Опричнина — это форсированная централизация без достаточных экономических и социальных пред­посылок.

В таких условиях свою реальную слабость влас­ти пытаются компенсировать террором. Создается не четко работающий аппарат государственной власти, обеспечивающий выполнение решений правительства, а аппарат репрессий. Террор был направлен против всех, кто был носителем хотя бы некоторой самосто­ятельности, свободы, кто в будущем мог стать огра­ничителем царской власти. В течение нескольких лет были приняты следующие меры:

а) ликвидировано последнее удельное княжество и уничтожен послед­ний удельный князь Владимир Старицкий;

б) ослаб­лена церковь — расправа с митрополитом Филип­пом и некоторыми другими церковными иерархами;

в) нанесен значительный удар по местному самоуп­равлению — Новгород лишился своего самоуправле­ния после погрома 1570 г.: это был урок другим горо­дам.

В период опричнины погибли тысячи и тысячи россиян — князей, бояр, дворян, купцов, ремеслен­ников, крестьян, священнослужителей, подавляющее большинство из которых не замышляло никаких заго­воров против царя.

В-четвертых, царь использовал прием, известный всем бандитам и тиранам, — «по­вязать соратников кровью». Он заставлял свое бли­жайшее окружение участвовать в публичных казнях, лично рубить головы приговоренным к смерти. Дан­ные технологии управления в будущем в той или иной степени неоднократно будут использовать Петр 1, Ни­колай I, И. В. Сталин и другие руководители России.

Во все века во всех странах реформаторы и ти­раны используют, как правило, и преобразования го­сударственного аппарата, и террор. Отличия между ними в акцентах: первые делают ставку на реформы, прибегая при необходимости к насилию (государство должно уметь себя защищать), вторые, меняя что-то в органах власти, ставку делают на террор. Использо­вание насилия в качестве главного инструмента своей политики — это признак слабости государства.

Каковы последствия политики опричнины?

1. Главным результатом опричнины стал новый механизм власти, с помощью которого стало возможным управлять огромной страной, не поощряя, а, на­оборот, гася ростки демократии. На смену сословно-представительной монархии в результате опричного переворота пришло самодержавие как форма поли­тической и государственной организации господству­ющего класса. Никаких реальных возможностей ог­раничения власти Ивана Грозного ни Боярская дума, ни изредка созываемые в этот период Земские соборы не имели.

2. Важным следствием отказа от управления стра­ной вместе с деятелями Избранной рады, отказа учи­тывать их опыт и знания стало принятие ошибочного решения сделать главным направлением внешнеполитической деятельности борьбу за Прибалтику.

А. Янов в своей работе «Происхождение автокра­тии» проанализировал внешнеполитические альтер­нативы, стоявшие перед Россией в тот период.

Сложившаяся международная геополитическая си­туация благоприятствовала национальному возрожде­нию России и превращению ее в крупное европейское государство.

Одновременно с дезинтеграцией одного варварс­кого, по мнению европейцев, государства — Золотой Орды — стремительно набирало силу другое варварское государство- Османская империя.

Исторический выбор России состоял в следующем:

-либо добиваться своих национальных целей в качестве союзника Европы,

-либо – противопоставляя себя Европе, выступая заместителем исчезнувшей Золотой Орды.

В середине 16 в. перед Москвой выбор: после разгрома Казанского и Астраханского ханств продолжить наступление на своего извечного врага крымского хана и стоявшую за его спиной Турцию, присоеденившись к европейской антитурецкой коалиции, или начать борьбу за Ливонию, став участником антиевропейской коалиции.

Большинство вождей Избранной рады выступали за продолжение антитатарской стратегии. Никто не угрожал России с Запада, тогда как оставлять открытой южную границу было смертельно опасно.

Тем не менее царь выбрал противоположную стра­тегию. Ливонская война длилась 25 лет (1558-1583). Результаты ее известны.

Во-первых, как легко можно было предвидеть, «повернув на Германы», Иван IV, по сути, пригласил татар атаковать Москву. И в самом деле, в 1571 г. Россия оказывается не в силах защитить собствен­ную столицу от крымского хана, сжегшего Москву на глазах у изумленной Европы. Крымский хан впервые после 1480 г. (свержение татарского ига) распреде­лил области русского государства между своими мур­зами и дал своим купцам право беспошлинной тор­говли в России, которую он опять — словно в старьк колониальные времена — стал рассматривать ка] данницу Орды.

Во-вторых, в результате поражения Россия потеряла не только все ранее завоеванные ливонские города, не только несколько собственных городов, но и принадлежавшее ей до этого Балтийское побережье -то самое «окно в Европу», которое полтора столети спустя должен был ценою еще одной четвертьвеково Ливонской бойни отвоевать Петр I.

В-третьих, десятки (по другим данным — сотни тысяч погибших и попавших в плен в результате Ливонской войны и похода татар на Москву в 1571 г. Разорение и запустение значительной территории страны.

В-четвертых, и, может быть, , нам представляется, что А. Янов прав, когда говорит о том, что разгром России в Ливонской войне надо оценивап не как военное поражение, а как крупнейшую внешнеполитическую катастрофу. Как сырьевой рынок и как удобный способ сообщения с Персией Московское царство, конечно, не перестало существовать после Ливонской войны. Оно перестало существовать как один из центров мировой торговли и европейсксой политики. С ним перестали считаться. Его перестали бояться и перестали уважать. Оно превратилось в тре­тьестепенную державу. Неслыханным национальным унижением расплачивалась Россия за исторический выбор своего царя.