Нации глазами русских*

103

— разболтанный» и «самоуверенный — неуверенный».

«Типичный русский» оказался тем единственным стимульным объектом, по которому выявилось явное расхождение между субъективной и объективной информацией на уровне глобальных факторов.

Выявленное несоответствие объективных (или относительно объективных) данных о русском национальном характере и субъективных суждений представителей «внешних» групп можно объяснять действием различных причин и факторов. Д. Пибоди высказал предположение, что у западно-европейцев, имевших возможность на протяжении эпохи «железного занавеса» судить о русских людях прежде всего по облику советского политического руководства и имиджу «нового советского человека», созданному усилиями советской пропаганды, сформировался явно неадекватный стереотип «типичного русского» как «собранного» и «самоуверенного» человека.

Одним из источников дополнительной информации для объяснения указанного противоречия, без сомнения, могли бы явиться субъективные суждения «внутренней» группы — самих русских — о русском человеке. Согласно предположению Д. Пибоди, эти результаты должны были бы оказаться ближе к мнению специалистов, чем к суждениям «внешних» групп.

Только в самое последнее время в связи с демократическими изменениями в России, расширением регулярных контактов между психологами США и России, развитием средств телекоммуникации (появлением электронной почты) появилась возможность пополнить массив данных, которыми располагает Д. Пибоди, результатами работы с выборкой русских испытуемых. Эта работа была проведена коллективом московских психологов под руководством А. Г. Шмелева.

*

В настоящем исследовании применена та же самая методика, которая использовалась в основном исследовании Д. Пибоди [20]. 32 пары личностных прилагательных были переведены на русский язык А. Г. Шмелевым с помощью компьютерного тезауруса личностных черт ТЕЗАЛ. Для 30 шкал (за исключением шкал «умный — глупый» и «приятный — неприятный») Д. Пибоди применил разработанный им подход, направленный на нейтрализацию влияния оценочной компоненты (фактора «социальной желательности»); при этом для каждой шкалы в качестве компенсирующей использовалась шкала, в которой имело место противоположное сцепление оценочного и описательного компонентов значения. Например, предпочитаемый полюс на шкале «веселый — угрюмый» лежит явно слева, а в компенсирующей ее шкале «легкомысленный — серьезный» — справа. И та, и другая шкалы апеллируют, по существу, к одному свойству личности, но в одном случае один полюс этого качества предстает «социально желательным», адекватным («веселый»), а в другом — противоположный («серьезный»). Такое использование четырехполюсной модели личностной черты (см. [10], [11],) позволяет не только «очистить» результаты субъективных суждений от артефакта социальной желательности, но и отдельно от дескриптивного фактора (в данном случае характерологического представления) измерить чисто эмотивный, оценочно-отношенческий компонент установки.

Для каждой из личностных характеристик можно подобрать семантически ей противоположную, и тогда мы получим шкалу биполярных признаков, например, «бережливый — расточительный», оба полюса которой содержат связанные между собой дескриптивный и оценочный компоненты: («не тратит много денег — тратит много денег» — дескриптивный компонент; «хороший — плохой» — оценочный компонент). Таким образом, обычно содержательный и оценочный факторы сцеплены и нераздельны и одновременно присутствуют в какой-либо характеристике. Но, как правило, для всякой биполярной пары в любом развитом естественном языке

104

можно отыскать компенсирующую пару (шкалу). Для «бережливый — расточительный» это шкала «щедрый — жадный», В ней оценочный и дескриптивный компоненты соединены противоположным способом.

В работах Д. Пибоди [18] и А. Г. Шмелева четырехпозиционная модель личностной черты дается в одномерной интерпретации (табл. 2). Для исследования стереотипа русского национального характера эта интерпретация, по нашему мнению, имеет принципиальное значение. Если предположить, что русскому характеру (или, по крайней мере, его стереотипизированному образу в культуре и национальном самосознании) свойственны крайности, то следует ожидать, что стимульному объекту «типичный русский» будут чаще приписываться крайние полюса (нежелательные, неадаптивные) в проявлении одной и той же черты, т. е. одновременно свойства «недоверчивости и легковерности», «легкомысленности и угрюмости», «неуверенности и самоуверенности» и т. п.

Таблица 2