Лекция № 2 Философия и религия. Феномен бытия и проблема языка в философии.

Иной, не менее глубокий вопрос, касающийся сущности и смысла философии, - отношение философии к религии. Давая чисто внешние характеристики, можно сказать, что религия старше философии и имеет свои собственные корни. Онтологически она, скорее, «нечто иное» по отношению к философии, поскольку здесь мы имеем дело с реальностью, превосходящей границы и возможности человеческого разума. Более того, религиозное бытие предполагает не только вхождение в новую реальность, но индивидуальный, живой опыт этого вхождения и одновременно отношение к Абсолюту как к совершенной личности.

Ситуация полноты религиозного опыта особенно ярко ощущалась в эпоху раннего христианства, не видевшего ни малейшей нужды в философском обосновании своих утверждений. Однако религия в историческом процессе своего развития осуществлялась и как человеческое событие, как форма человеческого существования. Поэтому существует философия религии, или религиозная философия, которая рассматривает теологические понятия прежде всего как феномены религиозного опыта.

История философии религии самым тесным образом сближается с историей европейской философии. Прежде чем стать особой философской дисциплиной, со своим предметом, методами и направлениями, религиозная философия присутствовала в любом философском построении, проясняющем бытие сущего в целом.

При этом методологически философия исходит из данных человеческого опыта без привлечения откровения. Но уже в философии раннего христианства спрашивалось, существует ли Бог. Этот вопрос предполагает, как минимум, наименование того, «что» есть Бог и такое отношение к реальности, которое даёт возможность разуму дать ответы на превышающие его область вопросы. Также исторически в средневековой схоластике философское богопознание называлось естественной теологией и противопоставлялось теологии откровения.

Обоснование возможности естественной теологии, или религиозной философии, в средневековой мысли базировалось на фрагменте Послания ап. Павла к Римлянам (1:18), в соответствии с которым человек может придти к религиозной истине в опыте работающей мысли, или, буквально, «через рассматривание творений». И наоборот: если происхождение и назначение человека определяются в его отношении к Абсолюту, человек должен иметь знание об этом Абсолюте. Сама возможность такого знания проистекает из зависимости творения от Бога, и объектом философского познания становится Бог, поскольку Он познаваем через свои творения, человеческую душу в её свободе и бессмертии и через естественное развитие умозрения.

При этом исторически познание человеком Бога развивалось через различные типы человеческих представлений о богах:

• политеизм, представление о множестве богов, персонифицирующих какую-либо из сторон человеческой жизни;

• пантеизм – вера в бога, тождественного природе и миру в целом;

• деизм – идея Бога – Творца универсума, не вмешивающегося в человеческую историю;

• монотеизм – вера в единого Бога – высшее Бытие, личное и моральное, Творца, ответственного за своё творение.

Монотеистическое представление о Боге явилось основой иудео-христианской традиции. И, хотя это высшая форма религиозного опыта человека, Бытие Бога в ней всё равно безмерно превышает всякое конечное бытие, между ними нет никакой пропорции. Но при этом Бог есть основание бытия, структура бытия укоренена в Нём. Отдельные элементы конечной реальности могут тем самым стать основой суждения о бесконечном. Такие суждения носят название символических, то есть суждений, указывающих на то, что не вмещается в их рамки и до конца никак не выразимо, на божественное. Описать свойства или атрибуты Бога можно только символически.

Первым среди атрибутов Бога христианские мыслители называли существование, бытие само по себе. Бог в своём собственном существовании не зависит ни от каких моментов реальности, кроме самого себя. В этом лишнее отличие бога от мира, где каждая вещь существует не в собственном смысле, а в сочетании и взаимовлиянии с другими сущностями.

Далее – Бог вечен, не имеет начала и конца, иначе должна была бы существовать некая первичная реальность, давшая ему бытие. При этом понятие вечности в приложении к бытию Бога не тождественно «бесконечной длительности». Между временем и вечностью существует качественное различие. Время – феномен, характеризующий изменчивость нашего мира, вечность Бога ставит Его вне потока времён. В Боге нет смены состояний, нет прошлого и будущего.

Бог – Творец всего существующего. В традиционном теизме считается, что Бог сотворил мир из ничего. Это очень важный момент, поскольку тем самым исключается возможность предсуществования материи как внешнего материала. Всё возникает из небытия благодаря творческому акту Бога, акту его любви и воли. Фома Аквинский подчёркивал, что творение не было необходимым. Творческие действия Бога – это действия абсолютно свободные. Мир вообще мог бы не существовать, и это нисколько не уменьшило бы величия и полноты Бога. К тому же творение не происходит во времени.

Последнее и наиболее важное описание Бога христианскими мыслителями звучит так, что Бог – это личность, не нечто, а Некто. В Ветхом Завете Бог описывается в личных терминах. В новозаветном христианстве личностные характеристики усиливаются. Самый распространённый образ Бога, который использует в Евангелиях Иисус, - это образ отцовства. Бог является основанием всего личного, божественная жизнь участвует в каждой жизни. Русский философ С. Л. Франк отмечал, что «говорить о Боге в третьем лице… есть – с чисто религиозной точки зрения – собственно кощунство; ибо это предполагает, что Бог отсутствует, не слышит меня, не обращён на меня, а есть нечто предметно сущее».

Так, не продолжая далее изложение философских обоснований существования Бога, можно утверждать, что вся философия теизма, хотя и является в основе своей символической, содержит ясные и отчётливые понятия и определения. Но такие определения не исчерпывают сущности Божества. Религиозный опыт означает непосредственное переживание встречи с Богом, полноты Его присутствия. Такое переживание и составляет своеобразие религии как состояния сопричастности, соприкосновения с Бесконечным. Философия же отлична тем, что она более развёрнута, последовательна, аргументирована, то есть во многом адогматична; при этом она не может служить источником новой реальности и откровения, также она не предполагает мистику.

От эстетического, художественно-творческого принципа познания бытия философия отлична, во-первых, тем, что она оперирует умозрительными понятиями, а не совершенными образными формами, и, во-вторых, тем, что искусство также есть теургия, то есть богоделание, попытка выхода к сверхкультурному состоянию, попытка преобразования бытия. И отсюда становится более понятным знаменитое изречение: «Красота спасёт мир». Хотя нельзя забывать, что художник пытается творить бытие, а творит только символы, и различие между творческим вдохновением, продуктом творчества и реальной жизнью художника равносильно бездне.

Следующий вопрос, характеризующий специфику, отчасти структуру философии и её сущность – проблема бытия в философии. Для этого необходимо введение и рассмотрение двух понятий: метафизика и онтология. Метафизика – наука о сверхчувственных принципах и началах бытия. Метафизические проблемы присутствуют во всех областях знания как некий нерастворимый остаток. Метафизическое сознание, культивируемое любой подлинной философией, так воспринимает мир, что позади всякой вещи и всякого явления видит с полной очевидностью бесконечные, не доступные нам дали и глубины. В сравнении с метафизическим сознанием всякое эмпирически-рациональное знание, всякое интеллектуальное обладание чем-либо есть лишь производный отрезок, частность. Онтология – учение о бытии как таковом, о его общих принципах и основах. Чаще всего онтология рассматривается как начальная часть метафизики, как метафизика бытия. Впервые этот термин стал употребляться в философии Х. Вольфа, предшественника И. Канта.

Также в философии со времён античности различают бытие и сущее. Сущее – совокупность окружающих вещей. Однако в многообразии вещей можно найти то, что является общим им всем, признак всего мира, заключающийся в том, что он, мир, вообще есть, существует. Это и выражено в понятии бытия. Бытие – последнее, о чём допустимо спрашивать, но оно не может быть определено традиционным образом. Все исторически дававшиеся определения бытия были мнимыми. В любой проблеме, особенно если это касается духа, сознания, есть что-то последнее, что само не может быть определено. Это последнее и есть бытие, которое может быть означено как первоначало и принадлежит сфере метафизики.

Центральными свойствами бытия можно назвать полноту и самодостаточность, невыводимость из опыта и необусловленность миром вещей. Есть такое выражение в древнегреческой философии: мудрый человек не делает ошибок. Он не делает их, так как находится в особом мудром состоянии, в особой стихии чувствования праведности, или бытия, когда он просто не может совершить ошибку. Потом в христианстве это выразилось в положении: для святого нет закона.

Бытие – это то, что всегда уже есть, и оно может открыться нам, только если нам удаётся войти в соответствующее состояние. Все остальные философские проблемы имеют смысл и значимость постольку, поскольку на них падает отблеск бытия. И предмет всякой подлинной философии, напрямую не являющейся религиозной, есть бытие, которое с рациональной позиции можно охарактеризовать только как не интеллигибельное.

Поиски бытия – это поиски корней, прикоснувшись к которым человек может ощутить себя «пастухом бытия», которому завещана весть о нём. В первом приближении можно сказать, что бытие – это тайна, но тайна здесь – не что-то глубоко спрятанное, что нужно открыть и чего нужно добиться. Тайна бытия лежит на поверхности, её нужно пережить или прожить, и тогда она в какой-то степени станет ощутима и понятна, не знаема, но ощутима. А для этого нужно иметь мужество идти к тому, чего в принципе нельзя знать. Однако при этом прикосновение к бытию, осенённость бытием преобразует, преображает человека, вырывая его из бессмысленного хаоса эмпирической жизни и делая самобытным, делая его самого бытием.

Знаменитый испанский философ XX века Х. Ортега-и-Гассет утверждал, что философия возникает не по причине полезности и не из беспричинного каприза. Она есть охота за единым, за бытием. Мы не довольствуемся тем, что открывается нам в мире без всякой философии, так как это есть только осколок, фрагмент, кусок. В любой данной нам вещи, по мысли Ортеги, мы обнаруживаем, что это только часть, видим «рубец её онтологического увечья».

Философия стремится вывести на поверхность, сделать явным то, что было глубинным, тайным, скрытым. Ей отвратительны таинственность и мелодраматизм посвящённого. Алетейя означает раскрытие, обнажение, проявление сути, или истины. «Философия – слово, открытие бытия вещей в их полной обнажённости и прозрачности речи, слово о бытии: онтология. В отличии от мистицизма философия хочет быть произнесённой тайной», - писал Ортега-и-Гассет в работе «Что такое философия?».

По мысли М. Хайдеггера (1889-1976), философия часто выдаёт себя за то, чем она не является – за науку или мировоззренческую проповедь. На самом деле, считал он, философия (метафизика) – это ностальгия, это тяга повсюду быть дома, иметь отношение к миру в целом, к бытию. Философия осуществляется всегда в некоем фундаментальном настроении. Мы можем чувствовать присутствие бытия, но никак не можем его знать. Может быть, чтобы лучше понять бытие, нужно вынести универсум за скобки, снять все интересы и способы утилитарно-практического отношения к миру. Бытие – это не часть универсума, оно не становится по мере роста наших знаний чем-то более понятным, интеллигибельным. Оно – за интеллигибельностью. Универсум же открыт для рационального объяснения, с ростом науки он становится всё более умопостигаем; знания об универсуме вполне объективируемые, их можно передать другому человеку.

Осенённость бытием ещё не означает веру в Бога, поскольку нельзя сказать, что раскрытость бытия несёт высшую степень добра, любви, красоты или что она личностна. Не имеет смысла искать союза с бытием в том смысле, в каком верующий или мистик ищет союза с Богом, его нельзя достичь молитвой или послушанием. Осенённость бытием создаёт другой порядок и качество жизни, отличные от религиозной веры или научного понимания. Стоять в свете бытия – не значит отрицать мир, превращать его в иллюзию или минимизировать контакты с ним. Причастность бытию означает, что у нас появляется другое измерение опыта, которое окрашивает всё мировоззрение и все виды взаимодействия с миром.

А. Эйнштейн в своей статье «Побудительные мотивы научного исследования» писал, что в науке работают три категории учёных. Первые – те, кто наделён исключительными интеллектуальными способностями, - они занимаются наукой так же, как спортом, это для них увлекательная игра. Вторые – те, кто смотрит на науку как на способ достижения успеха и зарабатывания денег, они бы в равной степени могли заниматься чем-нибудь другим. Таких большинство. Третьи – те, кто приходит в науку, толкаемый туда скукой, монотонностью обыденной жизни, бессмысленной её повторяемостью и пустотой наших обычных стремлений и потребностей, которые никогда не удовлетворяются. Наша жизнь ведь в этом плане никогда не получается. И если человека охватило такое ощущение, он уходит в науку, потому что занятие абстрактной наукой вынимает его из круговорота и стихийного потока жизни, обрывает какие-то ненужные и нелепые зависимости. Однако на это способна лишь подлинная наука, то есть та, основание которой лежит в метафизике, то есть обращённая к бытию как к целостности.

Тогда логически возникает вопрос, каковым же может представляться положительный, не противоречащий разуму и собственно философский опыт познания бытия? Что может раскрыть нам внутренность, сущность бытия? Здесь мы вновь возвращаемся к фигуре немецкого философа М. Хайдеггера, по мысли которого, бытие может быть нам дано только в языке.

Язык, считал Хайдеггер, могущественнее нас, и это принуждение к речению. Не сам поэт, а музы говорят через него, не мыслитель силой ума создаёт свои конструкции, но услышанный голос бытия направляет его мысли. Изначальное речение, сказание говорит о самом себе. Это есть одновременно и божественное, и человеческое явление, прояснение отношений, которые связывают существование с бытием. Язык не есть первичное выражение мысли, чувства или воли, но он открывает то пространство, внутри которого человек способен соответствовать бытию и его требованиям. Это изначальное соответствие и есть мысль. Обнаруживать – значит, по Хайдеггеру, показывать, приводить к видимости.

Образом изначального мышления, по Хайдеггеру, является поэзия, но не в смысле только поэзии, а в смысле творчества вообще. Каждое слово, дающее нам что-либо существенное, есть проявление творчества, а творчество может осуществляться в поэзии, культе, мифе. Подлинное мышление всегда поднимается к творчеству как первопоэзии. Только поэт схватывает самую суть отношений слова к вещи, в своих мечтах возносясь к небу и оставаясь при этом на земле.

Язык есть «дом бытия», в языке мы слышим голос бытия, его мелодию. Это голос, который делает весь мир вокруг себя полем бесконечного резонанса, голос трансценденции, то есть голос совести, голос любви, голос Бога, нечто первичное по отношению к нашей повседневной реальности и естественной речи. Язык как дом бытия есть положительное начало и специфика самой философии, предмет которой – бытие как сущность.