2. Эпоха распада.

Старт второй половины восьмидесятых для страны и города (тогда еще «Фрунзе») был ознаменован ноябрьским Пленумом 1985 года, когда произошла смена высшего руководства страны. Вновь избранный Первый секретарь ЦК КП Киргизии А. Масалиев, выдвиженец из партийной периферии страны, расценивался как представитель иного поколения и типа политических лидеров, хотя был лишь на 12 лет младше Усубалиева Т.

Последовавшая волна обновления национальных элит, рекрутирования их из внепартийной сферы деятельности способствовала быстрому и радикальному изменению стиля управления и жизни общества⁶¹.

Новые элиты нарушают правила игры, реализуя свои должности как привилегии, отходя от провозглашаемых идеалов Кодекса строителя коммунизма. Разрыв в жизненных уровнях партийной номенклатуры и всего остального народа становится все более очевидным. Хотя разрыв в материальном благополучии не сравним с уровнем имущественной поляризации двумя десятилетиями позже, очевидная демонстрация нарушения социального равенства и всеобщей справедливости становится роковой, системо-разрушающей.

Одним из мест демонстрации привилегий номенклатурных должностей становятся браки. В кругу кыргызской элиты начинают практиковаться официально порицаемые религиозные⁶² ритуальные практики при заключении брака, семьи все чаще становятся активными субъектами выбора брачного партнера, а закрытость брачных стратегий в рамках элитарных социальных групп (номенклатуры и других привилегированных кругов) приобретает новый оттенок⁶³. Теперь это – более осознанная и артикулируемая эндогамная стратегия, ориентированная на воспроизводство элитарности, как социального и экономического капитала, все более отличающегося по объему и качеству от экономического и социального капитала масс.

Для непривилегированных городских кыргызов принцип гомологии (возрастной, этнической, статусной) также был актуальным. По свидетельствам респондентов из поколения отцов в данном исследовании, их родители часто напоминали им кыргызскую пословицу: «Тен тени менен, тезек кабы менен»⁶⁴. Одна респондентка (кыргызка, 51 год), рассказывая о своем брачном партнере, несколько раз подчеркнула: «Он хоть и был из простых ребят, сирота, но его близкий дядя Т. работал тогда в ЦК. И моя мама всем знакомым помню, так и говорила с гордостью: «Биз Т. менен кууда болдук⁶⁵».

Для определенной части непривилегированных горожан, вступавших в брак, стратегия была ориентирована на неравные браки. В данных случаях за брачным выбором зачастую проглядывала прагматизация, рационализация мотивов, что получало отражение в четком учете наличных капиталов каждой из брачных сторон, в выборе мер, «выравнивающих, уравновешивающих» брачные капиталы партнеров. В качестве таких мер реанимируются традиционные брачные дары: калым, сеп (размер которых варьируется и отражает именно «коэффициент различия» брачующихся).

Одну из разновидностей неравных браков представляют собой так называемые родственные браки, которые почти исчезли из городской практики в советский период⁶⁶ и приобрели символ «пережиткови прошлого». В указанный период, тем не менее, можно говорить о наличии такой практики, о чем свидетельствовали наши респонденты. Среди родственных браков можно выделить три типа: первый обычно происходил между вдовыми мужчинами с детьми, с достаточно высоким социальным статусом и родственницами покойных супруг. В таких случаях родственники скончавшейся женщины, будучи заинтересованными в сохранении связи с детьми и контроле над экономическим и социальным капиталом, сформированном в распавшемся браке, находили подходящую кандидатуру из своего родственного круга. С другой стороны, такие браки решали и «проблему» девушки, родственницы покойной, которая была признана сообществом старой девой без малейших перспектив. Мотивация девушки к вступлению в брак была основана на давлении семьи и окружения, оценивавших ее состоятельность, успешность через семейный статус и принуждавших выйти замуж⁶⁷.

Второй тип был практически еще менее распространен в городской среде, чем первый. К этому типу относились случаи, когда молодой мужчина вынужден был жениться на вдове своего брата, чтобы воспитать их потомство⁶⁸. Понятно, что давление рода на брачных партнеров в такой вариации брака трудно переоценить.

Среди упоминаний о родственных браках есть и третья разновидность: браки между юношей и девушкой, которые являются кузенами по материнской линии⁶⁹. Зачастую девушки для такого брака были не горожанки, а привозились из села. Одна из респонденток рассказывала, что ее коллега была именно так привезена из деревни и выдана замуж за своего родственника – горожанина. Хотя по замыслу такие семьи должна отличать высокая степень терпимости, отсутствие конфликтов (потому что в семью берется не чужая девушка, а родственница, которая знает и уклад семьи, и имеет дополнительное давление общих родственных авторитетов), по свидетельству нашей респондентки, созданная таким образом ее знакомая семья оказалась очень несчастливой.

В целом, несмотря на усиление в кыргызской этнической среде роли родственных семейных структур, упоминания о навязанных партнерах (не только родственных друг другу, но и просто «подходящих») в силу прагматических интересов рода, встречаются в интервью крайне редко. Во всех случаях упоминания о такого рода браках, респонденты рассказывают не о своем лично браке, но о судьбе своих знакомых. Например, один из респондентов свидетельствует: «У меня вот друг есть, он ходил с русской и ему не разрешили жениться. Он женился на другой (которую выбрали родители, она была родственницей), и сейчас он – несчастный человек. И она страдает, и он. Ну, есть дети, но это семьей назвать невозможно. Это такая нездоровая семья получилась. И он страдает, вот так!».

Лишь один респондент (кыргыз, 45 лет) признался, что его супруга была выбрана его родителями, а он не мог противиться их решению. Брак был основан именно на принципе статусной гомологии и крепких дружественных узах между родителями мужчины и женщины: «Бывало, если мы ругаемся с Х. (то есть женой), или у нее проблемы в отношениях с родителями моими, то я всегда матери покойной говорил – это ты ее нашла, не говори мне об ее недостатках. Ну а теперь, когда матери нет в живых, то я решил, раз она (то есть мать) так решила, будем до самой смерти жить с ней (то есть с женой)».

Браки между партнерами, где мужчина обладал меньшим социальным статусом, имел низшее социальное происхождение, чем партнерша, или был значительно младше своей брачной партнерши (более 7-10 лет) относились к категории сильно неодобряемых в обществе браков⁷⁰.

В таких случаях брачные партнеры прибегали к разным стратегиям легитимации своих отношений: либо пара просто начинала вместе жить и ставила родных и близких людей в известность о своих отношениях, либо использовалась стратегия умыкания невесты⁷¹.

Статусная «оппозиция… различала не только материальный, но и социальный капитал, который измерялся совокупной ценностью родственников по обеим линиям и на протяжении многих поколений, стилем жизни, который должен был демонстрировать уважение ценностей чести и достоинства, социальным вниманием, которым она была окружена. Именно эта оппозиция, приводила к невозможности (правовой) некоторых браков, которые рассматривались как мезальянс»⁷².

В традиционной кыргызской культуре мужчин, в силу разных мотивов решающихся на брак с повышением, например, в силу отсутствия необходимых жилищных условий, вразрез с патрилокальной традицией выбравших проживание в доме родителей супруги, признают отклоняющимся от «нормальной» мужественности. В таком случае жених рискует получить презрительный статус «куч куйоо»⁷³. Социальное окружение и в советский период, и, тем более, в позднее время, очень чувствительно относилось к таким альянсам, наделяя мужчин статусом, определяемым через жену. В отдельных случаях потери мужчины в его символическом капитале могли достигать абсолютного максимума, когда мужчина в сообществе даже терял свое имя, определяясь через родство с женой⁷⁴.

Согласно субъективным представлениям респондентов, неравные браки по расчету (по социальному статусу, равно как и по уровню образования, возрасту) не были массово распространенной практикой в данный период в среде горожан. Гораздо чаще в качестве основного мотива брака указывалась романтическая любовь.

Браки рассматривались в нерасторжимой связи не только с эмоциональной привязанностью – любовью, но и с репродукцией и сексуальностью. Множество институтов по-прежнему стояли на страже «социалистической морали», оценивая внебрачные сексуальные связи как распущенность⁷⁵.

Предположительно вынужденные браки в связи с беременностью не были сильно распространены⁷⁶. Сожительства стигматизируемы, к таким формам партнерства прибегали в крайних случаях, в привилегированных городских кругах эта стратегия использовалась еще более редко. Полигамные браки в это время также были очень рискованны и редки. Разводы воспринимались общественностью и государством негативно, и существовало множество объективных препятствий для расторжения брака.

Важно отметить, что двоеженство в данном случае важно различать от супружеской измены, которая, по воспоминаниям респондентов, была довольно распространенной, хоть и тайной практикой. Как показала постсоветская история, многие высокопоставленные чиновники, имели долгосрочные тайные связи «на стороне⁷⁷» при сохранении своих законных браков. Лишь после распада Советского строя и падения диктата коммунистической партии, высокопоставленные функционеры стали придавать этим связям публичную легитимацию в форме второго брака (либо официального, заключенного после развода, либо в форме двоеженства).

Брачные стратегии поколения «детей»,2000-е годы.

А. Общая оценка современного состояния города

Последние пять лет для кыргызского общества оказались очень драматичными. Также как и 1985 год, 2005 стал для страны рубежным. Закончилось 14-летнее «правление» первого Президента суверенной республики, новые / старые элиты в борьбе за перераспределение ресурсов способствовали расширению зон конфликтов в государстве и обществе. Получив 15 лет назад статус страны в транзиции, Кыргызстан до сегодняшнего дня находится в сложном поиске образа будущего. В целом, отметив незавершенность проекта «перехода» страны, эклектичность и незаконченность всех типов изменений, назовем наиболее очевидные характеристики современной общественной ситуации:

• Падение авторитета власти, отсутствие этики ответственности и тотальное крушение института доверия в государстве и обществе,

• Тотальная криминализация государственной власти и общества, эфемерность существования правовых зон,

• Активизация групп интересов – растущих религиозных сил и традиционалистских политических лидеров страны в продвижении патриархатной идеологии,

• Множественные конфликты в государстве и обществе (между государством и гражданским обществом, между социальными группами по признакам этничности, имущественного статуса, между разными политическими группами интересов и т.д.),

• Открытие дискурса об отношениях полов в духе всеобщей сексуализации общества, продвижения культа наслаждений в рамках доминирующей культуры потребительства.

Наряду с такими фоновыми явлениями и факторами, важное значение имеет характер изменений города Бишкек как среды обитания. Начнем с того, что в современном Бишкеке проживает по официальной версии 790,9 тысяч человек⁷⁸, а по неофициальным экспертным оценкам количество жителей в столице уже давно перевалило за миллион. При этом даже государственная статистика свидетельствует, что население Бишкека только за последние шесть лет увеличилось на 23%. В последние 10 лет в орбиту города были включены 18 жилых массивов самозастройщиков, учет населения в которых крайне затруднен в силу постоянно меняющегося потока внутренних трудовых мигрантов.

Основной поток мигрантов вовлекается в базарную деятельность. Многочисленные рынки (базары) стали генераторами жизнедеятельности города. Город становится похож на гигантского спрута, в теле которого мерцают несколько сердец-рынков. И город – спрут начинает диктовать людям свои правила поведения, приманивая и забирая все новых индивидов в «заложники». Вокруг базаров естественным образом формируются расплывающиеся зоны сталкерской культуры⁷⁹ новоиспеченных горожан. Все новые и новые пространства вокруг себя вбирает город через омассовление захватов земли. Кажется, что город сам превращает людей в самозахватчиков, точно так же, как телевизор стремится превратить индивида в телезрителя, пистолет превращает его обладателя в киллера⁸⁰…

В столице активно развивается частное строительство жилья, которое радикально меняет историческое зональное расселение социальных групп и слоев городского населения. На границе города вырастают элитные жилые комплексы («suburb» от лат. sub urbe – «подчиненный городу»), за счет расширения физического пространства города меняется понятие центра и периферий города, массовые выезды и въезды граждан полностью изменили этнический⁸¹ состав города, а рост количества высших и средне-специальных учебных заведений и соответственно огромное количество студенческой молодежи превращает столицу в молодежный центр. Даже самые оптимистические диагнозы современного состояния города и его жителей в публичных пространствах констатируют кризис идентичности горожанина…

Понять социальную стратификационную структуру современного городского населения - сложная задача⁸². В силу того, что изменения носят характер динамического потока, это, пожалуй, невозможно – не сформирована еще структура. Кто-то говорит о формировании среднего класса⁸³, кто-то пытается понять механизм рекрутирования в элиты, кто-то обнаруживает устойчиво воспроизводящиеся характеристики беднейшего слоя. Но в целом, социальная структура общества еще не ясна, можно констатировать очевидность диффузных процессов:

• смешивающих предшествовавшую и сегодняшнюю городскую и сельскую культуры,

• усиливающих семейно-родовые, клановые связи горожан всех поколений⁸⁴,

• обуславливающих критический объем притока новых жителей в город и

• определяющих изменение исторически сложившихся принципов расселения горожан.

«Новые» горожане – преимущественно кыргызы из разных социальных слоев имеют высокую степень сплоченности в рамках клановых семейных структур, а также формируют сети взаимодействия, основанные на профессиональной общности, общей территории проживания и региональной близости происхождения.

Подавляющее большинство современных политических лидеров были рекрутированы из провинциальных элит и стали новыми горожанами. Образ жизни новых горожан довольно сильно отличается от городского образа жизни 20-летней давности и имеет больше сходства с жизнью провинциальной глубинки, с характерными для нее сильными социальными связями, консервативностью взглядов и ценностей.

В новостройках среди жителей столицы (а это почти стопроцентно кыргызы) формируется новый феномен. Заселение таких локальных поселений⁸⁵ происходит по принципам родства и землячества. Образ жизни свидетельствует о формировании своеобразных локусов «городских селян», трайб⁸⁶, характерных не только для традиционного общества, но и довольно часто формируемых самой городской жизнью. Высокая степень небезопасности жизни в городских трайбах (физической, экономической, психологической и пр.), наличие большого количества социальных проблем, нежелание государства проникать и регулировать жизнь в этих беднейших районах города, способствуют развитию новых типов регуляции, в том числе принципы самопомощи и самоответственности⁸⁷. Индивид нуждается в системах поддержки, и родовые, клановые структуры становятся едва ли не единственным таким институтом. Часто объединенные в такие сообщества – трайбы берутся решать социальные проблемы традиционным коллективистским методом – ашар⁸⁸.

Все указанные процессы формируют фон современного брачного рынка горожан.

В. Брачные стратегии в современном городе

В аграрных сообществах, как показал П. Бурдье, роды и семьи рассматривали браки⁸⁹ альтернативным эквивалентом заключению сделок с землей. В современном кыргызском обществе в качестве капиталов выступают социальные статусы и социальные связи, собственно экономический капитал, культурный капитал (который включает и регионально-культурные различия, образ жизни разных социальных групп), а также символический капитал ( в том числе и престижное образование, девственность). Стремление сохранить капиталы обуславливает разные формы гомологии брачных стратегий: пространственную, социальную, возрастную…

Особое в этом ряду место играет гомология физического пространства, удаленности / близости партнера. Этот фактор в современных браках приобретает еще большее, чем в советский период, значение. По мнению респондентов, причиной предпочтения пространственно гомологичных браков являются экономические и политико-культурные факторы: высокие затраты, связанные с обязательным взаимодействием брачных сторон, а также регионализм, конструирующий (эссенциалистское) представление о значительных различиях в культурных практиках жителей регионов, даже в пределах одного этноса. Разрыв межрегиональных связей на уровне государственной политики и снижение информационного обмена между гражданами, проживающими в регионах одной страны⁹⁰, способствуют укреплению гомологии пространства брачного выбора. принцип пространственной гомологии работает в отношении брачующихся мужчин и женщин по-разному: зачастую родня девушки считает, что она не является субъектом, определяющим брачные стратегии, а потому фиксируют эти требования о брачном партнере из «правильного пространства» как рекомендательные. В отношении юношей рекомендации носят более жесткий характер. Для традиционного кыргызского / узбекского / мужчины - мусульманина в браке важно сохранить «золотую середину» в смысле физического пространства. Хотя женитьба на девушке из очень удаленной местности усложняет общение сватов, приводит к большим финансовым издержкам в поддержании ритуальных взаимодействий брачных сторон, тем не менее, максимально экономически выгодный в этом смысле выбор также не приветствуется. Традиционно считается, что брак с женщиной из очень близкого пространства чреват негативными последствиями. Слишком короткая дистанция обязывает к большей вовлеченности в жизнь родственников жены, чем традиционно мужчина ожидает. Вследствие этого предполагается, что близость родственников невесты осложняет мужчине установление контроля и главенствование в семье. Подобные взгляды отражают традиционные ценности и установки. Они закреплены, например, в кыргызских пословицах, поговорках. Например, «Торкуну жакын кыздын тошогу жыйылбайт⁹¹». Сегодня эти стереотипы активно реанимируются и воспроизводятся.

Впрочем, фактор пространства теряет значение, в случае, когда вступают в брак кыргызстанцы с иностранцами. Статус «истории успеха» приобрели в последние десять-пятнадцать лет браки между гражданами Кыргызстана любой национальности и иностранцами, особенно если он(а) из западных стран. Только за январь 2005 года во Дворце бракосочетаний было зарегистрировано 12 браков кыргызстанок с иностранными гражданами (Для сравнения: в январе 1998 года зарегистрировано два брака с иностранцами). Но и здесь есть гендерные различия⁹²: замужество девушек с иностранными гражданами стало не только весьма желанной, но и популярной стратегией⁹³, а мужчины - кыргызстанцы реже женятся на иностранках⁹⁴.

Принципу брачной гомологии противоречит другой принцип, указанный Бурдье следующим образом: «матримониальные стратегии всегда нацелены – во всяком случае, в наиболее обеспеченных семьях – на «блестящую партию», то есть на максимизацию экономических и символических выгод, ожидаемых от установления новых связей⁹⁵». И, кроме того, гомологии браков препятствуют и параметры городской среды и ее обитателей, наблюдающаяся плюрализация современного городского пространства. Например, статистика свидетельствует о наличии возрастной диспропорции среди экономически активного населения города Бишкек: на 50,2% женщин в возрасте от 16 до 54 лет приходится 49,8% мужчин в возрасте от 16 до 59 лет⁹⁶.

Указанная половозрастная диспропорция - не единственное ограничение брачного рынка, возможные партии ограничиваются также и доминирующими брачными образцами. По сравнению с советским периодом, где широко практиковались статусно, социально гомологичные браки, современный этап отличается более значительной представленностью неравных браков⁹⁷, а сам брачный рынок все больше воспринимается в терминах выгод и издержек

Для женщин прагматика брачного выбора предполагает чаще всего сочетание индивидуальной и семейной выгоды. Традиция женщинам позволяет браки «с повышением»⁹⁸ и даже представляет их как желанные, идеальные партии. Браки с повышением в данном случае означают увеличение материального и символического состояния невесты в брачной сделке. В последнее время девочки в городских кыргызских семьях воспитываются родителями так же, как и мальчики, как будущие кормильцы, те, кто обеспечит уход и заботу в старости. В общественном мнении даже устоялось представлении о девочках как более «надежных» кормильцах, чем сыновьях. Поэтому брак с повышением для девушки часто обеспечивает и экономические выгоды семьи невесты, хотя родня девушки также довольно щепетильно относится к вопросу зависимости от зятя.

Хотя, как и в прошлом, браки с «повышением» для мужчин признаются обществом нежелательными, установки на такие браки и их оценки для городских мужчин стали не столь жестки и однозначны. Все больше молодых мужчин ориентированы на брак, в котором рассчитывают обрести недостающие символический и экономический капиталы, обрести ресурс социальных связей, которые составляют капиталы невесты / ее родни. Дело не только в изменении роли мужчин в семейно-брачной сфере, но и в изменениях параметров и критериев капитала брачных партнеров. Мужчины теперь просчитывают не только экономически измеримые капиталы и характеристики, но и внеэкономические качества – внешнюю привлекательность, энергичность и коммуникативные способности, сексуальность⁹⁹… В случаях, когда мужчина не может уравнять свои брачные статусы и капиталы с наличными ресурсами выбранной партнерши, то мужчина «изобретает» новое «преимущество». В отношении несогласных на брак девушек (которые оценивают такой брак как регрессивный, с понижением) используется стратегия «умыкания невесты». В таком случае недостаток капиталов мужчины компенсируется «испорченной честью» девушки¹⁰⁰ после ее умыкания и пребывания в доме мужчины¹⁰¹.

Тем не менее, на практике мужчины редко вступают в браки с женщинами, обладающими большими социальными, экономическими капиталами и ресурсами интеграции в социальные сети. Мужчины чаще высказывали в интервью опасения по поводу такого рода неравных браков¹⁰². Так, респондент (27 лет, русский) высказался об этой проблеме очень четко: «Когда человек стоит уже на ногах и конкретно знает, что у него есть квартира, машина, и даже если он любит этого человека, он будет придирчив к нему. Намного придирчив, потому что он уже знает счет деньгам. Ему будет сложнее поступиться, ну решиться идти на брак. Человек с деньгами, особенно, если женщина, на жизнь по-другому смотрит. Он может просто дальше жить. Он меняется. Вот говорят, испортился. А на самом деле он только для себя живет».

Женщины, вступившие в браки с понижением, в которых они обладают более высоким экономическим, социальным капиталами, обычно единичны и известны в городском сообществе. Их приватная брачная жизнь становится достоянием общественности благодаря небеспристрастному вниманию СМИ и окружения. Часто такие женщины создают своим партнерам-мужчинам условия для выравнивания капиталов. Для мужчины в таких браках характерна восходящая социальная мобильность (карьера политика или бизнесмена), основанная на экономическом капитале партнерши.

Такая форма неравного брака не получила симпатий среди респондентов исследования, особенно среди девушек. Скорее наоборот, большинство женщин по традиции именно от мужчин ждет экономического преимущества и видит мужчину в качестве добытчика. «Вообще я выйти замуж хочу за старшего, потому что я дома старшая, но избалованная, и хочу, чтобы муж меня баловал тоже. Муж должен обеспечивать семью. Исходя из этого, у него должна быть квартира. Или дом. И энная сумма, чтобы ни в чем себе не отказывать. Ну и что, что я буду зарабатывать – это мои карманные расходы будут» - делилась своими представлениями респондентка, кыргызка 25 лет.

Наиболее либерально ориентированные респонденты браку с понижением для женщины противопоставили идеал эгалитарного брака (респондентка, кореянка, 22 года): «Женщины стали намного самостоятельнее в финансовом плане, стали более независимыми. То есть они могут позволить себе многие вещи, в отличие от того, как это было раньше. То есть хозяином и добытчиком раньше был мужчина, теперь тенденция выравнивается. Во всяком случае, меняется. То есть, чтобы выйти замуж финансово состоятельной женщине, ей такой нужен спутник, чтобы не быть мамочкой и воспитывать его. А чтобы быть на равных и общаться на равных, чтобы были равные интересы, не было никакого смущения и притеснения».

Интересно, что женщины, ориентированные на финансовую состоятельность и независимость, признают важность права женщины занимать главенствующую роль в браке, то есть роль, которую ранее занимал мужчина. Но при этом они зачастую не согласны вместе с ролью добытчика принять все заботы о семье, в том числе и о супруге¹⁰³, как если бы это не подразумевалось в поведении мужчины – добытчика.

Браков по расчету, в которых мужчины обладают большим социальным и экономическим капиталом, гораздо больше. Профессиональная деятельность женщины в таком браке либо вовсе не рассматривается как необходимая, либо ограничивается. В таких браках женщина принимает традиционную роль домохозяйки, матери детей. Хотя в случаях, когда доходы мужа высоки, современные домохозяйки ведут очень своеобразный образ жизни. Атрибутами их жизненного стиля становятся салоны и бутики, поездки за границу на отдых с детьми и мужем, приемы гостей, найм работников по дому, нянь и гувернеров. В подавляющем большинстве современные молодые девушки рассматривают такой тип брака как идеальный и заранее готовят себя к «жертвам» во имя такого брака.

Браки, в которых партнеры не равны в возрасте, оцениваются по- разному, в зависимости от того, кто из партнеров младше. Количество браков, в которых женщина значительно старше своего партнера, ничтожно, причем разница в 10 лет в пользу женщины сообществом воспринимается как катастрофическая. Браки, в которых мужчина младше своей партнерши, по оценкам экспертов, очень неустойчивы, в отличие от браков, в которых мужчина старше. Тем не менее, практика браков разновозрастных партнеров, где мужчина – представитель старшего поколения, а партнерша – очень молода, в реальности также сопряжены целым рядом трудностей. Особенно заметен разрыв в установках и ценностях таких типов брачных партнеров, что приводит к повышенной конфликтности в отношениях и неустойчивости брака. Так, респондентка (русская, 27 лет, ее супруг старшее на 18 лет) вспоминает про первоначальный этап своего брака: «Когда мы начинали жить, я думала, что брак вообще не нужен, ну просто нужна, ну как люди любят друг друга, потом и распишутся в принципе. Мы считали просто, что это брак. Да у нас не росписи, но, допустим, его мама сходила в церковь, она считает, что это нужно освятить эти кольца. Ну, то есть ритуал какой-то соблюсти. Я считала, что росписи ничего не значат, а он считал, что нужна, вот. И сильно настаивал».

И все же есть гендерные различия восприятия возрастной разницы в браке. Девушки, выходя за значительно старших по возрасту мужчин, рассматривают обычно такой брак как вполне нормальный и желают, чтобы он был единственным в их жизни. В отличие от них большинство мужчин, которые вступают в брак с женщиной более старшей по возрасту, чем они сами, допускают, что это – временный брак. Сегодня мужчина может быть старше своей брачной партнерши даже на 20 лет, в сообществе это воспринимается, если и не как норма, но с пониманием .

В определенных социальных группах складывается предпочтение в пользу браков, в которых разрыв в образовательных статусах партнеров достигает максимума, при этом мужчина по определению должен иметь более высокое образование. В браках, где мужчина обладает высоким экономическим и культурным (образовательным) капиталом, а в семье его доминируют патриархальные традиции, позитивным качеством брачной партнерши рассматривается отсутствие высокого уровня образования. Такая партнерша не ценится за интеллект, она ориентирована на осуществление заботы о мужчине. Мужчина «по праву» является центром принятия решений, и мнение женщины не признается имеющим право на выражение. Считается, что чем выше уровень образования, тем выше уровень притязаний девушки и наоборот.

Для мужчин, вступающих в брак с женщинами более высокого уровня образования, собственный низкий образовательный потенциал может не иметь никакого значения в отношениях между партнерами¹⁰⁴. Иногда даже более высокий уровень образования женщины, ее интеллект могут стать основанием для насильственного и издевательского обращения к ней партнера.

Экономический капитал обладает едва ли не первостепенным значением в современном брачном выборе. Универсальной обменной стоимостью в браках, основанных на прагматическом расчете, сегодня стало недвижимое (столичный дом, квартира) и движимое имущество (машина). Этот момент наглядно демонстрируется в брачных объявлениях. Как самый веский аргумент мужчина/ женщина сообщают о себе: «Жильем обеспечен(а). Есть машина».

Иногда брачные партнеры используют иные ресурсы как эквивалентные универсальным. Речь идет о предписанных, например, этнических статусах (евреи, немцы, чехи, реже – русские), которые сегодня превращаются в потенциальный капитал (как средство передвижения, переезда к материально обеспеченной жизни за границей). В тех же брачных объявлениях особый вес приобретает потенциальный партнер, сообщающий о себе: «Есть возможность для выезда с семьей на ПМЖ в…». (Далее указывается место назначения: Россия, Германия, Израиль).

Изучая неравные браки с повышением для одного из партнеров, можно констатировать тенденции к уравниванию гендерных стратегий и ожиданий партнеров, оказывающихся на брачном рынке с недостаточным / избыточным экономическим капиталом. Так, если мы имеем дело с неравным браком с повышением для девушки, то, как правило, мужчина – партнер предлагает свой высокий экономический и социальный капитал взамен молодости, красоты \ внешней привлекательности, понимаемой в связи с сексуальностью девушки (и связанными с этим символическими капиталами). В случаях, когда женщина обладает более высоким экономическим капиталом, мужчины также предлагают взамен молодость, внешнюю/телесную привлекательность, понимаемую в терминах сексуальности¹⁰⁵.

От женщины в браке ожидаются противоречивые качества: с одной стороны, предполагается высокая сексуальная привлекательность и умение¹⁰⁶, с другой стороны, традиционно ожидается, что она сберегла свою девственность для брачного партнера, была целомудренна, не искушена. Отсутствие девственности невесты может расцениваться стороной жениха как значительный дефект. В случаях, когда девушка имела опыт предыдущего брака и/или имеет ребенка, то брак для жениха оценивается как брак с «понижением». Так, один из респондентов (кыргыз, 27 лет) рассказывал, о том, что влюбившись в девушку с ребенком, желая жениться на ней, он не нашел понимания у родителей. Родственники запретили ему жениться на «испорченной» женщине и воспитывать «невесть чьё потомство». Единственный компромисс, который был достигнут мужчиной - это полный его отказ жениться в настоящее время, с чем вынуждены смириться родственники. Респондент жаловался, что устал бороться: «Она тоже (в смысле любимая женщина) настаивает на женитьбе, а куда ее приведу? Родители настаивают на другой (кандидатуре). Наши отцы дружат и из одного рода. Мне уже все надоело. Родителям сказал, что тогда никогда не женюсь. Честно говоря, стараюсь домой рано не возвращаться, чтобы не слышать опять эту мораль».

Противоречивость ожиданий от вступающих в брак женщин, они преодолевают зачастую «по-новому». Они не выступают против традиционных ценностей и «заботятся» о сохранении «чести семьи» с помощью «новых технологий» - медицинских. Огромное количество столичных клиник, предлагающих операцию по восстановлению девственной плевы¹⁰⁷, отражают непреходящее символическое значение вопроса сохранения девственности. Таким образом, девственность сегодня становится симулируемым конструктом, придавая традиции постмодернистский оттенок: в реальности девственной плевы после хирургического вмешательства нет ничего реального¹⁰⁸.

В целом, важно отметить, что современные брачные образцы конструируются парадоксальным образом. С одной стороны, несомненно, для многих социальных групп горожан налицо либерализация как семейно-брачных, так и добрачных отношений. Косвенными индикаторами такой либерализации выступает распространенность пробных браков, частота рождения внебрачных детей¹⁰⁹. Респонденты в категории молодежь до 30 лет в подавляющем большинстве (72%) случаев намерены «пожить» с партнером до свадьбы, чтобы «узнать его/ее лучше», чтобы «иметь опыт семейной жизни» и т.д. Интересно при этом, что ни гендерные, ни этнические характеристики при этом не показали статистически значимой корреляционной связи негативного мнения о пробных браках.

В то же время для определенных социальных групп либерализация парадоксально может сочетаться с принятием патриархатных образцов брачных отношений, в частности с готовностью вступать в полигамные браки. Похоже, что новейшая кыргызская история довольно быстро вытеснила из массового сознания советские установления в отношении равенства полов и нормализовала традицию двоеженства.

Как свидетельствуют респонденты исследования, если еще десять лет назад в городе случаи двоеженства были исключительными, пять лет назад вторыми женами становились женщины, разведенные и с детьми, те, кто были признаны сообществом «старыми девами» и т.д. Общество оценивало таких женщин в качестве тех, кто имеет невысокий символический, социальный и экономический капиталы (в терминологии Беккера «низкокачественные» женщины) и оправдывала их брачные стратегии. Но уже сегодня сформировалась тенденция, что вторыми женами становятся юные, красивые, образованные девушки, которые прагматически рассчитывают выгоды замужества с уже женатым мужчиной. Как правило, стоимостью, предоставляемой богатыми, обремененными актуальными семейными узами (не всегда молодыми) женихами в обмен на красоту и молодость девушек становятся машины, элитное жилье, отдых за рубежом, обеспеченный по высоким материальным стандартам «салонный» образ жизни.

Двоеженство практикуется преимущественно в среде мужчин высокого политического, экономического, социального капитала. Хотя бывают и ситуации, когда мужчины со средним достатком и социальным капиталом также заводят второй брак. По сведениям некоторых респондентов в административных кругах высокого уровня складывается своеобразная конкуренция, в которой молодая вторая жена является атрибутом состоявшегося мужчины, экипировкой демонстративной мужественности.

Большие массы городских мужчин, вынужденные решать повседневные вопросы выживания пока не практикуют двоеженства, скорее в силу экономических факторов¹¹⁰. Среди тех, чьи капиталы невысоки, больше отмечаются супружеские измены и последовательные моногамные браки.

Зачастую со вторыми женами заключается брак по религиозным канонам. Но несмотря на уязвимость такого юридического положения женщины, вступившей в брак второй женой, популярность такой брачной стратегии не снижается, а наоборот - возрастает. Женщины, вступившие в такие брачные узы, считают себя законными партнершами. Женщины, законные мужья которых после многих лет совместной жизни решили заиметь вторую жену, вынуждены зачастую смириться с такой участью в силу разных причин. Среди таких причин женщины называли:

• очень важный момент взросления детей, когда разрушение родительской семьи может негативно повлиять на первые шаги их во взрослой жизни,

• высокий уровень затрат на обучение и содержание взрослых детей, и развод в такой ситуации может поставить под вопрос перспективы детей,

• в конце концов, жены многих высокопоставленных чиновников в течение многих лет занимались домашним хозяйством и воспитанием детей. Развод поставит под вопрос возможность приемлемого и привычного уровня жизнеобеспечения, потому что искать в среднем возрасте (и выше) места на профессиональном рынке нельзя. Как и нельзя надеяться на получение высоких доходов, если даже женщина начинает работать, так как высокооплачиваемый рынок высоко конкурентен.

В такой ситуации женщина, оказавшаяся «первой» женой двоеженца предпочитает стратегию «неинформированности» и ведет себя так, как будто бы в ее браке ничего не изменилось. Особенно часто такой стратегии придерживаются женщины, находящиеся в финансовой зависимости от мужей, и чьи мужья возлагают на них ответственность за то, что они не родили им сыновей – наследников.

Очень часто полной легитимации полигамных браков мешает лишь неприятие новой жены со стороны родственников мужчины. Тем не менее, для второй жены брак все же обретает легитимацию через ритуализированное застолье, где жених официально устанавливает контакты с родственниками женщины. Часто никто из родных и друзей мужчины не присутствует на таких застольях, однако, родственники жены воспринимают этот прием от имени мужчины как свадьбу. Для женщины – второй жены гарантией того, что мужчина будет всегда рядом, поддерживать ее и ее детей обычно служат лишь подарки мужчины. Установилась практика, когда вторые жены стремятся сделать некоторый «гарантийный» фонд для своего будущего на основе средств партнера. В некоторой степени гарантом брачных отношений со второй женой может стать и рожденный сын, особенно если в первом, государственно зарегистрированном браке сыновей не было.

Среди случаев двоеженства нередки и такие, когда женщина, вступающая в брак второй женой, экономически, психологически состоятельна. Как правило, это женщины, занимающиеся бизнесом, имеющие относительно высокие экономический, социальный капиталы, не вышедшие в свое время замуж или с опытом кратковременного замужества. С целью получения постоянного полового партнера, рождения детей, без угрозы стигмы незаконнорожденности, безотцовщины, женщины принимают решение вступать в такого рода отношения с «подходящими» мужчинами. Причем, вступлению в полигамный брак предшествует, как правило, период поиска кандидатуры. Для женщин в таких случаях брак основан на рациональном расчете. Мужчины в таких браках тоже состоявшиеся в профессии люди. В результате такого бракосочетания каждый из партнеров присоединяет символический, социальный капиталы партнера. Включенная в фокус исследования респондент- женщина, состоящая в такого рода браке, предпочла не говорить о характере взаимоотношений с партнером, о проблемах. Она лишь сказала: «Мой ребенок имеет отца, они любят друг друга. И это – главное. Мне спокойно, я не одинока и могу положиться на мужчину в воспитании своего ребенка»¹¹¹.

В ходе исследования разные категории горожан говорили о полигамных браках в позитивных терминах. Кто-то говорил о том, что так можно решить демографическую проблему и обеспечить каждую женщину мужчиной¹¹². Кто-то говорил о - кризисе семьи и важности возрождения национальных традиций, кто-то - о необходимости понять и оправдать такие браки со стороны девушек, которые хотят жить обеспеченно.

Примечательный факт: в прагматических брачных стратегиях эмоциональной стороне, чувствам женщин (например, вступавшим в брак второй женой по расчету) приписывается инструментальное значение. Не случайно, в разговорах о браках по расчету, девушки говорили об идеальном сочетании: мужчина влюблен, а девушка трезво рассчитывает. В таком видении и установках имеет место восприятие гендерной специфики, разности эмоциональной природы мужчины и женщины. Как считают респондентки, мужчина не может заставить себя влюбиться в невесту, выбранную из прагматических мотивов, в то время как чувства женщины всегда носят инструментальный характер и «управляемы». Респондентка (кыргызка, 30 лет) так рассуждает об этом: «Самое главное, чтобы он любил. Бывает часто даже, что муж любит, а жена нет. Даже если она не любит, но она видит, что он ее сильно любит. Она может тогда смириться и даже полюбить. Да, постарается полюбить его что ли. Так что я хочу не его любить, а чтобы он был влюблен».

В связи с усилением влияния родовой семьи, психологические формы брака, позволяющие выйти из-под диктата родителей, становятся достаточно распространенными. Особенно характерны они мужчинам. Часто такие браки принимают форму пробных, в которых молодожены не ориентированы на длительные отношения.

Образованные городские женщины с высоким социальным статусом и экономическим капиталом чаще используют иные стратегии. Компромиссным можно рассматривать решение молодых женщин из нового поколения пролонгировать возраст вступления в брак в духе «западного, современного» образа жизни. В брак вступают уже ближе к 30-35 годам¹¹³, наработав определенный профессиональный опыт, попробовав реализовать свой потенциал и сформировавшись как независимые личности.

С. Ритуальные практики советского периода

Огромную роль в браке и брачных отношениях, как и в любом другом историческом типе общества, играют брачные ритуалы.

В советский период в ритуальных практиках брака отмечалось ослабление национально-культурных традиций и укоренение ритуалов, основанных на советской идеологии. В комплекс «советских» ритуалов входили такие мероприятия как посещение мест боевой славы советских воинов, возложение цветов у мемориальных комплексов, посещение ВДНХ. Интересно, что спустя десятилетие, в постсоветском Кыргызстане эти советские ритуалы не ушли в прошлое, а продолжают быть важной составляющей свадебных ритуалов. Только если в советское время в брачных обрядах использовались идеологизированные, переформулированные традиционные этнические ритуалы¹¹⁴, то в современных свадебных церемониях предпринимается попытка новых интерпретаций советских традиций, и в целом спектр обрядов и процедур брачного ритуала шире.

В брачных практиках горожан разных этнических групп на протяжении изучаемого периода с разной степенью полноты и частоты используются следующие традиционные ритуальные процедуры:

• Сватовство (в кыргызской традиции¹¹⁵ это - кудаа тушмой, сойко салмай¹¹⁶, у славян – смотрины, помолвка);

• Ритуальный увоз невесты из родительского дома («колдон алуу» – буквально: взятие/принятие с рук на руки или инсценировка «ала-качуу»- умыкания невесты),

• Вхождение невесты в дом жениха¹¹⁷ и принятие ею роли (отургусуу, жоолук салуу, жугунтуу – буквально: посадить за символической ширмой, разделяющей пространство комнаты – «жизни» девушки на до и после замужнюю, надеть платок (обычно белый как символ чистоты) и заставить поклониться в знак принятия своего нового статуса и покорности);

• Обряды «перехода», многообразные ритуалы, связанные с первой брачной ночью и связанные с установлением официальных контактов между родителями девушки со своей вышедшей замуж дочерью. Для церемоний первой брачной ночи характерна смена отношений и стиля коммуникации с невестой. Деликатная и сдержанная речь друзей жениха в отношении молодых (особенно девушки) наутро после брачной ночи сменяется на скабрезные шутки и непристойности. В отличие от этого встреча девушки со своей родней в новом качестве замужней женщины маркируется как кардинально иное отношение: с ней подчеркнуто ласковы ее родственники, ей отводится почетное место за столом и больше не позволяется выполнять какую-либо работу по дому и обслуживанию гостей. Таким образом, демонстрируется окружающим, что девушка перешла из одной юрисдикции в другую, в «собственность» другой семьи.

• Процедуры установления связей с родственниками невесты и обмен дарами (у кыргызов, например, «чуу басаар» - буквально: заглушение смуты, возмущения)¹¹⁸, достижение брачного соглашения – ритуал «астына баруу», где осуществляется передача выкупа (калыма)¹¹⁹. На церемонию «астына бару / тушу» (буквально: идти на поклон) едут все ключевые лица рода, родители жениха, невеста. Здесь впервые осуществляется встреча родителей девушки с их зятем в этом качестве и с собственной дочерью в новом статусе. Стороны соблюдают ряд важных обычаев: «избегание» женихом родителей невесты, символические смотрины жениха и плата за это – «корундук», выстраивание символических преград при продвижении к дому девушки с целью получения выкупа (аркан тартмай), поклоны невесты и жениха – родне невесты, ритуализированные речи родственников жениха и невесты. Родня девушки приурочивает к этой встрече выдачу приданого девушки. Обычно в «комплект» входит: набор специально изготовленных национальных одеял (10-12 штук), ковер, шыырдак (национальный ковер из войлока), сундук, набитый всякой утварью для спальни и кухни. Кроме того, обычно девушке дается в приданое мебель, посуда и пр. Также девушке выдается чемодан с ее вещами по возможности на все времена года (если семья девушки состоятельная – то выдаются исключительно новые вещи, если менее зажиточная – то возможна передача личных вещей девушки в сочетании с обновками). Особая процедура – смотрины приданного. Каждую вещь демонстрирует сватьям¹²⁰ женщина, имеющая определенное родство/статус с невестой (обычно это «жене», то есть жена брата). Осматривающие со стороны мужчины оценивают вслух приданное девушки, при этом претендуя на заранее определенную родней девушки долю из осмотренного. Это своеобразные подарки тем, кто получал право осмотра.

Ритуальным обменам дарами у кыргызов придается особенное значение. Обычно даров и подношений с каждой стороны очень много, из-за чего браки становятся высокозатратными. По свидетельствам многочисленных респондентов даже родня девушки, получающая немалый калым за свою дочь, не всегда может выйти из брачных церемоний с прибылью. Дары принимают самые разные формы – от денежной (в форме калыма за невесту, компенсацию «за молоко матери» невесты, плата за смотрины невесты или жениха и др.) до одежды, продуктов и скота. Представляется справедливым мнение респондентов о том, что в советское время дары и подношения приобретали больше символический характер, понятие пользы в обмене ими было отодвинуто на второй план. Будучи вполне материальными, многие дары того времени были вне утилитарного значения, не могли быть использованы в реальной жизни. Иногда одно пальто / отрез на платье / платок передаривались в брачных / похоронных ритуалах по нескольку раз. Никто их не использовал по причине того, что либо это были вещи давно вышедшие из моды, либо такого размера, который не подходит никому из близкой родни. Во многих кыргызских семьях по традиции хранились в сундуке такого рода вещи, которые «ждали своего часа».

Что касается постсоветского периода, то в настоящее время обмен дарами вновь актуализировался и приобрел больше утилитарных свойств. Зачастую теперь в процессе переговоров брачных сторон принимается решение дары передавать молодым в денежном эквиваленте. Совокупный вклад используется на приобретение молодыми супругами важных материальных ценностей: квартиры, машины, мебели и пр, или на свадебное путешествие.

Собственно процедура религиозного бракосочетания (в славянской традиции – церковное венчание, сопровождается церемонией благословения родителей, у кыргызов, татар, узбеков и уйгуров - нике кыйуу или - никах¹²¹).

Обряд нике становится весьма популярным у населения, в том числе и у городского, ритуалом в последнее десятилетие. В большинстве случаев нике заключаются в дополнение к государственной регистрации брака. Религиозные служители всюду, где им доводится выступать с публичными речами, ведут довольно активную пропаганду нике как обязательного ритуала при создании семьи, они говорят, что государство, регистрируя брак, придает ему законность только в мире людей, но не перед богом. Отсутствие же религиозного бракосочетания священнослужители называют грехом и сулят наказания как брачным партнерам, так и их детям, «рожденным во грехе». Однако именно этот религиозный обряд становится ритуалом, который легитимизирует запрещенные законом полигамные браки. Нике служит компромиссным способом для избегания ответственности мужчины- двоеженца перед лицом местного сообщества и семейных кланов за нарушение законодательства. Для многих женщин, имеющих устойчивую связь с женатым мужчиной ритуал нике легитимизирует ее статус и отношения в глазах родового клана и знакомых.

По свидетельству служителя главной мечети в столице, в последние годы участились случаи, когда в мечеть приходят для прохождения мусульманского бракосочетания (или приглашают молдо на дом) пары, прожившие в браке уже значительные сроки, чей брак был зарегистрирован много лет назад государством. Религиозные обряды бракосочетания становятся своеобразным основанием идентичности современных граждан.

• Государственная регистрация представляет собой поликультурное соединение: этнические обряды бракосочетания, советские ритуалы, универсальные обряды бракосочетания. В столичном Дворце бракосочетаний предлагался следующий набор символических ритуальных процедур, независимо от национальности, возраста брачующихся: торжественное вхождение молодоженов под марш Мендельсона в зал бракосочетания, символический обмен кольцами, испитие воды из чаши¹²² в знак согласия быть вместе в горе и в радости, передача от свекрови невесте горящего факела в качестве символа очага. Дополнительно молодоженам из разных этнических групп предлагались национальные обряды: надевание платка¹²³, «бет ачуу» - снятие покрывала с лица невесты, поклон молодых родителям и родне, преподнесение каравая, с пожеланиями молодым достатка и хлебосольности.

• Праздничное застолье (свадьба / той). Каждая этническая группа тут имеет свои особенные каноны. У представителей кавказских народностей (например, талышей) брачующиеся стороны устраивают застолье по раздельности – невесту за своим застольем провожает вся ее родня в ее отчем доме, а парень отмечает свою женитьбу в кругу своих родных и близких в своем доме. Лишь представители со стороны жениха должны присутствовать на проводах девушки из родительского дома. Свадьбы у азербайджанцев, узбеков и уйгур обычно представляют собой поделенные пространства для женщин и мужчин, разные столы для празднования. В свадебном ритуале у кыргызов, казахов, татар, молодые входят в пространство празднования, где гости и близкие осыпают их «чачыла»¹²⁴ - дождем из зерен, сладостей и пр. и поются свадебные песни.

У славянских народов, немцев, корейцев и др. – государственная регистрация и свадьба обычно проводятся совместно, собственно с этого брак и начинается. Во время проведения свадьбы молодожены и их близкие гости обычно вовлекаются в целый ряд полушутливых ритуалов: выкуп места на свадьбе, «кража» невесты / или ее туфли с целью получения выкупа, разные формы соревнований между женихом и невестой за право быть «главой» в браке¹²⁵. Также важными элементами свадебного ритуала являются родительское благословение, процедура угощения молодых праздничным караваем и пр.

У значительной доли кыргызских брачных пар официальная регистрация и светская свадьба могли происходить с разрывом до года от традиционных ритуалов и начала совместной жизни партнеров. Свадьбы проводились скромно. Хотя уже случались случаи проведения с размахом по тем временам свадеб в кафе и ресторанах, все же большинство в привилегированных слоях городских жителей придерживалось политики не афиширования своего благосостояния. Свадьбы большей частью справлялись в домах, с вовлечением в ритуалы большого количества родственников и друзей. Характерны воспоминания респондента (кыргыз, 49 лет): «Время тогда было смутное. Только Горбачев (на самом деле, судя по хронологии, речь шла об Андропове) с пьянством отборолся. Отец тогда в Совмине работал. Он говорит: кой¹²⁶, не надо рисоваться. И мы дома справляли 3 или 4 дня. Много родственников было, друзей. Городских отдельно, потом – «колхоз». У нас четырехкомнатная квартира была. Все дома готовили. И дома после ВДНХ, памятника Ленину, вечного огня у Русской драмы безвылазно сидели. Никаких кыргызских обрядов не было. Чтобы молдо пришел в дом – ни за что. Родственники колхозные не шли против отца. Как он скажет, так и было. Всю свадьбу отец взял на себя. Его братишки из села лошадь резали, туда-сюда. Так что благодаря отцу и его родственникам. Но тогда ограничения большие были. Тогда 1 ящик водки – это очень много. Не то что сейчас – по 5-6 ящиков!»

Среди свидетельств респондентов были рассказы о брачных практиках дагестанских народностей (например, талышей), у которых регистрация никогда не имела большого значения. Даже и в советский период она не была обязательным атрибутом создания семьи¹²⁷. Поэтому в местах компактного проживания ряда кавказских народностей можно обнаружить большое количество живущих в браке длительные сроки партнеров, которые не собираются регистрировать свои отношения.

Уже отмеченный временной разрыв между регистрацией бракосочетания в органах ЗАГСа и традиционными брачными обрядами у молодоженов некоторых этнических групп приводила к тому, что с юридической точки зрения жизнь таких брачных пар можно было бы рассматривать как сожительство. Однако, в данном случае, мы имеем дело скорее с плюрализацией легитимности регистрации брака. Именно в этот период традиционные обряды и религиозный ритуал брака¹²⁸ становятся легитимными в массовом сознании.

• У ряда азиатских народов (кыргызов, например) брачный обряд включает также ритуал «отко киргизуу» (буквально: введение в очаг). Многочисленная родня с обеих сторон приглашает молодых в гости домой и одаривает подарками, среди которых обязательны символические – платок женщине и разные символы мужского главенства – жениху (камчу, национальный головной убор калпак и пр.¹²⁹)

Ритуалы брака в советский период в городе проводились в обстановке секретности и закрытости, в усеченном виде. Эта брачная практика с использованием национально-культурных и религиозных обрядов была своеобразным компромиссом, негласным договором о невмешательстве между государством и гражданами. Брачные стороны делали вид, что браки происходят согласно советской идеологии, а государство «не знало» о «теневых» ритуальных брачных практиках.

Среди групп городских непривилегированных кыргызов брачные церемонии происходили просто, почти буднично. Как правило, процедура знакомства родителей с избранницей жених приурочивал к определенным застольям в доме (на большие праздники или дни рождения, которые обычно справлялись на квартире, в доме). Если выбор сына получал поддержку со стороны родителей, то девушку просто «оставляли» дома после такого празднества, надевая на нее платок. Уже затем организовывали все последующие ритуальные процедуры – переговоры с родителями, достижение договоренности о свадьбе, где и обговаривались все моменты брачного соглашения и экономических вкладов каждой из сторон. Официальное добрачное знакомство с родителями девушки практиковалось редко.

Иногда молодые самостоятельно принимают решение о браке. Встречаются многочисленные воспоминания о будничных регистрациях в советское время, в которых участвовали только сами брачующиеся и иногда их ближайшие друзья. Как правило, проходили они не в торжественной обстановке во Дворце бракосочетания, а в бюрократической атмосфере районных ЗАГСов. Иногда близкие родственники могли даже узнать о бракосочетании только пост фактум, и затем в узком семейном кругу происходили весьма скромные застолья. Чем ниже был уровень достатка в семье, тем более аскетичные брачные ритуалы выбирались. Брак лишался таинства и священности, как бы символизировал новый цикл производительности в жизни трудовых граждан – в данном смысле репродуктивной. В порядке гипотезы предполагается, что такое отношение к бракам стало результатом долгосрочной идеологической стратегии советского государства, направленной на вытеснение влиятельных родовых, семейных структур производственными сетями отношений.

Самостоятельно вступавшие в брак молодожены практически не получали ничего в поддержку от своих родных и изначально не рассчитывая на нее, начинали свою жизнь «с нуля». Советская идеология, приписывавшая гражданам активизм и инициативность, формировала образ и установки «нормальной» мужественности и женственности, в соответствие с которыми молодой мужчина должен был закаляться «как сталь» в сложностях и препятствиях, а женщинам не пристало держаться уютного и комфортного быта, не стремиться к «мещанству».

Таким образом, в ритуальных практиках горожан можно отметить как ключевые следующие особенности:

• Брачные ритуалы являются ярким индикатором социального и экономического капитала субъектов брака. В привилегированных кругах горожан брачные ритуалы приобретают демонстративные черты, для экономически и социально менее благополучных горожан брачные ритуалы обставляются гораздо более аскетично, вплоть до утраты священного характера, смысла «инициации».

• При любом характере брачного ритуала их главная функциональная черта и цель: сплочение, укрепление социальных связей, утверждение «границ идентичности» индивидов рода и брачующихся субъектов. Именно поэтому разные социальные группы, хоть и в разной степени, но сохраняют традиционные брачные ритуалы.

• Брачные ритуалы отражают значимость тех или иных субъектов и производятся для приобретения легитимации в определенном сообществе – субъекте брачной стратегии, будь то государство, религиозное сообщество, родственная семья или сама брачная пара.

• Религиозные обряды в городской среде с течением времени становятся более распространенной практикой и воспринимаются как национально-культурная традиция, составляя основу этнической идентификации. Омассовление религиозной ритуальной практики связано с процессом плюрализации форм легитимации брака.

• Большое значение в понимании роли девушек и юношей в семейной клановой структуре, а также самого характера культуры общества имеет изучение обменных даров. Изменение характера обменных даров (от внеутилитарного к более прагматическому) свидетельствует о тенденциях изменения социальных (прежде всего гендерных) отношений в обществе и в целом об изменении характера потребления.

• Для мужчин, вступающих в брак, ритуал бракосочетания является своеобразной инициацией, кодом входа во взрослую жизнь, в то время как для многих девушек и женщин брак - не только переход из одного статуса в другой, но и смена зависимостей от родителей на множественные (тотальные) зависимости от мужа, его родни, нового сообщества.