Аффект. Диагностика аффективных следов. Пред­ставление о стрессе

А.Р.Лурия диагностика следов аффекта1

Проблема объективного познания чужого Я, чужих мыслей занима­ ла уже несколько поколений психологов. ]

К разрешению ее современная наука благодаря развившимся объек- j тивным методам подошла теперь уже настолько близко, что в целом ря- 1 де случаев экспериментальная диагностика скрываемых личностью содер' j жаний сознания перестает казаться невозможной, а методы такой ) диагностики не сегодня-завтра смогут войти в повседневную практику. I Конечно, прежде всего в этом заинтересована судебная и следственная ] практика. ':

Мы знаем, что каждое сильное аффективное состояние сопровожда- ; ется глубокими нарушениями функций в организме человека. <...> Аф­фект нарушает всю энергетику организма, а так как корни всякого аффек­тивного состояния сосредоточены, конечно, в деятельности его нервной системы, дающей ответы и на внешние, и на внутренние раздражители, то ясно, что максимальные отклонения при аффекте наблюдаются именно в высших нервно-психических процессах: мышлении, скорости и правиль­ности ответов организма, распределении и устойчивости его внимания, за­креплении и сохранении его навыков и т.д.

Совершенно понятно, что психологи именно здесь старались найти характеризующие аффект явления; ряд психиатров, работавших в пйсоле Крепелина, и особенно ряд психологов школы Юнга установили, что аф­фект прежде всего нарушает нормальное течение ассоциаций, что при сильном аффекте ассоциации обычно резко задерживаются.

Преступление всегда связано с сильным аффектом, который у лиц, совершивших его впервые, принимает, естественно, очень острый характер. Трудно предположить, чтоб от этого аффекта преступления в психике со-

1 Психология эмоций. Тексты / Под ред. В.К.Вилюнаса, ю.Б.Гиппенрейтер. М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1984. С. 228-234.

ЛурияА.Р. Диагностика следов аффекта 489

в ершившего его человека не осталось никаких следов. Наоборот, многое убеждает нас в том, что психические следы после каждого преступления остаются в весьма заметной форме. <...>

Опишем метод, применявшийся до сих пор исследователями для экспериментальной диагностики причастности к преступлению.

Задачи экспериментальной диагностики причастности сводятся к тому, чтобы уметь вызвать искомые аффективные следы и, с другой сто­роны, уметь их объективно проследить, зафиксировать.

Обе эти задачи осуществлялись в одном методе, который приобрел достаточное оправдание в диагностике аффективных следов, именно в ме­тоде ассоциативного эксперимента.

Метод этот состоит в том, что испытуемому предъявляется какое-ни­будь слово, на которое он должен ответить первым словом, пришедшим ему в голову.

Эта как будто легкая задача на самом деле не оказывается простой. В обычных случаях, правда, испытуемый легко отвечает своим словом на предъявленное ему; это ответное слово всегда оказывается строго детер­минированным (соответственно особым ассоциативным законам) и обыч­но отнюдь не обнаруживает случайного характера.

Дело резко меняется, когда мы предъявляем испытуемому слово, воз­буждающее у него то или иное аффективное воспоминание, тот или иной аффективный комплекс. В этих случаях ассоциативный процесс сильно тормозится; испытуемому или приходит в голову сразу много ответных слов, которые путают его обычный ход ассоциаций, или же ничего не при­ходит в голову, и он долго не может дать требуемой от него ассоциативной реакции. Когда же он эту реакцию все же дает, то самый поверхностный взгляд на нее часто обнаруживает ее своеобразную нарушенность: она про­ходит с заметными признаками возбуждения, заминками, многословием, и самая ее форма нередко бывает более примитивной, чем обычно.

Все это объясняется тем, что словесный раздражитель может про­воцировать связанные с ним аффективные состояния, и эти аффектив­ные моменты извращают дальнейший ход ассоциаций. Если мы имеем перед собою преступника, аффективные следы которого мы хотим вскрыть с помощью этого метода, мы поступаем следующим образом.

Подробнейшим образом изучив по материалам следствия ситуацию преступления, мы выбираем из нее те детали, которые, по нашему мнению, достаточно тесно с ней связаны и вместе с тем пробуждают аффективные следы только у причастного к преступлению, оставаясь для непричастно­го совершенно безразличными словами. <...>

Когда группа таких критических слов разработана, мы составляем список других, совершенно обычных, не имеющих отношения к преступ­лению, по всей вероятности индифферентных слов, числом значительно больше, чем число критических, и распределяем эти критические слова по отдельности между индифферентными.