17

«ИДЕОГЕНЕЗ» И «СОЦИОГЕНЕЗ» НАУКИ В ТВОРЧЕСТВЕ Г. И. ЧЕЛПАНОВА

В. В. Умрихин

«Психологическое исследование в настоящее время дифференцируется, психология распадается на такие части, которые совершенно друг с другом не связаны. Вследствие этого психология начинает утрачивать свое единство. Ей грозит распад.... Нужно принять меры к сохранению единства психологии» [29; 42]. Эти слова можно было бы принять за цитату из статьи современного автора, довольно точно передающего нынешнее состояние психологии. Однако они были произнесены 80 лет назад Георгием Ивановичем Челпановым в своей речи на торжественном открытии Психологического института им. Л.Г. Щукиной при Императорском Московском университете. Открытие этого института — детища Г.И. Челпанова — состоялось всего за четыре месяца до начала первой мировой войны, того рокового момента, когда не «по календарю», а реально «стартовал» XX век как век великих социальных потрясений, которыми он будет отмечен в истории общества [2]. В центре этих потрясений на протяжении всего столетия неизменно оказывалась Россия, и поэтому весь драматизм отечественной истории XX в. в полной мере сказался и на судьбе российской психологии, и на судьбе Психологического института, и на судьбе его основателя — Георгия Ивановича Челпанова, слова которого, приведенные в начале, звучат сегодня и как своеобразная оценка одного из итогов 80-летнего развития отечественной психологии.

Все это побуждает, отступив от традиционного жанра «юбилейной» статьи, пристальнее присмотреться к фигуре замечательного русского психолога Г.И. Челпанова, к его блистательному и трагичному пути в отечественной психологии, собственная логика развития которой, в свою очередь, была неотделима от перипетий в движении мировой психологической мысли.

Возможно, в чем-то изложенные ниже взгляды и оценки будут отличаться от интерпретаций историков отечественной психологии ([3], [4], [9], [10], [12], [21], [33] и др.). Испытывая искреннее уважение к ним и не имея желания вступать в полемику, автор делает попытку постепенного освобождения от тех «коллективных представлений», тех идеологических стереотипов, которые более 70 лет неизбежно служили для нас «априорными формами» историко-психологического анализа, формируя его в целом единообразный «апостериорный» сценарий.

Инвариантом историко-психологического анализа творчества Г.И. Челпанова почти у всех авторов выступает двойственная оценка его роли в отечественной психологии. С одной стороны, подчеркивается тот бесспорный вклад, который внес ученый в подготовку новых поколений психологов-исследователей и в организацию психологической науки, основание им первого в России Психологического института. С другой стороны, весьма критически оцениваются его научные взгляды и идейные ориентации, скудность содержания исследовательской программы. Подобная двойственность очень напоминает оценку исторической роли «отца экспериментальной психологии» В. Вундта. И не только потому, что В. Вундт был учителем Г.И. Челпанова, непрестанно пропагандировавшего и развивавшего его идеи, а скорее по их сходной исторической роли в развитии психологии, которая на рубеже веков еще не делилась непроницаемым барьером на российскую и западную. Отечественная психология, будучи органичной частью мировой, разделяла все ее проблемы и следовала в русле общей логики развития вплоть до начала 20-х гг., когда вспыхнула «борьба за перестройку психологии на основе марксизма» со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Реконструируя зарождение психологической программы И.М.  Сеченова,

18

М.Г. Ярошевский ввел научную метафору «филогенез науки и онтогенез творчества ученого», раскрывающую зависимость индивидуального научного творчества от логики развития науки: интеллектуальный онтогенез ученого в кратких и преобразованных формах воспроизводит филогенез науки. И «если перед нами не единичный случай, а закон, то его можно было бы — по аналогии с биогенетическим — назвать идеогенетическим» [31; 126]. Нам еще предстоит познакомиться с «идеогенетическими» предпосылками творчества Г.И. Челпанова, однако представляется важным внести в указанную метафору одно дополнение. Наука — не только «чистое» знание, развивающееся по имманентным логическим законам, но и особый «социальный организм», научное сообщество, имеющее свою социальную историю, свои собственные (хотя и тесно связанные с предметно-логическими) закономерности развития. И они также могут преломляться (в преобразованном виде) в индивидуальной судьбе ученого, порождая особые феномены научного творчества. Назовем их по аналогии с названными «социогенетическими». Обращаясь к научному творчеству Г.И. Челпанова, мы увидим неразрывную связь его «идеогенетических» и «социогенетических» детерминант.