к семинару_7_унитарное государство
.docГлава 2
ФОРМИРОВАНИЕ УНИТАРНОГО СУВЕРЕННОГО ГОСУДАРСТВА
Ликвидация Иваном III Новгородской республики. — Свержение ордынского ига и ускорение объединительного процесса. «Государь всея Руси». — Геополитические приоритеты русского великого князя. — «Вывод» из Новгорода бояр и купцов и начало создания поместного войска. — Организация власти при Иване III и его внутренняя политика. — Идея политического суверенитета Русского государства 'и великого князя. — Факторы интеграционных процессов.
Старший сын Василия II Иван III стал великим князем Московским после смерти отца в 1462 г. и правил до 1505 г. Завещание фактически утверждало всевластие Ивана III: он получил 16 городов, а все его братья — 12. Кроме того, новые уделы по территориальной структуре отличались от прежних — они создавались не в результате прямого наследования удельных земель, а в качестве владений великого князя. Владельцами уделов становились члены его семьи. Тем самым определялась большая степень зависимости новых удельных князей от великого, чем прежде1.
Все это позволило Ивану III после вступления на великокняжеский престол начать еще более динамичную политику, чем при его отце. Ближайшая стратегическая цель заключалась в окончательной ликвидации ордынского ига. Но этот курс входил в противоречие с раздробленностью даже на такие уделы, которые принадлежали его ближайшим родичам, с существованием формально независимых княжеств, двух великих княжеств (Рязанского и Тверского) и двух республик (Новгорода и Пскова). Поэтому Иван III, едва вступив на великокняжеский престол, начал борьбу за ликвидацию их самостоятельности и подчинение Москве.
В 1463—1468 гг. утратило независимость Ярославское княжество, в 1474 г. у князей Ростовского княжества были выкуплены их княжеские права. В 70-е годы Иван III продолжил начатое его отцом наступление на независимый Великий Новгород. В 1471 г. он двинул свое огромное войско, в составе которого находился и татарский отряд, на Новгород, нарушив тем самым Яжелбицкий мир, и одержал победу у р. Шелонь, после чего, войдя в город, жестоко расправился с его жителями. Существует устойчивая историографическая традиция, основанная на интерпретации великокняжеского летописания, согласно которой причиной похода была пролитовская позиция новгородских властей и «латинство» новгородской церкви. Однако Я. С. Лурье, подвергший критическому анализу летописные известия, пришел к выводу об источниковедческой несостоятельности этой концепции и показал, что никакого сговора и заключенного соглашения между Литвой и Новгородом не было, как не было и связей с униатскими церковными иерархами2.
Согласно докончанию между московским великим князем и Новгородом (так называемому Коростенскому договору), Новгород лишался Вологды и брал обязательство «не отдатися» «за короля и за великого князя литовского», не призывать оттуда князей и «нигде не ставить» владык, «опроче московского митрополита». Вместе с тем договор отличался крайней противоречивостью, поскольку в нем сочеталось признание суверенитета Новгорода с принадлежностью к Московскому великому княжеству: «...ваша (московских князей. — Авт.) вотчина, мужи вольные»3.
Эта противоречивость правового положения Новгорода стала предпосылкой новой войны4. По существу, данная коллизия и не могла быть преодолена иначе, как полным подчинением Новгорода великокняжеской власти, взявшей курс на его окончательную инкорпорацию в состав Московского великого княжества. Так называемый поход миром 1475—1476 гг. с большой ратью и арестом ряда новгородских бояр закончился провалом. Оставался один выход — война. Поводом (а не причиной) для ее развязывания стала известная история о великокняжеском титуле: сообщение новгородских послов в Москве о даровании Ивану III новгородцами титула «государь» (вместо обычного «господин»); дезавуирование их деятельности в Москве новгородским вечем; поход на Новгород «войною» снова при участии татарского войска; капитуляция новгородцев; согласие их на уничтожение вече и посадничества, поста тысяцкого, отправка в Москву вечевого колокола, «поимание» и ссылка бояр5. Новгородская республика, таким образом, прекратила свое государственное существование в 1478—1479 гг. С присоединением огромной территории Новгородской земли территория Московского великого княжества удвоилась. В его состав вошли коми, корелы и другие финно-угорские народы.
Иван III форсировал объединительную политику еще до окончательного освобождения от ордынского ига, когда он не обладал еще формальными суверенными правами в русских землях. Принципиально положение, как известно, изменилось после 1480 г., в результате так называемого стояния на р. Угре, или «угорщины». Как бы ни оценивать поведение и военные таланты Ивана III, роль его второй жены Софьи Палеолог, Вассиана Рыло и других политических фигур того времени6, ясно одно — московский великий князь получил полные суверенные права на подчиненные ему земли. Власть его не зависела теперь от ордынских ханов.
Это событие имело принципиальное значение для судеб Русского государства и русского народа. Освободившись от иноземных захватчиков и угнетателей, государство и народ могли распорядиться приобретенной волей сами. Но в какой мере 250-летний период всеобщей несвободы и методы борьбы за единодержавие могли повлиять на дальнейшую эволюцию государственности и социума в целом?
Ближайшие последствия показали, что объединительный процесс после этой победы ускорился. В 1485 г. к Москве в результате военного похода было присоединено Тверское великое княжество — основной соперник Москвы в борьбе за единодержавие. Сын Ивана III Иван Иванович, родной внук по матери тверского великого князя, стал тверским великим князем, а само княжество фактически получило статус удела. В 1489 г. в результате похода большой рати полностью была подчинена Вятская земля.
Формально самостоятельность сохраняли Псков и Рязань (хотя князь Иван Васильевич Рязанский в 1483 г. признал себя «молод-шим» по отношению к своему дяде Ивану III)7. Эти города окончательно ее утратили при сыне Ивана III Василии III: Псков в 1510 г., Рязань в 1521 г.
Ликвидация уделов была не менее сложной задачей, чем присоединение к Москве самостоятельных княжеств. Иван III, как и его предшественники и преемники, опираясь на военное превосходство, постепенно преодолевал древнюю традицию постоянного воссоздания удельной системы, хотя имели место и новые попытки ее реставрации. По-прежнему докончания, регулировавшие отношения между московским великим князем и князьями удельными, часто нарушались обеими сторонами, что вело к перераспределению земель.
Так, хотя сразу после падения ордынского ига, в 1481 г., Иван III вынужден был пожаловать за участие в походе к р. Угре своих братьев — углицкого князя Андрея Большого и волоцкого князя Бориса — дополнительными, принадлежавшими их умершему в 1472 г. брату Юрию, землями, князь Андрей Большой уже в 1491 г. был вместе с детьми посажен Иваном III в тюрьму по обвинению в нарушении докончания с ним, где и умер через два года.
Еще раньше, по завещанию князя Андрея Меньшого (которому, как и князю Юрию, великий князь запретил жениться, т. е. иметь наследников по прямой линии), к Ивану III переходит Вологда.
В 1481—1482 гг. был разработан новый формуляр докончаний, ущемлявший права удельных князей. Согласно договору 1482 г. Ивана III с князем Михаилом Андреевичем Верейским, после смерти последнего Белоозеро, в нарушение традиционных прав его сына Василия, переходило к великому князю8. После бегства Василия в Литву в последнее докончание между Иваном III и Михаилом Андреевичем (1485 г.) был включен пункт о передаче великому князю по смерти Михаила его удела9. Отныне в договорные грамоты великих князей с князьями удельными включалась формула об Иване III как душеприказчике, что создавало «основу для подчинения последних»10 (то есть удельных князей).
Помимо вхождения в состав Руси северных финно-угорских народов, была присоединена мордва. Таким образом, Россия постепенно становилась полиэтническим государством.
Насильственное присоединение к Московскому великому княжеству Новгорода и Твери, освобождение от татаро-монгольского ига — все это в совокупности привело к тому, что Иван III стал с 1485 г. в своих официальных внешнеполитических документах употреблять титул «государь всея Руси»11 (первоначально, еще до завоевания Новгорода, эпизодически применявшийся только в отношениях с ним)12. В этом проявлялись притязания московского великого князя на власть над всеми русскими землями, входившими до ордынских завоеваний в состав Древней Руси, в том числе и теми, которые оказались в составе Великого княжества Литовского и Польши. Последнее обстоятельство вызвало естественное противодействие Польского королевства и Литвы, поскольку великий князь Литовский и король польский Казимир IV считал именно себя великим князем русским. Но, кроме того, титул означал провозглашение всевластия великого князя на тех землях (в судебной, военной и финансовых сферах), которые реально входили в государственную территорию Руси.
Порубежные войны с Великим княжеством Литовским 1487— 1494 гг. (в течение которых походы русских войск перемежались переговорами, что дало основание А. А. Зимину назвать войну 90-х годов «странной»)13 и война 1500—1503 гг. привели к завоеванию Вязьмы, восточной части Смоленской земли, Стародубского и Нов-город-Северского княжеств, Чернигова, Гомеля, Брянска, Торопца и др., а также к переходу на службу московскому великому князю ряда западнорусских князей, которых Иван III сумел привлечь на свою сторону, выдавая себя за покровителя удельной «старины»14.
Наличие такого сильного соседа, каким было выделившееся из состава Золотой Орды во второй четверти XV в. Казанское ханство, определило направление внешней политики Ивана III на востоке. После многолетних военных столкновений в 1469 г. русские войска одержали победу. Ее результатом стало заключение мира на выгодных Москве условиях. Однако мир оказался непрочным, и потребовался ряд новых военных акций. Наконец в 1487 г. Иван III послал на Казань большое войско, которое свергло враждебного Москве Али-хана и посадило на престол Мухаммеда-Эмина. Это на длительный срок предопределило фактическое вассальное положение Казанского ханства в отношениях с великим московским князем и стало предпосылкой к его окончательному завоеванию, а также завоеванию других народов Поволжья и Заволжья.
Что касается угрозы,с юга, со стороны отделившегося от Золотой Орды в 30-е годы XV в. Крымского ханства, эта проблема была на некоторое время решена заключением с его ханом Менгли договора, продлевавшегося несколько раз. Другая опасность, исходившая с юга, исчезла в связи с гибелью остатков Большой Орды в 1502 г.
Итак, опираясь на военное могущество, Иван III не только решил историческую задачу — освобождение от ордынского ига, но и сумел объединить под своей властью разрозненные северо-восточные и северо-западные земли, а также присоединить ряд западнорусских земель, находившихся до того под властью Литвы. Однако ни военные, ни дипломатические успехи не могли обеспечить быстрого решения геополитической задачи, провозглашенной Иваном III, — завоевания в борьбе с Литвой обширных земель на юге и юго-западе, входивших некогда в состав Древнерусского государства, население которых исповедовало православную веру. Полностью она была решена лишь в XVIII в., но и до этого никогда не снималась с повестки дня.
Другая геополитическая задача была при Иване III лишь обозначена: результатом похода на Чердынь в 1472 г. стало завоевание северо-западного Приуралья (Пермская земля), а в 1483 г. был осуществлен поход из Вологды через Урал в Сибирь — вплоть до Иртыша и Оби. В 1499 г. русская рать из. северных земель совершила большой поход в югорскую землю — на реку Сосьву и низовья Оби. Тем самым земли манси, югры (остяков — хантов) оказались завоеванными и был намечен исходный рубеж экспансии на восток — завоевания Сибири и ее колонизации15.
Если проанализировать правления Василия II и Ивана III с точки зрения того, были ли в ведении военных действий мирные передышки, то обнаружится, что их войска участвовали в походах по три или по два раза в год — будь то отражение набегов, или войны с целью территориальных приобретений, или борьба за единодержавие. Конечно, преобладание военного аспекта в политике характерно для средневековья, но в формирующемся Русском государстве, которое вело активную борьбу на разных фронтах — внутреннем и внешних, военная сторона отличалась особой гипертрофированностью.
Реализация обширных внешнеполитических задач, решаемых Иваном III как наступательными, так и оборонительными акциями, вела к необходимости укрепления и увеличения войска. Войско обеспечивало и внутреннюю консолидацию, которая заключалась в нейтрализации сил потенциальных противников великого князя. Эти проблемы — внешняя и внутренняя — сплелись в один клубок, и Иван III разрешил их радикально и одним ударом.
Увеличение войска и его материальное обеспечение только в денежной форме было невозможно из-за натурального ведения хозяйства. Выход нашелся в испомещении служилых людей, т е. раздаче земли с крестьянами в условное владение за службу. Объектом такой раздачи в поместья стали прежде всего земли, принадлежащие новгородским боярам, купцам и церкви, — экономическая основа их могущества и фундамент былой новгородской вольности.
Уже в 1478 г. половина монастырских волостей в Новгороде была подвергнута секуляризации. В январе 1480 г. Иван III, специально приехавший в Новгород, «поймал» архиепископа Феофила, вероятно облыжно обвинив его в том, что тот не хотел, «чтобы Новгород был за великим князем». На новгородское боярство Иван 111 повел решительное наступление в 1483—1489 гг.16 Стандартное обвинение в измене в пользу Литвы послужило поводом для репрессий: зимой 1483 г. «поймал князь великий больших бояр новогородцких и боярынь, а казны их и села все велел отписати на себя, а им подавал поместья на Москве по городом; а иных бояр, которые крамолу держали от него, тех велел заточити в тюрмы по городом». В июне 1484 г. Иван III снова «поимати велел многих бояр новгородских в Новегороде и роз-вел и весь Новъгород одолел и за себя взял»17. Затем репрессии обрушились на новгородцев в 1486—1487 гг., когда из Новгорода в Москву было приведено «боле седми тысящ житьих людей», — их обвинили в намерении убить новгородского наместника Якова Захаровича. Последний многих новгородцев сам «пересече и перевешал». Тогда же были переведены во Владимир «лучших гостей новгородских пятьдесят семей»18. Наконец, в 1488 г. по оговору, согласно которому «жи-тьи люди» намеревались убить наместника, Иван 111 их вывел «по иным городом, а многих пересечи велел»19. Взамен в Новгород были переведены торговые люди из других областей Руси.
Таким образом, в Новгороде в 1476—1481 гг. оказались конфискованными 19,3 тыс. обеж земли, в 1483—1486 гг. — 12,3 тыс. обеж; всего же в великокняжеский фонд было конфисковано более 70 тыс. обеж20. Не исключено, что в 1499 г. было конфисковано еще какое-то количество церковных и монастырских земель21. Эти «выводы» из Новгорода, произведенные Иваном III, нарушили порядок, на сохранении которого бояре настаивали до утраты независимости и даже после признания великого князя «государем». Ослабление Новгорода в результате насильственных «выводов» и перевода туда бояр из числа московской знати, детей боярских, торговых людей и послужиль-цев из распущенных дворов новгородских бояр было способом укрепления единовластия великого князя22, тем более что поместья давались небольшие, а права распоряжения ими были ограниченными.
Одновременно с испомещением в Новгородской земле новых землевладельцев туда из Москвы были посланы писцы. На них и была возложена задача верстания поместьями служилых людей. Писцы провели в конце XV—начале XVI в. два описания новгородских земель (так называемое «старое письмо» 70-х—начала 90-х годов XV в. и «новое письмо» 1495—1505 гг.)23 с целью закрепления суверенитета великого князя над Новгородской землей, выделения, уточнения и расширения фонда государственных, оброчных и дворцовых земель, частичной редукции и секуляризации феодальных вотчин, ограничения податного иммунитета духовных и светских феодалов24, способствования освоению вновь приобретенной земли25, фиксирования землевладельческих прав помещиков и доходов, которые обязаны были им вносить крестьяне26. Последнее обстоятельство вело |с тому, что крестьяне оказывались в феодальной зависимости от помещиков. Описание же земель, которым придавался статус дворцовых, оброчных или государственных, превращало населяющих их крестьян в зависимых от государства, поскольку налог взимался за кчет доходов от их собственного труда, носил регулярный характер |и не обставлялся какими-либо почетными привилегиями27.
Те же задачи ставились великокняжеской властью при описаниях других земель, недавно присоединенных к Москве. Особенно это ртносилось к вотчинам, пользовавшимся иммунитетными привилегиями, вмешательство во внутреннюю жизнь которых означало наступление на политические и землевладельческие права феодалов28.
Конфискация боярских и церковных земель в Новгороде, «вывод» ю Новгорода, переселение туда на поместном праве служилых людей значало, что здесь великокняжеская власть произвела в землевладении ереворот, имевший далеко идущие последствия в общегосударствен-ых масштабах. Во-первых, «выводы» стали практиковаться повсемес-■ро и превратились в обычное орудие политической борьбы великок-■ркеской власти против реальных и мифических противников. Во-вто-
власть и реформы рых, наделение землей с крестьянами на поместном праве становилось повседневной практикой освоения присоединенных земель, способом материального обеспечения войска за счет раздачи государственных (черносошных) и дворцовых земель. То есть создавалась система служилого землевладения, знаменующая переход к новым земельным и политическим отношениям, а также упорядочение военной службы. Вмешательства государственной власти во владельческие права вотчинников и общины становятся обыденной практикой.
Важным инструментом концентрации власти в руках великого князя стала его иммунитетная политика. В частности, Иван III начиная с 90-х годов проводил линию на ограничение и отчасти прекращение предоставления податных привилегий светским и духовным феодалам (а следовательно, на взимание налогов непосредственно с частновладельческих крестьян), унификацию судебного иммунитета светских и духовных землевладельцев, сужение светской юрисдикции монастырей и церкви. Все это подрывало политическое и экономическое могущество крупных привилегированных светских землевладельцев и церкви29.
Инструментом консолидации разрозненных земель и централизации власти должна была стать и унификация правовых норм, связанных с судебными функциями государства. Это важное мероприятие осуществилось в 1497 г. в виде первого в истории нового государственного кодекса — общерусского Судебника30. Источниками его составления были Правда Русская, уставные грамоты XIV—XV вв.. Псковская Судная грамота, судебная практика, бытовавшая в разных землях31. Уже одно это свидетельствует о консолидирующем характере Судебника, который ввел единые нормы судебной процедуры по гражданским и уголовным делам, единую систему пошлин за все виды суда великого князя и лиц, осуществлявших судебную деятельность по его поручению (от бояр до неделыциков), единый срок крестьянского отказа (неделя до и неделя после Юрьева дня осеннего), единообразный срок подачи жалоб по земельным делам. При этом судебные функции феодальной аристократии были сокращены и регламентированы, а великокняжеская власть установила для себя ряд привилегий в сфере отношений собственности в ущерб правам представителей всех слоев социума, в том числе боярства. Например, в ст. 63 сроки подачи жалоб в тяжбах по таким существенным делам, как земельные, были установлены разными: три года для частных лиц, кто бы они ни были, и шесть лет, когда дело касалось земельной собственности великого князя.
Фрагментарность и бросающаяся в глаза неполнота первого Судебника, отсутствие в нем норм, регулирующих порядок наследования собственности, в том числе земельной, разграничения прав великого князя и служилых князей, бояр и других членов социума, отношения между великим князем и церковью, наделения поместьем, и т. д. и т. п., не должны удивлять, поскольку эти правоотношения регулировались либо обычаями, либо актами, восходящими к обычаям.
Существует точка зрения, согласно которой именно Судебник 1497 г. положил начало оформлению общероссийских сословий32, а в дальнейшем и сословной монархии33. Однако, строго говоря, сословия — корпорации, имевшие свой регламент (писаный или традиционно передаваемый в устной форме), который «не давался корпорации сверху властью», а «вырабатывался самой этой группой на принципах всеобщего согласия и самоуправления (либо заимствовался ею у другой подобной же корпорации, как, например, городское право)»34. Поэтому, если исходить из такой принятой в науке дефиниции, то в XV—XVI вв. сословия в Русском государстве не сложились, хотя постепенно создавались корпорации несословного типа, обширные обязанности которых и весьма ограниченные права определялись великокняжеской, а затем и царской властью.
Организация власти в стране, территориально выросшей только при Иване III в несколько раз, не претерпела кардинальных сдвигов. Новая система властных полномочий привела все же к ряду изменений в управлении государством. К концу великого княжения Ивана III число бояр достигало пяти человек, окольничих — тоже пяти человек35. В то же время нет никаких свидетельств (даже в сфере терминологии) институционализации Боярской думы. По всей видимости, бояре и окольничие выполняли отдельные, самые ответственные поручения великого князя. Они возглавляли специальные боярские комиссии для ведения внешнеполитических переговоров, суды по земельным и разбойным делам и т. п.36 Боярам в порядке персональных поручений великим князем делегировались самые различные распорядительные функции вообще, во время его отсутствия в Москве в частности. В последнем случае даже предполагалась передача всей полноты власти.
Реальными рычагами государственного управления на черносошных землях оставались наместники и волостели, чья деятельность находилась под малоэффективным контролем великого князя, бояр и казначеев, стоящих во главе великокняжеской канцелярии — Казны. Впрочем, несмотря на размежевание в 60-е годы XV в. между черными и дворцовыми землями, которые обслуживали нужды великокняжеского дворца и управление которыми было поручено дворецким, последние наряду с этой функцией (впоследствии она станет для них единственной) длительное время принимали участие в ряде общегосударственных дел, в том числе в осуществлении контроля за кормленщиками. Это свидетельствует не только о том, что властные полномочия функционально еще не были дифференцированы как по горизонтали, так и по вертикали, но и о том, что великий князь воспринимал государство как большую вотчину, ему принадлежащую. Поэтому именно дворецким наряду с введенными боярами была делегирована великим князем функция осуществлять от его имени суд последней инстанции. Иерархическая лестница дворцовых чинов включала также (по нисходящей) ясельничих, сокольничих и постельничих, участвовавших не только в управлении различными отраслями дворцового хозяйства, но и в управлении государством. На дворцовые должности назначались лица, близкие великим князьям, из числа старомосковского боярства или дворянства. Тем самым великий князь создавал в верхних этажах власти систему, имеющую некоторые элементы равновесия: притязаниям боярской знати и княжат можно было противостоять, опираясь на дворцовые ведомства. Этой же цели служило и создание в Москве системы «областных дворцов» во главе с особыми дворецкими, призванными осуществлять управление теми землями, которые в ново-присоединенных княжествах забирались в фонд дворцовых и черносошных. Великокняжеская администрация тем самым приходила на смену удельно-княжеской.
Механизмом, регулирующим назначения на военно-служилые должности представителей старомосковского боярства, происхождение которых не могло стать основанием для предпочтения каких-либо родов перед другими, с конца XV — начала XVI в. становится местничество, которое еще не имело массового, универсального применения и основывалось пока на служилом, а не родовом принципе37.
Аппарат Казны и Дворца образовывали дьяки, распределение функций между которыми во второй половине XV — начале XVI в. только намечалось38, хотя уже появлялись конюшенные и ямские дьяки. Всего на великокняжеской службе при Иване III состоял 61 дьяк.
Вся эта система власти носила ярко выраженный территориальный, а не функциональный характер, что отражало реальную картину только начального этапа становления унитарного государства. Но и эта система управления страной бьгла еще далека от унификации. Более того, к концу правления Ивана III оставались специфические условия властвования в Юго-Западной Руси, чьи земли недавно были присоединены к Московскому великому княжеству. Здесь бывшие владетельные князья превращались в служилых князей, потерявших свои суверенные права на старые земли, но при этом получавшие их же на вотчинном праве. Они участвовали со своими войсками в военных действиях Ивана III и были рангом ниже удельных князей, но формально выше старомосковских княжат и б.ояр39.
Такого рода специфические черты местного управления в аннексированных юго-западных землях, равно как и сохранение ряда местных особенностей в Новгороде, Твери и других новоприсоединенных территориях, свидетельствуют о том, что существенные элементы унитаризма были заложены именно при Иване III. Специфическая система федерации, при которой великое княжество считалось коллективной собственностью всего рода, а уделы находились лишь во владении у отдельных представителей рода, прекратила свое существование, а власть великого князя формально ни с кем не делилась.
На практике, однако, Иван III вынужден был ее делить с им же назначенными соправителями — сначала с Дмитрием (внуком, сыном старшего сына от первого брака), затем с Василием (сыном от второй его супруги Софьи, племянницы последнего византийского императора). Неудачно закончилась и попытка Ивана III провести секуляризацию монастырского и церковного землевладения и превратить церковных иерархов в государевых слуг, встретившая, хотя и был недавний прецедент — конфискация церковных земель в Новгороде, — яростное сопротивления церкви.