Социальные революции / революция социальная
.htmПубликации - Кафедра социальной философии - Философский Факультет МГУ им. М.В.Ломоносова BODY { COLOR: #000000; FONT-FAMILY: "Times New Roman", Times, serif; FONT-SIZE: 10pt } TD { COLOR: #000000; FONT-FAMILY: "Times New Roman", Times, serif; FONT-SIZE: 10pt } TH { COLOR: #000000; FONT-FAMILY: "Times New Roman", Times, serif; FONT-SIZE: 10pt } BODY { BACKGROUND-COLOR: #ffffff; MARGIN: 0px 20px 10px } A { COLOR: #760303; TEXT-DECORATION: none } A:unknown { TEXT-DECORATION: underline } A:hover { TEXT-DECORATION: underline } BR.slim { FONT-SIZE: 5px } TABLE.body { BORDER-BOTTOM: medium none; BORDER-LEFT: medium none; BORDER-RIGHT: medium none; BORDER-TOP: medium none; HEIGHT: 100%; WIDTH: 100% } TABLE.block { BORDER-BOTTOM: medium none; BORDER-LEFT: medium none; BORDER-RIGHT: medium none; BORDER-TOP: medium none; HEIGHT: 200px; WIDTH: 100% } TABLE.nav TR TD { FONT-SIZE: 12pt } TABLE.newsnav TR TD { FONT-SIZE: 10pt } UL { LIST-STYLE: none url(/i/ul_bullet.gif) outside; MARGIN: 7px 7px 12px 27px } OL { LIST-STYLE: decimal; MARGIN: 7px 7px 12px 27px } LI { MARGIN-BOTTOM: 3px } LI.clear { LIST-STYLE: url(/i/nil.gif); MARGIN-TOP: 10px } LI.marked { FONT-WEIGHT: bold } LI.disabled { LIST-STYLE: url(/i/ul_bullet_disabled.gif) } P { MARGIN: 0px 0px 5px; TEXT-INDENT: 20px } .red { COLOR: #ef7009; FONT-WEIGHT: bold } .violet { COLOR: #9a85a6; FONT-WEIGHT: bold } .disabled { COLOR: #c9bece } .marked { COLOR: #ef7009 } .black { COLOR: #000000 } .alpha { LIST-STYLE: lower-alpha } .number { LIST-STYLE: decimal } .roman { LIST-STYLE: upper-roman } Факультет каф.Соц.Философии Основная информация Публикации Шевчук. Формы изменения. P.MsoNormal { FONT-FAMILY: "Times New Roman"; FONT-SIZE: 10pt; MARGIN: 0cm 0cm 0pt; mso-style-parent: ""; mso-pagination: widow-orphan; mso-layout-grid-align: none; punctuation-wrap: simple; mso-fareast-font-family: "Times New Roman" } LI.MsoNormal { FONT-FAMILY: "Times New Roman"; FONT-SIZE: 10pt; MARGIN: 0cm 0cm 0pt; mso-style-parent: ""; mso-pagination: widow-orphan; mso-layout-grid-align: none; punctuation-wrap: simple; mso-fareast-font-family: "Times New Roman" } DIV.MsoNormal { FONT-FAMILY: "Times New Roman"; FONT-SIZE: 10pt; MARGIN: 0cm 0cm 0pt; mso-style-parent: ""; mso-pagination: widow-orphan; mso-layout-grid-align: none; punctuation-wrap: simple; mso-fareast-font-family: "Times New Roman" } P.MsoFootnoteText { FONT-FAMILY: "Times New Roman"; FONT-SIZE: 10pt; MARGIN: 0cm 0cm 0pt; mso-pagination: widow-orphan; mso-layout-grid-align: none; punctuation-wrap: simple; mso-fareast-font-family: "Times New Roman" } LI.MsoFootnoteText { FONT-FAMILY: "Times New Roman"; FONT-SIZE: 10pt; MARGIN: 0cm 0cm 0pt; mso-pagination: widow-orphan; mso-layout-grid-align: none; punctuation-wrap: simple; mso-fareast-font-family: "Times New Roman" } DIV.MsoFootnoteText { FONT-FAMILY: "Times New Roman"; FONT-SIZE: 10pt; MARGIN: 0cm 0cm 0pt; mso-pagination: widow-orphan; mso-layout-grid-align: none; punctuation-wrap: simple; mso-fareast-font-family: "Times New Roman" } P.MsoHeader { FONT-FAMILY: "Times New Roman"; FONT-SIZE: 10pt; MARGIN: 0cm 0cm 0pt; mso-pagination: widow-orphan; mso-layout-grid-align: none; punctuation-wrap: simple; mso-fareast-font-family: "Times New Roman"; tab-stops: center 207.65pt right 415.3pt } LI.MsoHeader { FONT-FAMILY: "Times New Roman"; FONT-SIZE: 10pt; MARGIN: 0cm 0cm 0pt; mso-pagination: widow-orphan; mso-layout-grid-align: none; punctuation-wrap: simple; mso-fareast-font-family: "Times New Roman"; tab-stops: center 207.65pt right 415.3pt } DIV.MsoHeader { FONT-FAMILY: "Times New Roman"; FONT-SIZE: 10pt; MARGIN: 0cm 0cm 0pt; mso-pagination: widow-orphan; mso-layout-grid-align: none; punctuation-wrap: simple; mso-fareast-font-family: "Times New Roman"; tab-stops: center 207.65pt right 415.3pt } SPAN.MsoFootnoteReference { VERTICAL-ALIGN: super } P.BodyText2 { FONT-FAMILY: "Times New Roman"; FONT-SIZE: 12pt; LINE-HEIGHT: 150%; MARGIN: 0cm 0cm 0pt 14.2pt; TEXT-INDENT: 42.55pt; mso-pagination: widow-orphan; mso-layout-grid-align: none; punctuation-wrap: simple; mso-fareast-font-family: "Times New Roman"; mso-style-name: "Body Text 2"; mso-hyphenate: none; mso-bidi-font-size: 10.0pt } LI.BodyText2 { FONT-FAMILY: "Times New Roman"; FONT-SIZE: 12pt; LINE-HEIGHT: 150%; MARGIN: 0cm 0cm 0pt 14.2pt; TEXT-INDENT: 42.55pt; mso-pagination: widow-orphan; mso-layout-grid-align: none; punctuation-wrap: simple; mso-fareast-font-family: "Times New Roman"; mso-style-name: "Body Text 2"; mso-hyphenate: none; mso-bidi-font-size: 10.0pt } DIV.BodyText2 { FONT-FAMILY: "Times New Roman"; FONT-SIZE: 12pt; LINE-HEIGHT: 150%; MARGIN: 0cm 0cm 0pt 14.2pt; TEXT-INDENT: 42.55pt; mso-pagination: widow-orphan; mso-layout-grid-align: none; punctuation-wrap: simple; mso-fareast-font-family: "Times New Roman"; mso-style-name: "Body Text 2"; mso-hyphenate: none; mso-bidi-font-size: 10.0pt } P.BodyTextIndent2 { FONT-FAMILY: "Times New Roman"; FONT-SIZE: 14pt; FONT-WEIGHT: bold; LINE-HEIGHT: 150%; MARGIN: 0cm 0cm 0pt 35.45pt; TEXT-ALIGN: center; TEXT-INDENT: 42.55pt; mso-pagination: widow-orphan; mso-layout-grid-align: none; punctuation-wrap: simple; mso-fareast-font-family: "Times New Roman"; mso-style-name: "Body Text Indent 2"; mso-hyphenate: none; mso-bidi-font-size: 10.0pt; mso-bidi-font-weight: normal } LI.BodyTextIndent2 { FONT-FAMILY: "Times New Roman"; FONT-SIZE: 14pt; FONT-WEIGHT: bold; LINE-HEIGHT: 150%; MARGIN: 0cm 0cm 0pt 35.45pt; TEXT-ALIGN: center; TEXT-INDENT: 42.55pt; mso-pagination: widow-orphan; mso-layout-grid-align: none; punctuation-wrap: simple; mso-fareast-font-family: "Times New Roman"; mso-style-name: "Body Text Indent 2"; mso-hyphenate: none; mso-bidi-font-size: 10.0pt; mso-bidi-font-weight: normal } DIV.BodyTextIndent2 { FONT-FAMILY: "Times New Roman"; FONT-SIZE: 14pt; FONT-WEIGHT: bold; LINE-HEIGHT: 150%; MARGIN: 0cm 0cm 0pt 35.45pt; TEXT-ALIGN: center; TEXT-INDENT: 42.55pt; mso-pagination: widow-orphan; mso-layout-grid-align: none; punctuation-wrap: simple; mso-fareast-font-family: "Times New Roman"; mso-style-name: "Body Text Indent 2"; mso-hyphenate: none; mso-bidi-font-size: 10.0pt; mso-bidi-font-weight: normal } DIV.Section1 { page: Section1 } И.И. Шевчук
Формы направленного изменения: эволюция и революция.
В проблематике форм социальной динамики вообще и форм направленного изменения в частности важное место занимает вопрос о соотношении революционного и эволюционного развития общества. Обычно эволюция понимается как количественные изменения, а революция – как качественные. На самом деле все выглядит намного сложнее. Эволюция ( от лат. – развертывание) чаще всего применялась для многократного развития биологических видов, регулируемого естественный отбор. Так, в биологии XYII в. в целом было характерно отрицание преобразований в живой природе, несмотря на то, что еще Аристотель в своей “Физике” сделал попытку не только определить понятие развития, но и дать классификацию видов развития. В то же время биологи- реформисты указывали, что организмы и биологические виды претерпевают качественные изменения. Гегель игнорировал постепенные качественные изменения и именно поэтому естествознание XIX в. в основном прошло мимо него. Неизмеримо большей популярностью среди биологов пользовалось позитивистское учение Г. Спенсера. Благодаря Ж.Б. Ламарку утвердилась идея, что развитие – это не просто рост, не постепенное увеличение одного качества, а порождение качественного нового. Плоская, ничем не прерываемая эволюция заключается в постепенных качественных изменениях.
Используя термин “эволюция”, О. Конт и Г. Спенсер облегчили формирование идей буржуазного либерализма и их распространение в рабочем движении в виде реформизма. Э. Бернштейн противопоставлял социальные преобразования политическим революциям, понимая под коренным социальным преобразованием не какой-то объективно выделенный самой историей этап общественной эволюции, а субъективно выхваченный отрезок времени, на протяжении которого произошли определенные изменения в обществе. Он считал возможным переход от капитализма к социализму чисто эволюционным путем. Таким образом, кумуляция постепенных количественных и качественных изменений, т.е. постепенность (эволюция) обязательно предполагает возникновение нового.
Следовательно, понятие эволюции используется в социальных системах. При этом эволюция в широком смысле – это синоним развития, точнее, это процессы, которые в социальных системах ведут к усложнению, дифференциации, повышению уровня организации системы ( хотя бывает и наоборот). Эволюция в узком смысле включает лишь постепенные количественные изменения, противопоставляемые качественным изменениям, т.е. революции. Революция – это изменение во внутренней структуре системы, которое становится связующим звеном между двумя эволюционными стадиями в развитии системы, это коренное качественное изменение, т.е. скачок. В то же время реформа является частью эволюции, ее разовым единовременным актом. А значит эволюция и революция становятся необходимыми компонентами общественного развития, образуя противоречивое единство.
Подчеркнем при этом следующее. Если исходить из спиралевидности развития общественного развития, большую роль играет один из законов диалектики – закон отрицания отрицания. Этот закон фиксирует направление, т. е. форму и определенный (всегда только относительный) результат развития. Как указывает П. К. Гречко, Гегель нашел удачный термин для диалектического отрицания – снятие (Aufhebung). Именно в этом термине органически слились три смысловых плана: упразднение, сохранение и подъем. В этом смысле диалектическое отрицание объясняет проблему эволюционного и революционного и в какой - то мере реформы и революции , так как диалектическое отрицание обозначает устранение, уничтожение, отбрасывание старого, отжившего, того, что не отвечает изменившимся условиям и препятствует дальнейшему развитию. Оно далее вбирает, удерживает и сохраняет все жизнеспособное, перспективное ценное, что есть в отрицаемом состоянии, что было в предшествующем развитии. И наконец, диалектическое отрицание дает жизнь новому качественному состоянию, новой стадии развития. Важно подчеркнуть то , что в отдельных ситуациях , на тех или иных этапах развития на первый план может выходить любой из трех смысловых пластов диалектического отрицания.1 А это дает правильную методологию для осмысления проблемы сложного взаимоотношения эволюции и революции. Как раз в этом ключе можно рассматривать противоположность марксистского и немарксистского подхода к понятию социальной революции.
По Марксу социальные революции являются выражением сущности естественно- исторического процесса развития общества. Они имеют всеобщий закономерный характер и представляют собой важнейшие принципиальные изменения ,свершающиеся в истории человечества. Открытый марксизмом закон социальной революции указывает на объективную необходимость в смене одной общественно-экономической формации другой, более прогрессивной.
Немарксистские и антимарксистские концепции в целом отрицают закономерность социальных революций. Так, Г. Спенсер сравнивал социальные революции с голодом, бедствиями, повальными болезнями, проявлениями неповиновения, и “агитацией, разросшейся до революционных собраний”, открытыми восстаниями, которые он называл “общественными изменениями ненормального характера”.2 К. Поппер отождествлял революцию с насилием. Социальная революция, по его словам, разрушает традиционную структуру общества и его институтов … Но… если они (люди – И.Ш. ) разрушают традицию, то вместе с ней исчезает и цивилизация … Они возвращаются к животному состоянию.1
Понятие социальной революции и ее типов имеет в современной литературе неоднозначное толкование. Термин “революция” вошел в обществознание менее трех веков назад, а в его современном значении употребляется сравнительно недавно. В целом, как известно, термин “социальная революция” употребляется , во – первых, для обозначения перехода от одной общественно- экономической формации к другой, т.е. социальная революция понимается как эпоха перехода от одного типа производства к другому в течение длительного периода времени; это эпоха с логической необходимостью завершает процесс разрешения возникающего на определенном этапе развития производства противоречия между производительными силами и производственными отношениями, а конфликт между последними обостряет все общественные противоречия и закономерно приводит к классовой борьбе, в которой угнетенный класс должен лишить эксплуататоров политической власти; во- вторых, для обеспечения аналогичного перехода в рамках отдельного социального организма; в- третьих, для обозначения относительно скоротечного политического переворота; в- четвертых, для обозначения переворота в социальной сфере общественной жизни;2 в-пятых, для обозначения метода исторического действия в противоположность другому методу – реформистскому и т.д.( термин “революция” понимается часто предельно широко- научная революция, техническая, торговая, финансовая, аграрная, экологическая и сексуальная). 1
В рамках национального государства, в котором совершается социальная революция, в ней можно выделить три важнейших структурных элемента: 1) политический переворот(политическая революция);
2) качественные преобразования экономических отношений (экономическая революция); 3) культурно-идеологические преобразования (культурная революция). Подчеркнем, что еще у Маркса сложились две концепции революции: социальная и политическая. Процесс подхода к пониманию сущности социальной революции был сложным и в марксизме. Вначале его основоположники противопоставляли понятия “политическая революция” и “социальная революция”, понимая под первой буржуазные революции, а под второй – пролетарские. Только спустя некоторое время Маркс приходит к выводу: “Каждая революция разрушает старое общество, и постольку она социальна. Каждая революция низвергает старую власть, и постольку она имеет политический характер”.2 В этой связи приемлемой является точка зрения М. А.Селезнева , утверждающего, что , поскольку социально-экономический и политический аспекты в революции взаимосвязаны, то “перевороты, которые совершаются прогрессивным классом в социально- экономической и политической области путем сознательных и насильственных действий и которые неразрывно связаны друг с другом в пространстве и времени, точнее было бы называть социально- политическими революциями”.3
С нашей точки зрения, несмотря на то, что действительно все компоненты революции находятся в неразрывной связи между собой, в то же время они обладают относительной самостоятельностью. В этом смысле можно выделить политическую, экономическую и культурные революции. Хотя экономика лежит в основе политики, главной сферой революционной борьбы выступает не экономика, а политика. И это не только потому, что политика господствующего класса, опирающаяся на силу государства, является основным препятствием для осуществления назревших экономических преобразований, но и потому, что в политике находят свое концентрированное обобщенное выражение экономические интересы классов. Отсюда содержание и характер политической революции можно определить так: установление власти нового класса; создание аппарата нового государства; преобразование прежней государственно-правовой системы и создание новой.1
В то время как политическая революция имеет целью поставить на службу новому классу механизм государственной власти, т.е. сделать его политически господствующим, то экономическая революция должна обеспечить господство производственных отношений, соответствующих характеру производительных сил и интересам прогрессивного класса. Революционные экономические преобразования заканчиваются только с победой нового способа производства. Аналогично коренной перелом в формировании нового сознания, в создании новой духовной культуры происходит лишь в ходе культурной революции, по мере создания соответствующих экономических, политических, образовательных и культурно- идеологических предпосылок.2
При всей неоднозначности подходов к сущности социальной революции можно согласиться, что существуют ее общие закономерности: 1) наличие причин социальной революции (расширение и обострение противоречий); 2) зрелость объективных условий и субъективного фактора и их взаимодействие как закон социальной революции; 3) социальная революция как прогресс(сочетание эволюционных и скачкообразных изменений); 4) решение коренного вопроса (о власти).
Марксистская теория социальной революции утверждает, что основная причина социальной революции – углубляющийся конфликт между ростом производительных сил общества и устаревшей, консервативной системой производственных отношений, который проявляется в обострении социальных антагонизмов, в усилении борьбы между господствующим классом, заинтересованным в сохранении существующего строя, и угнетенными классами. Классы и социальные слои, которые по своему объективному положению в системе производственных отношений заинтересованы в ниспровержении существующего строя и способны к участию в борьбе за победу более прогрессивного строя, выступают в качестве движущих сил социальной революции. Революция никогда не является плодом заговора одиночек или произвольных действий изолированного от масс меньшинства. Она может возникнуть только в результате объективных перемен, приводящих в движение массовые силы и создающих революционную ситуацию 1. Таким образом, социальные революции – это не просто случайные вспышки недовольства, мятежи или перевороты. Они “не делаются по заказу, не приурочиваются к тому или другому моменту, а созревают в процессе исторического развития и разражаются в момент, обусловленный комплексом целого ряда внутренних и внешних причин”2.
Из немарксистских точек зрения на причины социальных революций выделим следующие. Так, П. Сорокин, понимая под причинами восстаний и войн “комплекс условий, связь событий, обрамленных в причинную цепочку, начало которой теряется в вечности прошлого, а конец – в бесконечности будущего”1 и подчеркивая, что непосредственной предпосылкой всякого “революционного отклонения в поведении людей” всегда было “увеличение подавленных базовых инстинктов большинства населения, а также невозможность даже минимального их удовлетворения”2, выделяет такие причины: 1) “подавление” голодом пищеварительного рефлекса большей части населения; 2) “подавление” инстинкта самосохранения деспотическими экзекуциями, массовыми убийствами, кровавыми зверствами; 3) “подавление” рефлекса коллективного самосохранения (семьи, религиозной секты, партии), осквернение их святынь, измывательства над их членами в виде арестов и тому подобное; 4) неудовлетворение потребности людей в жилище, одежде и тому подобное, даже в минимальном объеме; 5) “подавление” полового рефлекса большинства населения во всех его появлениях ( в виде ревности или желания обладать предметом любви) и отсутствие условий его удовлетворения, наличие похищений, насилие жен и дочерей, принудительного замужества или разводов и тому подобное; 6) “подавление” собственнического инстинкта масс, господство бедности и лишений, и в особенности, если это происходит на фоне благоденствия других; 7) “подавление” инстинкта самовыражения или индивидуальности, когда люди сталкиваются, с одной стороны, с оскорблениями, пренебрежением , перманентным и несправедливым игнорированием их достоинств и достижений, а с другой – с преувеличением достоинств людей, не заслуживающих того; 8) “подавление” у большинства людей их импульса к борьбе и соревновательности, творческой работе, приобретению разнообразного опыта, потребности в свободе(в смысле свободы речи и действия или прочих неопределяемых манифестацией их врожденных наклонностей), порождаемой “чересчур уж мирной жизнью”, монотонной средой обитания и работой, которая не дает ничего ни мозгу, ни сердцу, постоянными ограничениями в свободе общения, слова и действий. По П. Сорокину, это неполный список причин. При этом он подчеркивает, что и сила “подавления” наиболее значимых инстинктов, и их совокупное число влияют на характер “продуцируемого революционного взрыва”1.
С точки зрения А. Тойнби, социальные революции генетически связаны с преддезинтеграционным периодом развития цивилизации и вызываются самой природой общественного развития, Поскольку развитие отдельной цивилизации идет по кругу, то социальная революция совершается в тот момент , когда колесо истории начинает двигаться по нисходящей, и поэтому социальная революция служит как бы точкой отсчета, с которой начинается процесс умирания цивилизации. По существу социальная революция у Тойнби является симптомом упадка цивилизации и выступает тормозом в развитии истории2. Как видно, Тойнби полностью игнорирует марксистскую точку зрения на причину социальной революции.
А. Токвиль в работе “Старый порядок и революция” пытался выявить преемственность между прошлым и “новым порядком” и утверждал, что ликвидация феодального режима была возможна и без социальных революций. При этом он пришел к выводу, что причинами социальной революции может быть как обнищание общества, так и его процветание3.
В современной западной литературе существует подход, согласно которому есть классификация причин социальных революций, сводящая всю совокупность выявленных факторов к трем большим группам: 1) долгосрочные, 2) среднесрочные и 3) краткосрочные факторы. К долгосрочным факторам относятся : экономический рост, технические нововведения, научные достижения, демократизация строя, секуляризация, модернизация государства, рост национализма. К среднесрочным факторам относятся: экономические депрессии, отчуждение интеллигенции, разложение правящей группы общества, войны, крах или неудачи в политике правительства. Наконец, к третьей группе относятся различные нерегулируемые субъективные факторы, которым придается особое значение1 . С нашей точки зрения, данный подход не дает научного объяснения причин социальных революций, подменяя его описательными схемами, при этом не выделяются главные (решающие) факторы и факторы второстепенные.
Как известно, Р. Дарендорф ставит под сомнение марксистскую концепцию о наличии антагонистических противоречий в эксплуататорском обществе, отрицает классовый антагонизм как решающую причину социального конфликта. Он претендует на создание теории классов и классового конфликта, которую противопоставляет не только марксизму, но и теориям классовой гармонии.
Заслуживает внимания типология конфликтов Р. Дарендорфа. Во-первых, он выделяет основу классификации при различии рангов, участвующих в конфликте элементов, групп, относя сюда: 1) конфликт между равными; 2) конфликт между подчиненными и господствующими; 3) конфликт между целым обществом и его частью. Во- вторых, на основе объема социального единства, вовлеченного в конфликт, Р. Дарендорф выделяет также следующее: 1) конфликт внутри и между социальными ролями; 2) конфликт внутри отдельных социальных групп и 3) конфликт между группами интересов или псевдогруппами. Не вдаваясь в подробный анализ его типологии конфликтов, отметим , что Р. Дарендорф сводит классовую борьбу к конфликту между социальными группами и классами. Это конфликт по поводу легитимности существующего разделения власти, т.е. в интересах господствующего класса выражать уверенность законности существующего господства, в интересах негосподствующего класса выражать сомнение в законности этого господства1. Он подчеркивает, что теория классов, основанная на делении общества на владельцев и невладельцев средств производства ,теряет свою ценность как только формальная собственность и фактический контроль над ней отделяются друг от друга, перестают быть в одних руках. Наконец Дарендорф выдвигает идеал “либерального” и “современного” общества, в котором социальные конфликты признаются и регулируются, существуют равенства исходных шансов для всех, индивидуальная конкуренция и высокая мобильность.
Признавая, определенную ценность концепции конфликтов Дарендорфа, особенно при анализе современного общества, заметим, что классовый подход – это великое завоевание научного обществоведения. Ведь истоки классового подхода – в политической идеологии Н. Макианвелли, в исторических учениях Тьерри, Гизо и других, в политэкономии Д. Рикардо. Они еще до Маркса открыли существование классов и классовой борьбы. Поэтому отказываться от классового подхода – значит сделать шаг назад в обществоведении. Другое дело, что его надо освободить от излишних идеологических штампов, сохранить в качестве метода строго научного анализа социальных структур.
Вопрос о так называемых “внутриформационных революциях” требует некоторого пояснения, в чем их смысл и каковы результаты антитоталитарных, посткоммунистических, демократических революций?
Постановка такого вопроса вполне закономерна, так как еще недавно господствовало убеждение, что после социалистической революции и победы социализма в общественном развитии политические революции уступают место социальной эволюции1, т.е. ни о каких новых революциях здесь не может быть и речи .
Чтобы уяснить все случившееся, надо прежде всего придти к главному выводу: ни в СССР, ни в других странах, называвшихся официальной коммунистической пропагандой “социалистическими странами” , на самом деле никакого социализма не существовало, ибо здесь И. Сталин и партийно-государственная бюрократия, узурпировавшие власть и управление собственностью, создали свой тоталитарный строй ( режим власти, социально- экономическое устройство и система ценностей, утвердившаяся в общественном сознании, ставшем органической целостностью) , реализовали социальный идеал не рабочего класса, не трудящихся, а номенклатуры, построили казарменный псевдосоциализм, опиравшийся на мобилизационную экономику. Это строй , глубоко чуждый интересам рабочего класса, трудящихся и всех граждан , и был свергнут в ходе происшедших здесь революций.
Поэтому антитоталитарные , посткоммунистические революции – это революции конца ХХ века, развернувшиеся в странах “реального социализма” (Советский Союз и страны Центральной и Юго - Восточной Европы) с целью разрушения существовавших здесь тоталитарных порядков и возвращения рассматриваемых стран в лоно цивилизации, на путь демократического прогресса.
Осуществленные здесь антитоталитарные преобразования - не единственные в своем роде. Более того, антитоталитарные революции имеют место не только в странах так называемого реального социализма , но и во всех странах, где тоталитаризм, тоталитарный строй разрушается не давлением, воздействием извне , а радикальной борьбой демократических сил. Если рассматривать антитоталитарную, демократическую революцию как целостный процесс радикального разрешения лежащих в ее основе противоречий, причем не как “верхушечный” дворцовый переворот, а как глубочайший демократический процесс, втягивающий все более широкие слои заинтересованного населения, то он через разрушение всех форм тоталитаризма в политике и экономике ведет в конечном счете к преодолению всех форм отчуждения каждого человека от собственности и политической власти.
Революции, о которых идет речь, - это не ординарные антитоталитарные революции, по меньшей мере, по двум причинам. Во- первых, они имели ту принципиальную особенность, что развертывались в условиях специфического псевдокоммунистического тоталитаризма, в центре которого всевластие коммунистической партийно-государственной бюрократии. Во- вторых, существенно важно и то, что в этих странах под видом социалистических преобразований были разрушены общечеловеческие механизмы прогресса и было создано общество казарменного псевдосоциализма – общество-монстр, находящееся вне прогресса цивилизации, не в экономическом кризисе, а в социально - экономическом тупике, что значительно хуже и требует иного лечения.
Поэтому самая глубокая сущность рассматриваемых революций заключается в разрушении политических и экономических структур, закрепляющих составление социально-экономического тупика, в возвращении на путь прогресса. Рассматривая направленность революций с этой стороны, следует подчеркнуть, что по своему объективному смыслу это вовсе не революции реставрации капитализма – хотя сегодня их стараются превратить именно в такое буржуазно-демократическое преобразование (причем. После тупикового казарменного псевдосоциализма, по нашему мнению, даже такой переход является прогрессивным).
А что имеет место на самом деле? Если говорить об объективных сущностных тенденциях, то это – революции возобновления механизмов прогресса, разрыва с тупиковой линией эволюции. Очевидно, что такая революция, если ее не остановят на полпути, гораздо более глубока по своему социальному содержанию, чем любой из когда-либо совершавшихся революционных переходов, в ее конечный итог, с нашей точки зрения, должен быть весьма эффективным. Но достижение конечных рубежей – весьма длительный процесс, выходящий по своим срокам за рамки обозримого исторического горизонта. У каждой подобной революции есть свои качественные этапы и рубежи.
Если эту общую антитоталитарную , противотупиковую нацеленность рассматриваемых революционных процессов конкретизировать, то объективное социально-экономическое содержание этих революций сводится к тому, чтобы, во-первых, покончить с политическим тоталитаризмом, т.е. свергнуть власть партийно-государственной бюрократии и возвратить власть народу; во-вторых, разрушить тупиковые экономические структуры мобилизационной экономики, связанные с бюрократическим огосударствлением средств производства и отчуждением их от трудящихся. Но , разрушая эти структуры путем разгосударствления и приватизации собственности, необходимо создать смешанную экономику рыночного типа, чтобы таким образов воссоздать механизмы естественно -исторического развития, вывести общество из тупика, в лоно развивающейся цивилизации, преодолеть отчуждение производителей от средств производства и, в-третьих, реализовать материальные , политические и духовные интересы членов общества, обеспечить права и свободы граждан, наций, народов.
Такова объективная нацеленность, объективный смысл рассматриваемых революций. Но, как показывает история, объективные социально- экономические противоречия , лежащие в основе революций и связанные с ними перемены, никогда не осуществляются автоматически. Они неизбежно преломляются через сознание людей – творцов революции, через их активные действия, что приводит к результатам, являющимся равнодействующей и объективных и субъективных факторов революции.
Антитотаритарная посткоммунистическая демократическая революция в каждом государстве идет своим особым путем, ибо это зависит не только от остроты разрешаемых ее объективных противоречий, но и от уровня сознания масс, степени организованности различных общественно – политических сил. Одной из характерных черт рассматриваемых революций конца ХХ века является извращенность общественного сознания, вера населения в мифы, центральным среди которых является миф о якобы происходящем здесь революционном сломе социализма как общественного строя людей труда. На самом же деле революционному слому подлежит реализованный социальный идеал партийно-государственной бюрократии – тоталитарное устройство казарменного псевдосоциализма, обеспечивающего политическое и экономическое всевластие номенклатуры. Неадекватность общественного сознания совершаемым переменам ведет к тому, что лучше организованные общественные силы – чаще всего это бывает нарождающаяся буржуазия или ее политические представители – становятся гегемонами подобных революций. Они стремятся придать восстановлению механизмов прогресса характер реставрации капитализма. Как показывает опыт стран Восточной Европы, часто это удается. Никакой неизбежности здесь нет: как говорится, кому как удается.
В настоящее время антитоталитарные посткоммунистические революции в разных странах стоят на разных ступенях своего развития. Процесс капитализации , вначале быстро развивавшийся в Польше, затормозился. Разным темпом он идет в других странах, и только общество ГДР , вошедшее в объединенную Германию, капитализируется безостановочно. Антитоталитарная революция в бывшем Советском Союзе выросла из перестройки и развивается в разных республиках – государствах неравномерно. В ряде республик сохраняется опасность того, что разрушаемый тоталитаризм может в политической сфере привести к разным формам недемократических, диктаторских, авторитарных политических режимов.
Развитие и исход революции везде зависят от того, какие общественно-политические силы будут у руководства, чьи интересы решающим образом скажутся на революционном процессе.
1 См.: Гречко П.К. Концептуальные модели истории М.:Логос,1995 с.68-69.
2 Спенсер Г. Основные начала. Соч.Спб.,1899.Т.1.с.216-217.
1 Poper K. Conjactures and refutations.N.Y.,1965.p.343-344.
2 В обществоведческой литературе существует точка зрения, сторонники которой доказывают необходимость выделения понятий “общественная революция”(как выполняющего функцию родового понятия), “социальная революция”, “политическая революция”, как разные по уровню обобщения .- См.: Шелике В.Ф., Потоцкий В.А. Актуальные проблемы понятийного аппарата теории социальной революции//Философские науки.1979.,
№5.с.24-25.
1 С точки зрения В.Парето, революции – это формы “Циркуляции элиты, они способствуют очищению каналов социальной мобильности. Революция является сильно действующим средством, хирургическим инструментом в руках правящих групп для спасения правящего класса в целом .- См.: Беккер Г., Босков А. Современная социологическая теория . М.: 1961.с.33.
2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч.Т.1.с.448
3 Селезнев М. А. Социальная революция. М.: 1961.с.240.
1 См.: Черненко С.Н. Теория социальной революции. М.: 1990.с.22-23.
2 См. там же.
1 См.: Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1983.с.574.
2 Ленин В.И. Полн. Собр.соч.Т.36.с.531.
1 Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М. : Политиздат,1992.с.272.
2 Там же.
1 См.: Сорокин П.А. Человек.Цивилизация.Общество.с.272-273
2 СМ.: Тойнби А. Дж. Постижение истории. М.: Прогресс , 1991.
3 См.: Токвиль А. Старый порядок и революция. М. : 1918 с.45-47.
1 См.:Гавлин М.Л., казаков Л.А. Современные буржуазные теории социальной револиции. М.1980.с.131-133.
1 См.Dahrendorf R. Social Klassen und Klassenknflikt in der industriellen Gesellschaft. Stuttgart, 1952.s.12-13.
1 “Только при таком порядке вещей, когда не будет больше классов и классового антагонизма, - писал К. Маркс – социальные эволюции перестанут быть политическими революциями” . Маркс К., Энгельс Ф.Соч.Т.4.с.185