Три момента объективного Духа и смысл истории

1. Свободная воля, чтобы не остаться чисто абстрактной, должна «приобрести существование», т. е. конкретизироваться; материя, в которой это непосредственно происходит, образуется вещами и внешними предметами. Так рождается «право» и то, что с ним связано. «Первый образ свободы, — говорит Гегель, — который нам суждено узнать, — это собственность, сфера формального и абстрактного права, контракт, преступление и наказание. Субъект свободен в себе и для себя и дает существование вещам».

2. Но эта форма непосредственного существования неадекватна свободе именно как непосредственная и внешняя. Непосредственность и внешность отрицается и снимается, т. е. опосредуется и интериоризируется. Так рождается мораль, второй момент объективного Духа. В морали, поясняет Гегель, «Я больше не свободно в непосредственном, ибо элиминирована непосредственность, Я таково внутри себя, в субъективной сфере. В этой сфере внешние вещи становятся безразличным, единственно значимое — это мое моральное суждение, моя воля, форма всеобщности, которой вдохновляется правило действия». Это сфера субъективной воли, ее парадигматическим образцом является кантианская этика Гегель находит ее односторонней, замыкающей человека в его внутреннем мире. Конкретность реализующей себя воли призвана преодолеть эту однобокость.

3. Когда субъекту удается реализовать себя в конкретных целях посредством объективного, мы — в царстве этического. Семья, общество и государство суть три диалектических момента нравственности. «Первое — нечто естественное в форме любви, чувства — семья. В ней аннулирована персональность, чтобы найти свое сознание в тотальности. Когда элементы распадаются, один становится не зависимым от другого, то возникает гражданское общество. Государство — нравственность в модусе Духа, небывалое единство автономных индивидуальностей и универсальной субстанциональности. Следовательно, государственное право выше других ступеней. Это свобода в ее конкретной формации, она уступает только высшей абсолютной истине всеобщего Духа». Через государство реализуется история, которая, по Гегелю, есть настоящая теофания, т. е. реализация объективного Духа.

Природа государства и истории и философия истории

Государство как синтез права и морали, как оправдание семьи и общества есть сама Идея, проявляющаяся в мире. Государство, говорит Гегель, есть «вступление Бога в мир», оно — «реальный Бог». «Государство в себе и для себя есть этическая тотальность, реализация свободы, абсолютная цель Разума, самая реальная свобода. Государство — это Дух, стоящий в мире, реализующий себя с сознанием, в то время как в Природе он реализуется в ином, подобно спящему Духу. Только как существующий в сознании, осознающий себя как существующий объект, он есть государство. В свободе нельзя отталкиваться от индивидуальности, отдельного самосознания, но только от сущности самосознания... Основание государства — потенция Разума, реализующегося как воля... нельзя держаться особых государств, особых институтов, следует исходить из Идеи для себя, реального Бога. В любом государстве можно найти тот или иной дефект... но, поскольку куда проще найти дефект, чем понять утверждающееся, легко впадают в ошибку забвения целостности государственного организма, подменив ее отдельными аспектами. Государство не произведение искусства; мирское, оно находится в круге произвольного, случайности и ошибочности. Порочное поведение может исказить его со многих сторон. Одиозная личность, монарх, больной, урод — все же живые люди, поэтому жизнь как утверждающее начало существует, несмотря на дефекты, именно это здесь важно».

При таком подходе не государство существует для гражданина, а наоборот, гражданин для государства. Гражданин существует не иначе как в качестве члена государства. Возобновленная здесь греческая трактовка доведена Гегелем до крайности в контексте его идеализма и панлогизма. Через государство разум входит в мир. История, рождающаяся из диалектики государств, есть не что иное, как развертывание этого самого Разума «История есть самораскрытие Духа во времени, так же как Природа есть раскрытие Идеи во времени и пространстве» — таков вывод Гегеля.

История — это «суждение» о мире, а философия истории — познание и концептуальное раскрытие этой разумности и этого суждения. Философия истории есть видение истории с точки зрения Разума (а не традиционной точки зрения рассудка).

Мировая история имеет свой «разумный план» (известный религии под именем Провидения), а философия истории — научное познание этого плана. Философия истории становится, таким образом, «теодицеей», оправданием Божественной справедливости и зла перед лицом абсолютной власти Разума. Все кажущееся злом — на деле только негативный момент, пружина диалектики. Смерть, закат конечного — лишь моменты постоянного становления всеобщего. В войне философ видит момент антитезиса, который движет историю, регистрирующую без этих войн лишь белые страницы. «В войнах становятся крепче народы и нации, внутренний раздор, вытолкнутый в военные действия на стороне, сменяется умиротворением. Конечно, войны небезопасны для собственности, но и это как момент движения необходимо».

Как видим, наш философ не останавливается ни перед чем. Раз установив, что история — это раскрытие природы Бога в определенной конкретной стихии, Гегель приходит к выводу, ставшему знаменитым: «Все действительное разумно, все разумное действительно», — сформулированному в «Философии права». Подобно тому, кто утверждает единство Бога и природы («Deus sive natura», что значит: «Любая вещь необходима и обладает абсолютным смыслом»), Гегель считает, что «Бог есть история» — «Deus sive historia», — все необходимо и каждое событие имеет абсолютный смысл.

Так как же объективный Дух раскрывает себя в истории? «Мировой дух» («Weltgeist») особым образом дает себя знать в «народном духе» («Volksgeist»). «Дух народа существенно партикулярен, в то же время он не что иное, как абсолютный универсальный дух, Единое. «Weltgeist» — дух мировой, как он выражается в человеческом сознании. Люди относятся к нему так, как отдельная реальность относится к тотальности, ее субстанции. Этот мировой дух соответствует Духу Божественному, абсолютному. Поскольку Бог вездесущ, он близок каждому человеку, является всякому сознанию, а потому это мировой дух. Партикулярный дух отдельного народа может исчезнуть: он составляет звено в цепочке, образованной движением мирового духа, а этот дух исчезнуть не может. Получается, что дух одного народа есть всеобщий дух в форме особенного».

Как моменты мирового духа можно рассматривать героев, всемирно-исторических индивидов. Их действия не продиктованы изнутри, через них дух реализует свои замыслы. В этом подлинное отношение индивида с универсальной субстанцией, единственной целью, единственной силой. Именно в этом состоит их мирская сила. Такие люди имеют целью то, что адекватно цели духа в себе и для себя. «На их стороне абсолютное право, которое вместе с тем еще и природное, поистине особое право».

Не будем долго останавливаться на возможных и реальных злоупотреблениях, возникавших из этих гегелевских слов. Напомним лишь слова историка Гвидо де Руджеро: «Люди такого образца (идеализированные нездоровым романтическим вкусом) иногда бывали похожи на манекенов Абсолюта, неживых и неподлинных». Не тот ли самый Дух, использовав, скажем, Наполеона в своих целях, после поражения бросил его на произвол судьбы на Богом забытом острове?

Как объяснить жалкие страсти, движущие людьми и их частными целями? Как объяснить случайности разного рода, ставящие под сомнение рациональность мировой истории? Частное, отвечает Гегель, «изнемогает» в изматывающей борьбе с другим частным (известно, что частное всегда конфликтно). Так и происходит, что оно, не выдерживая, разрушается, а на его обломках неколебимо сохраняется всеобщее.

«Хитростью Разума» называет Гегель эту его способность не препятствовать игре иррациональных страстей и при случае пользоваться ею. «Частное для него не слишком важно, по сравнению со всеобщим. Идея как бы платит дань экзистенции за ее бренность не из собственного "кармана", а рассчитывается людскими страстями. Цезарь не мог не довершить того, что было необходимо, покончив с одряхлевшей свободой. Он сгинул в этой борьбе, но необходимое достигнуто: идея свободы затаилась в глубине, скрытая от внешних событий».

Мировая история проходит диалектические этапы, отмечающие рост разумности и свободы, от восточного общества к греко-римскому и от него — к германо-христианскому. В этой последней фазе Дух достигает полной реализации, сохраняя в своей глубине прошлое как память и реализуя в настоящем свое понятие на исходе этого пути. Возникает вопрос: означает ли германо-христианская фаза остановку диалектического процесса?