьшей латентностью, исходя из постулата, согласно которому чем серьезнее преступление, тем ниже его латентность.
Однако в наше время масштабы экстремального насилия открывают широкие возможности прятать убийства под категорией неопознанных трупов и лиц, пропавших без вести. Огромное число “умерших” в настоящее время не подвергаются патологоанатомическому исследованию. Акты на такого рода исследования покупаются без производства самого вскрытия.
Об увеличении латентности убийств косвенным образом сигнализирует динамика количества находящихся в производстве материалов для установления личности по неопознанным трупам и количества лиц, пропавших без вести (таблица 2).
Таблица 2
Динамика количества лиц, пропавших без вести и дел по установлению личности
Годы 1996 1997 1998 1999 2000 Число дел по установлению личности по неопознанным трупам 44220 47009 50008 54999 46080 Число лиц, пропавших без вести 74262 75100 77637 94764 63776
Исследования, проведенные в 2000 г. НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ, показывают высокую латентность преступлений против жизни и здоровья человека. С одной стороны, многие насильственные преступления, в том числе убийства, становятся более изощренными, с тщательным сокрытием трупов и способов совершения преступления, а потому часть из них остается неизвестной. С целью воспрепятствования установления личности убитых трупы все чаще обезображивают, расчленяют, что приводит к увеличению числа неопознанных трупов, а также трупов с неустановленной причиной смерти. Ежегодно по 3,5-4% исследованных трупов причины смерти установить не удается.
С другой стороны, число трупов с неустановленной причиной смерти увеличилось и их абсолютное число настолько велико, что составляет более половины числа всех зарегистрированных умышленных убийств с покушениями, а общее число трупов, подвергшихся судебно-медицинскому исследованию, экспертизе – почти в 7 раз больше статистического числа погибших в результате всех преступлений.
По мнению некоторых специалистов, количество незарегистрированных убийств в настоящее время ориентировочно в 2 раза превышает количество зарегистрированных преступлений данного вида. С учетом отмеченных возможностей “канализации” укрытия даже этих тягчайших преступлений приходится с таким соотношением согласиться. Кроме того, существенную роль в искажении реального состояния дел имеют некоторые особенности учета этих преступлений, основанием которого служит не масса и характер порожденной преступной деструктивности, а формальное (материально-правовое) определение преступления, последствия которого должны охватываться умыслом или неосторожностью.
Такой подход действительно порождает реальную проблему не только научного измерения криминальной феноменологии, но и выражается во многих несовершенствах статистики преступности. Так, убийство двух или более лиц (ч. 2 п. “а” ст. 105 УК РФ) учитывается как одно преступление. Причинение повреждений, от которых жертва скончалась, если не доказано умысла на убийство, регистрируется как умышленное причинение тяжкого вреда здоровья.
Б. Износилование
Не лучше выглядит статистическая картина изнасилований. На фоне качественно-количественных изменений преступности количество ежегодно регистрируемых изнасилований практически не меняется. Более того, за последние 16 лет среднегодовой темп изменений регистрации этих преступлений – величина отрицательная, равная 0,7%.
Разумеется, такая статистика не должна вводить в заблуждение. Так, в России вплоть до 1991 г. между количеством зарегистрированных умыш-ленных убийств и изнасилований наблюдался интересный паритет: отношение числа этих преступлений было примерно 1 к 1. После 1991 г. регистрация умышленных убийств резко поднялась, а изнасилований – остановилась. Если считать установленное отношение 1 к 1 определенной “нормой”, то в 1992-1998 гг. должно было бы регистрироваться 29-30 тыс. изнасилований, т.е. примерно в 2,3 раза больше, чем это отражено в статистике.
Где ежегодно теряются указанные 15-18 тыс. рассматриваемых тяжких преступлений, можно установить лишь косвенным путем. Так весьма своеобразно ведут себя во времени две статистические категории “оконченных преступлений” и “покушений” (в отчетности они объединяются). Если “оконченные” все же несколько возросли (с 1991 по 1996 гг. – на 2,3%), то покушения напротив резко падали (с 1991 по 1996 гг. на 33,8%). Объяснение этих “понижений” самое простое – иногда покушения просто не регистрировались. По мнению Г.Н. Тройниной, специально изучавшей эту проблему, примерно по половине так называемых отказных материалов, связанных с изнасилованием, уголовные дела должны быть возбуждены. По оценкам автора это составляет 6-7 тыс. преступлений..
Таким образом, значительную часть утраченных статистикой изнасилований следует отнести за счет возросшего уровня латентности. По данным опроса жителей России у 42,9% опрошенных женщин отсутствует вера в то, что правоохранительными органами преступник может быть задержан; 27,3% женщин высказали нежелание быть втянутыми в процесс расследования; 16,2% женщин испытывают страх перед насильником.
Есть основания утверждать, что на уровень латентности мощное влияние оказывает установившаяся нравственная оценка круга явлений, связанная с областью сексуальных отношений.
Об этом свидетельствует тот факт, что, как показали выборочные исследования, изнасилования “бытовой” природы осуждаются слабо, и очень часто насильник и жертва “уравновешиваются” в вине. Нередко, не находя поддержки в правоохранительных органах, жертва сговаривается с преступником.
Имущественные.
Из всех видов преступлений именно кражи как наиболее распространенный вид преступлений (их доля в структуре всей преступности в 1995-2000 гг. составляла 44-47%) явились полем статистических маневров за более или менее “удовлетворяющие” показатели преступности.
Масса всех преступлений, если исключить из них кражи, в 1992-2000 гг., в целом возрастала достаточно монотонно, в среднем на 70 тыс. преступлений в год. Что же касается вариаций (снижений и роста) всей зарегистрированной преступности, то она довольно близко повторяла вариации регистрации краж (см. таблицу 3).
Таблица 3
Сравнение вариаций динамических рядов всех зарегистрированных преступлений и краж
Вариации динамических рядов (рост, снижение) по отношению к предыдущему году 1995 1996 1997 1998 1999 2000 Вся преступность 4,7 -4,9 -8,7 -7,7 16,3 -1,6 Кражи 4 -11,7 -12,7 8,6 23,7 -7,3
Только, т.н. “карманными” ворами, которых ежегодно задерживают 9-10 тыс., совершается до 600 тыс. краж, но в статистике отражаются данные только о задержании с поличным. В среднем карманный вор совершает 25 краж в течение одного месяца. Вор-гастролер, профессионал совершает в течение года 150-160 эпизодов преступлений.
Следовательно, “политика” регистрации преступлений, обусловленная стремлением сохранить требуемые показатели раскрываемости, “не допустить” лавинообразный рост преступности, обрушилась прежде всего на кражи, как самое многочисленное и довольно трудоемкое по затратам усилий на раскрываемость преступление.
Итак, как мы видим, огромное количество краж, изнасилований и убийств остается без должного реагирования со стороны милиции. И так как в представлении граждан именно эти преступления и являются наиболее общественно-опасными, то становится понятно, почему недоверие граждан к милиции настолько высоко.
3.4. Формы укрытия преступлений
Однако просто укрытие от учета заявлений и сообщений о преступлениях является хотя и наиболее распространенной, но не самой квалифицированной операцией, позволяющей регулировать статистику и пополнять уровень искусственной латентности.
Дело в том, что вопрос о возбуждении уголовного дела и постановке преступления на учет решается после юридической оценки обстоятельств, имеющихся в заявлении, и прилагаемых к нему материалах. Но, как известно, юридическая оценка в действительности зависит и от квалификации оценивающего, и от корпоративных интересов соответствующих органов, от давления вышестоящих установок, касающихся раскрываемости, как главной оценки качества работы, от интересов карьеры и т.п. Именно из подобных оценок, установок и подсознательных “угадываний” и пожеланий начальства складывается т.н. “регистрационная политика”.
По данным статистики и по оценкам специалистов общее количество заявлений и материалов о преступлениях, по которым в возбуждении уголовного дела отказывается по всем указанным в законе основаниям, в последние годы составляет 50-66% от числа возбужденных уголовных дел, однако в отдельных регионах количество отказных материалов достигает 120-160% от числа зарегистрированных преступлений. При этом почти по 80% материалов отказывается по основаниям пп. 1, 2 ст. 5 УПК РСФСР, т.е. за отсутствием события или состава преступления. “Увлечение” отказами доходит до того, что в некоторых регионах количество отказных материалов, в которых не было усмотрено события или состава преступления, в 1,4 раза превышает количество зарегистрированных преступлений.
О “чистоте” юридической квалификации и тенденциозности отказов в возбуждении уголовных дел свидетельствует тот факт, что ежегодно прокуратурой отменяются десятки тысяч постановлений о подобных отказах, возбуждаются уголовные дела, и преступления (как правило, остающиеся нераскрытыми) регистрируются (см. таблицу 4).
Таблица 4
Динамика количества отказных материалов и уголовных дел, возбужденных по отказным материалам
Показатели Годы 1994 1995 1996 1997 1998 1999 1. Кол-во отказных материалов 1344592 1488373 1477454 1567969 1682201 1858305 2. Удельный вес отказных материалов к числу зарег. прест. 51,1 54,0 56,3 65,4 65,2 61,9 3. Возбуждено уг. дел по отказным материалам после отмены постановления об отказе 38032 42383 41108 45343 58148 60805 4. Темп роста (по отнош. к 1994 г.) 100 111,4 108,1 119,2 152,9 160,0
Данные таблицы иллюстрируют две тенденции, одна из которых характеризует опережающий рост отказных материалов как в абсолютных цифрах (с 1994 по 1999 гг. темп прироста составил 38,2%), так и по отношению к зарегистрированным преступлениям (2 строка таблицы 4). Другая тенденция характеризует еще более ускоренный рост числа отказных материалов, по которым в возбуждении уголовных отказано с нарушением закона.
При этом следует отметить, что в ходе проверок прокуратуры наибольшее количество нарушений закона при отказе в возбуждении уголовных дел обнаруживается в регионах с видимым благополучием по показателям интенсивности преступности и ее раскрываемости.
Сопоставление динамики зарегистрированных краж, отказных материалов и раскрываемости этих преступлений показывает, что возможности отказа в возбуждении уголовных дел (наряду с укрыванием заявлений и сообщений) широко используются именно для того, чтобы показать желаемый процент раскрываемости (см. таблицу 5 и рис. 1).
Получается, что милиции выгодно не регистрировать преступления, а населению необходимо, чтобы преступления регистрировались.
Таблица 5
Динамика численности зарегистрированных краж, их раскрываемости и отказных материалов
Показатели Годы 1994 1995 1996 1997 1998 1999 2000 1. Кол-во зарегистрированных краж 1314788 1367866 1207478 1053972 1143364 1413810 1310079 2. Кол-во отказных материалов 379167 438571 438086 485999 524917 632844 3. Раскрываемость краж (в %%) 41,9 46,8 51,6 53,8 55,7 56,1 58,8
Кол-во краж, отказных материалов
по кражам (тыс.)
1500
1400
·
·
1300 ·
Зарегистрировано краж
·
1200
·
Процент раскрываемости краж 1100
·
1000
·
100 900
90 800
Отказные мат-лы по кражам
80 700
51,6
53,8
55,7
·
58,8
70 600
46,8
·
·
56,1
60 500 41,9
·
·
Раскрываемость краж
50 400 ·
40 300
30
1994 1995 1996 1997 1998 1999 2000
Рис. 1. Соотношение динамики зарегистрированных краж, их раскрываемости и отказных материалов по кражам
Как видно на графике, раскрываемость краж явно коррелирует с управляемым процессом отказов в возбуждении уголовных дел, являющегося результатом и оценки возможностей раскрытия преступлений, учета директивных установок регистрационной “политики” и т.п. При этом следует отметить, что до 85% отказов в возбуждении уголовных дел формально обосновывается отсутствием события или состава преступления (пп. 1 и 2 ст. 5 УПК РСФСР) и почти в 90% случаев лица, причастные к совершению краж, не устанавливаются. С учетом сказанного, а также имея в виду, что выборочные проверки отказных материалов прокуратурой приводят ко
всевозрастающей отмене постановлений об отказе к возбуждению уголовных дел (в 1992 г. по результатам проверок возбуждено 34,4 тыс. уголовных дел, а в 1999 г. – 60,8 тыс.), можно сделать вывод, что по крайней мере 0,6 млн отказных материалов в год по существу также являются укрытыми преступлениями (см. блок 1.1.2.2.1 схемы 1). Есть основания полагать, что с целью поддержания на “должном” уровне раскрываемости, отказными материалами в большинстве случаев маскируются нераскрытые преступления.
Определенным доказательством искажения уголовной статистики, связанной с укрытием преступлений от учета, является рост дополнительно выявленных в ходе расследования преступлений (см. блок 1.1.2.1.1 схемы 1). С 1992 по 1999 гг. количество дополнительно выявленных преступлений возросло в 3 раза (со 180 тыс. до 537 тыс.). Массив указанной категории постлатентных преступлений формируется из двух источников: из незаявленных гражданами и юридическими лицами преступлений (см. блок 1.1.1 схемы 1) и укрытых заявлений и сообщений (блок 1.1.2.1). Причем, по мнению некоторых специалистов, две трети дополнительно выявленных преступлений относятся к числу ранее укрытых преступлений. “Лукавый” смысл постановки на учет дополнительно выявленных преступлений заключается в том, что подавляющая часть выявляется при условии, что на момент учета их можно считать раскрытыми, т.е. здесь опять статистика “работает” на раскрываемость.
Самостоятельным источником, пополняющим общий объем криминальной латентности, является временное удержание от учета сведений о преступлениях, которые стали известными благодаря оперативно-розыскной деятельности органов милиции. Следует, разумеется, иметь в виду, что какая-то, возможно большая часть, подобной информации о замаскированной преступной деятельности и не должна официально регистрироваться до тех пор, пока эта деятельность не будет представлена в процессуально приемлемой форме. Однако определенная часть информации представляет собой сведения о законченных незамаскированных преступлениях, изобличающие доказательства по которым могут быть собраны в ходе официального расследования. Объем скрытых таким образом от учета преступлений без специальных исследований определить затруднительно (см. блок 1.1.2.1.2 схемы 1).
Есть и еще некоторые формы искусственной латентности, в частности, той ее части, которую можно назвать перверсионной, т.е. связанной с искажением отчетности. Смысл этих искажений состоит в том, что умышленно или в силу несовершенства правил учета регистрируется не объективная информация, а ее паллиатив. Так, вместо преступлений, большая часть которых не раскрыта (т.е. отсутствуют подозреваемые), учитываются некоторые события, в которых преступления не усматриваются (отказные материалы). Эта категория перверсий рассмотрена выше.
Одним из распространенных вариантов искажения учета является практика регистрации некоторых групп преступлений не по всем ставшими известными криминальным эпизодам, а лишь по тем, в которых преступника, например, удается задержать с поличным. К такого рода преступлениям относятся, в частности, сбыт наркотиков, оружия, мошенничество и др. По оценкам специалистов такого рода “выборочный” учет, помогая сохранять или даже повышать уровень раскрываемости преступлений, добавляет в “копилку” искусственной криминальной латентности по меньшей мере еще около 300 тыс. преступлений.
Формой перверсионной латентности, трудно поддающейся количественной оценке, является учетная практика, когда умышленно, с целью “поправить” раскрываемость более тяжких преступлений или “приукрасить” реальное состояние преступности, регистрируются менее тяжкие преступления, как правило, остающиеся нераскрытыми. Например, как уже отмечалось выше, убийство или покушение на него регистрируется как причинение тяжкого вреда здоровью или хулиганство, а вместо дерзкого хулиганства регистрируется нанесение побоев и т.п.
Кроме того, действующая система учета преступлений и лиц, их совершивших имеет много особенностей. Так, учитывается как одно преступление, если оно совершено несколькими лицами в соучастии, если оно состоит из нескольких преступных действий, если оно состоит из одного события, но ущерб причинен многим потерпевшим, если совершено одним действием два преступления (идеальная совокупность). В последнем случае учитывается лишь более тяжкое преступление. Безусловно, что отмеченные особенности искажают статистическую картину преступности. В США, например, учет подобных деяний ведется не по действиям, а по жертвам. Если в результате умышленного поджога дома погибло 6 человек, будет зарегистрировано 1 поджог и 6 умышленных убийств.
Массив латентности, связанной с ошибками учета, есть результат укрытия, как правило, тяжких преступлений за счет регистрации менее тяжких, или же за регистрацией одного преступления укрываются несколько самостоятельных криминальных деяний, например убийство нескольких лиц, регистрируемое как одно преступление. По ориентировочным оценкам массив такого рода регистрационных перверсий (искажений) достигает 0,4 млн преступлений. Однако основная часть перверсионной искусственной криминальной латентности представлена материалами, по которым неправомерно, с целью “избавиться” от нераскрытого преступления, было отказано в возбуждении уголовного дела. При достаточно принципиальном подходе можно считать, что по крайней мере примерно каждый третий материал – это укрытое от учета преступление. Это дает ориентировочно 0,6 млн преступлений. Итак, в общей сложности перверсионная латентность составляет около 1 млн преступлений.
3.5. Подходы к оценке латентности
Сказанного достаточно для того, чтобы констатировать: масса латентных преступлений, их количество не может быть определено исчерпывающим образом. Латентная часть преступности всегда будет иметь размытые, неопределенные как верхнюю, так и нижнюю границы.
Указанными обстоятельствами обусловлены трудности и наблюдаемые крайности в оценке криминальной латентности.
Одна крайность, ведущая к занижению числа латентных преступлений, связана с тем, что в ходе исследования определяется лишь текущая латентность, т.е. ориентировочное число (или процент от количества зарегистрированных преступлений) какого-либо вида или группы преступлений, совершенных в отчетном периоде. Например, если с помощью опросов граждан, лиц, отбывающих наказание, работников правоохранительных органов устанавливается, что количество латентных (незаявленных и укрытых) тяжких телесных повреждений составляет 32% от количества зарегистрированных преступлений, то задача считается решенной. Однако такой подход к определению латентности упускает из виду одно важнейшее обстоятельство. Дело в том, что в любой момент времени к латентным преступлениям должны относиться не только преступления, совершенные в отчетном году, но и в прошлые годы, по крайней мере на ту временную глубину, которая определяется законом как “сроки давности привлечения к уголовной ответственности” (ст. 78 УК РФ). Для определения общей латентности по мере истечения сроков латентности прошлых лет показатели должны суммироваться (т.н. кумулятивная латентность) с текущей латентностью. Так вычисления латентности преступлений, относящихся к категории общеуголовных, проведенные по методике ВНИИ МВД РФ, показали, что кумулятивная латентность примерно в два раза превышает регистрируемую преступность.
В оценке латентности есть и другая крайность, противоположная подходу, основывающемуся на учете лишь текущей латентности. В этом случае специалисты свои выводы строят на полном доверии к компетенции респондентов определять сообщаемые ими факты как преступления, без учета временных параметров, с опорой скорее на интуицию, чем на доказательства.
Так, в одной из публикаций соотношение зарегистрированных и латентных преступлений определяется следующим образом: “Если принять зарегистрированные деяния по видам за единицу, то латентность по убийствам составит 2, по изнасилованиям – 6, по тяжким телесным повреждениям – 4,9, по хулиганству – 27,9, по разбойным нападениям – 33,8, по грабежам – 57,7, по кражам личной собственности – 151, 7…” и т.п.. Если верить этим соотношениям, то, например, ежегодно в России убийств, изнасилований, грабежей, разбоев, тяжких телесных повреждений и краж фактически совершается свыше 195 млн, т.е. в среднем каждый взрослый житель России трижды совершил какое-либо из этих тяжких и особо тяжких преступлений, причем каждая семья пострадала от них 3-5 раз!
Обе крайности в оценке криминальной латентности не способствуют взвешенному подходу к оценке состояния преступности.
4. Объективные факторы, обусловливающие негативное состояние взаимоотношений милиции и граждан по поводу выявления, регистрации и учета преступлений
Современная российская юстиция, отягощенная историческим наследством коммунистического тоталитаризма, характеризуется тем, что она не гарантирует декларированное право граждан защищаться от несправедливых действий государства. Дело не только в том, что многие мероприятия Концепции судебной реформы 1991 г. за десять лет так и не были выполнены и судебная система так и не стала самостоятельной ветвью власти, но и в том, что все органы уголовной юстиции продолжают служить прежнему “хозяину” – бюрократическому государству, а не обществу и личности. Это полностью относится и к милиции
Модель работы милиции в России может быть квалифицирована как постсоциалистическая авторитарная, главной цел