Сорокин Социальная и культурная динамика
Является ли всякая культура единым целым, ни одна существенная часть которого не есть нечто случайное, но органично соединена с остальными? Или это просто скопление в одном месте культурных объектов, ценностей, свойств, очутившихся рядом в силу обстоятельств и объединенных лишь своим соседством в пространстве, только тем фактом, что их собрали или просто побросали вместе, - и больше ничем? Если справедливо первое, то что тогда представляет собой принцип интеграции - та ось, вокруг которой концентрируются все основные свойства и которая позволяет понять, почему эти свойства являются именно такими и почему они существуют и функционируют именно так, а не иначе? Если же второе - то как случилось, что в данном месте оказался один набор культурных объектов и ценностей, а в другом месте - набор, отличный от этого?
Пока что не имеет значения, что мы понимаем под человеческой культурой. В самом широком смысле слова культуру можно трактовать как некую совокупность, которая создана или модифицирована в результате сознательной или бессознательной деятельности двух или более индивидов, взаимодействующих друг с другом или влияющих друг на друга своим поведением. Согласно этому определению, культурными феноменами являются не только наука, философия, религия, искусство, техника и все материальные достояния развитой цивилизации, но и след от ноги, отставленный на песке дикарем и обнаруженный Робинзоном Крузо, куча мусора и сломанные деревья, оставшиеся в девственном лесу после научной экспедиции, кости, очистки и зола, найденные археологами при раскопках на месте стоянки первобытного племени, - все эти и миллионы других творений человека и следов его вмешательства являются частью культуры.
2. Идеациональная, чувственная, идеалистическая и смешанная системы культуры
Мыслительные и смысловые элементы, лежащие в основе любой логически интегрированной системы культуры, можно рассматривать с двух сторон: внутренней и внешней. Первая относится к сфере внутреннего опыта, существующего либо в виде хаотических и бессвязных образов, идей, стремлений, ощущений и эмоций, либо в виде упорядоченных систем мышления, сотканных из этих элементов внутреннего опыта. Это - сфера разума, ценности, смысла. Для краткости будем называть ее "ментальностью культуры" (или "культурной ментальностью"). Вторая состоит из неорганических и органических объектов чувственного восприятия: предметов, событий, процессов, в которых воплощается, организуется, реализуется или облекается внутренний опыт. Эти внешние феномены относятся к системе культуры лишь постольку, поскольку они суть проявления ее внутренней стороны. Вне ее они перестают быть частью интегрированной культуры. Отсюда вытекает, что на первом месте для исследователя интегрированной культуры - ее внутренняя сторона. От нее зависит, какие внешние явления, в каком смысле и до какой степени становятся частью системы. Другими словами, внутренняя сторона культуры управляет внешней.
Лишенная своего внутреннего смысла Венера Милосская превращается в обыкновенный кусок мрамора, ничем не отличающийся по своим физико-химическим свойствам от такого же необработанного куска мрамора. Симфония Бетховена превращается в простую комбинацию звуков или даже в колебания воздушных волн определенной длины. "Метафизика" Аристотеля становится материальным предметом из бумаги - такой же книгой, как и миллионы других книг. Лишенные своего внутреннего содержания, многие явления, принципиально отличные по своей культурной сути, делаются похожими. Действия хирурга, делающего надрез скальпелем на теле пациента, и те же самые действия убийцы, режущего ножом свою жертву, становятся неразличимы по причине сходства их внешних форм.
Теперь возникает ряд вопросов: можем ли мы адекватно постичь внутреннюю сторону данной культуры? Поскольку это нечто неуловимое, а зачастую и дедуктивное - в том смысле, что для того, чтобы ее понять, ее нужно "вычитать" в формах ее внешнего воплощения, которые отличаются от внутреннего смысла, - можем ли мы быть уверены, что наше "считывание" правильно, что мы не придаем данному сочетанию внешних явлений смысла, которого в нем нет?
Ответ на поставленные выше вопросы зависит от того, что подразумевается под истинной или подлинной ментальностью, которая воплощена в данной совокупности произведений. Среди прочих возможных пониманий подлинного смысла назовем следующие.
Термин "подлинный смысл" может отсылать нас к умонастроению лица или лиц, создающих или использующих эти произведения, - например, смысл, который имел в виду Бетховен, когда писал свою музыку, или держал в уме Данте, сочиняя "Божественную комедию", или же подразумевал любой другой творец или преобразователь сложной и содержательной культурной ценности. Такова психологическая интерпретация подлинного смысла данного феномена. Согласно этой точке зрения, правильное понимание внутренней стороны культуры в точности совпадает с тем пониманием, которое было у ее творцов или реформаторов.
Но можно ли достичь этого с некоторой долей уверенности? Можно ли в точности восстановить и заново воспроизвести ход мыслей творцов, реформаторов, отдельного лица или группы лиц? Во многих случаях - да. И по одной простой причине: смысл или цель зачастую ясно и недвусмысленно провозглашается самим творцом. Мы можем постичь главный смысл "Политики" Аристотеля, "Божественной комедии" Данте, "Principia" Ньютона, "Геттисбергской речи" Линкольна потому, что он ясно выражен в этих произведениях.
Сам по себе характер объектов культуры - надписей, писем, хроник, книг, воспоминаний и других "свидетельств" - часто дает достаточно оснований для воссоздания изначального смысла, подразумеваемого автором. Если бы это было не так, то следовало бы отбросить всю историческую науку, потому что подобного рода психологическая интерпретация культуры является одной из главных ее задач.
Итак, это один из способов понимания подлинной духовной сути явлений культуры. В какой-то мере он будет использоваться и в настоящей работе.
Но это, однако, не единственно возможный способ понимания. Может быть еще и социально-феноменологическое понимание внутреннего аспекта культурных явлений. И этот способ интерпретации, возможно, более важен для моих целей, и вообще для социологов, чем чисто психологический.
В чем сущность социально- феноменологического понимания? Во-первых, это причинно-функциональное истолкование культуры, имеющее своей целью обнаружение причинно-функциональных связей между составными частями культурной ценности или комплекса ценностей. Многие люди могут не знать о подлинных причинах своих поступков и о том, что между их поступками и поступками их современников есть связь; они могут не знать о причинной связи между многими переменными своей культуры, - и тем не менее, эти причинные связи существуют. Дело ученого открыть и показать их существование. Коль скоро это сделано, детали культурной конфигурации независимо от любого психологического смысла, который можно им придать, сразу становятся понятными как элементы причинно-связанного единства. Другими словами, первый способ социально-феномено- логической интерпретации духовной основы явлений культуры - причинно-функциональный. Теоретически, по крайней мере, он может быть совершенно независим от психологического. Многозначные связи между плотностью населения и преступностью, коммерческими циклами и уровнем смертности, способом производства и формами собственности, религией и числом разводов - вот примеры того класса явлений, к которым может быть применимо причинное понимание (каузальное прочтение).
Вторая форма социально-феноменологической интерпретации внутреннего аспекта культуры - логическое понимание. Мы можем ничего не знать ни о психологическом смысле культурных ценностей, ни об их причинных связях; и все же относительно многих культурных комплексов мы вправе задать следующие вопросы в надежде получить на них удовлетворительные ответы: являются ли элементы данной культуры логически связанными или они логически противоречат друг другу? Образую тли они рационально постижимую и согласованную систему или нет? Если да, то каков характер этой системы? Есть ли в ней единые принципы, которые пронизывают все ее компоненты, или таких принципов нет? Эти и подобные вопросы и даваемые на них ответы могут быть независимы от какой бы то ни было психологической интерпретации рассматриваемой культурной конгломерации. В ряде случаев психологическая интерпретация помогает обнаружить логический смысл; часто они сопутствуют друг другу; иногда мы не можем ничего сказать о психологическом смысле; иногда психологическая интерпретация вступает в противоречие с логическим пониманием. Как бы то ни было, логическое понимание стоит на своих собственных ногах и теоретически независимо от психологического смысла.
Необходимость в логической интерпретации возникает также по причине ограниченных возможностей психологического понимания. Дело в том, что большинство явлений культуры представляет собой результат деятельности многих индивидов и групп, чьи интересы и намерения могут не совпадать друг с другом, а зачастую и вступать в противоречие. Когда все они переплетаются, то усиливают, ослабляют или видоизменяют друг друга до такой степени, что становится почти невозможным отличить их друг от друга. Возьмем ли мы Парфенон, или один из величайших христианских соборов, или совокупность нравов, законов, верований, или любые другие творения культуры - все они суть воплощения поступков, усилий, целей, желаний, идей, чувств огромных масс людей или социальных групп. И почти невозможно разобраться или выделить, какие цели и намерения были у каждого, кто участвовал в создании этих сложных культурных ценностей, то есть дать каждому из них "психологическую интерпретацию".
Исходная предпосылка настоящей работы заключается в том, что любой культурный комплекс может быть логически интерпретирован. И хотя это - предпосылка любого научного исследования, все же один специальный ее аспект заслуживает того, чтобы сказать о нем особо. Дело вот в чем: и геометрия Евклида, и геометрия Лобачевского - обе логически безупречны; и та и другая полностью соответствуют канонам одной и той же математической логики; и тем не менее, их теоремы и выводы - разные. Как можно объяснить такое противоречие? Ответ прост. Обе геометрии логичны, правильны, обе отвечают канонам математической логики, но начинают они с разных бульших посылок: одна - с аксиомы, что прямая линия есть кратчайшее расстояние между двумя точками; другая - с иного предположения. Исходное противоречие между обеими системами ведет к целому ряду различий в последующих выводах, несмотря на идентичность логико-математического канона, соблюдаемого и в том и в другом случае. Бульшая посылка каждой системы, однажды принятая, правомерна в своих собственных пределах. Этот принцип особо важен в сфере логической интерпретации культуры.
Подводя итог этим рассуждениям, можно сделать вывод, что надлежащее логическое понимание культурных явлений требует, во-первых, применения критериев дедуктивной и индуктивной логики; во-вторых, понимания того, что большие посылки различных культур могут быть разными; в-третьих, беспристрастной позиции по отношению к тому, справедливы или несправедливы эти большие посылки. Если исследователь верно уловит специфические посылки культуры, то следующей его задачей будет показать, в какой степени данная культура интегрирована с точки зрения этих посылок, исходя из непререкаемых канонов логической достоверности. Если ему удастся решить эту проблему, то главная его задача выполнена. Выясняя большие посылки данной культуры, исследователь постигает ее душу, тело, ее социокультурную физиогномику; определив степень и характер ее логической интеграции, он отвечает на вопрос о ее интегрированности или неинтегрированности.
Эта строго научная и беспристрастная позиция относительно логической интерпретации культурных комплексов сохраняется на всем протяжении настоящей работы. Один и тот же критерий логических норм соблюдается при изучении всех различных культур, но о логичности или нелогичности каждой из них можно судить всегда с точки зрения больших посылок (если они есть).
Далее сам собой напрашивается вопрос о методе. Если характер больших посылок культуры играет столь важную роль при решении вопроса о ее логической интегрированности, то, следовательно, ключевой принцип, с помощью которого можно понять природу интегрированной культуры, нужно искать в первую очередь в этих посылках. В любой цепочке логических умозаключений - касаются ли они культуры или чего-нибудь иного - весь ряд выводов и особенно заключение обусловлены утверждением, с которого начинается эта цепочка. Так, в силлогизме "Все люди смертны - Сократ человек - следовательно, Сократ смертен", цепочка, состоящая из утверждения о том, что Сократ - человек, и заключения о его смертности, заранее была управляема первоначальным утверждением. Оно-то и является тем ключом, с помощью которого постигается природа всего единства, в данном случае - силлогизма. Итак, если мы хотим найти ключ к такому единству помимо логики, с помощью которой оно оформлено, то мы должны обратиться не ко второй посылке или заключению, а к большей посылке. Подобный метод следует применять и к логически интегрированному культурному единству. По этой причине на следующих страницах, посвященных предварительной классификации основных типов интегрированной культуры, я буду следовать правилу упорядочения типов культуры не на основании их внутренних характеристик, а в соответствии с их большими посылками.
Идеациональная, чувственная и смешанная системы интегрированной культуры. Предварительные определения
Можно вообразить множество систем логически интегрированной культуры с разными большими посылками, но внутренне последовательных. Вероятно, не все они окажутся реализованными в актуально существующих культурных комплексах; и еще меньшее их число (из тех, что мы можем различить среди ограниченного набора рационально постижимых единств) будет служить эффективным средством упорядочения хаоса культурных миров.
Начнем с выделения двух глубоко различных типов интегрированной культуры, каждый из которых обладает собственной ментальностью, собственной системой истины и знания, имеет собственную философию и Weltanschauung; особый тип религии и образцы "святости"; свое собственное представление о правильном и неправильном; особые формы искусства и литературы; нравы, законы, правила поведения; собственную экономическую и политическую организацию; наконец, специфический тип человеческой личности с особым складом ума и манерами поведения. Все эти ценности, одинаково присутствующие и в той и в другой культуре, резко отличаются по своей природе, но в рамках каждой из культур они тесно прилажены друг к другу, будучи связаны логически, а зачастую и функционально.
Из этих двух систем культуры одну можно назвать идеациональной, а другую - чувственной. И поскольку эти наименования характеризуют культуру в целом, постольку они свидетельствуют и о природе каждой ее составной части.
Вероятно, ни идеациональный, ни чувственный типы культур никогда не существовали в чистом виде, но все интегрированные культуры в действительности оказываются состоящими из различных соединений этих двух чистых логико-смысловых форм. В некоторых преобладает первый тип, в некоторых - второй; в каких-то они оба смешаны в равных пропорциях и на одинаковом основании. Соответственно одни культуры ближе к идеациональному типу, другие - к чувственному, а некоторые представляют собой сбалансированный синтез обоих чистых типов. Эти последние я называю идеалистическим типом культуры (который не следует путать с идеациональным).
Теперь займемся более подробным рассмотрением культурных типов, которые мы перечислили. Что, собственно, означают "идеациональное", "чувственное", "идеа- листическое" и другие промежуточные категории? Каковы их основные характерные свойства? Как эти свойства сочетаются и как они действуют, чтобы получились целостные интегированные системы культуры? И, наконец, почему эти типы культуры следует считать фундаментальными и наиболее эффективными средствами понимания того, как миллионы фрагментов чувственно воспринимаемого социокультурного мира оказываются собранными в рамках упорядоченных систем? Таковы проблемы, с которых мы начнем наше исследование.
Поскольку природа любой культуры определяется ее внутренним аспектом - ее ментальностью, как мы условились это называть, - характеристику идеационального, чувственного и смешанного типов культуры следует, собственно говоря, начинать с описания больших посылок их ментальностей. Прежде всего условимся, что эти большие посылки состоят из следующих четырех пунктов: 1) природы реальности; 2) природы целей и потребностей, которые должны быть удовлетворены; 3) степени, в какой эти цели и потребности удовлетворяются; 4) способов их удовлетворения.