1. 1. Замыслы

В ранних манифестах театра «Альфред Жарри» Арто писал о назначении истинного театра:

«- Мы представляем себе театр как настоящую магическую операцию. Мы рассчитываем не на зрительское восприятие, не на простое волнение души; мы хотим вызвать прежде всего определенную психологическую эмоцию, которая могла бы обнажить самые тайные побуждения сердца» ¹ [2].

Взрывая зачерствевшее восприятие, он стремится добраться до нерва зрителя:

«…Приходящий к нам зритель должен знать, что ему предстоит претерпеть настоящую операцию, опасную не только для его ума, но и для его чувств и плоти. Отныне он будет ходить в театр, как он ходит к хирургу или дантисту: в том же состоянии духа, с мысль, что он, конечно, не умрет, но что это серьезно и что ему не выйти оттуда невредимым.<…> Зритель должен быть уверен, что мы способны заставить его закричать».²

Надо заметить, что в отличие от закрепившегося мнения искусствоведов, «крюотический театр» (от франц. cruаute) не был ориентирован на жестокость как таковую, на что неоднократно указывал Антонен Арто в переписке с Жаном Поларом.³ Под жестокостью подразумевалось воздействие режиссера, совершающего некоторый акт насилия над сознанием зрителя, очищая его душу животным страхом и глубоким состраданием (катарсис), волнуя эротическими фантазиями и незаметно погружая в неведомый и паранормальный мир сновидений. Неумолимо надвигающееся зло, предчувствие конца (Апокалипсиса) и осознание, что сегодняшний день – последний, способно раздробить окаменевший кокон беспечности наблюдателя у зрителя, пришедшего в театр за развлечением. Антонен Арто был уверен, что для того, чтобы заставить зрителя поверить в сновидения, его необходимо удивить и испугать⁴, чтобы «вернуть к жизни подавленные желания».⁵

Театром Жестокости Антонен Арто создает некий Театр Чувствования, в основе которого лежит предчувствие страха – одно из самых сильных переживаний, которое способен испытывать человек.

Рассыпь рассыпь нас уничтожь

Рукою огненной стихии

Открой нам своды огневые

Где смерть еще страшней чем смерть

Наш хилый ум дрожать заставь

На лоне собственного знанья

И в новой буре мирозданья

Нас от сознания избавь⁶

А. Арто «Молитва»

1.2. Lasciate ogni speranza voi ch'entrate⁷

Однажды, во время прогулки по Лувру, остановившись перед картиной «Дочери Лота», Антонен был поражен, насколько точно художник смог изобразить то, что сам он, Арто, старался выразить в пространстве: тревогу, витавшую в воздухе, «что-то ужасающе энергическое и жуткое, наподобие движущейся детали в застывшей композиции» ⁸ [2].

Перспективными планами, оттенками цвета, соединением или распадом форм, их соответствием или диссонансом, художник сумел донести идею Становления (см. Диалектика Гераклита⁹), идею Рока, идею Хаоса, идею Чудесного и идею Равновесного.

П

Рис. 1. Лукас Ван ден Лейден (Лука Лейденский). Лот с дочерьми. ~ 1509 г. Лувр. Париж.

омимо метафизических аспектов, Антонен Арто обращает внимание на бессилие Cлов, которые продемонстрировала «в высшей степени материальная и архаичная картина» Лукаса Ван ден Лейдена.

Картина Ван ден Лейдена – вот образ истинного, по мнению Арто, Театра, если тот сумеет заговорить сам, а не иллюстрировать текст автора.

Д ля истинного театра Антонен Арто предложил театральный язык выражения – иероглифы, собранные из жестов, ритма, оттенков интонации, света, звука, размеров, расположения предметов в пространстве, необычных костюмов и пр.

Образы и только лишь образы, а не слова способны, по убеждению Арто, выразить характер и силу чувства. Поэтому текст пьесы для спектаклей театра Жестокости сжимается до минимума, а в некоторых случаях - до точки для того, чтобы в «громыхающее пространство образов, напоенное звуками»¹⁰могло слиться с письмом иероглифов.

«Я утверждаю, что этот конкретный язык, обращенный к органам чувств и независимый от речи, призван удовлетворять прежде всего эти чувства; я утверждаю, что существует поэзия чувств, подобно тому, как есть поэзия словесного языка, и что этот подразумеваемый мною физический и конкретный язык является истинно театральным лишь в той мере, в какой выражаемые им мысли ускользают от языка словесного».¹¹

В театре Жестокости текст не отвлекает зрителя смысловым содержанием. Текст – один из инструментов магического оркестра. Поэтому важна музыка речи, а не ее смысл.

Главная задача Театра Жестокости – высечь искру из души каждого зрителя, столкнув реальность, самый жуткий кошмар сновидения и очарование магии, чтобы возродить истинный театр: «Театр не сможет возродиться сам по себе, то есть он может стать средством, порождающим истинные иллюзии, только в том случае, если предъявит зрителю неоспоримые свидетельства его собственных грез и сновидений, где тяга к преступлению, эротические кошмары, зверства и химеры, несбыточные представления о жизни и мире, даже позывы к каннибализму вырвутся наружу уже не в мирном иллюзорном плане, но из глубин его собственного бытия». ¹²

Театр, как искусство, для Арто – не подражание жизни, а сама жизнь. Это водоворот событий, основанных на реальных, однако доведенных до крайности, до пароксизма, ситуациях. Чуткий художник, поэт, он воспевает поэзию чувств, обрамляя ее ритмом и цветом звука, стремясь к созданию театра, свободного от текста и рамок театральных условностей – к ядовитому цветку театра мироздания.

В основе Театра Жестокости – метафизическая боль, способная затронуть самые глубинные области подсознания. Или мистерия, что очаровывает и увлекает в неведомое тайнами.

Для того, чтобы удивить и пробудить зрителя, Арто обращается к доступным массовым зрелищам - цирку, кинематографу (прим. - в театре Мишель в сюрреалистическом спектакле по пьесе Ивана Голля «Мафусаил» Антонен Арто впервые соединил Театр и Кино, разрушая принципы психологического театра), чтобы «найти в волнении людских масс, в судорожном столкновении их друг с другом хоть немного той поэзии, которая царит в праздничные дни в толпе, в те дни, ставшие ныне большой редкостью, когда народ выходит на улицу».¹³

Кроме поиска «поэзии масс» в Театре Жестокости Арто, предлагает воздействовать на коллективное бессознательное, стихийное беспокойство (страх) толпы.

Россыпью режиссерских замыслов Антонен Арто наполняет статьи и манифесты.

Некоторые из них, мы рассмотрим в следующей главе.