71Раздел II. Историко-философские предпосылки религиоведения

гих людей в одну моральную общность на основе веры чистого

разума нуждается и в публичных обязательствах, в известной

церковной форме, что требует статутарного, данного в Откровении

законодательства, следовательно, исторической или церковной

веры. Форма сама по себе случайна, многообразна и без божест-

венных статутарных законов не может быть признана как долг.

Определение этой формы нельзя прямо считать делом божествен-

ного законодателя, мы сами осуществляем идею разума сообразно

с божественной волей. Способ организации церкви является бо-

жественным установлением, если оно находится в полном соот-

ветствии с моральной религией.

Церковь, основывающаяся на вере Откровения, т.е. истори-

ческой вере, лишена самого важного признака своей истиннос-

ти — она не может притязать на всеобщность. Кант рекомен-

дует: из-за естественной потребности людей всегда искать даже

для высших понятий и основ разума чего-нибудь осязаемо-ус-

тойчивого, какого-нибудь подтверждения из опыта необходимо

использовать любую историческую церковную веру [Там же.

С. 1 7 9 ]. Но к такой эмпирической вере следует присоединить

основы моральной веры, а для этого требуется истолкование

Откровения, объяснение его в том смысле, который совпадает

со всеобщими практическими правилами религии чистого разума

[Там же. С. 180].

Если истинной церкви присущи всеобщность и необходимость,

то историческая вера, которая основана на Откровении, обладает

только частной значимостью, содержит сознание своей случайнос-

ти. Хотя она достаточна для церковных верований, которых может

быть много, однако лишь чистая религиозная вера, целиком

основывающаяся на разуме, может быть признана необходимым

и единственным признаком, который отличает истинную церковь.

Но поскольку историческая вера действует по отношению к чистой

религии как вспомогательное средство и, оставаясь церковной

верой, приближается к чистой религиозной вере, постольку эту

церковь можно назвать истинной [Там же. С. 185 —186].

В организационном плане церковное устройство (иерархия)

может быть монархическим, аристократическим или демократи-

ческим. Но ее основообразующий принцип при всех этих формах

есть и всегда остается деспотическим [Там же. С. 2 5 4 ].

В заключение приведем рассуждение Канта, выявляющее внут-

ренние интенции его философии, в том числе философии религии,

72Г л а в а 3. Философия религии и. Канта

а также его личностное мироощущение и мироотношение. Вот эти

строки: «Две вещи наполняют душу всегда новым и все более

сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжитель-

нее мы размышляем о них, — это звездное небо надо мной и

моральный закон во мне. И то и другое мне нет надобности искать

и только предполагать как нечто окутанное мраком или лежащее

за пределами моего кругозора; я вижу их перед собой и непосред-

ственно связываю их с сознанием своего существования. Первое

начинается с того места, которое я занимаю во внешнем чувствен-

но воспринимаемом мире, и в необозримую даль расширяет связь,

в которой я нахожусь, с мирами над мирами и системами систем,

в безграничном времени их периодического движения, их начала

и продолжительности. Второй начинается с моего невидимого Я,

с моей личности, и представляет меня" в мире, который поистине

бесконечен, но который ощущается только рассудком и с которым

(а через него и со всеми видимыми мирами) я познаю себя не

только в случайной связи, как там, а во всеобщей и необходимой

связи. Первый взгляд на бесчисленное множество миров как бы

уничтожает мое значение как животной твари, которая снова

должна отдать планете (только точке во Вселенной) ту материю,

из которой она возникла, после того как эта материя короткое

время неизвестно каким образом была наделена жизненной силой.

Второй, напротив, бесконечно возвышает мою ценность как мыс-

лящего существа, через мою личность, в которой моральный закон

открывает мне жизнь, независимую от животной природы и даже

от всего чувственно воспринимаемого мира, по крайней мере

поскольку это можно видеть из целесообразного назначения моего

существования через этот закон, которое не ограничено условиями

и границами этой жизни» [3—2. Т. 4, ч. 1. С. 499—500].