«Социогенетические» ориентиры

Подобно тому, как логика развития науки репрезентируется в индивидуальных

24

воззрениях ученого, закономерности социальной истории науки также определяют «сценарий» его пути в научном сообществе, выступая в качестве его «социогенетических» ориентиров.

Выделение психологии в самостоятельную науку требовало не только соединения определенных теоретических воззрений с соответствующим тогдашнему критерию научности экспериментальным методом. Оно в не меньшей мере нуждалось в сообществе ученых-профессионалов. В начале 70-х гг. его еще не было. (Не этим ли можно, в частности, объяснить призыв И.М. Сеченова передать разработку психологии в руки физиологов?)

Нелегкое бремя подготовки профессиональных психологов-экспериментаторов взял на себя В.Вундт. Продуктивность же такой подготовки зависит от такой особой формы объединения ученых как научная школа, специфика которой определяется пересечением взаимообусловленных собственно познавательных и научно-педагогических функций [22], [32]. Двойственность исторической оценки роли В. Вундта как раз и обусловливается, с одной стороны, эклектизмом и непродуктивностью его научной программы, но с другой — тем, что он стал лидером крупнейшей научной школы, подготовившей первое поколение психологов-экспериментаторов. Подобное соотношение «идео-» и «социогенетических» факторов можно обнаружить и в научной судьбе Г.И. Челпанова.

Но прежде обратим внимание на «многоликость» школ в науке, за которой можно увидеть несколько распространенных их типов [22], [32]: 1) образовательная школа, готовящая будущих исследователей через их приобщение к теоретической или экспериментальной традиции; 2) школа — исследовательский коллектив как сплоченная научная группа, разрабатывающая под руководством главы школы общую исследовательскую программу; 3) школа — направление как макросоциальная структура, объединяющая ряд малых научных групп.

Обращаясь к Г.И. Челпанову, мы видим, что социальные запросы науки (не менее чем предметно-логические) преломились в его деятельности в виде главенства ориентации прежде всего на психологическое образование. Слушатели его лекций в разных учебных заведениях России и участники его семинариев составили чрезвычайно широкий круг. Но подготовка психологов-профессионалов нового типа, т. е. экспериментальных психологов, не может ограничиться лишь теоретическими занятиями. Это остро осознавал Г.И. Челпанов, писавший, что «в настоящее время студент нуждается в ознакомлении с методами психологического исследования. ... Если еще недавно ознакомление с экспериментальной психологией означало только ознакомление с тем, как производятся эксперименты в западных лабораториях, то теперь мы нуждаемся в значительно большем. Мы уже должны выйти из ученической роли, мы должны исследовать самостоятельно. Для самостоятельного исследования нужны хорошо оборудованные лаборатории. Для семинариев, для специальных библиотек, для лабораторий нужен специальный психологический институт, который объединил бы все эти психологические учреждения» [29; 42]. В этих словах отчетливо прослеживается объективная необходимость создания Психологического института именно в системе университетского образования. Именно такая «локализация» Института максимально приближала его к единству основных функций научной школы — познавательной и научно-педагогической.

И вот торжество открытия Института свершилось. Изменился ли при этом тип научной школы Г.И. Челпанова? С одной стороны, изменения были налицо. Теоретическая подготовка молодых психологов опосредовалась их экспериментальными исследованиями, проводимыми под руководством как старших коллег, так и главы Института. С другой стороны, Г.И. Челпановым не было выдвинуто оригинальной исследовательской программы, являющейся критерием школы исследовательского коллектива, всегда отличавшейся и в психологии своей продуктивностью (вспомним вклад школ К. Левина, Л.С. Выготского, 

25

Ж. Пиаже и др.). Поэтому можно считать, что Г.И. Челпанов стал главой   теоретико-экспериментальной школы в рамках интроспективной (вначале вундтовской, затем и вюрцбургской) психологии как одного из ее направлений. Он также развивал такие неотъемлемые для жизни научного сообщества формы деятельности, как издание периодического печатного издания «Психологическое обозрение» (в 1917 - 18 гг. успело выйти два номера), активное участие в работе Московского психологического общества и т. д.

В целом же, как отмечается, «школу Челпанова прошли не менее 150 человек — цифра по тем временам очень большая. ... Можно назвать несколько десятков известных советских психологов, вышедших из «школы Челпанова» [12; 52]. Среди них П.П. Блонский, К.Н. Корнилов, Н.А. Рыбников, В.М. Экземплярский и представители более молодого поколения — С.В. Кравков, П.А. Шеварев, А.А. Смирнов, Б.М. Теплов и другие.

«Идеогенетическое» и «социогенетическое» в научном пути Г.И. Челпанова были нераздельны. Это обусловило как блистательность его университетской карьеры, так и драматизм судьбы как ученого. Преломленная в его сознании объективная социальная потребность в создании собственного научного сообщества («социогенетический аспект») захватывала почти всю его энергию, ограниченность же вундтовскими теоретическими схемами («идеогенетический аспект») обусловила его роль как лидера крупнейшей в России, но все же репродуктивной научной школы.

И все же по своей исторической роли в отечественной психологии школа Г.И. Челпанова сопоставима со всемирно прославившейся школой В.Вундта.

В заключение несколько слов о дальнейшей драматической судьбе Г.И. Челпанова в «марксистский» период (подробно исследованный С.А. Богданчиковым [1] и освещенный в его статье на страницах этого номера журнала).

Как ни печально признавать, но Г.И. Челпанов был предан. Его ближайшие ученики П.П. Блонский и К.Н. Корнилов в начале 20-х гг. выступили против своего учителя под лозунгом построения марксистской психологии, о которой сами прежде и не помышляли. В 1923 г. К.Н. Корнилов занял пост директора Института вместо смещенного Г.И. Челпанова, где стал активно развивать свою «реактологию», декларативно выдававшуюся за образец марксистской психологии, а на деле — переоблаченное в новые одежды учение о реакциях, разработанное еще до революции под руководством Г.И. Челпанова. Сам по себе этот прецедент, не выражающий образцов высокого нравственного выбора, породил   своеобразный   «сценарий», включавший серию подобных событий. В 1931 г. уже К.Н. Корнилов был снят с поста директора за «сочетание механицизма с меньшевиствующим идеализмом» (заметим, до какого абсурда может довести когнитивная простота советского «черно-белого» мышления) [13]. Организатором кампании по ликвидации реактологии выступил А.А. Таланкин - ученик К.Н. Корнилова, развивавший его идеи в области военной психологии. В свою очередь, А.А. Таланкин, входивший в комсостав Красной армии, был уничтожен в сталинских застенках в конце 30-х гг. Занявший в 1931 г. пост директора Института В.Н. Колбановский — выпускник Института красной профессуры - в конце тех же 30-х гг. вынужден был оставить этот пост, поскольку в свое время поддерживал педологию. Подобные случаи повторялись и в дальнейшем. Разворачивалась история советской психологии как «репрессированной науки» [13]. Но это уже тема другой статьи.

Из устных воспоминаний В.Н. Колбановского (изложенных автору М.Г. Ярошевским) известно, что в начале 30-х гг. изгнанный отовсюду Г.И. Челпанов возвращался к своему (теперь уже чужому) Институту и, обращаясь к проходившим сотрудникам, вопрошал:

«Вы меня узнаете?» Не знавшие его молодые сотрудники (многие из них — выходцы из того же Института красной профессуры), озираясь на незнакомого пожилого чудака, молча проносились мимо него, торопясь по своим делам. Мимо Г.И. Челпанова проносилась жизнь. Уже совсем другая...

26

Вернемся к словам Г.И. Челпанова, процитированным в начале статьи. Действительно, современная отечественная психология характеризуется отсутствием как идейного, так и социального единства. Она лишилась даже своего научного общества, прежде интегрировавшего ее.

В год, юбилейный для института, только что частично вновь обретшего свое историческое название, хотелось бы искренне пожелать, чтобы он в полной мере оправдал замыслы и упования своего создателя - стал центром, реально утверждающим единство нашей психологии. «Тогда, - как вовсе не зря полагал Г.И. Челпанов,- развитие психологии в России достигнет той полноты и совершенства, при которых мы с гордостью будем говорить о «русской психологии», как теперь принято говорить о немецкой, английской, американской психологии» [29; 42].

1. Богданчиков С. А. История проблемы «психология и марксизм». (Дискуссия между К.Н.Корниловым и Г.И. Челпановым в отечественной психологии 20-х годов): Автореф.. канд. дис. М., 1983.

2. Братусь Б. С. К проблеме нравственного сознания в культуре уходящего века // Вопр. психол. 1993. № 1. С. 6—13.

3. Будилова Е. А. Борьба материализма и идеализма в русской психологической науке. М., 1960.

4. Будилова Е. А. Философские проблемы в советской психологии. М., 1972.

5. Выготский Л. С. Исторический смысл психологического кризиса // Соч. Т. 1. М., 1982. С. 291 - 438.

6. Зинченко В. П. Культурно-историческая психология: опыт амплификации // Вопр. психол. 1993. № 4. С. 5 - 13.

7. Корнилов К. Н. Учебник психологии, изложенной с точки зрения диалектического материализма. М.,1926.

8. Левитин К. Е. Личностью не рождаются. М., 1990.

9. Петровский А. В. История советской психологии. М., 1967.

10. Петровский А. В. Вопросы истории и теории психологии. М., 1984.

11. Письмо профессора физиологии Императорской Военно-медицинской академии И. П. Павлова // Вопр. психол. 1993. № 2. С. 92.

12. Радзиховский Л. А. Г. И. Челпанов — организатор Психологического института // Вопр. психол. 1982. № 5. С. 47—61.

13. Репрессированная наука / Под ред. М. Г. Ярошевского.Л., 1991.

20. Сеченов И. М. Избранные философские и психологические произведения. М., 1947.

21. Смирнов А. А. Развитие и современное состояние психологической науки в СССР. М., 1975.

22. Умрихин В. В. Развитие советской школы дифференциальной психофизиологии. М., 1987.

23. Челпанов Г. И. Проблема восприятия пространства в связи с учением об априорности и врожденности. Ч. 1. Киев, 1896. Ч. 2. 1904.

24. Челпанов Г. И. Мозг и душа: критика материализма и очерк современных учений о душе. СПб., 1900.

25. Челпанов Г. И. Об экспериментальном исследовании высших умственных процессов // Вопр. филос. и психол. 1909. Кн. 1 (96).

26. Челпанов Г. И. Об отношении психологии к философии // Челпанов Г. И. Сб. статей (Психология и школа). М., 1912. С. 71—83.

27. Челпанов Г. И. Об экспериментальном методов психологии // Новые идеи в философии. СПб., 1913. Сб. 9. С. 13.

28. Челпанов Г. И. Об аналитическом методе в психологии// Психологическое обозрение. 1917. № 1. С. 3 - 17; 1918. № 2. С. 451—468.

29. Челпанов Г. И. О задачах Московского Психологического института // Вопр. психол. 1992. № 3 - 4. С. 41 - 43.

30. Экземплярский В. М. Георгий Иванович Челпанов // Вопр. психол. 1992. № 3—4. С. 49 - 50.

31. Ярошевский М. Г. Сеченов и мировая психологическая мысль. М., 1981.

32. Ярошевский М. Г. Логика развития науки и научная школа // Школы в науке. М., 1977. С. 7 - 97.

33. Ярошевский М. Г. История психологии. М., 1985.