Лекция 10. История 20 в.

20 век для нас:

– короткий. В этом курсе он заканчивается на 1995-ом году.

- субъективный. (К истории 20-го века мы относимся лично и доверяем не учебнику, а маме с папой.)

=> этот фактор мешает научному/объективному подходу к изучению истории 20-го века. + ко всему, возникает двойственность: с одной стороны, есть «свидетели» этого времени, которым мы доверяем, с другой стороны, можно ли считать точку зрения этих «свидетелей» объективной, большой вопрос.

Научный знаменатель в истории 20-го века «подвижен» (это значит, что он не научен). Существует научная динамика и научная подвижность. Об истории 20го века мы знаем значительно меньше, чем о 19 веке. + История 20го века переписывается значительно чаще, чем та же история 19го века. (Буквально каждый год). Потому что существует режим работы с источниками.

«Источники» 20го века отличаются:

1. Многообразием.

2. Разнообразием своей технической природы.

3. Количеством. Их очень много.

4. Большая их часть не доступна исследователям. (Не доступны как архивы: могут быть частными, имеют срок хранения источников (много не рассекреченных документов в Европе и Америке с разными сроками секретности до 150ти лет).

+ каждые полгода-год рассекречивается множество документов, которые нужно быстро осваивать. (Например, каждое 9 мая списки погибших на войне растут)

Несмотря на современные методики: записывание устной речи/новые методики устного опроса (когда пытаются отделить субъективное восприятие от объективного), данных не хватает.

• Каждый год в доступ вступает «следующая» доля источников, которые обрабатываются/подвергаются научному анализу и, главное, публикуются, (то есть, так или иначе становятся доступными академической аудитории, которая на основе этого может делать выводы.) Поэтому, когда рассказываешь историю 20 века, особенно после второй мировой войны, лучше сказать «Мы знаем об этом не все», чем четко утверждать что такое-то событие обладало такой-то природой и такими-то закономерностями. (О закономерностях говорить пока рано). Поэтому этот курс истории до 1995 года. Это не значит, что нет хороших исторических трудов! Но, даже если ссылаться на Эрика Хобсбаума «Короткий XX век»: он довел историю до 90-ых годов, и с 80-ых годов начал оговариваться «тут я не знаю», «тут мои данные могут быть неточны», и т.д. Дальше он пишет: «у меня только хроника и никаких закономерностей».

В качестве примера отечественного исследователя зарубежной истории лучше всего читать В. П. Смирнова «Краткая история Второй мировой войны» (во-первых, кратко, во-вторых, на те факты, у которых расходятся трактовки, В.П. Смирнов сделал врезки «спор идет об» и перечислил все документы, с разными точками зрения историков.

+ ко всему, важно помнить: не все документы являются подлинными, и их нужно проверять. (В пример приводится постановочная кинопленка с высадкой американцев на Луне и разговор Королева с Гагариным).

Тот материал, который более-менее обработан, он вот до 95-го года. По поводу эмоционального (личного) отношения к истории Первой мировой войны: историческое сообщество созналось «друг другу» в том, что может относиться не эмоционально к этому историческому событию только через 60 лет. (был специальный конгресс).

Итак:

На рубеже 19-20 веков у нас индустриальное общество. Главная особенность – лидирующее место в экономике принадлежит массовым производствам, особенно в тяжелой промышленности, требующим массовых финансовых вложений, которые используют массовую рабочую силу, и массово осваивают достижения науки. + Индустриальное общество отличает высокая степень развития: товарообмен уже в глобальных масштабах всего земного шара, существуют особые формы организации производства, гарантии стабильности этого производства в виде монополий. И еще одной гарантией стабильности производства являются колониальные империи.

*Великой державой на рубеже веков считается то государство, которое распространяет свои экономические, политические и социальные идеи далеко за свои пределы. То есть то государство, в составе которого есть так называемые колониальные владения. Они являются важнейшей гарантией всех аспектов стабильности великих держав.

* Колониальные владения –

это обеспечение стабильности развития экономики за счет снижения себестоимости производства/поступления сырья/гарантия развития товаропотока и т.д.,

это гарантия политической стабильности, поскольку политическая стабильность в данном случае может быть обеспечена за счет колоний (как в Англии).

Колонии – это зависимые территории, которые не обладают суверенитетами ни в каком виде, + это территория, далеко лежащая (обычно), от метрополий, но которая управляется этими самыми метрополиями. И управляется как часть государства. Это трудно понять нашему сознанию, но Судан является частью Англии. И Англия за Судан будет сражаться как за Лондон, потому что относится к нему, как к части своей страны. => Представить, что Англия ведет войну с Францией за «деревеньку Пашота» очень легко.

Исследование Африки: континент знакомый, но это не значит, что ее глубины, внутренние области хорошо исследованы. => Исследования продолжаются, великие географические экспедиции становятся одновременно и великими военными экспедициями. Потому что кто первый достигнет истоков Нила, тот и будет хозяином всех территорий, которые находятся у истоков Нила. Когда англичане находят какой-то населенный пункт в Африке, и видят там французов, которые говорят «мы первые нашли», начинаются выяснения отношений. Через пару часов какой-нибудь англичанин-военачальник заявляет французам, что, если те не отдадут «деревеньку Пашота», начнется война. И французы уходят, потому что только что была франко-германская война, и Франция не может вести еще одну большую войну на море.

Происходит дикий скандал во Франции, подъем патриотических настроений, французские газеты публикуют карикатуры где Франция предстает красной шапочкой, которая в корзинке передает «деревеньку Пашота», злобному английскому волку.

Колониальный вопрос – это не вопрос жадности, не вопрос амбиций, и не вопрос честолюбия. На рубеже веков он воспринимался как вопрос выживания и обеспечения стабильности!. Но конечно в нем присутствует доля честолюбивых и амбициозных помыслов, связанных с категорией «великой державы».

Категория империализма: на рубеже веков трактовалась в двух смыслах, противоположных друг другу. Во-первых, она трактовалась положительно, что для нас странно. В представлении людей того времени, империализм – это политика, которая свойственна государству, она обладает устойчивой и стабильно развивающейся экономикой, основанной на новейших принципах; гос-во распространяет свои идеи глобально в географических масштабах, и, главное, - это государство, которое обладает внутренней политической и социальной устойчивостью (то есть механизмами, которые нейтрализуют внутренние конфликты всякого рода), и обладает достаточным потенциалом, чтобы защищать свои интересы на международной арене. – вот это государство является великой державой, а политика его – империализмом. Соответственно, империализм – хорошо.

Во-вторых, категория империализма в отрицательном смысле: прежде всего внешний аспект. Это агрессивная внешняя политика, с экспансией, захват территорий далеко за пределами своего политического центра. Это отношение не равное экономической конкуренции, которое сводится к эксплуатации завоеванных территорий, + использование чужих ресурсов в своих интересах. И эта политика «негативного» империализма связана прежде всего с милитаризацией, ориентацией на войну, как на основной инструмент своей политики. То есть насилие, агрессия – это основной элемент политики и любые политические проблемы должны решаться именно так. Для нас этот подход ближе, хотя в восприятии современников два эти подхода сосуществовали вместе.

Великая война, которую мы называем Первой мировой, была связана с определенными характеристиками международных отношений на рубеже веков. Представление о том, что Первая мировая война – это война империалистическая, потому что великие державы выясняли свои отношения, связанные прежде всего с экономической конкуренцией в колониях, является не совсем верным. Оно не точное, и в нем не хватает многих факторов. Во-первых, ни одно действующее лицо экономики не заинтересованно в масштабной войне (она нарушает все экономические связи, рушит коммуникации и т.д. То есть, приводит к ущемлению экономических интересов, потому что преимущества скажутся явно не во время войны.) =>, существует комплекс неэкономических интересов, связанных с Первой мировой войной.

Конечно, экономический раздел мира не совпадал с территориальным разделом. Это усиливало межгосударственные противоречия, и, с другой стороны, могло определять межгосударственные сотрудничества. Действительно, военно-политические союзы, крупные организации и предприниматели давили на правителя через парламентские структуры и т.д., корректируя какой-то политический курс. Прежде всего, противоречия складывались в колониях, (колониальные войны), они как раз свидетельствуют о том, что экономические интересы присутствовали в международных конфликтах, поэтому, отрицать экономический фактор нельзя.

Нельзя забывать и о разнице развития стран: индустриальная революция к рубежу веков носит контрастный характер. Реальный баланс сил на международной арене может складываться не в пользу старых великих держав, например, Англии. Другие великие державы выходят на арену, и выступают в качестве очень сильных участников международных отношений (например, Германия). Германия хочет активно участвовать в распределении рынков, распределении сфер влияния. Точно также поступают США. Но, США и Германия, обладая другим качеством экономики, даже в сравнении с Англией, выдвигают на первый план экономическую конкуренцию. Не случайно США на рубеже веков выступают с принципом «открытые двери и равные возможности для всех», они не могут участвовать в колониальном разделе мира, никаких колоний у них нет, и ввязываться в колониальные войны они тоже не будут. Будь то регион Латинская Америка, или Китай. США спросили, хотят ли они участвовать в территориальном разделе Китая: (на него также претендовала Япония, которая входит в индустриальное развитие в этот период, и Китай ее очень интересует, + англичане и французы со времен опиумных войн и Германия), США говорят «нет, мы за равные возможности и открытые двери». (То есть, территориального раздела нет, Китай «мы» делить не будем, поскольку рано или поздно, это породит новые конфликты, а какие-то границы кого-то не удовлетворят. Давайте мериться экономическими потенциалами: у кого экономика сильнее, тот и молодец. Но мы должны обеспечить равные возможности. То есть, кто угодно может инвестировать в Китай, развивать там торговлю, разрешать своим корпорациям взаимодействовать с китайскими корпорациями и т.д.) Все прекрасно, но экономики то – РАЗНЫЕ. Англия и Франция мгновенно становятся в оппозицию этой точки зрения, которую очень активно начинает поддерживать Германия. И важно понимать, что это новый принцип, потому что для остальных стран гарантией поступления доходов с определенной территории является то, что эта территория – часть ее государства. Иначе, не работает. То есть, нужна колония. А если не колония, то никого не интересует. Конечно возникают противоречия: Германии бы может и хотелось колоний, но для нее их не осталось. Делить уже нечего. Поэтому ей достается Камерун в центре Африки, она покупает у Испании Марианские острова, и всем вокруг кажется, что это какие-то незначительные территории. Германия же прекрасно понимает, что это форпост, что дальше нужно развиваться и конкурировать, осваивать экономическое влияние и т.д. Марианские острова – отличный перевалочный пункт в Тихом океане. (Корабли должны иметь базу, на которой они смогут брать пищу, уголь, пресную воду и т.д.) Огромные Тихоокеанские переходы в начале 20 века даются все еще сложно, поэтому иметь такой перевалочный пункт – замечательно.

*Кроме того, все противоречия, возникающие из-за колоний, разных принципов международной конкуренции, всегда будут связаны с тем, есть ли у вас за плечами достаточно военных ресурсов для того чтобы отстаивать ваши интересы. Качество военных ресурсов завит от качества вашей экономики.

Но есть еще вопрос о принципах: Германия очень активно включается в гонку морских вооружений и сразу начинает со строительства новейших типов морского вооружения – быстроходных линкоров, которые быстро двигаясь, на основе новой конструкции, могут вести бой не останавливаясь (до этого такого не было). Первыми это сделали Ушаков и Нельсон – с движущихся линкоров вести бой по противнику. Нельсон погибнет именно поэтому (во время движения линкора попадет под перекрестный огонь).

В начале 20 века появляются корабли с двигателем, ровным запасом угля, быстроходные, прекрасного качества со стальной обшивкой, но разных конструкций. И когда англичане создают свой быстроходный линкор, способный к очень высокому качеству боя во время движения, типа «неустрашимых», это для очень многих государств является знаком, они переходят на другое качество морских вооружений и лучше защищают свои морские интересы, морские коммуникации, колонии и т.д.

Англия делает это первой, потому что Англия всегда заинтересована в стабильности своих морских коммуникаций – для нее это вопрос выживания. Есть стабильная морская коммуникация – Англия развивается стабильно, где-то они дают слабину, где-то они разорваны – государство приходит в состояние нестабильности, которое ведет к катастрофе.

Но моментально просыпается немецкая инженерная мысль, и создает свой аналог, и русская инженерная мысль – линкор «Новик», который прекрасно участвует в Первой мировой войне.

• Но вопрос заключается еще и в количестве: сколько английская экономика может произвести линкоров в год? 3 штуки. А вот немецкая экономика может 5 штук. Соответственно, германская экономика свой военно-морской потенциал нарастит быстрее. Англия конечно моментально будет видеть в Германии врага №1. То, что для Германии – вопрос конкуренции, то есть утверждение своего статуса «Великой державы», с интересами которой нельзя не считаться, не только в Европе, но и в мировых масштабах, для Англии – вопрос выживания. У них разные принципы. И отсюда англо-германский конфликт – один из ключевых конфликтов, который приводит к Первой мировой войне. То есть, это разница принципов, разница отношений.

Есть еще старые конфликты, которые вечно являются болезненными, в определенных регионах, особенно в Европе. Великие державы – это по-прежнему державы европейские. Вот США претендуют активно на статус "Великой державы», в своем регионе они не имеют конкурентов (в обеих Америках), а сейчас и вовсе претендуют на глобализацию своей международной политики, (пример с Китаем) они выходят из состояния изоляции. Япония появляется как важнейшее действующее лицо, международных отношений в своем регионе.

Но основные великие державы сконцентрированы все-таки в Европе. И они живут как конфликтами нового порядка, так и конфликтами старого порядка. Спрашивается, о чем спорит Франция и Германия после франко-немецкой войны? Вечный Эльзас и Лотарингия: «Отдайте, верните» «Нет, не отдадим». А самое интересное – Балканы. Там сталкиваются ВСЕ интересы. Сначала мы воюем все против Османской империи, которая «великий больной», и мы сидим почти 2 века над его постелью, и ждем когда он умрет. Но руку ему можем ампутировать собственными усилиями – отобрать Балканы. Начинаются Балканские войны и европейские государства активно поддерживают государства или народы этого региона, которые борются за свою независимость от Османской империи. Но как только они этого добиваются, после русско-турецкой войны, Берлинский конгресс 1878 года (В записи – турецкий конгресс, но такого гугл не нашел), в этом регионе образуются независимые государства, например, Сербия и Болгария, которые между собой начинают вступать в конфликты по поводу определения границ. И теперь речь идем о том, какое балканское государство будет поддерживать какая европейская держава. Так, Сербию традиционно поддерживает Россия, а Болгарию – Германия. И таким образом, опосредованно интересы великих держав продолжают вступать в конфликт еще и в этом регионе. Более того, любое социально-политическое потрясение в любом регионе Европы ослабляет политические позиции великой державы и дает повод вмешательству извне в эти международные отношения. Поэтому все боятся что внутри страны произойдет какой-то социальный конфликт, и стараются его предотвратить всеми силами. Кроме всего прочего, психологическая обстановка эпохи явно связана с опытом 19 века, а не с опытом наступающего столетия. Потому что категория великодержавности – категория как раз 19 века. А 19 век – век революций и войн. И все люди, которые принимают решение о вступлении своих держав в Первую мировую войну, родились в 19 веке, и весь их опыт – опыт 19 века (силовой), и они на этот опыт опираются.

Особенности политической обстановки: когда категория и идеологии национализма (нации), представления о нации формируются из национализма в либеральном смысле, то есть идеологии, нацеленные на проведение реформ, и политических реформ, образования новых государств, которые подпитывают национально-освободительные движения, объединительные движения в первой половине 19 века, во второй половине 19 века – приобретает консервативный оттенок, который реализуется как раз в великодержавности. То есть, у нас уже представление не о достоинстве нации, а о ее превосходстве и исключительности качеств, которые оправдывают наши претензии на агрессивную внешнюю политику, и на господство над другими сообществами. (То, что называется шовинизмом, ура-патриотизмом, джингоизмом и т.д.) Как раз доминирование перехода национализма из либерального качества в ультраконсервативное качество/ шовинистическое качество, показывает и распространение психологии культуры этой самой идеологии великодержавности, столь характерной для Европы 19 века. Но не только в Европе. США переживают нечто похожее. Когда в любой державе появляется категория «политиков», «идеологов», «интеллектуалов», которые начинают активно настаивать на исключительности прав нации. Эта «исключительность» прав оправдывает какие-то внешнеполитические движения, но и могут послужить оправданием для определенных шагов во внутренней политике. У нас появляется понятие «Великая Германия». Вообще само понятие «Великой Германии» появляется в это время. Тут же появляется и «Великая Франция» и даже «Великая Италия», которая, между прочим, считает что Средиземное море можно превратить в итальянское озеро. Соответственно, все территории по побережью Средиземного моря, включая Северную Африку, должны принадлежать Италии. Поэтому Италия начинает вести абиссинские войны. (войны в Эфиопии). Даже в Испании просыпается «Великая Испания» и они активно начинают выступать в Северной Африке, считая что это регион ее влияния и интересы там должны столкнуться с Францией и Германией. И они столкнулись. Понятно, что Великобритании уже недостаточно что она просто «Великая Англия», появляются мыслители, причем достаточно влиятельные, которые выступают с доктриной «Еще более Великая Британия», и это особенности культуры. У нас то же самое. Это общая черта психологии эпохи. И вот этот национализм шовинистического толка может быть основан на очень разных категориях. Как правило, общие категории связаны с идеей реванша (особенно во Франции), или с идеей религиозного превосходства, или с идеей исторических претензий. Все включается в формирование этих идеологий. Но накануне Первой мировой войны, это – важнейший, один из характернейших феноменов европейской политической культуры, который оказывает влияние на принятие политических решений. В культуре всегда очень много разных явлений, которые всегда как-то сосуществуют друг с другом, и это нормально. Культура – конкурентное поле. Но когда определенное направление культурного развития начинает оказывать влияние на принятие политических решений, вот тогда положение становится весьма своеобразным, если не сказать опасным.

• Пример: дело Дрейфуса во Франции. (Прочитать открытое письмо Эмиля Золя «я обвиняю») Во французской культуре дело Дрейфуса – просто «Дело». А вот если читать какие-нибудь очерки о французской литературе, о французской интеллектуальной жизни рубежа веков, можно встретить там категорию «Дело», с большой буквы; «это было во времена Дела»/ «Дело повлияло на то-то и то-то», и всем до него есть дело. В чем суть: в 1895 году французская разведка получила в свое распоряжение разорванный документ, который представлял собой сопроводительное письмо (обрывки письма), сопроводительное письмо французского делопроизводства, «бордеро», «Настоящим передаем вам перечень документов, с уважением, Ваш» - суть этого письма. Но сами документы – секретные, французского генерального штаба. Они передавались германскому военному атташе, потому что изъяты были в конторе германского военного атташе, и изъяла их уборщица, которая была сотрудником внешней французской разведки. Она вытащила из помойки обрывки этого «бордеро», их склеили, прочитали и стали искать шпиона. Стало очевидно что во французском генеральном штабе есть крыса. (агент германской разведки). Но учитывая «теплые» отношения между этими государствами (и с Лотарингией, и только что проигранная война), в общем Германия представлялась главным врагом, и взаимоотношение разведок было чрезвычайно активным. Стали искать шпиона, и очень быстро, буквально в течение одной недели, главным подозреваемым оказался офицер французского генерального штаба, артиллерийской специальности, уроженец Эльзаса – Альфред Дрейфус. Он был хорошим военным инженером, но попал под подозрение по очень странному обстоятельству: улик против него не было. Была проведена почерковая экспертиза и было подключено 5 экспертов. Трое из них выступили за то, что это почерк Дрейфуса, а двое активно выступили против, и аргументы были очень разумными. Дрейфуса моментально взяли под стражу, передали военному суду, и отправили на каторжные работы на Чертов остов во французскую Гвиану. (северное побережье южной Америки, болотистые места). Суд был закрытым. Через какое-то время другой сотрудник французской внешней разведки получает от той же самой уборщицы-агента уже пакет документов, где точно было названа фамилия этого агента (с точки зрения этого офицера внешней разведки). Это был полковник Эстерхази, с венгерской фамилией и представитель аристократического рода, который служил Франции в генеральном штабе. Этот полковник Анри, которой получает пакет документов, понимает что с Дрейфусом произошла какая-то ошибка, и начинает инициировать внутреннее доследование, обвиняя Эстерхази, в том, что он шпион. Начинается расследование, и быстро выясняется, что несмотря на улики, его никто не собирается обвинять. И Дрейфуса с Чертова острова тоже забирать никто не хочет. То есть, раз осудил генеральный штаб, значит осудил. Отказываться от своего решения никто не будет. Германская и английская разведка хочет вообще отмести себя от этого процесса, и сидящий Дрейфус им на руку. Поэтому делается все возможное, чтобы замять скандал с Эстерхази. Но полковник Анри оказался честным; Родственники Дрейфуса просят пересмотра дела и сам Дрейфус на суде говорил о своей невиновности. Но поскольку дело закрытое и секретное, об этом никто не знает. И Анри начинает втихаря отдавать семейству Дрейфуса секретные документы. Те в свою очередь, должны добраться до Сената (чтобы пересмотреть дело), и тут они обращаются к Эмилю Золя, у которого есть доступ в Сенат. Они передают ему все документы, и он идет в сенат и инициирует обсуждение дела Дрейфуса (как на уровне сената, так и на уровне президента французской республики). И сильно удивляется, когда генеральный штаб препятствует каким-либо подвижкам в этом процессе. Тогда Золя начинает свое расследование и выясняет что предвзятость к Дрейфусу основана на очень интересной основе: бабушка Дрейфуса - еврейка. + он уроженец Эльзаса и свободно говорит по-немецки. Но как только информация об этом просачивается в прессу, Франция, по словам Ромена Роллана, превращается «в палату буйно помешанных, оставленных без присмотра». Францию накрывает антисемитизм дикой волной. Вся Франция делится на два лагеря: антидрейфуса (те, кто против него), и дрейфуса (которые считают его невиновным). Главный аргумент противников Дрейфуса: он еврей из Эльзаса, говорящий по-немецки. И для них этого достаточно. У многих современников шок, потому что никто не ожидал, что Францию, которая всегда отстаивала республиканские либеральные принципы, накроет такая дикая волна антисемитизма. Русская общественность с большим интересом отнеслась к делу Дрейфуса. Потому что в данном случае, речь шла о чем-то базовом и более важном. Закон/предвзятость/суд присяжных/военное преступление/идея реванша – все здесь смешалось во французском сознании. Францию, накануне дела Дрейфуса постигло два финансовых скандала, в которых были замешаны массы вкладчиков, которые потеряли свои сбережения. Выяснилось, что к этим скандалам причастны крупные банки, акции которых принадлежали еврейским семействам. (Которые во Франции еще с наполеоновских времен: Ротшильды и т.д.). Соответственно, французскому обывателю кажется, что евреи виноваты ВО ВСЕМ. А потом выясняется, что и Дрейфус тоже еврей. И на этой пене шовинизма возросло сразу все: и что Германия наш смертельный враг, и что у нас есть внутренний враг, внутри нашей страны, которого мы должны искоренять всеми способами. Дело дошло до того, что спор о том, кто прав и кто виноват активизировался после важного выступления Золя, публикующего открытое письмо президенту республики Феликсу Фору «Я обвиняю». (в этом письме он обвиняет поименно почти всех офицеров генерального штаба в предвзятости, шовинизме, и говорит о том, что «это противоречит основным законам и принципам французской республики. Потому что главный принцип – защита прав человека, вне зависимости от того, какой веры придерживается он, или его предки, откуда он родом, и чем он занимается. Соответственно, если мы раскалываемся по делу Дрейфуса, мы спорим о том, состоятельная мы республика или нет». Золя однозначно утверждает, что «Нет, несостоятельная республика. Потому что не можем гарантировать честный и непредвзятый суд».

Это возбуждает бурную дискуссию, она выносится на политический уровень, раскалываются политические партии, 5 правительств ушло в отставку за это время, несколько президентов сменилось, даже богема раскололась на 2 части. Эдгар Дега активно выступал против Дрейфуса, и в богемных кругах его подвергли остракизму (изгнании).

Во время Дела Дрейфуса, противники дела Дрейфуса (дрейфусА) получили прозвание «проклятые интеллектуалы». Антидрейфуса говорили о том, что «мы – настоящие французы, истинные французские патриоты, занимаемся делом, а вы все говорите никому ненужные слова о правах человека.» На что дрейфусА отреагировали моментально: «Да, мы – интеллектуалы. И потому, что мы мыслим разумно, а не опираясь на какие-то предубеждения и атавизмы, животного характера. И поэтому мы действительно интеллектуалы.» Поэтому понятие «интеллектуал» во Франции – это общественная позиция. И именно от этого понятия «интеллектуал» появляется в это время категория «интеллигент» в России. Интеллигент – это человек, у которого есть образование, и он занимает определенную общественную позицию.

• Чем закончилось дело Дрейфуса и выступление Золя? Золя закончил свое выступление словами «Я жду». Чего он ждал? Он выдвинул серьезные обвинения и должен был указать источник данных. Ему пришел иск за клевету. Источник данных – полковник Анри не мог явиться в гражданское судебное заседание просто потому, что в это время он сидел в Зальцбурге? (Ребят, гугл говорит, не совсем так было: человек о котором она говорит – полковник Пикар. А полковник Анри - чувак который все сфабриковал и подстроил. Так вот, в 1896 году новый начальник разведывательного бюро, полковник Жорж Пикар, указал генералу Гонзу на сходство почерка бордеро с почерком другого офицера, майора Эстерхази. Пикар был немедленно переведён в Тунис. В 1898 Пикар высказал публично, что этот бордеро подделан Анри; за это он был арестован. Через несколько недель допросили Анри (30 августа) и принудили его сознаться в подлоге. Анри был арестован и в тюрьме лишил себя жизни (31 августа).) Золя не мог представить ни свидетельств, ни доказательств; получил серьезный штраф за клевету, его объявили «клеветником», лишили ордена Почетного легиона, и он эмигрировал в Англию (привет от гугла: ему дали 1 год тюрьмы, помимо штрафа в 3000 франков, и он успел бежать в Англию) Через некоторое, вполне короткое время, умер Анри, по официальной версии: «отравился угарным газом». (А вот как было с Пикаром, после того, как его перевели в Тунис: за участие в уличении подлогов Анри, Пикар арестован и лишён военного звания. После амнистии в деле Дрейфуса Пикар восстановлен в военном звании и стал дивизионным генералом. В кабинете Клемансо 1906 года состоял военным министром. Умер после несчастного случая — падения с лошади, когда находился в Пикардии.) Что с Дрейфусом? Дрейфусу предложили помилование, в 1903 году. Дрейфус отказался: «помиловать можно только преступника, а я невиновен.» Он требовал оправдания, которое последовало в 1906 году. Он восстановился, служил во французской армии во время Первой мировой и у умер в 1931 году. (гугл говорит, что он умер 12 июня 1935)

• Что показывает дело Дрейфуса? Вот она, оборотная сторона великодержавности: она естественно связана с внешними позициями, и как события внутренней истории – потрясающе связаны. Она показывает накал вот этих ультрашовинистических страстей, которые могут возникнуть совершенно на разной основе.

Про события Первой мировой войны вам рассказывать бесполезно, потому что вы должны ее читать.

Почему война 1914-1918 года, которая рождается из клубка противоречий, война – МИРОВАЯ? Она мировая по двум основным группам причин:

1 причина – объективная. То есть по характеристикам этого военного конфликта, который был глобальным, и, поскольку он был глобальным на языке той эпохи, он стал называться «Мировым». Глобальный конфликт (в военном измерении) – это конфликт, в котором участвуют все Великие державы. В нем участвует большинство государств мира. Участвует: своими ресурсами, своими армиями, или оказываются в ситуации, когда на их территории происходят военные действия.

2 причина: Эта война приводит к глобальным человеческим потерям. То есть считается «Мировой» по масштабам разрушений, причиненных военными конфликтами. Причем непосредственно, как во время конфликта, так и в последствиях. (имеются ввиду демографические ямы, серьезные экономические разрушения, потеря промышленного потенциала целых регионов, (например, см карту Бельгии, где нет Монса, Эльзас, которого нет) разрушение аграрного производства. Таким образом, по участникам, по разрушениям, географическому масштабу, Первая мировая война разворачивается по всему земному шару на всех водных пространствах и всех континентах (не считая Австралии, но до нее доберется 2 мировая война). Но сейчас этот географический масштаб действительно колоссален, и поэтому она мировая.

Еще одно важное и новаторское обстоятельство для этой войны: (все предшествующие обстоятельства военных конфликтов свойственны и другим военным конфликтам, например: 30-ти летняя война, 7-ми летняя война, они все обладают какими-то из этих характеристик. Но их никто не называл мировыми войнами. Хотя 7-ми летняя война разворачивалась и в Америке, и в Индии.) новый фактор: война – это тотально. Следовательно, ее ведут не только профессиональные военные, но в нее активно включается гражданское население. Более того, гражданин, то есть человек без оружия в руках, но из вражеской державы, и оказавшийся в зоне военных действий, рассматривается как враг. И против него можно вести войну, несмотря на то, что оружия в руках у него нет. + появляются новые виды вооружения: активно используются линкоры, пулеметы, авиация (теперь не только для разведывательных действий, но и для бомбовых ударов) . И страдает мирное население, которое оказывается в этой зоне действий, но ведущие войну считают это нормальным.

*Государство изменяет свой режим жизни: в основном все государства живут в состоянии чрезвычайной ситуации. Это сказывается: на усилении государственного регулирования экономики, появлении социальных систем, государственного участия в производстве (государство – активный заказчик всех отраслей во время Первой мировой войны,), государство вводит режим изъятия продовольственных ресурсов, тягловых (тягловые силы: конные и тепловые) ресурсов, транспортных ресурсов; государства активно организуют общественные работы по возведению укреплений (это начинается с государства.)

И главное впечатление для всех, кто пережил 1 мировую войну – это государственная система распределения продовольствия (карточная система). За это отвечает государство. Оно активно становится участником всех-всех жизней. Государство устанавливает режим труда в промышленности (увеличение смен, неоплата сверхурочной работы, запрет забастовок и всех видов рабочего протеста, запрет для квалифицированных рабочих менять место работы (во время войны) – это все берет на себя государство.

• По своим глобальным последствиям: война привела к глобальному международному государственному кризису. Одно из главных последствий войны заключалось не только в глобально-социальных и политических конфликтах, которые постигли Россию и Германию потому что это великие державы – участницы войны. Но они постигли и другие страны, потому что после 1 мировой войны развалились все три великие империи: Российская империя (на ее месте образовалось несколько независимых государств), Германская империя и Австрийская империя. И на карте Европы появились новые, самопровозглашенные государства, которые надо было признавать и утверждать в системе международных отношений. И каждое образование государства – революция для этого государства. Появились: отдельно существующие Австрия, Венгрия, Чехия, Словакия, Польша (сложилась из трех частей и появилась на карте Европы), независимые прибалтийские государства, Украина и Белоруссия, государства Кавказа (не все появляются на карте Европы), балканские государства (Сербия, Хорватия). А уже на исходе войны появилось единое Балканское государство сербов, хорватов и словенцев.

Каждое из этих событий: образование нового государства/межнациональный подъем – это новые демографические реформы, это новые конституции. Поэтому эта война является глобальным конфликтом по своим последствиям.

Многие государства после Первой мировой войны переживают «кризис гражданского мира» - то есть, гражданские войны. Нужно определять границы этих новых государств.

Помимо этого, появляются совершенно новые социальные и политические принципы, которые из теоретических становятся практическими (в Росси и Германии происходят социальные революции). Германия из империи становится республикой (Веймар, 1919 год и Веймарская конституция).)

• «Моральная поддержка» во время Первой мировой войны выглядела так: Испания морально поддерживала всех, соблюдая нейтралитет – она активно выручала военнопленных там, где не справлялась организация Красного креста.! Испанское королевство специально организовало фонд для выкупа и передачи военнопленных, причем обеих сторон.