§ 41. Последовательно применяя критерий морфологизованной, или функциональной, сегментации, мы получаем текст, расчлененный на фонологически минимальные сегменты, или фоны.

Процедура сегментации обеспечивает вычленение минимальных сегментов, однако число фонем заведомо меньше, чем число выделенных таким образом фонов: в речевой цепи фонемы представлены своими вариантами (аллофонами), и нужно установить, какие сегменты являются вариантами одной и той же фонемы, или, иначе говоря, какие из сегментов могут быть отождествлены как представители одной фонемы.

§ 41.1. В лингвистике имеются два типа критериев отождествления сегментов. К первому типу принадлежат критерии дополнительной ди­стрибуции (дополнительного распределения) и свободного варьирования.

Дистрибуцией называют распределение единиц относительно друг друга и/или относительно каких-либо других единиц. Например, ди­стрибуция звонких согласных в русском языке такова, что они сочетаются с гласными, сонантами, другими звонкими согласными, не сочетаются с глухими согласными и не встречаются в исходе слова перед паузой.

Дополнительная дистрибуция — это такое отношение еди­ниц, когда каждая из них возможна только в своем окружении, контексте и ни в каком другом.

Если обозначить два сегмента через x и y, а их окружение соответственно через A — B и C — D, то можно сказать: x и y находятся в отношении дополнительной дистрибуции, если x встречается в окружении A — B и не встречается в окружении C — D, а y, наоборот, встречается в окружении C — D и не встречается в окружении A — B. Например, в русском языке [æ] возможно в окружении мягких (сядь), но невозможно в окружении твердых, в то время как [a] встречается в окружении твердых (сад), но не в окружении мягких.

Из отношения дополнительной дистрибуции следует вывод, что данные сегменты суть варианты одной и той же фонемы. Так, русские [æ] и [a] суть варианты фонемы /a/.

Свободное варьирование — это такое отношение сегментов, когда они поддаются взаимозамене: вместо одного всегда может быть употреблен другой. Например, начальный _/35//36/ [а] в русском языке можно всегда заменить на [^a], гласный со смычногортанным началом и наоборот: [ana] и [^ana] — она. Отношение свободного варьирования также свидетельствует о принадлежности сегментов одной фонеме. Так, русские [a] и [^a] суть варианты фонемы /а/.

§ 41.2. Другой тип критериев отождествления сегментов основан на соображении функционального характера: согласно этому критерию, отождествляются те сегменты, которые чередуются в составе означающего одной и той же морфемы. Например, одна и та же приставка, орфографически передающаяся как о, может реализоваться в качестве сегмента [a] или [^a] (осадок), [aⁱ]²² (осядет), [ⁱaⁱ], иначе [æ] (муть осядет) и т. д. Следовательно, все эти сегменты признаются вариантами фонемы /a/.

Применение этого критерия имеет два ограничения. Первое из них, признаваемое обеими отечественными фонологическими школами, Московской и школой Л. В. Щербы, состоит в том, что отождествлять разрешается только сегменты, находящиеся в отношении так называемого живого фонетического чередования. Под живыми понимаются такие чередования, которые определяются исключительно фонологическим окружением и происходят автоматически при изменении этого окружения. Например, звонкие в русском языке автоматически заменяются глухими перед другими глухими и перед паузой, ср. разбить — рассыпать, нога — ног [nok]. Что же касается, например, замены [g] на [ž] (нога — ноженька), то она не может быть объяснена изменением фонологического контекста²³, [g] не переходит автоматически в [ž] при изменении фонологического окружения. Соответственно [z] — [s], [g] — [k] — живые фонетические чередования, а [g] — [ž] — нет; это так называемое историческое чередование.

Требование второго ограничения выдвигается школой Щербы. С точки зрения ее представителей, можно отождествлять только такие сегменты, взаимозамена которых всегда вызывается изменением окружения и никогда не нарушает тождества морфемы. Например, замена [t] на [t°] (огубленное [t]) и наоборот всегда вызывается изменением окружения, так как [t°] появляется только перед огубленными гласными, ср. плита [pl’ita] — плитой [pl’it°oj]; кроме того, нет таких случаев, когда замена [t] на [t°] (или наоборот) давала бы новую морфему. В отличие от этого [g] и [k], например, хотя чередуются в составе одной и той же морфемы в случаях типа нога — ног, рога — рог, не могут быть отождествлены, поскольку в других случаях замена [g] на [k] не вызвана изменением контекста и нарушает _/36//37/ тождество морфемы, ср. гол — кол. Московская фонологическая школа не знает этого ограничения и считает возможным и необходимым отождествление звонких и глухих в исходе морфемы в случаях типа рога — рог и др.

Указанное различие между школами обусловлено тем, что Московская школа не рассматривает фонемы «сами по себе», но всегда лишь в составе означающих определенных морфем, поэтому [k] морфемы рог и [k] морфемы кол получают разную интерпретацию. Школа Щербы, однако, исходит из того, что фонемы — относительно самостоятельные, автономные единицы, качественная характеристика которых не определяется полностью отнесенностью к той или иной морфеме (см. также ниже, §§ 48.1–48.3).

§ 41.3. Как можно заметить из изложенного выше, два типа критериев отождествления сегментов по существу не противопоставлены. Как свободное варьирование, так и дополнительная дистрибуция отражают разновидности чередования, или мены, сегментов: при свободном варьировании происходит случайная мена сегментов, не вызванная изменением контекста, а в случае дополнительной дистрибуции — вынужденная мена, обусловленная изменением контекста. Следует только добавить, что для отождествления сегментов необходимо, чтобы их мена осуществлялась в составе одной морфемы, и ввести два ограничения, сформулированные выше в § 41.2. В итоге мы получим объединение критериев обоих типов.

§ 42. В результате применения указанных критериев выделяются классы, или группы, фонологически тождественных сегментов. Каждому такому классу соответствует абстрактный объект, который и является фонемой. Построение такого абстрактного объекта аналогично в общем тому, как создаются общие понятия, например, березы или сосны, которым в реальной действительности соответствуют различные разновидности конкретных экземпляров этих деревьев. В этом смысле, например, фонема /a/ отдельное существование имеет только как объект лингвистической теории, будучи представлена в реальной действительности своими текстовыми реализациями.

Ситуация несколько иная при психо- и нейролингвистическом подходе. Здесь каждой фонеме соответствует некий элемент психолингвистической системы и отвечающие ему неврологические связи (ср. § 6).

§ 43. Полученное множество фонем, как таковое, представляет собой набор, или инвентарь, но не систему. Чтобы получить систему фонем, необходимо вскрыть связи и отношения между ними. Наиболее распространенным способом установления и представления фонологической структуры языка является описание фонем по их дифференциальным признакам. Дифферен-_/37//38/циальными называют такие признаки, которые различают по крайней мере две фонемы в данном языке. Естественно, что фонемы, характеризующиеся частично сходным набором дифференциальных признаков, объединяются в группы (подклассы); в итоге обнаруживается определенная организация внутри общего класса фонем, т. е. структура этой системы.

Каждой фонеме соответствует свой собственный набор дифференциальных признаков, который отличает ее от любой другой фонемы данного языка. Например, русская фонема /b/ характеризуется следующими дифференциальными признаками: губная (что отличает ее от /d/, /g/), смычная (что отличает ее от /v/), твердая (что отличает ее от /b’/), звонкая (что отличает ее от /p/), неносовая (что отличает ее от /m/)²⁴. Такие признаки, как «губно-губная», «непридыхательная», не являются дифференциальными для фонемы /b/, хотя они реально присущи текстовым реализациям этой фонемы: дело в том, что губно-зубной /v/ данная фонема противопоставлена не как губно-губная губно-зубной, а как смычная — щелевой, придыхательных же в русском языке нет вообще. Признаки такого типа называют интегральными.

§ 44. Существует теория, разработанная в основном Р. Якобсоном, согласно которой все дифференциальные признаки являются бинарными, или двоичными, т. е. каждый дифференциальный признак может принимать только два значения, например, может быть признак «звонкость/глухость», но не может быть признака «высокий подъем/средний подъем/низкий подъем». Иначе говоря, все существующие оппозиции Р. Якобсон и его сторонники сводят к привативным (см. § 47). Эту концепцию называют теорией дихотомической фонологии.

Сторонники обсуждаемой теории полагают, что можно установить такой набор дифференциальных признаков, который был бы пригоден для описания фонем любого языка. В настоящее время в литературе высказываются разные точки зрения относительно того, каким должен быть такой набор с количественной и качественной точек зрения. В последних работах содержатся перечни признаков, насчитывающие три-четыре десятка единиц. Однако в первых трудах, посвященных теории дихотомической фонологии, приводится набор из 12 дифференциальных признаков. Именно этот набор дается ниже. Поскольку в дихотомической фонологии важное значение придается установлению акустических и артикуляторных коррелятов дифференциальных признаков (см. § 46), в описание признаков включены _/38//39/ также некоторые фонетические характеристики, которые им соответствуют.