I have no precious time at all to spend,

No services to do, till you require.

В переводе В. Брюсова:

Твой верный раб, я все минуты дня

Тебе, о мой владыка, посвящаю.

Когда к себе ты требуешь меня,

Я лучшего служения не знаю.

У Брюсова поэт обращается к мужчине, мой владыка.

В переводе Маршака:

Для верных слуг нет ничего другого,

Как ожидать у двери госпожу.

Так, прихотям твоим служить готовый,

Я в ожиданье время провожу.

В этом переводе речь идет о женщине, госпоже.

Но в оригинале неясно, говорит ли Шекспир в этом сонете, как и во многих других, о друге поэта или о своей возлюбленной. Это вновь подтверждает известную формулировку Романа Якобсона: языки различаются не тем, что они могут выразить, а тем, что они не могут не выразить. (Роман Якобсон. «О лингвистических аспектах перевода»)

Следует отметить, что в процессе перевода передаются, как правило, лишь значения свободно употребляемых грамматических форм, потому что они имеют определенное референциальное значение («Я купил книгу» и «Я купил книги» формы единственного и множественного числа ). Грамматические формы, выступающие в связанном употреблении, выражают исключительно внутрилингвистические значения и при переводе обычно не передаютcя. (Например, один дом, двадцать один дом , сорок один дом – в русском языке согласно правилам синтаксиса после всех числительных, оканчивающихся на один, существительное употребляется в форме именительного падежа единственного числа, это связанное употребление грамматических форм, и в переводе оно не передается : twenty one houses, forty one houses.) Точно тактже русские существительные, имеющие только форму множественного числа (Pluralia Tantum) на английский переводятся в той форме числа, которая требуется грамматическими нормами английского языка. Примеры: чернила – ink, щи – cabbage soup, ворота – gate, сани – sledge, брюки – trousers, щипцы – tongs и др.

Со случаем не свободного, а связанного употребления прошедшего времени в английском мы встречаемся в случае придаточного дополнительного предложения, когда глагол-сказуемое главного предложения употреблен в форме прошедшего времени и действует правило «согласования времен» – глагол в придаточном тоже должен быть в форме прошедшего времени:

He said she lived in Paris (одновременность)

He said she had lived in Paris (предшествование).

Но употребление форм временной отнесенности (перфект-неперфект) в таком дополнительном предложении является свободным.

Но согласование времен распространяется и на те случаи, когда глагол-сказуемое вводит не только придаточное дополнительное, но и остальные идущие за ним предложения, даже формально независимые. Например:

Mr. Smith said different proposals had been put forward during the discussion. But he believed that the partners would agree that some changes were necessary.

К о н т е к с т

Под контекстом принято понимать языковое окружение, в котором употребляется та или иная лингвистическая единица. Различают узкий контекст («микроконтекст») и широкий контекст («макроконтекст»). Под узким контекстом имеется ввиду контекст предложения, под широким – текстовый контекст, то есть совокупность языковых единиц, окружающих данную в пределах, лежащих вне данного предложения, в смежных с ним предложениях. Наиболее существенную роль контекст играет в разрешении многозначности лингвистических единиц. Так, burn – гореть и жечь, при отсутствии прямого дополнения (в непереходной конструкции) burn переводится как гореть, а в переходной конструкции (при наличии прямого дополнения или в форме страдательного залога) – как жечь.

The candle burns – Свеча горит

He burned the papers – Он сжег бумаги.

Пример использования макроконтекста:

Then I got this book I was reading and sat down in my chair. (Salinger)

Потом я взял книгу, которую читал, и сел в кресло.

Cлово chair переведено как кресло, так как в том же абзаце объясняется, что он сел именно в кресло:

The arms were in sad shape, because everybody was always sitting on them, but they were pretty comfortable chairs.

Объектом перевода являются не изолированные языковые единицы, а весь текст в целом как единое речевое произведение. Поэтому роль широкого контекста весьма важна в процессе перевода.

Но иногда и широкий контекст не помогает решить, в каком значении употреблено полисемантичное слово. В этом случае необходимо обратиться к экстралингвистической ситуации» или, иначе, к «экстралингвистическому контексту» или «контексту ситуации». Под ситуацией имеется в виду, во-певых, ситуация общения, то есть та обстановка, в которой совершается коммуникативный акт, во –вторых, предмет сообщения, то есть совокупность фактов, описываемая в тексте и, в -третьих, участники коммуникации, то есть говорящий (пишущий) и слушающий (читающий). Это три экстралингвистических фактора, необходимых для понимания речевого произведения (текста) участниками коммуникативного процесса. Учет этих факторов иногда необходим для правильного выбора переводного эквивалента. Пример такого случая дает Я. И. Рецкер в книге «Теория перевода и переводческая практика». В одной из газетных статей член английской палаты общин С. Силверман был охарактеризован как “the oldest abolitionist in the House of Commons”. В «Большом англо-русском словаре» под редакцией И.Р.Гальперина приводится два значения слова abolitionist: 1.сторонник отмены, упразднения (закона ит.п.); 2.(амер.ист.) аболиционист, сторонник аболиционизма. Значение «сторонник аболиционизма» означает сторонник отмены рабства негров, и оно здесь явно не подходит. Остается первое значение, видимо этот член парламента является сторонником отмены какого-то закона или института, но какого именно, это необходимо уточнить в переводе. Правильный перевод возможен лишь при знании реальной обстановки в политической жизни Англии 1963 года, когда была написана статья. В это время в парламенте дебатировался вопрос об отмене смертной казни. Значит abolitionist следует переводить как «сторонник отмены смертной казни». Но если бы речь шла об Америке 20-х или начала 30-х годов прошлого столетия, тогда это слово следовало бы перевести как «сторонник отмены сухого закона».

Таким образом, выбор переводческого эквивалента многозначного слова обусловлен такими факторами, как узкий контекст, широкий контекст и экстралингвистическая ситуация.

Единицы перевода

Ранее мы определили перевод как процесс преобразования речевого произведения (текста) на одном языке в речевое произведение на другом языке при сохранении неизменного плана содержания. Это означает, что при переводе происходит замена единиц плана выражения, то есть единиц языка, но сохраняется неизменным ( точнее относительно неизменным) план содержания, то есть передаваемая текстом информация. При теоретическом описании или моделировании процесса перевода важно отыскать в исходном тексте единицу перевода (unit of translation), то есть некую минимальную единицу, подлежащую переводу. Иначе говоря, единица перевода – это наименьшая (минимальная) языковая единица в тексте на ИЯ, которая имеет соответствие в тексте на ПЯ. Она может обладать сложным строением, то есть состоять из еще меньших единиц ИЯ, но части ее по отдельности взятые, «непереводимы», то есть в тексте перевода им никаких соответствий установить нельзя, даже если в ИЯ они обладают своим собственным, относительно самостоятельным значением.

На самом деле единицей перевода может быть единица любого языкового уровня. В языкознании принято различать следующие уровни языковой иерархии:

уровень фонем (для письменной речи – графем );

уровень морфем;

уровень слов;

уровень словосочетаний;

уровень предложений;

уровень текста.

Такой вид перевода, при котором соответствие между единицами ИЯ и ПЯ устанавливается на уровне фонем, носит название переводческой (или практической) транскрипции.

В случае, если соответствие устанавливается на уровне графем, то есть передается не звуковой облик, а написание (графическая форма) исходного слова, то это переводческая транслитерация.

Однако на практике строгое разграничение транскрипции и транслитерации на практике проводится редко, обычно оба приема сочетаются. Например, Newton как Ньютон. Более или менее регулярно транскрипция и транслитерация применяются при передаче собственных имен и географических названий, например, Liverpool – Ливерпуль, Clinton – Клинтон. Н даже для передачи имен собственных прием транскрипции и транслитерации используется с определенными ограничениями. Так, английским именам George, Charles, William, James обычно соответствуют русские транскрипции Джордж, Чарльз, Вильям (Уильям), Джеймс. Но в тех случаях, когда эти имена носят английские короли они переводятся на русский как Георг (Георг VI), Карл (Карл I), Вильгельм (William the Conqueror – Вильгельм Завоеватель) и Яков (например, Яков Стюарт). Английские имена Abraham, Isaac, Moses переводятся на русский как Абрахам, Айзек, Мозес, но когда они обозначают библейские персонажи, они переводятся иначе: Авраам, Исаак, Моисей.

В случаях типа speaker – спикер, lady – леди, dancing (hall) – дансинг для переводчика эквивалентность устанавливается на уровне слов, поскольку они уже вошли в словарный состав русского языка, ( иначе, его лексикон), то есть являются узуальными эквивалентами соответствующих английских слов. Однако с точки зрения лингвистической теории перевода, единицей перевода здесь является именно фонема.

Напомним, что процесс перевода мы трактуем исключительно в лингвистическом смысле: как определенное межъязыковое преобразование или трансформацию текста на ИЯ в текст на ПЯ, безотносительно к психолингвистической стороне этого процесса , то есть к деятельности самого переводчика. Лишь когда переводчик вынужден сам создавать «окказиональный переводческий эквивалент», используя прием переводческой транскрипции , именно фонема становится для него единицей перевода. Однако, следует помнить, что между эквивалентами узуальными и окказиональными (языковыми и речевыми) нет строгой границы: окказиональные могут со временем перейти в узуальные.

В некоторых случаях единицей перевода оказывается морфема, то есть каждой морфеме исходного слова соответствует определенная морфема слова на ПЯ. Например, table-s – стол-ы, или back-bench-er – заднее-скамееч-ник. Но морфологическая структура семантически эквивалентных слов в разных языках обычно не совпадает, особенно набор словоизменительных и словообразовательных морфем различен в разных языках, так в русском он очень богат ( огромное количество суффиксов, падежных и глагольных окончаний, сравните: came – при-ше-л; home – до-мой).

Гораздо чаще в качестве единицы перевода выступает слово. Перевод «пословный» встречается гораздо чаще, чем перевод пофонемный или поморфемный. Например:

Who told you this? – Кто сказал вам это?

Когда единица перевода в Ия и ее эквивалент в ПЯ лежат на одном и том же уровне языковой иерархии, можно говорить об одноуровневых соответствиях (пофонемный, поморфемный, пословный перевод). Как правило, в предложении лишь часть слов получает пословный перевод, а остальныя часть предложения переводится на более высоком уровне – на уровне словосочетаний. В таких случаях говорят о разноуровневых соответствиях. Например: