XIX века

35 Отдача в солдаты

была

предусмотрена как самостоятельная мера наказания Сводом законов

(т XV, ст 60

и ел ) В первой

половине

XIX века

получила широкое

применение как в

судебном, так и

административном

порядке Была

отменена в 1860

году См

подробнее

Гаганцев Н С

^ лз соч ,с 1399

нии другими и определяют основания и порядок такой замены. Статья 73, например, устанавливает порядок замены смертной казни по воле императора так называемой политической смер­тью. Политическая (или гражданская) смерть известна россий­скому законодательству еще с XVI11 века — по Артикулу воин­скому, законодательству Елизаветы и др. В Своде законов по­литическая смерть фигурирует как самостоятельный вид тяже­лого наказания, стоявший по лестнице наказаний сразу после смертной казни.

Уложение не включает этого наказания в перечень основных. Политическая смерть влекла за собой каторгу и лишение всех прав состояния. Отличие заключалось в специальном обряде и важном психологическом моменте: осужденный не знал о замене наказания и находился в ожидании смертной казни.

Последующие статьи устанавливают некоторые послабления в режиме мест лишения свободы для женщин, замену для лиц старше 70 лет каторги ссылкой в Сибирь на поселение, замену для лиц, изъятых от наказаний телесных, ссылки в Сибирь на поселение службой в армии в качестве рядовых. Такая же заме­на была возможна и для лиц, осужденных на поселение на Кавказ³^.

Особые правила отбывания наказаний установлены для ино­странцев (ст. 80).

Была возможна замена одних мест лишения свободы другими (ст. ст. 74, 82, 83, 85).

Очень важное положение содержит ст. 77, разрешающая за­мену наказания плетьми наказанием шпицрутенами, если приго­вор вынесен военным судом. Статьи 84, 86—88 устанавливают очень характерное для России (и сохранившееся в последующих редакциях Уложения) положение о возможности замены заклю­чения в различных местах лишения свободы телесными наказа­ниями. Естественно, оно касалось лишь лиц низших сословных групп. Закон устанавливает определенную шкалу соответствия сроков лишения свободы в тюрьмах (ст. ст. 84, 87), в смири­тельных домах (ст. 86), в случае кратковременного ареста (ст. 88) телесными наказаниями, причем указываются различ­ные основания этой замены: отсутствие мест лишения свободы (ст. ст. 84, 86) или когда заключение в тюрьме может привести к разорению и лишению средств пропитания семейства осужден­ного (ст. 87).

Статья 89 дает возможность замены кратковременного ареста (для лиц, не изъятых от наказаний телесных) правительством установленными работами. Статья 90 говорит о другом случае замены наказания: в случае невозможности для осужденного выплатить денежное взыскание его либо заключали в тюрьму, либо определяли на работы, с тем чтобы заработанные деньги шли на уплату долга.

Статья 91 устанавливает привилегию для священно- и церков­нослужителей и монашествующих отбывать наказание по распо­ряжению их собственного начальства. Статья 92 разрешает за­мену некоторых исключительных наказаний, предусмотренных

для лиц, состоящих на службе, телесными наказаниями или от­дачей в солдаты. Телесные наказания (ст. 93) не могли быть применены к лицам, страдавшим неизлечимыми болезнями³⁶. Статьи 94, 95 определяют замену телесных наказаний для лиц, изъятых от наказаний телесных не по сословным привилегиям, а по особым постановлениям, лишением свободы или другими на­казаниями.

Глава третья

Статьи 96—156 регламентируют порядок определения на­казаний, обстоятельства, устраняющие уголовную ответствен­ность, отягчающие и смягчающие вину, назначение наказа­ния за различные стадии совершения преступления, при соу­частии, право суда определять меру наказания в зависимости от различных обстоятельств. Статья 96 содержит важнейший принцип, типичный для буржуазного уголовного пра­ва, — наказание за преступления и проступки должно опре­деляться не иначе как на точном основании закона. Но от этого принципа сделано много отступлений, обусловливаю­щих практически широкий административный и судебный произвол. Юридическое несовершенство закона, казуальность, неопределенность санкций, наличие аналогии, прямо преду­смотренная законом (например, примечанием к ст. 61) воз­можность применения административных мер — все это про­тиворечило принципу, определенному ст. 96, и предопределя­ло его нарушения.

Статья 97 формулирует другие очень важные положения, так­же типичные для буржуазного уголовного законодатель­ства, — доказанность преступного деяния и виновность как не­обходимые основания наступления уголовной ответственности. Статья повторяет определение стадий совершения преступления и говорит о наказании (в случаях, если на это прямо указано в законе) голого умысла, приготовления к преступлению и поку­шения на преступление. Как уже отмечалось, ранее действовав­шее в России законодательство (и Свод законов в том чи­сле — ст. ст. 109—111 т. XV) разрешало оставлять подсудимо­го в подозрении и применять к нему в этом случае определен­ные меры наказания (отдача в военную службу, ссылка на посе­ление и др.).

Статья 98 впервые в уголовном законодательстве России дает перечень всех обстоятельств, устраняющих наступление уголов­ной ответственности. Последующие статьи (99—109) подробнее раскрывают содержание указанных в ст. 98 уголовно-правовых институтов. Первый пункт ст. 98 устраняет наказуемость слу­чайного деяния, об этом говорит и ст. 99. Случайное деяние как ненаказуемое давно известно российскому законодательству. Соборное уложение 1649 года, Артикул воинский довольно чет­ко отличали случай от неосторожности. Статья 6 т. XV Свода законов различала деяния умышленные, неосторожные и слу­чайные. Но формулировка Уложения юридически более точна,

317

Уложение

о наказаниях

уголовных и

исправительных

36

В специальном приложении к Уложению был

установлен

перечень болезней

освобождающих от

применения

телесных

наказаний

318

Законодательство

первой половины