огласно психологической энциклопедии [1], экзистенциальный кризис – это психологическое состояние утраты смысла жизни, кризис существования или состояние тревоги, чувство глубокого психологического дискомфорта при вопросе о смысле существования [2]. Изначальный смысл категории «экзистенциальный» можно проследить в глаголе «to exist» - существовать и лат. ехisterе, что буквально означает – стоять вне несуществования, вне небытия. Русское слово «существование» восходит к корню «суть», означающему самое важное, ценное, истинное [3]. Понятие кризис (др.-греч. κρίσις– решение, поворотный пункт) определяется как – переворот, время некоторого переходного состояния, переломный момент в жизни, состояние, при котором существующие средства достижения целей становятся неадекватными, в результате чего возникают непредсказуемые ситуации и проблемы [4;5]. Другими словами, экзистенциальный кризис – это потеря смысла жизни в определенный период времени и связанные с этим психологические состояния.
Смысл жизни – это центральный вопрос, который отражается уже в самых ранних письменных источниках. Славянская, египетская, греческая, китайская, индийская и другие древние культуры уделяли значительное место вопросу о природе человека и его роли во Вселенной. Так, философская мысль древнего Китая концентрировалась на правителе, который несет ответственность за весь мир, а смысл жизни остальных китайцев заключался в том, чтобы жить в гармонии с космосом [3]. Философия древней Греции содержала в себе несколько различных подходов к вопросу о смысле жизни. Сократ считал, что он заключается в счастье, источником которого является нравственность. По Платону – это забота о душе, а по Аристотелю – стать ответственным гражданином. Эпикур говорил о необходимости избегать неприятностей и стремиться достичь состояния покоя, а Пифагор стремился показать, что самое главное – это познать совершенное число души [12]. Философия европейского средневековья развивала свои воззрения лишь с позиции церковных догматов, которые сводили смысл жизни к трем основным действиям: жить, умереть и быть судимым [13].
Что касается непосредственно научного подхода к этому вопросу, то наиболее серьезно эта проблема рассматривается в рамках экзистенциальной философии, феноменологии, герменевтики. Рассмотрением этого вопроса занимался и З.Фрейд, считающий, что «…[Люди] стремятся к счастью, они хотят стать и пребывать счастливыми. Две стороны этого стремления - положительная и отрицательная цели; с одной стороны, отсутствие боли и неудовольствия, с другой - переживание сильного чувства удовольствия. В узком смысле слова под «счастьем» понимается только последнее» [6].
Более детальное исследование вопроса смысла жизни в психоанализе было начато Адлером и продолжено в работах К.Г. Юнга, полагающего, что: «смысл жизни связан лишь с постановкой духовных или культурных целей, стремление к которым является необходимым условием душевного здоровья». Поиск смыла жизни – это центральная потребность человека, а его потеря –психологическая проблема», - считал Юнг [7].
В экзистенциальном направлении, одним из первых, кто занимался проблемой смысла жизни, был К. Ясперс, который трактовал его как переживание, принадлежащее исключительно человеку, происходящее благодаря определенной психической деятельности: «…высшая точка и смысл нашей жизни обретаются там, где мы становимся уверенны в подлинной действительности, это значит – в Боге» [8].
Этому вопросу также уделял большое внимание и В. Франкл, можно сказать, что это понятие было отправным во всей его философии. «Невозможно найти абстрактный смысл жизни. У каждого из нас свое собственное призвание и жизненная миссия; каждый должен выносить в душе свое собственное предназначение, которое ему надлежит осуществить. Жизнь каждого человеческого существа незаменима и неповторима. Уникальна, в том числе и жизненная задача человека, равно как и пути ее осуществления». Утрата смысла жизни, по Франклу, ведет к поиску счастья, которое базируется на псевдосмыслах: стремление к богатству, успеху, власти и т.п. [9].
Экзистенциально-гуманистическое направление, представителями которого являются Р. Мэй, И. Ялом и др., рассматривает смысл как такое ощущение, которое способно предоставить человеку полноту его жизни: «…человек, обладающий ощущением смысла, воспринимает жизнь как обладающую какой-то целью или функцией, которую нужно выполнить, некой ведущей задачей или задачами для приложения себя». Любое намерение отстраниться от себя, от своего выбора, подчиниться страху перед неизвестностью, приведет к экзистенциальной тревоге [10].
Отечественная психология занималась рассмотрением смысла жизни в работах Л.С. Выготского и С.Л. Рубинштейна. В той или иной мере, эта проблема рассматривалась такими учеными как Б.С. Братусь, И.А. Васильев, Ф.Е. Василюк, Б.В. Зейгарник, В.А. Иванников, Д.А. Леонтьев, Е.В. Эйдмандр.
Как видно, вопрос о смысле жизни достаточно актуален и пронизывает практически все сферы философской и психологической науки. Сегодня трудно сказать однозначно, что эта проблема решена в полной мере, но можно постараться выделить ряд положений, которые помогут в ней разобраться. Если внимательно почитать историю возникновения людей, то мы увидим, что в ней нет однозначного ответа на вопрос «Откуда мы взялись на этой планете?». Были мы сотворены, или это вопрос эволюции – мы не знаем! Известно лишь одно: «Я знаю только то, что я ничего не знаю», а исходя из этого, смысл жизни, как бытия, как существования человека в глобальном аспекте, также неизвестен. Он может быть сконструирован исходя из тех или иных воззрений, которые берутся за отправную точку отсчета. Если мы скажем, что нас сотворил Бог, то и смысл жизни может выглядеть как служение Ему, как исполнение Его воли и т.д. Другими словами, до тех пор, пока нет ответа на вопрос о том, откуда мы здесь взялись и кто мы такие, то не будет и ответа о нашем истинном предназначении, о смысле нашего здесь пребывания, о смысле существования нас как вида. До тех пор, пока нет ответа о смысле нашей жизни, нам следует признать факт того, что жизнь бессмысленна по определению, она бессмысленна объективно, но имеет тот смысл, который вкладывает в нее субъект.
В круг интересов психологии в целом, и психологического консультирования в частности, вопрос субъективного смысла жизни входит лишь с позиции того, какое влияние оказывает его наличие или отсутствие на психологическое состояние человека. Смысл жизни, как психологическая категория, всегда субъективен и может определяться как – ценность, или их совокупность, которая мотивирует, мобилизует и организовывает все психические ресурсы личности, необходимые для нормального ее функционирования. Отсюда, объектом психологического консультирования является ни сколько смысл жизни, как таковой, сколько его отсутствие – смыслоутрата.
С точки зрения возрастного развития, личность в своем становлении проходит ряд стадий, которые, при переходе от одной к другой, сопровождаются кризисом [15]. Кризис сам по себе – это не болезнь, это поворотный момент в жизни: «Сознание сталкивается с ситуацией, с задачами, до которых оно еще не доросло. Оно не понимает того, что его мир изменился, что оно должно себя перенастроить, чтобы вновь приспособиться к миру», - говорил К.Г. Юнг [16]. В случае с экзистенциальным кризисом – это некоторая возможность для личности двигаться в сторону дальнейшего развития, искать новые ценности, которые ранее не были замечены, или замену тем, которые были утрачены. Однако, с другой стороны, кризис часто наступает в моменты, когда человек менее всего к этому готов, когда нет ресурсов, необходимых для того, чтобы принять изменения, пришедшие в его жизнь. Экзистенциальный кризис – это отсутствие ценности, ради которой стоит существовать, но именно в этот момент, человек открыт для нового опыта, для трансформации, поскольку происходит одновременно отказ от старых способов существования и начинается поиск новых, более оптимальных для личности ценностей. Примечательно, что кризис, в китайском языке, записывается двумя иероглифами: «Вэй» – опасность, страх и «цзи» – переломный момент.
Предпосылкой экзистенциального кризиса является ситуация, при которой базовые ценности, а вместе с ними и все остальное, теряют какое-либо значение. Все проекции, которые ранее были наложены на восприятие объективного мира, рушатся, и теряется смысл существования, но это еще не сам кризис, а лишь условие для его возникновения. Экзистенциальный кризис наступит в тот момент, когда человек будет не в состоянии жить в реальности и заодно не сможет более удовлетворяться своими представлениями о ней. Можно сказать, что кризис существования наступает тогда, когда человек сталкивается с неприкрытой иллюзиями реальностью и не может с этим справиться.
Итак, экзистенциальный кризис – это такое психологическое состояние, которое происходит благодаря утрате осознаваемых связей с основной ценностью (ценностями), или утрачивается сама ценность, или происходит ее переоценка и наступает ощущение опустошённости, ведущей к тревоге и психологическому дискомфорту. Следует понимать, что смысл жизни не может выступать ценностью, в психологическом смысле, как считается [14], но напротив, осознание того, что нечто ценно, дает ощущение смысла жизни. То есть, сначала для меня что-то ценно, ради чего следует жить полной жизнью, а потом появляется смысл жизни. Смысл жизни – это то мотивирующее ядро ценностей, которое заставляет нас жить определенным образом, или просто жить, но нет такой ценности как смысл жизни. Если человек ищет смысл жизни, то он скорее ищет определенные ценности, ради которых ему стоит жить, и только тогда, когда он их найдет, он будет считать, что его жизнь наполнена смыслом. И наоборот, если человек потерял смысл жизни, то он потерял ценность, дающую ему это ощущение.
Проблему смысла можно проследить с момента зачатия, когда из 200-500 миллионов сперматозоидов, лишь один попадает в матку и встречается там с яйцеклеткой, остальные же гибнут в кислой среде влагалища. Далее плод развивается по определенным законам, и через девять месяцев на свет появляется индивид, уникальное существо, с единственно возможным в данной точке пространственно-временного континуума набором психологических характеристик. Не вдаваясь в толкования различных философских школ и эзотерических учений относительно того, почему именно этот сперматозоид попал именно в эту матку, и каков вообще смысл всей этой Великой Игры под названием Жизнь, сконцентрируем свое внимание на внутреннем мире индивида, для которого этот вопрос пока остается в потенциальном состоянии. Он (индивид) еще не мыслит в категориях смысла жизни, поскольку пребывает в биологической плоскости бытия, а не в социальной и, по сути, не имеет ценностей, кроме первичных, биологических инстинктов, которые запечатлены в генетическом, физическом и нервном его аппаратах.
Смысл существования есть, (исследования К. Уилбера, С. Грофа, К. Юнга, О. Ранка и других авторитетных ученых, говорят о том, что индивид содержит в себе трансперсональный потенциал, понимаемый как информация о предыдущих воплощениях и программе на эту жизнь [17;18]), но он еще не осознается как таковой и находится на уровне инстинкта видового самосохранения, мотивируя все жизненно важные функции организма. Психологический контекст этой ситуации может рассматриваться, как стремление воплощенной души проявить свой потенциал, опираясь на прошлый опыт и цели настоящей жизни. Однако индивид этого не осознает и действует, исходя из стремления к слиянию с внешней средой, к ощущениям, которые он испытывал в утробе матери, где желания и потребности исполнялись еще до того, как они возникали. Его неосознанная цель – это удовлетворение физиологических и психологических потребностей до такой степени, пока эта потребность перестанет ощущаться, до состояния гармонии с природой. Именно в таких начальных условиях начинается формирование системы ценностей индивида, которые в процессе развития образуют установочную систему и осознанный смысл жизни.
Приходим мы в этот мир, имея за плечами богатейший опыт прошлых жизней, или это наше первое воплощение – это не имеет значения, главное то, что новорожденный пребывает в состоянии неведения относительно вселенского и собственного смысла существования. Он не ведает этого и будет потом пытаться узнать у тех, кто живет в этом мире уже давно, будет спрашивать, будет читать, но прямого ответа на поставленный вопрос не получит, и ему придется сконструировать свой, собственный смысл жизни.
Данная процедура поможет человеку обрести покой на определенный отрезок времени, и он сможет жить этим до момента, пока внезапно не осознает, что на самом деле ему не известен ни смысл всеобщего существования, ни уж, тем более, индивидуального. К такому откровению может привести значительное событие в жизни человека, например, смерть близкого или реальная угроза собственной жизни, при которой будут сняты психологические барьеры, защищавшие его от неприятных мыслей о собственной смертности. Эта ситуация столкновения с неприкрытой иллюзиями реальностью, наступающая, как правило, внезапно, наиболее выражена у людей пожилого возраста.
Психологические особенности людей пожилого возраста в контексте экзистенциальных данностей
Старость, как конечный этап онтогенетического развития, предполагает, что с определенного возраста в жизни человека начинают проявляться признаки инволюционных процессов, выраженные как в положительных, так и в отрицательных характеристиках [19;20].
Исходя из того, что развитие личности протекает неравномерно, выделяют такую его фазу (восьмая – Э. Эриксон и пятая – Ш. Блюлер), которая знаменуется кризисом, предполагающим пересмотр личностью своего жизненного пути, и от того, как этот путь был пройден, зависит разрешение этого кризиса. Если, подводя итоги, человек приходит к выводу, что его жизнь – это целостный путь, который он прошел не зря, то он гармонично принимает смерть, как естественный финал своего путешествия. Если же он осознает, что прожил зря свою жизнь, которая состояла из одних лишь ошибок и неудач, которые сейчас уже нельзя исправить, то его захлестнет чувство бессилия и страх приближающейся смерти [21;22].
Внутренний мир пожилого человека, в интересующем нас обозрении, лучше всего понять через экзистенциальные данности [23], сталкиваясь с которыми, человек оказывается лицом к лицу перед обнаженной истиной существования. Эти данности представляют собой реальные явления, в которых мы пребываем каждое мгновение своей жизни и от которых, как правило, пытаемся отгородиться. Их четыре:
Смерть;
Свобода;
Одиночество или изоляция;
Бессмысленность.
Согласно периодизации Ш. Блюлера от 45-50 до 65-70 лет у человека начинается трудный возраст душевного кризиса, а конец этого периода знаменуется отсутствием самоопределения и постановки жизненных целей. После 65-70 лет человек теряет социальные связи, которые могут проявляться как смерть друзей, родственников или просто знакомых ровесников. Более легкий вариант – это, после выхода на пенсию, ощущение ненужности и бесполезности. Дети приходят редко, а если приходят, то лишь справиться о состоянии здоровья и предложить свою помощь. Наступает ощущение ненужности и обнажается такая экзистенциальная данность как изоляция, переживаемая как конфликт между осознанием абсолютного одиночества и потребностью в защите. Однако, это не просто состояние одиночества, которое испытывает человек, потерявший близкого друга – это духовное одиночество, исходящее из природы нашего существа. Человек в одиночестве приходит в этот мир и в одиночестве его покидает, психологически он всегда одинок, даже если рядом с ним будет сто человек.
Это хорошо выражено в философии Адвайта, утверждающей, что реальная сущность души – это ни что иное, как сам Брахман, кроме которого ни в материальном, ни в духовном мире ничего не существует (точнее, материальный и духовный мир – это и есть Брахман). Данное учение основывается на утверждениях Упанишад: «Тат Твам Аси» (Я Есть То) и «Ахам Брахмасми» (Я Есть Брахман) [24]. Если кроме Брахмана ничего не существует, а «Я» – есть Брахман, то меня тоже не существует, а уж тем более какого-то другого человека, например, моего родственника или соседа. Отсюда и акцент сделан именно на не-двойственности, вместо того, чтобы сказать «Я Один», говорится «Я Не-два», подчеркивая тем самым, что другого нет по определению. В тот момент, когда мы говорим «Один», мы должны признать, что существует и «Два», но если мы скажем «Не-два», то подчеркнем именно одиночество, с которым сталкивается человек, переживая экзистенциальный кризис. Это глубочайшее переживание абсолютного одиночества в бесконечной вселенной, которое, с одной стороны, может принести психологический дискомфорт, а с другой – предоставить человеку духовное понимание сути вещей:
В одном небольшом посёлке жила обыкновенная женщина, у которой не было детей, мужа, не было родственников, но она была очень добрым и отзывчивым человеком. К ней многие приходили за советом, поддержкой и всех она встречала добрым, ласковым словом. И вот однажды к ней пришла соседка, у которой была большая семья, но сама она была очень печальна.
− Мне так одиноко, - сказала она. – Дети выросли, у них своя жизнь, у внуков свои интересы. Остались мы с мужем одни. И я чувствую, что нет между нами былой любви. Я знаю, что тебе меня не понять. Ты всю жизнь одинока. Мне просто больше не с кем посоветоваться и поделиться своими чувствами, вот я и пришла к тебе.
Женщина подумала немного и ответила:
− Мне действительно тебя не понять, потому что я никогда не чувствовала себя одинокой. Как я могу быть одинока, если вокруг меня целый мир! Мы рождаемся свободными и счастливыми. Одиночество мы создаём себе сами. Каждый день из-за непонимания, недоговорённости мы теряем своих близких и, живя с ними, становимся одинокими. Оглянись вокруг и ты увидишь, что рядом с тобой весь мир, нужно просто идти ему навстречу.
Пожилой человек может упасть в яму экзистенциального одиночества лишь тогда, когда не был понят основной момент – одиночество – это наша природа, которая граничит с другой экзистенциальной данностью — свободой, переживаемой, как отсутствие некоторой внешней структуры, «почвы под ногами», осознание которой приводит человека в смятение.
Данное положение вещей вытекает из концепции Пустоты [25], которая в психологическом смысле заключается в том, что мы на самом деле не имеем отношения с реальным миром, но лишь с его интерпретацией в нашем уме. Наш ум, по сути, пуст так же, как пуст материальный мир, состоящий, в сущности, из мельчайших частиц или имеющий волновую природу. То есть, объектов, как таковых, не существует, это мы видим их как объекты. Все, что доступно нашим органам чувств является таковым лишь потому, что мы это так воспринимаем. Можно сказать, что мир субъективен по своей сути, а материя не такая твердая, как нам кажется:
Субхути сидел в медитации под деревом и смог постичь всеобъемлемость пустоты, понимание того, что ничто не существует иначе, как во взаимосвязи субъективного и объективного. Вдруг он почувствовал, что на него с дерева посыпались цветы.
− Мы благодарим тебя за беседу о пустоте, – шепнули ему боги.
− Но ведь я же ничего не говорил о пустоте, – сказал Субхути.
− Ты не говорил о пустоте, мы не слышали пустоты, – ответили боги. – Это и есть истинная пустота. И снова цветы дождем посыпались на него.
Ощущение одиночества и свободы присутствует с нами на протяжении всей жизни, но мы умело выстраиваем себе стены из установок, моральных ценностей, обязанностей и т.д., чтобы избежать непосредственного столкновения с реальностью. Момент осознания своего одиночества и тотальной свободы ввергает человека в замешательство и заставляет глубоко задуматься над смертью, как самой осознаваемой конечной данностью, которая неизбежно наступит, и которую невозможно избежать. Осознание смерти приводит человека в состояние центрального экзистенциального конфликта, выраженного противоречием между ощущением неотвратимости смерти и желанием продолжать жить. Страх смерти – это первичный источник тревоги, который, как показывают исследования, проявляется уже на ранней стадии развития личности и влияет на формирование ее структуры в течение всей жизни.
Экзистенциальное осознание собственной кончины несравнимо с простым размышлением об этом – скорее с ощущениями человека, к виску которого приставила пистолет беспощадная рука:
− Куда ты идешь? – спросил странник, повстречавшись с Чумой.
− Иду в Багдад. Мне нужно уморить там пять тысяч человек.
Через несколько дней тот же странник вновь встретил Чуму.
− Ты сказала, что уморишь пять тысяч, а погубила пятьдесят! – упрекнул он ее.
− Нет, – возразила Чума. – Я уморила только пять тысяч, а остальные умерли от страха.
Это осознание имеет ценность в том, что человек сможет принять истину своей природы и смириться с очевидным и неумолимым фактом. И это единственный путь, который у нас есть – умрем мы в любом случае, и только как мы это сделаем, имеет значение. «Страх перед смертью, - говорил Франц Кафка, лишь результат неосуществившейся жизни. Это выражение измены ей. Кто познал всю полноту жизни, тот не знает страха смерти». А кто не познал, начинает понимать, насколько бессмысленна по своей сути жизнь на фоне одиночества, свободы и смерти. Психологический сценарий разворачивается таким образом, что человек начинает переживать экзистенциальный конфликт, который проявлен как противоречие между попыткой найти смысл жизни в бессмысленном мире:
Однажды ученик спросил Учителя:
− Учитель, в чём смысл жизни?
− Чьей? – удивился Учитель.
Ученик, немного подумав, ответил:
− Вообще. Человеческой жизни.
Учитель глубоко вздохнул, а потом сказал ученикам:
− Попробуйте ответить.
Один ученик сказал:
− Может быть, в любви?
− Неплохо, – сказал Учитель, – но неужели одной любви достаточно, чтобы на склоне лет сказать «я жил не зря»?
Тогда другой ученик сказал:
− По-моему, смысл жизни в том, чтобы оставить после себя что-то на века. Как, например, ты, Учитель!
− Ух, – улыбнулся Учитель, – если бы я знал тебя похуже, мог бы принять это за лесть. Ты хочешь сказать, что большинство людей живет зря?
Третий ученик неуверенно предположил:
− А может быть, его и не надо искать, этот самый смысл?
− Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Учитель, – объясни, почему ты так думаешь?
− Мне кажется, – сказал ученик, – что если задаваться этим вопросом, то, во-первых, точного и окончательного ответа всё равно не найдёшь, будешь всё время сомневаться, а, во-вторых, какой бы ты ответ ни нашёл, всё равно всегда найдётся кто-нибудь, кто будет с ним спорить. Так вся жизнь пройдет в поисках её смысла.
− То есть, что, – улыбнулся Учитель, – смысл жизни в том, чтобы…
− Жить? – сказал ученик.
− По-моему, это – ответ! – и Учитель жестом показал, что сегодня занятия закончены.
Поскольку смысла существования объективно не существует, то человек создает его себе сам, опираясь на ту систему ценностей, которой он руководствовался в жизни. Быть счастливым в состоянии бессмысленности, в состоянии «просто жить» – это высокого уровня духовное развитие, отсюда - стремление найти хоть какой-нибудь смысл в пожилом возрасте, является наиболее предпочтительным выходом.
Указанный выше путь вхождения в экзистенциальный кризис и его протекание не является чем-то универсальным и может варьироваться в зависимости от различных, как субъективных, так и объективных факторов. Это - индивидуальный процесс, который поддается описанию лишь в общих чертах для удобства понимания того, с чем может столкнуться человек на склоне лет. Каждая экзистенциальная данность равнозначна по своей сути, значимости и силе проявления, однако, если убрать одну из них – смерть, то и остальные могли бы не проявиться в течение всей жизни. И действительно, если нет смерти, то можно и не узнать потерю близкого человека, переживая одиночество, трудно осознать свою незащищенность и тотальную свободу, а на поиск смысла жизни, даже если он был потерян, есть достаточное количество времени. Смерть, таким образом, является универсальным механизмом, запускающим экзистенциальный кризис пожилого возраста, поскольку: «Страх смерти имеет огромное значение в нашем внутреннем опыте: он преследует нас как ничто другое, постоянно напоминает о себе неким «подземным гулом», словно дремлющий вулкан. Это темное, беспокоящее присутствие, притаившееся на краю сознания» [23].
Проблема отношения к собственной смерти актуальна в любом возрасте, даже: «Дети глубоко озабочены смертью, и эта озабоченность возникает в более раннем возрасте, чем принято думать», говорит И. Ялом, но в старости эта проблема ощущается особенно остро, поскольку априорное знание об этом каждый день может стать реальным опытом: «Страх смерти представляет собой один из видов индуцированного страха, так как ни один человек не имеет подлинного опыта смерти» [29].