3. Принцип гуманизма в уголовном законодательстве

Принцип гуманизма (ст. 7 УК РФ) в юридической литературе определяется весьма широко. Однако и в этих случаях нередко упускается из виду, что сфера реализации гуманизма еще шире, ибо рас­пространяется и на содержание диспозиций и санк­ций норм Особенной части УК. Гуманизм как осно­вополагающая идея уголовного права, преломляясь в содержании каждой из таких норм, тем самым об­лекает себя в правовую форму, становясь при этом уже выражением гуманизма как принципа уголов­ного законодательства.

По мнению Улезько С.И и Смоленского М.Б. из законодательного определения гуманизма вы­текают два аспекта рассмотрения этого принципа. Первый из них заключается в обеспечении безопасности членов общества от преступных посягательств. Вто­рой связан с гуманным отношением к виновным при реализации норм, предусматривающих ответствен­ность за совершенные им преступные деяния¹. Точ­ное выражение принципа гуманизма в уголовном законодательстве, поэтому во многом представляет собой проблему уяснения соотношения этих двух аспектов гуманизма, взвешенного подхода к челове­ку как объекту и уголовно-правовой охраны, и уго­ловно-правового воздействия.

Положение о том, что "Российская Федерация — социальное государство, политика которого направ­лена на создание условий, обеспечивающих достой­ную жизнь и свободное развитие человека" (ч. 1 ст. 7 Конституции), в своей значительной части об­ладает и гуманистическим содержанием. Потому, характеризуя предмет уголовно-правовой охраны, следует иметь в виду не только обеспечение условий существования Российской Федерации как соци­ального государства, всемерную охрану прав и ин­тересов личности, но и обеспечение нерушимости устоев развития России как гуманистического госу­дарства, незыблемости ее движения вперед по пути к действительно гуманистическому обществу².

Гуманистическая образующая устройства реаль­ных общества и государства (а значит, и ее приори­тетная уголовно-правовая охрана) как раз охваты­вает и предопределяет эффективность уголовно-правового обеспечения всех указанных аспектов гу­манизма. На самом доле, чтобы обеспечить безопас­ность граждан как членов общества, прежде необ­ходимо обеспечить безопасность общества и госу­дарства в целом. Всесторонняя же охрана интересов личности как минимум предполагает их достойное представительство в иерархии общественных инте­ресов, их адекватное место в структуре обществен­ных отношений существующего общества. Очевидно также, что именно содержание гуманистических воззрений общества и государства обусловливают как степень гуманного отношения к потерпевшим, так и меру милосердия, человеческого отношения к преступникам.

Отсюда есть все основания говорить о широком и узком значении принципа гуманизма. В широком смысле он связан с обеспечением гуманистических устоев общества и государства, защитой прав и сво­бод человека и гражданина. И если такие обеспече­ние и защита свойственны уголовному законода­тельству, то, несмотря на суровые меры наказания, применяемые к лицам, совершающим тяжкие пре­ступления, для него будет характерным и принцип гуманизма, а такие меры наказания в немалой мере будут лишь проявлением этой обеспечивающей ох­рану гуманистических ценностей общества стороны данного принципа,

В узком смысле принцип гуманизма связан с гу­манным отношением к потерпевшему от преступле­ния лицу и преступнику. Его узкое значение обу­словлено тем, что основой гуманного отношения к указанным лицам обычно выступает содержание тех же гуманистических ценностей, выраженных в уго­ловном законодательстве, что гуманное отношение к преступнику определяется исходя из характера и степени общественной опасности совершенного им преступления, п строгих рамках возникающего на его основе конкретного уголовно-правового отно­шения ответственности. Степень заботливости к по­терпевшему тоже в немалой мере зависит от тяжес­ти ущерба, причиненного его интересам, их значи­мости, т.е. определяется содержанием этого же кон­кретного отношения ответственности.

Таким образом, узкое понимание принципа гума­низма, его гуманный аспект обусловливается содер­жанием гуманизма в широком смысле и определя­ется лишь применительно к факту совершения кон­кретного преступления. Гуманность, следовательно, находит свое основное выражение в уголовно-пра­вовых отношениях ответственности, в правоприме­нительной сфере.

Хотя по сравнению с УК РСФСР действующее уголовное законодательство в целом лучше обеспе­чивает охрану гуманистических ценностей общест­ва, исследование содержания норм Особенной части УК РФ под углом их соответствия принципу гума­низма, безусловно, и сейчас остается актуальным, сложным в теоретическом и бесспорно перспектив­ным в практическом отношении делом. Тем более что последовавшие сразу за принятием УК 1996 года изменения отдельных его норм скорее вызывают обеспокоенность, тревогу по поводу ослабления правовой защищенности некоторых важнейших гу­манистических ценностей, нежели уверенность в их надежной и эффективной охране¹.

Так, Федеральным законом от 25 июня 1998 г. изменены название и диспозиция ст. 134 УК. Слово "шестнадцатилетнего" заменено в них словом "четырнадцатилетнего". Теперь диспозиция этой статьи гласит: "Половое сношение, мужеложство или лес­биянство, совершенные лицом, достигшим восем­надцатилетнего возраста, с лицом, заведомо не до­стигшим четырнадцатилетнего возраста".

В условиях острого социально-экономического кризиса законодатели нашли время и таким образом "поспособствовали" легализации и без того уже фактически существующего рынка подростковой проституции.

Не может служить основанием для упразднения уголовно-правовой охраны половой неприкосно­венности подростков от четырнадцати до пятнадца­ти лет и ссылка на семейное законодательство ("По­рядок и условия, при наличии которых вступление в брак в виде исключения с учетом особых обстоя­тельств может быть разрешено до достижения воз­раста шестнадцати лет, могут быть установлены за­конами субъектов Российской Федерации" — ч. 2 ст. 13 Семейного кодекса РФ), ибо брачный воз­раст по СК установлен с восемнадцати лет (ч. 1 ст. 13) я лишь при наличии уважительных причин по решению органа местного самоуправления допуска­ется вступление в брак с шестнадцати лет (ч. 2 ст. 13).

Вступление в брак взрослого с лицом, не достиг­шим шестнадцати лет (где это разрешено регио­нальными законами), при особых обстоятельст­вах — не противозаконно, а значит, и не общест­венно опасны и соответствующие половые связи, поскольку они допускаются ради "укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах любви и уважения, взаимопомощи и ответственнос­ти перед семьей всех ее членов" (ч. 1 ст. 1 СК).

Однако нельзя этим исключительным и особым обстоятельствам отводить по УК роль ординарных, оставляя при этом интересы абсолютного большин­ства подростков без уголовно-правовой защиты. Тем более не может быть таких обстоятельств применительно к мужеложству и лесбиянству взрослых по отношению к подросткам, поскольку у последних в это время нередко лишь формируется направлен­ность и содержание полового влечения.

Мальцев считает, что следует незамедлительно изменить редакцию ст. 134 УК. Ее диспозиция могла бы быть примерно такой: "Половое сношение, совершенное лицом, достигшим восемнадцатилетнего возраста, с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста, а равно мужеложство или лесбиянство, совершенное таким лицом, с несовершеннолетним..."¹

Раскрывая гуманизм по отношению к преступнику, нельзя акцентировать внимание исключительно на защите его прав и интересов, обеспечении прав человека, ибо именно наказание, будучи мерой государственного принуждения, заключающейся в лишении или ограничении прав и свобод лица, со­вершившего преступление (ч. 1 ст. 43 УК), существенно ограничивает его права и интересы, нередко и соблюдение применительно к нему отдельных прав человека (к примеру, права на свободу: "Каж­дый человек имеет право на свободу и личную не­прикосновенность" — ч. I ст. 5 европейской Кон­венции о защите прав человека и основных свобод).

Рассмотрение гуманизма лишь через призму ми­нимально необходимой меры наказания или по возможности более мягкого отношения к лицу, совер­шившему преступление, оставляет в тени другое, помимо милосердия к преступнику, основание этих минимума и возможности — гуманность по отно­шению к потерпевшему. Права и интересы потер­певшего и преступника, обеспечивающиеся в уголовном законодательстве в общей форме как права И свободы человека и гражданина, неразрывны и на конкретном, правоприменительном уровне при вы­боре меры гуманного отношения как к преступнику, так и к потерпевшему. Ведь наказание, назначаемое лицу, совершившему преступление, в то же время одновременно в существенной своей части высту­пает и мерой гуманного отношения к пострадавше­му от этого преступления.

Наказание действительно причиняет и всегда будет причинять страдания и отнюдь не только из-за современного состояния пенитенциарной системы или по причинам различий в личных свойствах осужденных. Страдают, надо полагать, и те, для которых "тюрьма — дом родной". Может быть, правда, в силу их бытовой непритязатель­ности (что скрывать, иногда условия быта на сво­боде бывают хуже, чем в местах лишения свобо­ды) и нравственней черствости либо ограничен­ности и значительно меньше, нежели люди с утонченными натурами.

Однако страдания, особенно нравственные, всегда будут соединены с наказанием, поскольку именно они входят в содержание кары — неотъем­лемого элемента наказания и средства достижения его целей. Само же наказание назначается совсем не ради причинения физических страданий или унижения человеческого достоинства, а в целях "восстановления социальной справедливости, ис­правления осужденного и предупреждения совер­шения новых преступлений"¹ (ч. 2 ст. 43 УК).

Хотя гуманизм по отношению к преступнику и потерпевшему, исходя из содержания конкретно­го отношения ответственности, получает свое окончательное выражение в приговоре суда, обеспечение уже на законодательном уровне справедливого баланса между интересами ука­занных лиц является необходимой предпосылкой реализации принципа гуманизма на практике. Нарушение же такого баланса в пользу лица, со­вершившего преступление, или пострадавшего влечет за собой соответственно или ослабление правовой защищенности интересов потерпевшего либо применение неоправданно жестких мер уго­ловно-правового характера к преступнику.

К сожалению, исследование действующего уго­ловного законодательства показывает, что в этом плане есть упущения и пробелы, допущенные законодателем, в частности при конструировании норм Особенной части УК. Личные неотчуждаемые права и свободы, потерпевших в современном уголовном праве иногда остаются недостаточно защищенными именно по причине чрезмерной юридической защи­щенности лиц, совершивших преступления, или, точнее, из-за непонятного стремления законодателя не затронуть мнимых или даже несуществующих интересов последних.

По сравнению с УК РСФСР в нормах о преступ­лениях против личности действующего УК гораздо шире используется термин "заведомостъ". Так, убийство лица, заведомо для виновного находяще­гося в беспомощном состоянии, убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности (пп. "в", "г" ч. 2 ст. 105 УК), как и причинение вреда здоровью такому же лицу (п. "б" ч. 2 ст. 111, п. "в" ч. 2 ст. 112 УК), изнасилование за­ведомо несовершеннолетней, потерпевшей, заведо­мо не достигшей четырнадцатилетнего возраста (п. "д". ч. 2, п. "в" ч. 3 ст. 131 УК), либо насильствен­ные действия сексуального характера, совершенные в отношении заведомо несовершеннолетнего (несо­вершеннолетней) и в отношении лица, заведомо не достигшего четырнадцати лет (п. "д" ч. 2, п. "в" ч. 3 ст. 132 УК), выступают в качестве квалифицирую­щих или особо квалифицирующих признаков соот­ветствующих составов преступлений.¹

Конечно, общественная опасность убийства бе­ременной женщины, изнасилования несовершенно­летней или малолетней при прочих равных условиях выше, нежели убийства женщины, не находящейся в состоянии беременности, либо изнасилования взрослой потерпевшей и т.д. Между тем можно ли ставить степень защищенности таких важнейших объектов уголовно-правовой охраны, как жизнь женщины, находящейся в состоянии беременности, половая свобода и половая неприкосновенность не­совершеннолетней и малолетней потерпевших толь­ко в зависимость от умышленного либо неосторож­ного отношения виновного к упоминавшимся при­знакам составов убийства или изнасилования?

Нет. Это несправедливо в отношении потерпев­ших, пострадавших от действий убийц или насиль­ников, которые хотя и не осознавали, но по обстоятельствам дела должны были и могли осознавать факт и беременности, и соответствующего возраста своих жертв. Вместе с тем усиление уголовной от­ветственности убийц, причинителей умышленного вреда здоровью, насильников в этих ситуациях стало бы только справедливым и полностью основываю­щимся на принципе вины. Сейчас же использование законодателем в анализируемых нормах термина "заведомость" предполагает лишь умышленную форму вины, что создает преступникам, по сути, без­различно относящимся к названным уголовно-пра­вовым объектам, привилегированное положение как по отношению к попранным правам потерпевших, так и по отношению к тем, кто совершил аналогич­ные преступления.²

Изложенное позволяет сделать вывод о том, что исключение выражений "заведомо для виновного" и "заведомо" из диспозиций норм, предусмотренных

пп. "в", "г" ч. 2 ст. 105 УК, п. "б" ч. 2 ст. 111 УК, п. "в" ч. 2 ст. 112 УК, п. "д" ч. 2, п. "а" ч. 3 ст. 131 УК, п. "д" ч. 2, п. "в" ч. 3 ст. 132 УК, повысило бы эффективность борьбы с подобного рода преступле­ниями и укрепило бы гуманистические гарантии прав ц свобод потерпевших в уголовном праве.

Если, резюмируя сказанное, попытаться выделить основные положения, которым должно соответство­вать определение гуманизма как принципа уголов­ного законодательства, необходимо, по меньшей мере, указать на следующее: 1) оно должно включать в себя и обеспечение гуманистических основ обще­ства и социального государства, ибо без этого обес­печение безопасности человека попросту невоз­можно; 2) определение должно отражать весь ком­плекс прав и интересов личности, а не замыкаться на сфере безопасности человека; 3) оно должно предполагать не просто обеспечение прав и интере­сов личности (что в целом было присуще и УК РСФСР), а в силу ст. 2 Конституции РФ их приори­тетную защиту; 4) поскольку реализация принципа гуманизма на практике осуществляется судом, его значение наряду с уголовным законодательством должно быть нормативно закреплено; 5) так как гу­манное отношение к преступнику и к потерпевшему неразрывно связаны между собой, исходя из их со­отношения, законодательная дефиниция должна от­ражать и тот, и другой аспекты гуманизма: 6) поскольку гуманность к упомянутым лицам имеет свои пределы и реализуется с учетом характера и степени общественной опасности преступления, совершен­ного виновным, значимости тех отношений, нару­шением которых причиняется ущерб потерпевшему, основания и критерии таких пределов тоже должны быть обозначены в указанной дефиниции; 7) при формулировании принципа гуманизма должно быть использовано только понятие "меры уголовно-пра­вового характера", ибо употребляемое сейчас наря­ду с ним выражение "наказание" охватывает хотя и самую значительную, но лишь часть мер уголовно-правового воздействия, что вносит в определение признаки, свойственные принципам меньшего объема, сужает содержание гуманизма как принци­па уголовного законодательства до объема принципа назначения наказания.

Основываясь на обозначенных положениях, для более адекватного отражения принципа гуманизма в уголовном законодательстве в итоге можно предло­жить примерно такую редакцию его определяющей нормы:

"Статья 7. Принцип гуманизма

1. Уголовное законодательство и суды Российской Федерации обеспечивают охрану гуманистических основ гражданского общества и социального госу­дарства в России, приоритетную защиту прав и сво­бод человека и гражданина.

2. Меры уголовно-правового характера, не имеющие своей целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства, применяются в зависимости от характера и степени об­щественной опасности совершенного лицом пре­ступления, тяжести ущерба, причиненного постра­давшему от преступления гражданину".¹