1) В каком речевом жанре выполнен текст; 2) в каком функциональном стиле этот текст существует.

Р.К. Миньяр-Белоручев исходит из того, что текст - это не просто последовательность графических или звуковых языковых знаков, ограниченная единым назначением, это еще и система языковых единиц, несущих далеко не равнозначную информацию. Поэтому переводчику, с точки зрения коммуникативной ценности информации, содержащейся в тексте, необходимо различать:

- уникальную, или ключевую информацию; - дополнительную информацию; - уточняющую информацию; - повторную информацию;  - нулевую информацию.

Л.Л. Нелюбин характеризует переводческую интерпретацию исходного текста как видение его глазами носителя другого языка и другой культуры. Предпереводческий анализ текста позволяет определить переводчику

- верные ориентиры в переводе, - переводческую стратегию; - главное при переводе, то есть доминанты перевода; - с каким типом текста он имеет дело и  какова его типичная структура, а также особенности, от которых зависит внутренняя и внешняя форма текста; - разнообразные языковые черты, которые непременно нужно передать в переводе, на которые следует обратить активное внимание, выбор языковых средств при переводе, каким словам и синтаксическим структурам следует оказывать предпочтение; - информативную ценность отрезков текста; - что можно и чего нельзя будет допускать в переводе.

30.

Несколько десятилетий тому назад один из московских судов рассматривал не совсем обычное дело: автор более раннего перевода одного англоязычного романа обвинил автора его нового русского варианта в плагиате. В качестве «неопровержимой» улики, подтверждающей обвинение, экс- пертами-филологами был представлен список переводческих ошибок, допущенных первым переводчиком и повторенных вторым. Ведь каждому из школьного опыта известно, что много одинаковых ошибок - верный признак списывания.

Однако суд назначил повторную экспертизу, поручив ее известному переводоведу Я.И. Рецкеру. В ней приняло участие большое количество студентов старших курсов переводческого факультета МГПИИЯ (ныне Лингвистический университет). Участникам эксперимента был роздан один и тот же текст, который они самостоятельно перевели, сделав при этом достаточно много одинаковых ошибок Таким образом было неопровержимо доказано, что нередко переводческие ошибки имеют двоякую, субъективно-объективную природу: с одной стороны они (само собой разумеется) обусловлены недостаточной квалификацией переводчика, с другой, однако, вызваны определенными «провоцирующими» факторами исходного текста. О такого рода «ловушках» в исходном тексте переводчик должен знать. Чаще всего это определенного свойства лексические единицы (слова и устойчивые слово-сочетания), о которых мы и расскажем ниже.

Что касается обвинения в плагиате, то суд отверг его на основании результатов эксперимента, проведенного Я.И. Рецкером.

Наиболее известным классом провокаторов на лексическом уровне являются «ложные друзья переводчика». Именно они вызывают наибольший интерес, т.к. чаще других вызывают ошибки и приводят к переводческим ошибкам-ляпсусам.

В целом же «ложные друзья переводчика» (falsche Freundе) - это интернационализмы, т.е. те единицы ИЯ, которые полностью или частично расходятся по значению со своими звукобуквенными аналогами в ПЯ. Они в свою очередь подразделяются на четыре основных типа [3].

К первому типу (группа 1) таковых относятся слова ИЯ, созвучные словам ПЯ, но полностью расходящиеся с ними своим значением:

Der Artist - не артист эстрады или певец, Sänger, а

Ко второй группе (группа 2) относятся многозначные слова ИЯ, у которых часть значений совпадает со значением внешне сходного слова ПЯ, а часть значений расходится. Следует отметить, что этот вид «ложных друзей переводчика» встречается гораздо чаще, чем первый. Примерами являются такие слова, как:

Der Aspirant- не только 1. аспирант (кандидат, претендент), но и 2. учащийся (среднего специального учебного заведения)

К третей группе (группа 3) относятся такие лексические единицы ИЯ, у которых есть сходное по звучанию или написанию слово в ПЯ, являющееся одним из своих значений эквивалентом слова ПЯ, однако у того же самого слова есть ещё одно или несколько значений не имеющих ничего общего со своим звуковым (буквенным) аналогом в ИЯ. Например:

Die Amortisation1. амортизация в значении «постепенное снижение ценности в результате изнашивания»; 2. амортизация в значении «постепенное снижение долгов», но не в коем случае не амортизация в значении «смягчение толчков», этот техн. термин звучит по-немецки как Stoßdämpfung

Особую группу (группа 4) ложных друзей переводчика составляют названия мер, весов и других величин измерения, созвучные в ИЯ и ПЯ, но не совпадающие по количеству:

Они встречаются не так часто, но примеры тут можно привести достаточно яркие:

Der Pfund- 500 гр., в то время как русский фунт равен 409,5 гр.

Ловушки внутренней формы»

Внутренняя форма лексической единицы - это ее внутреннее устройство, структура, образуемая корнем слова (в случае сложного слова - корнями), суффиксами и префиксами или сочетанием нескольких слов, если речь идет о лексической единице в форме устойчивого словосочетания. Внутренняя форма, если она не стерлась, в результате исторических преобразований, происходящих в языке1, способна указать нам, какую из многочисленных характеристик предмета данный язык «избрал» в качестве его «метки», его отличительного признака. Так, русское слово портной образовано от слова порты (штаны, одежда), немецкое слово Schneider от schneiden (резать), а болгарское шивач от болгарского глагола шия (шить).

Как показывают данные примеры, лексические единицы, обозначающие в разных языках один и тот же денотат, могут иметь совершенно различную внутреннюю форму. Ловушки для переводчика со стороны внутренней формы возникают в случаях, когда лексема ИЯ и лексема ПЯ, имея аналогичные внутренние формы, обладают разным денотативным значением. Так, например, немецкий футбольный термин Freistoß вопреки родству внутренних форм не соответствует русскому футбольному термину свободный удар, а означает любой назначаемый судьей удар, пробиваемый без помех со стороны противника, чему в русской терминологии соответствует и свободный и штрафной удар. Если у немца возникает необходимость более дифференцированного обозначения, он употребляет словосочетания direkter Freistoß (штрафной удар) и indirekter Freistoß (свободный удар). Логика этих терминов такова: direkt означает, что этим ударом можно непосредственно забивать мяч в ворота, indirekt - что этого делать нельзя и гол, забитый (непосредственно) после такого удара не засчитывается. Что касается немецких футбольных репортажей, то там штрафной удар чаще всего обозначается просто словом Freistoß.

Из сказанного видно, что внутренняя форма сама по себе обладает определенной логикой. И эта логика порой заводит в западню даже лингвиста. Так, например, в многократно упоминавшемся словаре под редакцией О. И. Москальской немецкий футбольный термин Freistoß ошибочно передан русским словосочетанием свободный удар.

логика внутренней формы слова, ее собственный «смысл» могут вступать в противоречие с его денотативным значением. Однако было бы неверным считать, что «ловушки внутренней формы» подкарауливают переводчика только при переводе текстов, уснащенных специальной терминологией. Таковое случается и при переводе совершенно обычных (например, газетных) текстов.

«Забытые значения» многозначных слов

«Лексические иносказания»

Иносказание есть непрямой способ выражения содержания. «Лексическое иносказание» - иносказание в форме слова или устойчивого словосочетания В немецком языке есть множество слов и устойчивых словосочетаний, традиционно употребляемых в несобственных значениях. Переводчики, не знающие об этом, нередко становятся жертвами данного обстоятельства. Например:

die Ostsee — Балтийское море

Единственный совет, который можно дать переводчику в связи с опасностью стать жертвой лексики, провоцирующей переводческие ошибки, сводится к лозунгу: Бдительность и самокритичность! И пусть этот совет не покажется пустой банальностью. Ведь во многих случаях переводческая ошибка, образно говоря, оставляет «шрамы на теле перевода» и, стало быть, при более или менее внимательном взгляде видна даже в тех случаях, когда мы не располагаем текстом оригинала.

Стало быть, если такая нелепость имеет место, то ищи ее причины, проверяй по ' словарям и справочникам значения, казалось бы, уже хорошо знакомых слов и устойчивых словосочетаний. В этом нет абсолютно ничего зазорного, коль скоро на вышеописанных «простеньких» лексических подвохах I попадались даже переводчики с солидным профессиональным стажем из-за того, что им в какой-то момент не хватило требовательности к себе.

19

В современных языках имеется и употребляется в речи немало слов, называемых звукоподражательными, которые по совокупности признаков должны объединяться в отдельную лексико-грамматическую категорию, так как не подводятся ни под одну из традиционно выделяемых частей речи.

Связь между формой и значением слова пытались установить еще в древности. Первые попытки осветить положение о «естественном праязыке» можно найти у древнегреческой школы стоиков в форме так называемой «теории фюсей» («природа, отприродность»); связь звука со смыслом объяснялась ими с точки зрения «подражания звукам» (воспроизведения звуков, производимых человеком и внешней природой). В последующие столетия значительное распространение имели такие теории происхождения языка, как «звукоподражательная», «ономатопеическая», «междометий», «трудовых выкриков» и различные их варианты, в вопросе образования связи звука со смыслом более или менее широко привлекавшие звукоизобразительные истоки. Таким образом, изучение звукоподражательных слов шло, в основном, в русле проблемы происхождения языка.

Под звукоподражательными словами, или ономатопами, понимаются слова, между формой и значением которых существует экстралингвистическая связь.

Звукоподражательная лексика как в английском, так и в русском языках представляет огромный исследовательский интерес для лингвистов

Звукоподражательные слова часто относят к числу междометий. Так, в толковых словарях звукоподражания строго не отграничиваются от междометий: или снабжаются пометкой «междом.», или объединяются с ними в одной словарной статье. Несмотря на то, что и междометия, и звукоподражательные слова морфологически аморфны, синтаксически достаточно самостоятельны и находятся как бы на периферии, на отшибе в лексико-семантической системе, имеются заметные функциональные расхождения: (междометия и звукоподражания используются с совершенно разными синтаксическими целями), обусловленные семантическими и семиотическими отличиями (междометия и звукоподражания не только связаны с различными семантическими сферами, но и представляют собой знаки разных типов) (Шанский, 1981: 410).

Междометия и звукоподражания имеют ряд существенных отличий

междометия, как правило, выделяются в грамматике как самостоятельная часть речи, а звукоподражательные слова таковой не являются;

междометия – это слова, которые непосредственно выражают чувства, переживания и волеизъявления, не называя их. Свойство междометий – выражать очень разнообразный и порою довольно пестрый круг чувств (часто диаметрально противоположных радость и горе, возмущение и восхищение и т.п.) – определяется тем, что в реализации их лексических значении важную роль играют языковой контекст, ситуация речи, интонация, жест, а также мимика. Неслучайно составители словарей сопровождают толкования междометии указаниями типа «выражает ... в зависимости от интонации» или описывают жесты, ситуацию, контекстуальные условия их употребления (Тихонов, 1981 : 74).Звукоподражательные слова типа cock-a-doodle-doo, bow-wow, thud не выражают ни эмоции, ни чувств, а являются подражаниями вполне конкретным естественным звучаниям.

Междометия, выражая чувство, но не называя его, нуждаются обычно в примыкающем к нему пояснению. Звукоподражательные слова обозначают совершенно конкретное явление внешнего мира, и, в принципе, понятны без пояснения.

Обозначая естественные звучания предметов и явлений: звукоподражательные слова, в отличие от междометий, имеют определенное лексическое значение.

Звукоподражательные слова широко используются в словообразовании: buzz (v) – жужжать, гудеть, buzz (n) (разг.) – телефонный звонок, buzz-bomb (n) – самолет-снаряд, buzz (n) – гудок, сирена, зуммер, buzz-saw (амер.) – круглая пила. Продуктивность междометий в плане словообразования очень невелика.

В большинстве случаев звукоподражательные слова являются членами предложения.

Принимая во внимание то, что звукоподражательные единицы (ономатопы) с наибольшей частотой встречаются в художественной литературе, следует отметить, что и перевод ономатопов представляет специфическую сложность для переводчика.

Будучи одним из мощных экспрессивных средств языка, звукоподражательная лексика широко используется в художественных текстах. Поэтому каждый переводчик художественной литературы неизбежно сталкивается с проблемой перевода ономатопов. Анализ текстового материала позволяет выявить определенные закономерности перевода звукоподражательных единиц в зависимости от функции, выполняемой ими в тексте.

Рассмотрим особенности перевода ономатопов в зависимости от функции, выполняемой ими в тексте.