§ 2. Лица с преобладанием дефицитарных форм проявления агрессии

Группа лиц с преобладанием дефицитарных форм проявления агрессии заметно моложе предыдущей — средний возраст обследованных составил 35,1 лет. Преобладали среди них городские жители (85,4%), было немало выходцев из неполных семей (19,7%). Состоявшие в браке и имевшие одного и более детей составили 68,7%, лица с высшим образованием - 27,1%. 81,3% к уголовной и административной ответственности ранее не привлекались, в остальной части так же, как и в предыдущей группе, зафиксированы ранее судимые за кражи и хулиганские действия.

В данной группе лиц присутствовали главным образом личности эмоционально неустойчивого, психастенического и шизоидного типа (последние два отмечены только в этой группе), имели место с одинаковой небольшой частотой паранойяльный и эпилептоидный типы. Здесь провоцирующее поведение жертв и длительность предшествовавших агрессивным действиям конфликтных психотравмирующих ситуаций выражены значительно более, чем в первой группе. В предшествовавшем правонарушению периоде значительно выше частота реактивных состояний невротического и психотического уровней. Примечательно, что все 10 отмеченных нами случаев физиологического аффекта (состояния сильного душевного волнения) встречались исключительно в этой, “дефицитарной”, группе. Мотивационная структура правонарушений здесь состоит в основном в аффектогенных механизмах.

Проиллюстрируем сказанное следующим примером.

Испытуемый Д. ,22 лет. Отец его состоял на наркологическом учете с диагнозом: "Хронический алкоголизм" , был склонен жестоко обращаться со своими близкими. Испытуемый рос и развивался правильно, перенес простудные и детские инфекционные заболевания без осложнений. По характеру был малообщительным, отмечались робость, нерешительность, застенчивость, трудности установления межличностных отношений.

В школе начал обучаться с 7 лет, успевал хорошо по всем предметам, увлекался чтением приключенческой литературы. В подростковом периоде указанные характерологические особенности несколько сгладились, он стал более общителен, имел нескольких близких друзей. Окончил 11 классов. Алкоголем не злоупотреблял. На учете у психиатра и нарколога не состоял. От службы в армии был освобожден по состоянию здоровья с диагнозом: "Псориаз". Последнее перед привлечением к уголовной ответственности время занимался тем, что от случая к случаю за весьма скромные деньги помогал продавцам коммерческих палаток разносить товар. Несколько раз пытался устроиться на постоянную работу, но не мог принять окончательного решения.

Как следовало из материалов уголовного дела, Д. обвинялся в том, что он в своей квартире после ссоры, произошедшей между его отцом и матерью, произвел три выстрела в голову спавшему отцу, отчего тот скончался на месте. В своих первых показаниях по делу испытуемый сообщил, что утром в день преступления его отец ушел на работу и его дальнейшая судьба ему не известна. На последовавших допросах он пояснил, что в связи с длительными неприязненными отношениями с отцом, он решил с ним "свести счеты", подробно рассказал о поисках наемного убийцы, сообщил о том, что договорился с какими-то неизвестными об убийстве отца и после совершения ими убийства передал им 2500 долларов США. В показаниях ряда свидетелей подтвержден факт поисков испытуемым “наемного убийцы”.

В дальнейшем он чистосердечно признался в содеянном и сообщил, что вечером в день убийства он пришел домой, увидел, что отец душит мать, стал защищать ее, после чего отец бросился на него с ножом. Защищаясь, испытуемый, как следует из его показаний, достал пистолет и выстрелил отцу в голову, после чего вынес труп на улицу и сбросил его в канализационный колодец. В последующем в ходе следствия испытуемый давал противоречивые показания, содеянное признавал частично, неоднократно менял показания относительно соучастия в убийстве других лиц, стремился преуменьшить свою вину, объяснял случившееся многолетними конфликтными отношениями с потерпевшим и его неправомерным поведением, настаивал на том, что его мать не принимала участия в совершении убийства.

При обследовании в ГНЦ испытуемый был доступен для речевого контакта. Ориентирован в окружающем и собственной личности. На вопросы отвечал по существу, последовательно. Мимика и жестикуляция естественные, носят несколько нарочитый характер. В беседе держится естественно, фиксирован на своих взаимоотношениях с потерпевшим, крайне отрицательно его характеризовал, приводил многочисленные примеры разного рода издевательств и многолетнего жестокого обращения с ним и с его матерью. Рассказывал о том, что с раннего детства был неоднократно свидетелем того, как отец избивал и насиловал мать. По его словам, в детстве, отец однажды проиграл его (испытуемого) в карты “своим пьяным дружкам” и те сексуально надругались над ним. При разговорах об отце он буквально наливался злобой, говорил дрожащим голосом, срывался на плач. Характеризовал себя робким, застенчивым, нерешительным, ранимым и обидчивым, с подросткового периода отмечает некоторую возбудимость, раздражительность, вспыльчивость. Особенную, по его словам, робость испытывал перед женщинами, близких отношений ни с одной никогда не имел.

О правонарушении сообщал сведения, противоречащие данным им на следствии показаниям, путался. В отношении содеянного высказывал защитную версию. Защитные тенденции носили юношески незрелый, примитивный характер. Говорил о том, что в тот день он пытался защитить мать от отца, отец ударил его по лицу, после чего он "ничего не помнит", "очнулся, пришел в себя уже на улице возле канализационного люка". Настаивал, однако на том, что "не мог поступить иначе", "или он - или я". Говорил, что находился в безвыходном положении, долгое время страдал от чувства бессилия и собственной никчемности, неспособности защитить мать, самого дорогого для него человека, что тогда нередко у него были мысли о самоубийстве.

В отделении испытуемый ведет себя упорядоченно, избирательно общается с сохранными психопатизированными испытуемыми, к медперсоналу и врачам с жалобами на здоровье не обращается. Мышление его последовательное, логичное. Эмоциональные реакции адекватны. Интеллект соответствовал возрасту, критическая оценка своего состояния и сложившейся ситуации была не нарушена.

При экспериментально-психологическом исследовании выявлены сохранность основных интеллектуальных и мнестических функций, способность к волевому самоконтролю в сочетании с категоричностью и максималистичностью оценок и полученному образованию. Память в пределах нормы. Какой-либо психотической симптоматики (бреда, галлюцинаций и пр.) у него не было. Выявлялась высокая значимость для испытуемого взаимоотношений с матерью, идентификация с ней.

Комиссия пришла к заключению, что Д. хроническим психическим заболеванием не страдает, обнаруживает признаки психопатии психастенического круга. Вменяем в отношении содеянного.

Психологический анализ материалов уголовного дела и данных направленной беседы с испытуемым позволили сделать вывод о том, что в течение длительного времени Д. находился в состоянии эмоционального напряжения из-за постоянных конфликтов с отцом, крайне болезненно переживал то, что отец периодически издевался над матерью, избивал ее, угрожал ей убийством. Эти угрозы воспринимались Д. как реальные, попытки повлиять на поведение отца оказывались безуспешными, ситуация расценивалась им, как безвыходная, потенциально опасная для жизни матери. Следует отметить, что для Д. характерна высокая степень идентификации с матерью, особая личностная значимость взаимоотношений с ней, болезненная реакция на происходящие с ней негативные события, восприятие наносимых ей оскорблений как непосредственно затрагивающих его лично, требующих его активного вмешательства и разрешения. Присущие Д. черты некоторой личностной незрелости, максималистичности и аффективной ригидности при достаточно высоком уровне принятия ответственности привели к тому, что в остро конфликтной ситуации, затрагивающей его ведущие ценности (жизнь и благополучие матери), он испытывал затруднение в нахождении конструктивных способов разрешения конфликта, не мог отказаться от выбранной им стратегии.

Указанные особенности личности Д. определили возникновение у него состояния эмоционального напряжения в период, предшествовавший совершению преступления и нашли свое отражение в момент его совершения. Вместе с тем указанное состояние не носило характера физиологического аффекта и не оказывало существенного влияния на его сознание и деятельность. Его действия производились по заранее намеченному плану, носили достаточно упорядоченный и целенаправленный характер. У Д. отсутствовали признаки аффективно суженного сознания, эмоциональной дезорганизации поведения. В последующем он достаточно подробно воспроизводил обстоятельства содеянного.

В приведенном случае мы видим личность, которой в выраженной степени и с раннего возраста свойственны тормозимые психопатические черты и особенности: робость, застенчивость, нерешительность, ранимость и впечатлительность, склонность к колебаниям и сомнениям, чувство неполноценности и общая неуверенность в себе, определенно способствующие пассивно-оборонительным формам поведения (дефицитарности агрессивных проявлений).

Данные особенности Д. вместе с клиническим оформлением картины психопатии к концу пубертатного периода становятся привычным и однотипным способом реагирования. Это, в частности (наряду с личностной незрелостью), проявилось в поисках “наемного убийцы” и, вообще говоря, в его неприспособленности к жизни, неумении постоять за себя и близкого человека — мать. В период, предшествовавший преступлению, у него имели место колебания и сомнения “я — или он”, самоубийство или расправа с отцом, что отражает аффектогенный характер ситуации. Накопление отрицательных переживаний здесь имеет более длительный и субъективно мучительный для личности храктер. Признаки очерченного аффективного взрыва отсутствуют ввиду выраженной склонности к замедленному отреагированию.