срок исковой давности не может быть изменен по заявлению или

соглашению между сторонами. Однако существуют и исключения.

Они касаются, во-первых, предоставленной должнику возможности продлить этот срок путем письменного обращения к кредитору (п. 2

ст. 22). Во-вторых, приведенные положения не затрагивают

«действительности условий договора купли-продажи, предусматривающих, что арбитражное разбирательство должно

быть начато в пределах срока, более короткого, чем срок исковой

давности, установленный настоящей Конвенцией», если такое условие соответствует требованиям права, применимого к договору

купли-продажи.

Важное значение имеет норма ст. 24 Конвенции, оказавшая существенное воздействие на национально-правовое регулирование ряда стран. Так, она устанавливает, что истечение срока давности принимается во внимание при рассмотрении спора только по заявлению стороны, участвующей в разбирательстве. Данное положение направлено на обеспечение принципа состязательности сторон и состоит в том, что если рассмотрение спора начато после истечения срока давности, то в отсутствие необходимого заявления от стороны право требования о признании пропуска давностного срока не подлежит принудительному осуществлению. Иными словами, если ответчик в судебном заседании по рассмотрению спора не сделал заявления о пропуске истцом срока исковой давности, то при обжаловании вынесенного решения он не вправе ссылаться на пропуск им этого срока. При обновлении российского гражданского законодательства это обстоятельство было учтено в Основах ГЗ Союза ССР и республик 1991 г. и в Гражданском кодексе 1994 г., которые закрепили приведенный принцип, в то время как ранее исковая давность применялась судом ex officio. Таким образом, наше государство выполнило основное международно-правовое требование, обусловленное международным соглашением, — обеспечило приведение своего внутреннего законодательства в соответствие с конвенционными нормами. Вместе с тем Россия до сих пор не ратифицировала данную Конвенцию, несмотря на то, что ее подписание СССР

состоялось 14 июня 1974 г.

Конвенции 1974 г. не известна категория «приостановление срока исковой давности», однако она использует понятия «перерыв», «продление» срока, закрепляя при этом общее ограничение срока: «Независимо от положений настоящей Конвенции, срок исковой давности в любом случае истекает не позднее десяти лет со дня, когда началось его течение» согласно соответствующим ее положениям.

§ 2. Подряд и техническое содействие

Договор подряда наряду с договором об оказании технического содействия вместе с внешнеторговой поставкой (куплей-продажей) традиционно составляли наиболее распространенные виды внешнеэкономических договоров в сфере международного экономического сотрудничества, осуществляемого нашим государством. В период реализации внешнеэкономических связей специализированными государственными внешнеторговыми и внешнеэкономическими организациями значительный удельный вес в общей совокупной величине участия СССР, а затем России в международном разделении труда приходился именно на создание крупных объектов

национальной экономики в иностранных государствах, преимущественно в развивающихся и социалистических странах, путем сооружения их с помощью отечественных специалистов, поставок и монтажа оборудования, а также содействия в его технической эксплуатации за рубежом.

Следует сразу оговориться, что договорных видов, которые имели бы указанные наименования, во внутреннем законодательстве зарубежных государств, Российской Федерации (в прошлом Советского Союза) или стран СНГ не содержится. Однако в деловой жизни они широко применяются в деятельности различных российских организаций, ведущих операции с заграничными партнерами. Термин появился как продукт развития практики, как обиходное обозначение соответствующей совокупности гражданскоправовых отношений, возникающих во внешнеэкономической сфере. У него нет, строго говоря, юридического фундамента, так как он не подпадает ни под одну из известных гражданско-правовых форм отношений (договорных типов). Отсутствие юридической базы в правовом регулировании анализируемого вида договора не случайно и имеет объективную природу, ввиду того что контракт на оказание технического содействия по своему содержанию является комплексным типом договора, включающим международную куплю-продажу товаров (внешнеторговую поставку машин, материалов, механизмов и оборудования), договоры поручения (агентства), заказа, выполнения работы, оказания услуг и подряда. Например, при общем оказании технического содействия в сооружении народно-хозяйственного комплекса в иностранном государстве гражданско-правовым контрактом может предусматриваться выполнение поставщиком оборудования геологических изысканий и разработок для обеспечения проектных работ по строительству объекта. В то же время нельзя не отметить, что в рамках ЕС, например, в этой области действуют нормативные документы: «Общие правила, применимые к техническому содействию Европейских Сообществ», подписанные в Брюсселе 18 июля 1997 г. В Российской Федерации б января 1999 г. принят федеральный закон о ратификации указанных Правил, в результате чего положения в сфере оказания технического содействия, действующие в Евросоюзе, распространяются и на соответствующие отношения, в которых участвуют субъекты из Российской Федерации.

Неотъемлемой чертой оказания технического содействия, обусловливающей его специфику, которая позволяет выделять данную категорию из совокупности правовых форм договорных отношений в международной сфере, выступает командирование специалистов и обучение персонала заказчика, как на месте осуществления объекта, так и в стране партнера. Командирование и обучение специалистов может входить в контракт как составная часть обязательств. Во многих других случаях оно является самостоятельным предметом. Представляется, что обязательства по командированию специалистов и профессионально-техническому обучению персонала заказчика составляют главную отличительную особенность, с помощью которой можно определить договор оказания технического содействия как гражданско-правовую и экономическую форму производственно-коммерческих отношений международного характера.

Если подходить к распределению прав и обязанностей сторон по рассматриваемому договору с точки зрения его типичного содержания и объема, то вырисовывается следующая картина: в обязательства поставщика входят подготовка детального графика работ по выполнению проекта; выполнение геологических изысканий по сырью силами своих специалистов,

разработка и подготовка всей технической документации по проекту и его осуществлению, включая графики, чертежи, спецификации и т.д.; представление на одобрение заказчику и(или) его экспертам до начала производства материалов и оборудования всей необходимой документации, по которой они будут производиться; поставки машин, материалов, оборудования и технической документации в соответствии с утвержденными партнерами графиками; обеспечение командирования технического персонала для осуществления авторского надзора за строительством, монтажом и оснащением объекта; обучение специалистов заказчика с тем, чтобы персонал был способен самостоятельно эксплуатировать объект.

В свою очередь, в обязательства заказчика входят: производство платежей в соответствии с ценами и платежными условиями, оговоренными в контракте; обеспечение за свой счет инфраструктуры (дороги, мосты, временные здания и сооружения, жилье для специалистов, энергоснабжение, водоснабжение, стройплощадки и т.д.); осуществление общестроительных и монтажных работ под наблюдением поставщика; предоставление необходимого персонала для подготовки как на месте производства работ по объекту, так и для обучения за рубежом в стране поставщика; предоставление бытовых условий для персонала поставщика; поставка сырья и других материалов местного рынка, необходимых для реализации проекта.

Что же отличает рассмотренную форму обязательств от договора подряда? Прежде всего следует отметить больший объем ответственности подрядчика, сочетающий в себе его ответственность как стороны в собственно подрядном договоре, так и ответственность, основанную на договорах, обеспечивающих его реализацию (перевозки, агентирование, страхование, перестрахование и т.д.). Правда, на практике часто встречается комбинирование, переплетение в контрактах элементов договоров того и другого видов.

В последние несколько десятилетий мировая практика международных производственно-экономических связей самых различных по уровню своего социально-экономического развития государств выработала и достаточно глубоко внедрила такую разновидность подрядных договоров, как договоры так называемого генерального подряда, именуемые контрактами на условиях «под ключ», а также их разновидности — контракты на условиях «готовой продукции», «сбыт готовой продукции». Заметим, что контракты могут иметь самые разнообразные наименования, например: «продакшн шеаринг»

(«production-sharing»), «на обслуживание» («service contracts»), «на управление» («management contracts»), «под ключ» («turn-key contracts»), «на условиях готовой продукции» («product-in-hand contracts»), «на условиях реализации»

(«market-in-hand agreements») и т.д.

Важно подчеркнуть, что в подобного рода договоре подрядчик принимает на себя обязательство возвести (либо иным образом реализовать) объект и передать его в готовом для эксплуатации виде заказчику. Подрядчик обязан выполнить взятые на себя обязательства «на свой страх и риск» в соответствии с требованиями контракта в пределах определенной этим контрактом цены и иных условий. Контракты генерального подряда, как правило, содержат формулу: «время является существом договора».

Центральными положениями договоров подряда «под ключ» выступает регулирование обязанности подрядчика по сдаче объекта заказчику. Объект первоначально проходит временную приемку — при условии, что достигнуты удовлетворительные показатели работы объекта (оборудования), т.е. в течение определенного срока, установленного в контракте, работа без аварий или с

заранее предусмотренным процентом аварий. При этом выпускаемая продукция должна иметь гарантированное качество и объемы ее производства — соответствовать проектным. Временная приемка подтверждается выдачей сертификата на основе подписанного между сторонами протокола о временной приемке с указанием соответствующих недочетов, обнаруженных в ходе приемки, если они не оказывают существенного влияния на функционирование объекта. В этом случае подрядчик должен предпринять усилия для устранения дефектов в установленные протоколом или договором сроки до получения документа о постоянной приемке. Несмотря на неокончательный характер временной приемки, право собственности на объект переходит с подрядчика на заказчика именно с даты выдачи сертификата временной приемки.

Хотя главным фактором в совокупности договорных отношений между подрядчиком и заказчиком по контрактам на условиях «под ключ» выступает освобождение заказчика от ответственности за создание объекта, невыполнение или ненадлежащее выполнение им своих обязанностей по контракту снимает или в известной степени модифицирует ответственность подрядчика. Так, установление причинной связи между неисполнением (ненадлежащим исполнением) заказчиком его обязательств и невозможностью, затруднением или просрочкой (угрозой просрочки) выполнения подрядчиком своих обязательств по связывающему стороны договору делает возможным продление сроков действия контракта или какой-либо его части. Следует подчеркнуть, что несмотря на явное преобладание объема обязательств подрядчика по договору на условиях «под ключ», «готовой продукции», как, впрочем, любого другого договора выполнения работ или услуг, по сравнению с объемом обязательств заказчика, данная гражданско-правовая форма представляет собой совокупность двусторонних взаимоувязанных обязанностей партнеров, должное выполнение которых в немалой степени зависит от поведения контрагента.

Данное обстоятельство весьма четко прослеживается в практике

разрешения международных коммерческих споров МКАС при ТПП РФ. Согласно контракту строительного подряда от 1 марта 1989 г. в обязанность истца (подрядчика) входило следующее: поставка

производственной технологии на объект и «ноу-хау», поставка

технологического оборудования и машин с монтажом, обеспечение их запуска, а также обучение персонала и подготовка документации на изделия. Субподрядчики, также подписавшие контракт, и заказчик сами отвечали за строительно-монтажные, а также сантехнические и электротехнические работы на объекте.

В связи с допускавшимися заказчиком нарушениями предусмотренного контрактом графика и порядка платежей

подрядчик расторг контракт и предъявил в арбитраж требование о

выплате ему ответчиком (заказчиком) соответствующих сумм,

причитавшихся по условиям этого договора, а также о возмещении убытков, причиненных неисполнением заказчиком его условий. По

мнению ответчика, неисполнение договора явилось следствием

несвоевременного исполнения подрядчиком контрактных обязательств и их выполнением с отклонением от предусмотренных

условий, что вызвало нарушение сроков готовности объекта и

лишило заказчика получения бюджетного финансирования.

Рассматривая дело на основе действовавшего в тот период Гражданского кодекса РСФСР 1964 г., третейский суд исходил из

того, что применимое право определяет договор подряда как

договор, по которому подрядчик обязуется выполнить за свой риск

определенную работу по заданию заказчика из его или своих материалов, а заказчик обязуется принять и оплатить выполненную

работу. Применительно к взысканию с ответчика задолженности по

счетам, выставленным подрядчиком, с учетом того, что по некоторым из них ответчик факта своей задолженности не

оспаривал, арбитражный суд пришел к выводу, что поскольку

работа была выполнена и принята заказчиком и никаких замечаний по ней заявлено не было, соответствующие счета подлежат оплате.

Часть счетов суд вынужден был отклонить ввиду пропуска истцом

сроков исковой давности. В части требования истца о возмещении

ему подлежащих выплате субподрядным фирмам соответствующих

сумм арбитраж установил, что расторжение контрактов с ними стало результатом неисполнения контрактных обязательств самим

истцом и объективно повлекло за собой убытки субподрядчиков.

Требование истца в этом отношении суд признал справедливым и предложил удовлетворить его в размере 50 проц. от заявленных истцом сумм.

Поскольку обязанность заказчика принять и оплатить работу являлось одним из существенных условий договора подряда (ст. 350 ГК РСФСР), а заказчик постоянно допускал значительные

задержки в оплате предъявленных счетов за произведенные

работы, истец вынужден был прекратить контракты на поставку оборудования для заказчика. Вследствие этого суд пришел к

выводу, что контракт с заказчиком был расторгнут истцом

правомерно, ибо принятые им меры по сохранению договорных отношений оказались безуспешными, а невыполнение ответчиком контрактных обязательств стало непоправимым. Статья 219 ГК

РСФСР предусматривала, что в случае неисполнения или

ненадлежащего исполнения обязательств должником он обязан возместить кредитору причиненные убытки. Однако наряду с этим арбитраж признал также и то, что со стороны подрядчика, т.е. истца по рассматриваемому делу, был допущен ряд серьезных нарушений в выполнении контрактных обязательств, что вызвало замедление сроков готовности объекта и создало затруднения заказчику в получении бюджетного финансирования. Вследствие

этого арбитражный суд применил принцип смешанной

ответственности, определив долю вины ответчика в невыполнении

заключенного контракта и его расторжении в размере 75 процентов,

истца — в размере 25 процентов.

Так же как и по договору купли-продажи, основаниями для освобождения сторон в анализируемом виде договора выступают обстоятельства непреодолимой силы (форс-мажор).

Ввиду значительности объемов обязательств подрядчика по контрактам на условиях «под ключ» и «готовой продукции» национальные организации развитых стран, заключившие договоры с контрагентами из развивающихся государств, нередко прибегают к использованию субподрядных фирм из третьих стран либо страны местонахождения объекта для выполнения большей частью общестроительных и монтажных работ. Для осуществления особо

крупных и сложных сооружений возможно образование специальных консорциумов (договорных образований) подрядчиков ряда государств. Причем консорциум может образовываться еще на стадии проведения торгов на получение заказа на подряд.

Так, реконструкция крупного металлургического завода в

Дургапуре и строительство нового металлургического предприятия в

Руркеле (Индия) в 1989—1999 гг. осуществлялись именно на принципах консорциального подхода к выигрышу тендера, ведению

операций по реализации проекта и исполнению контракта, т.е. на

основе создания международного консорциума, состоящего из двух индийских компаний, двух западно-германских («Маннесманн Демаг

АГ» и «Крупп индустритекник»), а также советского (российского)

внешнеэкономического объединения В/О «Тяжпромэкспорт» с лидерскими функциями российского партнера по одному из пакетов и немецких компаний — по другим пакетам.

Практика сооружения промышленных объектов на условиях «под ключ» потребовала разработки ряда документов, имеющих рекомендательный характер, но ориентирующих и подрядчиков и заказчиков на соответствующее понимание содержания договора, его сути, а также природы и объема прав и обязанностей сторон. Такие условия соответствуют принятым в международном масштабе положениям контрактов для работ по гражданскому строительству, рекомендованных Международной федерацией объединений подрядчиков Азии и Западного побережья Тихого океана, Международной европейской федерацией строительства, Межамериканской федерацией промышленного строительства, Ассоциацией генеральных подрядчиков Америки и т.д. Как подчеркивалось ранее, наибольшее значение получили общие условия и типовые положения контрактов на производство общестроительных и инжиниринговых работ, разработанные Международной федерацией инженеров-консультантов (ФИДИК), — последняя из существующих редакций которых датируется 1987 годом.

Потребности в такого рода документах продиктованы прежде всего различиями в законодательстве государств, могущих выступать как подрядчиками, так и заказчиками. Эти различия касаются зачастую существа анализируемых договоров. Например, гражданское право Франции для подобных отношений располагает конструкцией договора купли-продажи недвижимости, подлежащей сооружению (ст. 1601-1), а также различает «обязательства средства исполнения» и «обязательства достижения результата» (ст. 1147 Кодекса Наполеона). Законодательство же Марокко относит договор подряда к контрактам производства работ (см. Королевский Декрет № 209-65 от 19 октября 1965 г., одобряющий Свод общих положений, применимых к договорам осуществления работ, выполняемых за счет Министерства общественных работ и коммуникаций). По смыслу и содержанию гражданскоправовых норм ряда восточно-европейских стран — Венгрии (§ 389 ГК), России (ст. 702 и след. ст. ГК РФ) — подрядом является выполнение по заданию одной стороны (заказчика) другой стороной (подрядчиком) определенной работы и сдача ее результатов заказчику. Можно добавить к этому, что предметом договора подряда служит, как правило, выполнение таких работ, результат которых может быть объективирован в какой-либо вещественной форме. Однако по аналогии нормы, регулирующие подрядные отношения, применяются и к оказанию всякого рода услуг нематериального характера, в частности услуг консультанта.

Положения материально-правового характера, содержащиеся в упомянутых «общих условиях» и типовых контрактах, существенно облегчают разработку и заключение гражданско-правовых договоров в затронутой области с участием сторон из различных стран. В то же время данные рекомендации не исключают их применения с учетом некоторых изменений и во внутренних отношениях конкретного государства. В частности, типовые формы контрактов на строительство, например жилья в Нигерии, утвержденные ее Министерством общественного строительства и жилья, основаны именно на стандартных условиях ФИДИК.

«Общие условия» единообразно решают широкий спектр проблем, относящихся к отношениям между сторонами в процессе осуществления работ по контракту: ответственность в целом и обязательства подрядчика, обязательства заказчика, статус независимого инженера-консультанта как надзорной инстанции в ходе осуществления строительства, объем и перечень контрактной документации, включая правила иерархии документации, сроки, начало производства, осуществления и окончания работ, наем рабочей силы, требования к персоналу и к выполнению работ производственного цикла, включая испытания, опробование и т.д., ответственность за неисполнение обязательств, обеспечение обязательств в форме «заранее исчисленных убытков», претензионные процедуры, в том числе порядок уведомления, назначение субподрядчиков, вопросы метрологии и стандартизации, обеспечение сертификации и производства платежей, освобождение от ответственности, применимое право, разрешение споров, регулирование на случай изменений в законодательстве и тарифах, а также валютных условий и колебаний валютных рынков.

Среди перечисленного обращает на себя внимание регулирование, предлагаемое «общими условиями», в части применимого права и разрешения споров. В принципе проформы исходят из предоставления сторонам возможности выбрать применимое к разрешению спора право. Вместе с тем в том, что касается существа договорных отношений по строительству объекта, прослеживается очевидное прикрепление договора к законодательству страны, в которой оно осуществляется. Из числа имеющихся в мировой практике средств разрешения споров документ предпочитает согласительную процедуру, проводимую на основе Правил примирительной процедуры и арбитража Международной торговой палаты.

Коллизионно-правовое регулирование контрактных отношений, вытекающих из договора подряда и касающихся его существа, осуществляется на основе немногочисленных формул. Во-первых, применяется выбор сторонами права, подлежащего применению.

Так, арбитражный суд при ТПП РФ, рассматривая спор между иностранной фирмой-подрядчиком (истцом) и московской организациейзаказчиком (ответчиком) по подрядному контракту от 1 марта 1989 г. на строительство производственного объекта, учел, что стороны в ст. 20 контракта определили в качестве применимого права нормы советского материального права, и потому при принятии решения основывался на положениях Гражданского кодекса РСФСР 1964 г., действовавшего на момент заключения контракта.

В отсутствие же соглашения о выборе права основным принципом прикрепления в современном международном частном праве в данном отношении выступает lex venditoris в широком смысле слова, т.е. привязка к праву стороны, осуществляющей наиболее характерное для данного

договорного вида действие. Такой стороной для договора подряда выступает подрядчик (п. 5 ст. 166 Основ ГЗ СССР и республик 1991 г., п. 3 ст. 1211 третьей части ГК РФ, п. 6 ст. 434 ГК МНР, § 1 ст. 21 Закона о международном частном праве Польши, ст. 6 Закона Украины о внешнеэкономической деятельности, § 10 Закона о международном частном праве Чехии, ст. 117 (п. 1) швейцарского Закона о международном частном праве). Подобный подход может рассматриваться как имеющий общий характер: он действует в отношении многих разновидностей договоров выполнения работ и услуг (подряда).

В то же время, если речь идет о договорах подряда на сооружение крупных народнохозяйственных объектов или выполнение специфических по своей сущности работ, то законодательства различных стран решают проблему коллизионно-правового регулирования по-другому. В частности, в праве РФ, Украины, СРВ, Монголии, КНР, Венгрии, Чехии и др. закреплен принцип привязки к праву того государства, в котором осуществляются работы, реализуется проект, создается результат. Так, согласно Закону Украины, «к внешнеэкономическим договорам (контрактам) о производственном сотрудничестве, специализации и кооперировании, выполнении строительномонтажных работ применяется право страны, где осуществляется такая деятельность или где создаются предусмотренные договором результаты». В Законе ВНР о международном частном праве (§ 21 (2) сказано: «Договоры выполнения работ и услуг (проектно-конструкторские, монтажные, личного найма и т.д.) подчиняются праву того государства, на территории которого исполняется предусмотренная договором деятельность или создается результат, определенный в договоре». Аналогичные нормы действуют и в ряде других стран, помимо перечисленных выше.

По контракту, заключенному истцом — организацией из бывшей

Белорусской ССР — и ответчиком (иностранной фирмой) на строительство в одном из городов Белоруссии жилого дома, выбор субъектами договора, применимого к их отношениям права,

осуществлен не был. Таким образом, его должен был установить

суд на основе соответствующих коллизионных норм страны суда. В результате суд применил право Белоруссии как места осуществления подрядных работ. Разрешение спора по существу основывалось на Гражданском кодексе Белорусской ССР 1964 г. как законе, действовавшем на дату заключения договора.

Некоторые нормативные акты обусловливают определение применимого к договору правопорядка с помощью особой связи, которая возникает вследствие факта исполнения договора на территории соответствующего государства.

Согласно Гражданскому кодексу СРВ, например, права и обязанности сторон по гражданско-правовому договору «определяются по праву страны, где договор исполняется, если сторонами не согласовано иное» (п. 2 ст. 834). С другой стороны, в договоре подряда на строительство промышленных и иных объектов существенную часть обязательств подрядчика составляет передача технологии. По этому поводу гражданское законодательство СРВ содержит специальное коллизионное правило: «Передача технологии между вьетнамскими и иностранными физическими и юридическими лицами из-за границы во Вьетнам и из Вьетнама за границу подчиняется положениям настоящего кодекса, других законодательных актов СРВ о передаче технологии и международных договоров, которые подписала или в которых участвует СРВ» (ст. 838), вследствие чего налицо односторонняя коллизионная норма с содержащимся в