10. «Хартия телерадиовещателей». История создания. Анализ основных статей.

За долгую историю человечества было принято много разных хартий, действенных и не очень. В муках родилась и "Хартия телерадиовещателей". Она декларирует ограничения в деятельности, добровольно взятые на себя профессиональными работниками вещательных предприятий и организаций, направленные на защиту зрителей и слушателей, а также чести и достоинства вещателей. Документы такого рода - не редкость. Так, в США уже давно действует и жестко соблюдается, несмотря на добровольность принятия, "Кодекс чести американских телерадиовещателей". Хочется надеяться, что нашу хартию тоже когда-нибудь назовут "Великой", но пока она нуждается в основательной доработке. Об этом, в частности, с трибуны фестиваля "Аниграф'99" говорил Владимир Маковеев, считающий, что в хартии нет существенно важного раздела. Это и стало поводом для беседы. Владимир Григорьевич, "Хартия телерадиовещателей" изначально была противоречивым документом и в доработке, несомненно, нуждается. Но Ваши предложения, насколько я понимаю, особого рода. По крайней мере, авторы хартии ничего подобного в виду не имели. Как же Ваши предложения соотносятся с действующей хартией? По крайней мере, авторы хартии ничего подобного в виду не имели. Как же Ваши предложения соотносятся с действующей хартией? Действующая "Хартия телерадиовещателей" является, в сущности, добровольным кодексом чести российских телерадиокомпаний. Она была подписана 28 апреля 1999 г. ведущими телерадиокомпаниями страны и стала большим событием в жизни российского телевизионного сообщества. Хартия очень долго вынашивалась, более восьми лет, и долго рождалась, более года. Она является типичным продуктом компромисса и, несомненно, должна быть доработана. Вполне естественно, что первоначальный вариант "Хартии телерадиовещателей" носил сугубо гуманитарный характер. По нашему мнению, ее следует дополнить разделом, в котором вещатели должны взять на себя обязательства не использовать новые технические средства и технологические приемы во вред здоровью телезрителей или для насилия над их сознанием.

10. Организация и функционирование органов саморегулирования в журналистском сообществе.

Появление – уже в Российской Федерации – первых профессионально-этических документов журналистских ассоциаций (Кодекс профессиональной этики российского журналиста был принят Союзом журналистов России в 1994 году; в том же году, но чуть раньше, была принята Декларация Московской хартии журналистов; в 1997 году была открыта к подписанию Декларация «О принципах честной работы в жанрах судебного очерка и репортажа, а также журналистского расследования» Гильдии судебных репортеров), а затем и первого системного документа, представлявшего согласованные подходы к профессионально правильному ведущих медийных организаций (речь – о Хартии телерадиовещателей, подписанной в 1999 году шестью самыми крупными на тот момент вещательными организациями), позволяли надеяться, что профессиональная этика журналиста приживается, перестает быть теперь уже и в России известным щедринским «иностранцем».

Разработка и принятие перечисленных документов создавали важную предпосылку для выхода прежде всего передовой, этосной части достаточно условных пока сообществ профессиональных журналистов, той части, которая действительно успела, во-первых, всерьез задуматься о признаках профессионализма, так или иначе связав их с собственной рабочей повседневностью, а во-вторых, решиться достаточно серьезно преодолевать разрыв между прокламируемой профессионально-этической установкой и ее повседневным приложением к собственной практике, на, скажем так, условную «стационарную орбиту» современной профессии. Доступное к свободному обозрению и журналистами, и обществом по публичной проявленности, акцентированности конкретных ориентиров, объявляемых именно «профессиональными», по определенности рекомендаций, предостережений и предписаний, адресованных члену конкретной ассоциации, место на этой «орбите» не гарантирует, уточним, «этосному» журналисту привилегий или преференций, равно как и не избавляет его от втягивания в конфликты: в том числе и с прямой отсылкой оппонентов к тем самым рекомендациям и требованиям. Принципиально важно то, однако, что сам выход на «стационарную орбиту» имеет выраженный репутационный характер, ибо означает отказ от игры на территориях, не просвечиваемых и не регулируемых профессиональной этикой, системой профессионально-моральных (с ударением на оба слова) ориентиров. Что переход к жизни «с оглядкой на кодекс» в чисто практическом смысле означает снижение издержек и, по меньшей мере, неоправданных, немотивированных рисков: для самого профессионала, для профессии в целом, но также и для общества . И что, наконец, там и тогда, где и когда конфликты все же оказываются неизбежными, журналист, представляющий ассоциацию зрелую, естественным образом подошедшую к этапу выработки своего кодекса, не остается в конфликте один на один ни с самой социальной средой (во всем ее внутренне противоречивом многообразии), ни со средой профессиональной (а профессиональная репутация дорогого стоит, в том числе и в материальном исчислении), ни, что обозначим отдельно, с буквой закона, с ее толкованием и толкователями. Специфика конфликтных ситуаций, возникающих там, где профессиональное сообщество уже заявило о себе введением выверенной и принятой профессионально-этической нормы, системы представлений о желательном и должном в профессии, состоит в том, что ситуации эти, в большинстве своем, оказываются подлежащими разрешению силами и средствами саморегулирования. И здесь, пожалуй, последний из той цепочки «вводных» пунктов, без которой мне показалось затруднительным уверенно подойти к теме прямой и обратной связи профессионально-этической нормы с системой саморегулирования. Этот пункт – орган саморегулирования: важнейшая, именно системная часть института профессионального или надпрофессионального регулирования.В России сегодня таких органов два: внутрикорпоративный (Большое Жюри Союза журналистов России, образовано в 1998 году) и надкорпоративный (Общественная коллегия по жалобам на прессу, образована в 2005 году).Не предполагая здесь и сейчас обсуждать деятельность, проблемы и перспективы каждого из этих органов, уточню: о надежности практического присутствия и об успешности существования на «стационарной орбите» судить и говорить всерьез возможным становится только тогда, когда профессионально-моральные конфликты, по определению, по специфике своей не подлежащие разрешению законом, начинают устойчиво находить именно надежные, а не просто устраивающие стороны разрешения. Говоря о надежности, уточню, что разрешения, обнаруживающие черты устойчивой легитимности, воспринимаемые таковыми либо самим профессиональным сообществом (если конфликты не выходят за его рамки), либо профессиональным сообществом и обществом (случаи, встречающиеся более часто), обнаруживают себя на поверку не просто устраивающими стороны, но, во-первых, действительно квалифицированными, а во-вторых, обладающие запасом известной инновационности взгляда на проблемную ситуацию и варианты ее разрешения, продвигающие и сообщество, и общество.Первый случай (когда конфликт развивается и разрешается внутри конкретной, ограниченной определенной «союзной» территорией профессиональной среды), начиная с февраля 2008 года, с принятия Союзом журналистов новой редакции Положения о Большом Жюри, признается подопечной территорией Большого Жюри. Второй случай (когда конфликт происходит на границе профессиональной и внепрофессиональной среды) – сферой ответственности Общественной коллегии.