4.2.2. Формирование деспотического механизма власти

Деспотия генетически связана с общинным способом существования человечества. Общинный принцип социального бытия проявляется в общинной этике и психологии, в общинной сис­теме ценностей. Он означает безусловное подчинение человека интересам своей семьи, общины, касты и, наконец, политиче­ски организованного сообщества как целого. Этого требуют общеобязательные нормы, обеспечиваемые принуждением со сто­роны общины и ее органов управления.

Любые правила взаимодействия людей, позволяющие им удовлетворять свои потребности в рамках некоего сообщества, должны быть обязательны для всех членов этого сообщества. Поэтому люди, признающие эти правила, создают органы управления сообществом, призванные формулировать такие правила и обеспечивать их реализацию. Каждое организован­ное сообще­ство может функционировать только благодаря своим органам, т.е. благодаря деятельности особых субъектов или групп лю­дей, поддерживающих этот порядок²¹.

В процессе формирова­ния ци­вилизованного сообщества вырабатываются социальные нормы, обязательные в этом сообществе, и складываются поддерживающие их политические институты. Происходит поли­тогенез – переход к профессиональному политическому управ­лению оп­ределенного типа, силового или правового.

Системоцентристские социальные нормы требуют силовой организации социального управления. Причем по мере роста и усложнения общинной системы все больше проявляется силовой, деспотический принцип интеграции и управления сис­темой.

Как уже сказано, аграрная революция привела к радикаль­ному росту численности общества, организованного по общинному типу. Локально-цивили­зационные со­общества в сотни раз превосходили родоплеменные ме­жобщин­ные объеди­нения. Этот рост привел к тому, что система в сфере управления перешла инфор­мационный барьер, за кото­рым прежняя (потес­тарная) организация власти уже не справ­лялась с управлением системой. Ста­рая система общинного типа, не имевшая посто­янного, профессионального ап­парата управления, дошла до предела роста. Для того чтобы превзойти этот предел, нужно было пе­рейти к качест­венно но­вому управлению систе­мой, т.е. должна была произойти транс­формация старой системы в новую сис­тему того же типа. Именно так и произошло: при сохране­нии общинного типа сис­темы произо­шел переход к ре­гулированию посредством по­сто­янного аппарата управления, ко­торый ведал, пре­жде всего, производством и рас­пределением. Возник профессио­нальный аппарат, плани­рующий, орга­низующий и контроли­рующий всю жизне­деятель­ность сообще­ства.

Переход информационного барьера (и кризис управляемо­сти родоплеменной системы) был первой причиной перехода к политическому управлению посредством профессионального бюрократического аппарата. В социальной системе общинного типа стали складываться аппарат и организация публичной политической власти. К началу формирования этой организации популяции оседлых земледельцев су­ществовали уже как насе­ление, проживаю­щее и осуществляю­щее хозяйственную жизнь на определенной территории. По­этому аппарат публичной по­литической вла­сти, упра­в­лявший производством и распределе­нием, стру­к­ту­рировался не по родовому, а по территориально-посе­ленче­скому принципу. Воз­никла территориальная органи­зация власти, при которой родо­вые структуры постепенно ут­рачивали социаль­ную значимость в сравнении с территори­ально-поселен­че­ской организацией населения.

Вторая причина – необходимость организовать совместную производственную деятельность населения на основе внеэконо­мического (силового) принуждения. Поэтому понадобилась ор­ганизация публичной политической власти силового типа, спо­собная, ради сохранения системы, мобилизовать население для решения производственных или оборонительных (либо захват­нических) задач и при этом не считаться с массо­выми люд­скими потерями. Иначе говоря, выжить в борьбе за существо­вание могли в тех условиях только те локально-циви­лизацион­ные общности, в которых формиро­валась деспотическая орга­низация власти. Там, где такая организация власти не возникла, социальная система погибла или была поглощена более силь­ной, деспотически организованной системой.

Профессиональный аппарат управления возник из разделе­ния общественного труда в процессе крупномасштабного производства. При таком разделении труда аппарат управления выступает как необходимый орга­низатор, руководитель и ос­новной субъект производства и распределения.

Производящая экономика общинного типа требовала тотальной регламентации всего комплекса отношений, связанных с производством, накоплением, распределением и потребле­нием. Она объективно нуждалась в рег­ламентиро­вании хозяй­ственных процессов, во властной организации про­изводства, хране­ния и распределения избыточного продукта. Она порож­дала новые управленческие функции. Так, возникла необ­ходи­мость нормировать и учитывать трудовой вклад каж­дого члена общества, результаты его труда, его участие в соз­дании обще­ственных форм, выдачи ему из общественных фон­дов. В про­цессе нового разделения общественного труда появи­лись группы организаторов производства, руководителей и произво­дителей работ, надзирателей, учетчиков труда и рас­пре­деления его результатов (тотальное управление на основе силового принуждения требует тотального учета и контроля), а также должностные лица, контролирующие и обеспечивающие со­блю­дение норм, которыми регламентировались все общест­вен­ные процессы. Соответственно возникли власт­ные органы, наказывающие за проступки и исполняющие нака­зание, охраняющие порядок и обеспечивающие безопас­ность сообщества. Столкновения локально-цивилизацион­ных общно­стей в борьбе за людские и природные ресурсы потребо­вали постоянного многочисленного войска.

Основополагающая роль аппарата управления в обществен­ном производстве и распределении позволяла осуществлять публично-властную деятельность без налогов в обычном смысле. В процессе рас­пределения, часть распределяемого про­дукта оставалась в структурах аппарата и распределялась для выпол­нения публично-властных функций и личного потребления. Происходил обмен труда по управлению обществом на часть общественного продукта. Некоторая доля распределяемого про­дукта поступала в виде дани или военной добычи, но это, ко­нечно, нельзя считать налоговыми поступле­ниями.

В социальной структуре деспотической цивилизации выде­ляются две основные группы – общинники-земледельцы и чи­новничество, управ­ляющее всей жизнедеятельностью обще­ства. Внут­ри этих основных групп существовала дроб­ная кас­тово-сословная структура.

Чиновничество в целом имело иерархическую структуру, а различия в статусе отдельных групп бюрократии определяли их более или менее выгодное положе­ние в системе распределения. Причем обычно продвижение в этой иерархии наверх было затруднено или даже невозможно (сословно-кастовый принцип).

Эту иерархию венчала обожествляемая фигура деспотического правителя, перед которым все равны, а именно: равны нулю. Так, в древнем Китае все земли страны считались принадлежа­щими императору, а чиновники были лишь его слу­гами, управ­ляющими императорским имуществом. Несмотря на гигант­скую роль, которую чиновничество играло в функциони­ровании деспотически организованной системы, все чиновники находи­лись в положении императорских лакеев, сколь бы вы­соко они ни стояли на бюрократической лестнице.

Вместе с деспотической организацией власти возникло и официальное нормотворчество, законодательство. Официальные нормы устанавливали социальную иерархию, тщательно регламентировали про­цес­сы труда и распределения, закрепляли формальное неравен­ство как в сфере позитивного, официально одобряемого пове­дения, так и в наказаниях за нарушение официальных предпи­саний. Характерная черта деспотического законодательства – его жес­токость. Оно не защищало индивидуальные или группо­вые ин­тересы и ценности, но охраняло социальную систему в целом. Любые нарушения официально установленного или санкционированного порядка расце­нивались и наказывались как неповиновение власти, как посяга­тельство на систему, но не как посягательство на жизнь, здоро­вье или иму­щество отдельных людей или коллек­тивов.

Итак, из родовой общины в результате аграрной революции закономерно возникает общинная, системоцентристская цивилизация, в ко­торой нет свободы, права и государства. Истори­чески первый тип публичной политической власти – деспотия, организация власти силового типа. Она возникает из разделе­ния общественного труда при проведении широкомасштабных ра­бот на основе всеобщего внеэкономического принуждения.

1 См.: Нерсе­сянц В.С. Общая теория права и государства. М., 1999. С.232.

2 “Патриархально-патерналистские воззрения имели широкое распро­странение у всех народов. Глубокие корни они пустили и в русской поли­тической истории, традиционным компонентом которой стала вера ши­роких слоев населения в “царя-батюшку” и во всякое начальство как в “отца родного”. Эти настроения на протяжении веков насильственно вне­дрялись в сознание народа правящей деспотической властью (от “пома­зан­ника божьего” Ивана Грозного до “отца народов” Сталина). По­этому неудивительно, что и сегодня монархисты справа и сталинисты слева, – каждый по-своему переживая Эдипов комплекс постдеспотиче­ской без­от­цовщины, – откровенно и настойчиво отвергают либерально-демокра­тиче­ский конституционный строй современной России” (Нерсе­сянц В.С. Об­щая теория права и государства. С.211).

3 Венгеров А.Б. Теория государства и права. М., 1998. С. 25–80.

4 Венгеров А.Б. Указ. соч. С. 37–38.

5 Для современной учебной литературы в России характерны представ­ления об особом, “восточном пути” возникновения го­сударства, отличном от “западного пути”, о первичном возник­новении государства в условиях “древневосточного землевла­дения”, “азиатского способа произ­водства”, о доклассовых древневосточных деспотических государствах Египта и Малой Азии и т.д.

6 Об “архаическом праве” как о якобы первом историческом типе права см.: Проблемы теории государства и права. Учебное пособие / Под ред. М.Н.Марченко. М., 1999. С. 299–309 (автор главы – И.Ф.Мачин).

7 Дробышевский С.А. Политическая организация общества и право как явления социальной эволюции. Красноярск, 1995. С.91.

8 Там же.

9 Там же.

10 См.: Супатаев М.А. Культурология и право (на материале стран Тро­пической Африки). М., 1998. С. 41–51.

11 См.: Утченко С.Л. Политические учения древнего Рима. М., 1977. С.140.

12 См.: Синха Сурия Пракаш. Юриспруденция. Философия права. Крат­кий курс / Пер. с англ. М., 1996. С. 10–13.

Индийский ученый Синха Сурия Пракаш – один из тех современных ис­следователей, которые при объяснении природы права подчеркивают, что право не является универсальным социальным регулятором, действую­щим во всех цивилизациях и культурах.

13 См.: Нерсе­сянц В.С. Общая теория права и государства. С. 191–192.

14 См.: Гумилев Л.Н. Этносфера: История людей и история природы. М., 1993. С. 65–67; Валентей С.Д. Развитие общества в теории социаль­ных альтернатив. М., 1994. С. 71–75.

15 Так, в древнем Шумере возникли так называемые города-государ­ства, похожие на классический античный полис. Здесь были зачатки от­но­шений собственности, экономической и политической свободы членов высшего сословия. Но Месопотамии не было суждено стать колыбелью свободы, права и государственности. Шумерская полисная культура ока­залась неконкурентоспособной и была уничтожена новой месопотамской цивилизацией – цивилизацией общинного, деспотического типа, создан­ной семитскими племенами. Уже в Шумеро-аккадском деспотическом царстве, а затем в Вавилоне и Ассирии отношения собственности утра­тили экономическое значение.

16 Дробышевский С.А. Указ. соч. С.98.

17 Вот как описывает Л.Н.Гумилев формирование китайской цивилиза­ции в среднем течении Хуанхэ: “…главными врагами людей здесь были реки. В сухое время года они сильно мелели, но стоило пройти дождям в горах, как они вздувались и выходили из берегов. Раз­лившись, они теряли скорость течения и откладывали наносы… Прими­тивным земледельцам приходилось сооружать дамбы, чтобы спасти себя и свои поля от навод­нений; и все же дамбы прорывались в среднем один раз в 2½ года… Часть древних насельников Китая отступала от свирепых вод в горы и продол­жала заниматься охотой – от них там и следа сейчас не осталось; другие – «сто черноголовых семейств», пришедшие в Шаньси с запада, – бросились на борьбу с рекой – это были предки китай­цев. Им пришлось отказаться от прежней дикой воли и привить себе дис­циплину, жесткую организацию и принять деспотические формы правле­ния, но зато побеж­денная природа щедро вознаградила их, предоставив возможности интен­сивного размно­жения и средства для создания ориги­нальной культуры… Те же, кто от­ступил от трудностей земляных работ и угрозы водной сти­хии в горы … довольствовались теми плодами при­роды, которые она им уделяла добро­вольно, и поэтому у них не возникло потребности в органи­зации” (Гуми­лев Л.Н. Указ. соч. С.71).

18 См.: Гумилев Л.Н. Указ. соч. С. 69–71.

19 Сурия Пракаш С. Указ. соч. С. 7–8.

20 Но и крупные древние цивилиза­ции Нового Света, существовавшие не в долинах разли­вающихся рек, тем не менее, возни­кали (в районах рис­кованного земледе­лия) в результате широкомас­штабных работ, по­добных ирригаци­онным. Проведение этих работ имело ту же цель, что и в Старом Свете – создание нового ландшафта. Но в Месоамерике и Горном Перу эта цель дости­галась путем перенесения на высокогорные поля плодород­ного ила из рек и озер.

21 См.: Дробышевский С.А. Указ. соч. С. 77–78.