1Билет.
Ренессанс, маньеризм, барокко в испанском театре.
В качестве источников использован учебник под редакцией Гительмана, книга Силюнаса «Стиль жизни и стили искусства», лекции.
Позднее возрождение – Лопе де Вега, маньеризм – Тирсо де Малина, барокко – Кальдерон.
Осознание человека в возрождении.
«Яви все лучшее в человеке обществу, остальное оставь себе».
Человек незавершенный и в течении жизни он поступками формирует свою сущность. Жизнь – возможность творчества, создания самого себя. Жизнь ориентирована идеалами любви и чести. Любовная страсть (совсем недавно опасная тема) осознается как сила, даже вполне жестокая.
Идеал формы – естественная совершенная пропорция.
Лопе де Вега режиссирует драматургией спектакли. Он обращал внимание на жесты, мизансцены, простаивает ситуации в ремарках и в самом тексте. Театр его – правдивость совершенного.
Игра – как динамическое взаимодействие идеала и реальности в искусстве Лопе де Веги резко отличает его от «проклассицистов» и маньеристов. Герои его отличаются изысканностью костюмов, манер и жестов. И это справедливо как к кабальеро и дамам, так и крестьянам. Лопе воскрешал веру в ренессансные идеалы, опираясь на народно-обрядовые и куртуазные зрелищные формы. Соединение народного и придворно-церемониального в творчестве. Его театр стал увлекательным для всех слоев общества. Большинство названий его комедий – народные пословицы.
У него все прекрасное стихийно. Отношение актеров, с которыми он работал, к сцене, как к храму красоты, делало их поведение утонченно-церимониальным.
Лопе утверждает на подмостках комедию, пронизанную христианский духовностью и идеями ренессансного неоплатонизма, любви обажествленной и прекрасной, делающую человека в полном смысле человеком.
Он отказывается в комедиях от «аристофановской» любви. Любовь оформляет человека в его сущности. Комедии заканчиваются двумя – тремя свадьбами.
Актерская игра была в достаточной мере регламентирована – привычные приветствия, обращения, свидетельствовали, что в практике человеческого общения многое доведено до автоматизма: совершенный человек в совершенном мире – вот что видели зрители на подмостках ренессансного театра.
Лопе де Вега – художник, устремленный к гармонии: к гармонии личного и общественного, любви и чести. Честь – это заслуженное уважение, гордое достоинство и высокая ценность человека.
Переход от ренессанса к маньеризму.
Вместо искренне чистых и идеальных героев возрождения приходят искренние паскудники маньеризма. Если любимая героиня Лопе де Веги прекрасная дурочка, то у Тирсо де Малины – мудрая женщина интриганка. Главный герой маньеризма – дух театра.
В течении длительного времени маньеризм и барокко казались порчей ренессанса.
Путь исследования стилей (для Силюнаса) в тесной связи и с театром и с драматургией. «Нам не постичь глубину замыслов Кальдерона, если мы не представим, как в финале «Стойкого принца» медленно опускается на землю гроб умершего в жалких отрепьях великолепного война дона Фернандо». «Увидеть картины».
Маньеризм, происходящий от слова манера, в 18 и далее веках носил уничижительный оттенок, подразумевая манерность, претенциозность. Во времена возрождения и самого маньеризма термин носил явно положительный смысл, обозначая индивидуальное своеобразие художника.
Ренесансная ясность уступает место загадочности. Маньеризм рождается на гребне Высокого Возрождения и одновременно на его сломе. На гребне, потому что в маньеризме достигает кульминации возражденческая вера в творческие возможности человека. На сломе – потому что эти возможности осмысляются как проявление субъективной воли художника (а не как игра благородных сил природы). Привлекательно все субъективное, прихотливое, причудливое, откровенно условное. Высоко ценится усложненность языка, композиции, головоломная метафоричность, дерзкая художественная свобода, труднодоступность, странная необычная колоритность, своеобразная пестрота. Прекрасное маньеризм ищет в экстраординарном, эксцентричном.
«Маньеристы творили зачарованные оазисы красоты».
«Порой глубинное содержание произведения для самого художника становилось чрезмерно темным или второстепенным и заслоняется формой. Отвлекаясь от содержательной стороны предметов, исповедуя культ формы, маньеризм мог обернутся холодной умозрительностью. Словно сознавая такую опасность многие не только не пренебрегали чувственной стороной телесных форм, но напротив, с дразнящей откровенностью раскрывали эту чувственность».
Тирсо де Малино имя выдуманное, человека, живущего по законам маньеризма.
В комедиях Тирсо происходит нечто, ранее немыслимое в испанском театре: героини переодеваются в мужские костюмы, дамы обещают до свадьбы предаться любовным утехам с кавалерами , открывают им двери своих спален (Каменный гость. Крушение ренессансной гармонии материи и духа сказывается в том, что плоть начинает выступать как не ведающий о моральных табу соблазн.
В комедиях Тирсо действительность подражает искусству. В «Дон Хиле – зеленые штаны» вымышленный образ обладает такой властью, что все красавицы в него влюбляются, и кавалеры надевают зеленую одежду. Выдуманный образ графини в «Ревнивой к самой себе» начинает множиться. Нередко игровое царство расширяется на столько, что кажется, будто вся вселенная играет и все есть непостижимый маскарад или обманчивая фантасмагория.
Реальность маньеризма, это реальность сна. С одной стороны это прекрасные фантазии, с другой – ужасные фантасмагории, свидетельствующие о крахе веры в разумность мироустройства и прочие нравственные критерии. Идея прекрасной, удивительной и спасительной лжи. «Вся слава острого ума заключается в том чтобы хорошо лгать».
Барокко в свое время синоним странного, экстравагантного или декоративного.
Переход от маньеризма к барокко длится довольно долго и не поддается однозначной оценке. Его можно рассматривать и как реакцию на маньеризм.
В своей книге Видас Юргевич говорит о «Дон Кихоте» Сервантеса как о переходе к барокко: «В искусстве ренессанса идеалы и реальность едины, в маньеризме идеалы побеждают реальность, у Сервантеса между идеалом и реальностью разверзается пропасть». О Барочной убежденности в том, что ценности, поколебленные на земле, хранятся небесами. Барокко знаменует собой поворот к норме и объективности. В барочном искусстве берет верх закономерное. Меняется природа драматического конфликта – важным становится не только борьба отдельных индивидов, но и столкновение индивидуального с общим. Барочная вселенная – явленная форма духа. Одновременно ощущение мира – как хаоса. Истина – шаркая. Все может стать всем. В «Великом Театре Мира» (аутосакроменталь) Кальдерона прямо говорится, что хаос – это темное покрывало, наброшенное на Божественный строй вселенной. Барочное искусство более странное, чем маньериское. Более пышное, аллегоричное и символичное. Занятие шокотерапией героев и публики. Много действия за сценой (голоса). Тирсоновские героини творят миражи, выдаваемые за явь, барокко показывает то, что обнаруживается, когда миражи рассеиваются. Маньеризм весь в обольщениях, чудовищных и чудесных, барокко – изображение обольщений и их энергичное отрицание. Жизнь есть сон? Даже если так, главное – это пробуждение. Маньеризм изображает мощь фантазии, барокко изображает всемогущество Бога. Барокко постоянно напоминает о смерти. Ренессансная абсолютизация материального бытия индивида складывалась на забвении смерти. Но, говоря о смерти барокко побуждает стремится к бессмертию. Барочный трагизм не тождественен пессимизму. Сумеречное и веселое сплетается, как и многие другие противоположности. Барокко способно соединить противоположное и полярное. Подчас барочная театральность раскрывается в трагической ипостаси. Барокко в театре – это феерия, летающие замки. Человек барокко все время ощущал себя перед лицом других людей и перед лицом Божьим. [О символизме и знаковых системах стиля можно прочитать из билета для рус.театра с первого семестра. Силюнас почти повторяет Пивоварову, вернее наоборот]. Мир – письмена Бога. Знаковые системы – его алфавит. Сложные связи между знаком и значением и т.д.
Расцвет стиля явлен в творчестве Кальдерона. В юношестве он писал для публичного театра в зрелости – для придворного и аутосакроментале.